Шипы в сердце в Академии Судьбы

– Нет, ягодка, не туда, – злобно прошипели сзади и, скрутив кулаком подол, потянули обратно. – У меня на вас другие планы.

– Намерены моей кровью выторговать себе проход? – с горечью хмыкнула я.

– Возможно. Вы ценный капитал, – заявил он, не поднимаясь с колен.

Какая полезная игрушка попалась магистру! Идеальная разменная монетка. Он мог предложить меня любой из сторон. В зависимости от того, к кому в лапы угодила Эвер.

– Или, может, собираетесь прикрываться мной, как живым щитом? – предположила с истеричным присвистом в голосе.

– Если понадобится. Уверен, по графской дочурке эти ублюдки бить не станут.

Чудовище!

– А если станут?

– А если станут… если станут, Вероника… – разъяренно хрипел Эрик, борясь с гипнозом каждую секунду. Вены на его висках вздувались, каждое движение давалось с трудом. – То мне плевать!

– Вам правда плевать?

– Не знаю. Сейчас я дурно соображаю. Эти любители карри не вылезают из моей головы.

– И почему меня всякий раз удивляет ваша жестокость… – прошептала я, пытаясь унять трясущуюся губу.

– Там моя сестра, – ядовитыми брызгами слова выплевывались через стиснутые зубы. – Она ранена. У Эвер в утробе – продолжение моего рода. И целого вида!

С необъяснимым чувством вины я выглянула за ширму, отделявшую нас от центрального зала. Фигура хрупкой рыжеволосой вампирши нашлась в нескольких метрах. Сразу за косматым черным вервольфом и его оцепеневшей «розовой» напарницей.

Эвер лежала без движения, щекой на полу. С уголка ее побледневших губ катились капли бесценной крови и шлепались на светлый мрамор.

– Вы ведь верите в Судьбу, леди Честер? Самое время молиться богине, – Эрик яростно проскреб ногтем дорожку в полу. – Молитесь, Вероника, чтобы дитя Эвер оказалось моего вида, а не вашего. Крепкого и живучего, а не слабого и уязвимого. Молитесь, чтобы они обе были целы… Чтобы мне не пришлось принимать сложных, горьких решений, за которые я, возможно, никогда себя не прощу.

Глава 6. Жертва

Слезы скатывались по щекам бесконтрольно. Грудь тянуло тупой болью – от обиды, от чувства обреченности, от беспокойства за рыжую леди, что так боялась за нерожденную малышку. Они с магистром Кесслером заслужили крошечное счастье.

Не верилось, что мой род положил начало войне. Кошмару, в котором гибнут надежды.

– Э-э-эвер-р-р…

Язык Эрика заплетался. Волосы взмокли и черными лезвиями чертили по лицу, завешивая нос.

Вампир пытался двигаться – на локтях, на коленях, по-звериному, – но выходило медленно и неловко. Толкал себя вперед с животными рыками. Чем ближе он подбирался к проходу в зал, тем сильнее кривился. Мотал головой, вытряхивая чужой напев из ушей.

Эрик застыл у ширмы и вперил темный взгляд в центр, прикипел к поникшим красно-рыжим волосам. С маниакальной жаждой ожидал малейшего движения. Хоть пальца, хоть уголка губ.

Монотонный речитатив, водопадом льющийся с третьего этажа, из щели в разбитом экране, велел не шевелиться. И полукровки, застигнутые индусами врасплох, стояли осклабившимися статуями. Лишь шерсть вздыбливалась на холках волков, слюна капала из раскрытых пастей да тотемные браслетики дриад беззащитно крутились на упавших руках…

Может, Эвер не двигается, потому что тоже попала под действие гипноза? Не будь приказ так четок и громок, она давно бы встала и успокоила наши грохочущие сердца?

Я уселась на пятую точку, поджав под себя ноги, и потрогала саднящее плечо. Ощущалось, будто Валенвайд забыл во мне парочку клыков. Рана была неглубокой, однако упрямо кровила, пачкая остатки кружевного рукава.

Затем, ухватившись за край ширмы, я подтянула себя вверх и приняла вертикальное положение. Ноги подламывались в коленях: я могла стоять, лишь вцепившись в металлический прут с натянутой тканью.

– Ей нужна помощь. Поднимайтесь, попытайтесь встать, – велела Эрику. И, вцепившись в черный воротник, настойчиво потянула мужчину к себе. – Нужно перетащить ее сюда, к лестнице. Там вам было легче бороться?

– Перетащить… Если бы я мог шевелиться, куколка, я бы давно был рядом с сестрой! – злобно зашипел монстр, обнажая белые, отполированные чужими шеями клыки.

– Вы древняя бешеная тварь… Потомок высшей расы… Вас не пробить гипнозом трех хилых магов…

Пальцы уже сводило от попыток поднять неподъемное.

– Их больше трех. Вы не всех слышите, – пробурчал упырь и с воем толкнул себя вверх, в том направлении, в каком я тянула за воротник. – Ваш папаша сюда половину Индии переселил!

Ширма скрипнула под нашим весом, когти Эрика прорвали ткань.

Вдруг в экранах четвертого, пятого и шестого этажей открылись заглушки, и воздух наполнился звоном люстр. За каждым проемом стояли загорелые маги и тянули, тянули кошмарную песнь, усиливая нажим… Напев отскакивал от кристаллов и хрустальным дождем рассыпался по залу.

И Эрик, как подкошенный, снова рухнул на колени.

– Богиня милостивая! – задохнулась я шепотом.

Дверь хранилища распахнулась, но не внутрь, а наружу, отбросив полуживую морфью тушку в центр зала. И из подвальных недр посыпались искры.

Вслед за боевыми заклятьями выскочили маги в служебной униформе. Точно сами были ценными ингредиентами и до этой минуты спали на полочках банка. А за дюжиной статных, плечистых фигур из круглой сейфовой двери вывалился… мой отец!

– Папа… – беззвучно пошевелила губами.

Он все-таки пришел защищать бесценные накопления. Но как, как? Он не спустился лифтом, не вошел черным ходом с эстер-хазской стражей, не проломал защиту на парадном крыльце.

Личное «войско» графа Ланге, его лучшие боевые маги, сыпали заклятьями без остановки. Перед собой, вверх, по сторонам… Люстры трещали, искры отскакивали от стен и расшибали стойки. Чтобы все это прибрать, понадобится сотня девушек из «Эншантели» и лично мадам Туше.

Часть заклятий попала по живым целям, тут и там раздавался вой и визг. Заскулила поджарая волчица – ей в ногу угодила яростная голубая молния. Упала навзничь девица в розовом. Несколько серых вервольфов отлетели к центральному входу и застыли рядом с кучкой банковских стражей.

Пространство затянуло дымом и искрами. Сквозь грязно-серый туман едва просматривалось, как бойцы основательно «зачищают» зону выдачи и приема… А полукровки, окаменевшие под действием гипноза, смиренно принимают поражение. И не могут дать отпор.

– Кровь не пускать! – проголосил отец, отмахивая дым от одутловатого лица. – Тише, тише… Аккуратнее. Не проливайте ценные жидкости.

Стражи в коротких черных плащах опустили жезлы и рассредоточились.

– Великие господа, раз уж ингредиенты сами, добровольно пришли в наш банк… Успокойте их дикий, беснующийся разум, – зычно велел отец, и индусы «сменили пластинку».

Теперь они напевали что-то бессловесное, бессмысленное, но от монотонной мелодии глаза полукровок затягивало белой пленкой. Их погружали в транс. А потом…

– Нет, нет… – промычала я, зажимая рот ладонью.

Два стража подхватили под мышки того парня в майке и чешуе – он стоял ближе всего к двери хранилища. И, бесчувственного и безвольного, затащили внутрь. В огромный банковский сейф, охранявший магию мира.

Другая пара бойцов обмотала энергетической сетью осоловевшего белого волка. Тот лишь сонно поскуливал, даже клыки не обнажал.

– Какие щедрые добровольные взносы, – нахваливал отец, потирая платочком вспотевшую залысину.

– Па!.. – тихо вскрикнула я, вжавшись щекой в ширму.

– Не глупите! – Эрик дернул меня за колено.

– Я должна остановить безумие.

Полукровок просто забирали! Без суда, без допросов, без обвинений в нападении. Не ссылаясь ни на один закон магического сообщества! Где эстер-хазская стража, где следователь Шо?

– Неужто думаете, что папаша устыдится и остановится, заметив собственное дитя посреди пепелища?

– Пусть знает, что я здесь. Тогда он…

– Тогда он завтра же выдаст вас замуж за Раскова, чтобы не мешались под ногами, – процедил Эрик, прорывая когтями пол. И вновь погружаясь в транс, из которого с трудом выплывал на поверхность.

– Ааа!

Моей щиколотки коснулись чужие холодные пальцы. Я чуть на лестницу не взмыла от ужаса, когда они сжались на ноге.

Попыталась нервно стряхнуть женскую кисть в золотом браслете, но та не отпускала. Девушка лежала с другой стороны ширмы, и ей больших усилий стоило пропихнуть руку под ткань.

«Не ори», – птичьим свистом впорхнуло в мысли.

Я замерла. Перестала скакать на одной ноге, истязая порванную опору.

«Замри, Честер! Я едва пробилась».

Это был не индийский гипноз, голос принадлежал девушке. Я даже узнала ее: мы стояли рядом в мансарде, на ней был золотой плащ и клювастая маска.

«Ты была на собрании. Ты человек. Чистая. Ты можешь принести жертву».

– Да почему все хотят моей крови? – задохнулась я и отступила на шаг, когда ладонь полукровки безвольно соскользнула с щиколотки.

«Нужно золото и невинная кровь. Сюда. Живее», – птичья трель забивалась в уши.

– Куда сюда? – переспросила у распахнутой ладони.

Девушка сжала пальцы в кулак и ногтем пропорола кожу в сплетении линий.

«Сюда. Мы должны их защитить. Всех их. Таково предназначение. Найди золото, принеси жертву».

Всех их…

Она имела в виду полукровок, что под действием гипноза собрались в кучу под уцелевшей люстрой и принялись раскачиваться на ногах и лапах.

Я бросила взгляд на Эрика: налитые кровью глаза затянуло туманной пленкой. Он не видел ничего и не слышал… Пытался не раскачиваться, но мощное вампирское тело так и норовило затанцевать под речитатив. Толпа загорелых магов пробила его оборону.

Совсем скоро папины стражи доберутся сюда. Схватят и Эрика, и беременную Эвер, и девушку в золотом. Затащат в страшные подвалы – не магтрибунала, нет. Банковского хранилища. Отнесут в раздел наиболее древних ценностей.

«Быстрее, Честер!»

Золото и кровь, кровь и золото… Я вынула из ушей фамильные серьги, которые надела еще утром на знакомство с женихом (оно будто в другой жизни было). Потерла пальцем рану под рукавом и обмазала металл красным. А потом осторожно вложила окровавленные украшения в центр чужой ладони.

Пальцы сжались, заграбастав подношение, и банк прорезал нечеловеческий крик. Пожалуй, так орет на рассвете журавль… Целая стая журавлей, усиленных магически и размером с откормленного хеккара.

То был крик боли и освобождения.

Ладонь под ширмой забилась в конвульсиях, пальцы удлинились, загнулись… и превратились в птичьи когти. Кожа на запястье пошла желтыми пятнами, потом черными точками… А следом, с новым душераздирающим воплем, из каждой отметины на свет выбилось золотое перо.

Матерь морфова… Это еще что за тварь?

***

За сегодня я увидела массу причудливых магических трансформаций, свойственных половинчатым созданиям. В некоторых существах осталась лишь тень древней крови, она выражалась в чешуйках, наростах, странных оттенках кожи. Но такое чудо – золотое, пернатое – я и вообразить бы не смогла!

Гигантская птица с двумя длинными хвостами и клювастой орлиной мордой взмыла вверх и издала такой визг, что полопались экраны. У индусов закровили глаза, маги схватились за головы. Птица вцепилась когтями в люстру под куполом, повисла и принялась раскачиваться, точно на качелях. Продолжая орать, как невменяемая.

Банковские стражи вскинули жезлы вверх и синхронно выпустили ловчие чары, но крылатая увернулась, закружила вдоль пятого этажа. Она раскидывала в стороны гипнотизеров, драла когтями их балахоны, выкрикивала что-то гневное прямо в лица.

Напев оборвался, оставив после себя интригующую недосказанность. И со всех концов банка разнесся угрожающий гул – рык, рев, хрип, лай… Полукровки пришли в себя и ощетинились на стражу.

Началась бойня. Жуткая, дикая, в которой шерсть забивает воздух, а гарь становится обычным запахом.

Часть полукровок отступила назад. Испуганные опытностью магов, они попытались штурмом взять собственный щит, блокирующий центральную дверь. Прогрызли в нем дыру и, быстро перебирая лапами, вырвались в черную ночь столичных улиц.

Остальные приняли бой, навострили жезлы и зубы. А над всем этим безумием парил, роняя золотые перья, неведомый крылатый зверь ростом с человека.

– Кто это? – я ошалело уставилась на птицу с мощными когтистыми лапами.

Горделивая, статная, величественная. Какую рисуют на гербах древних магических родов вместо драконов и львов. Она с высоты будто бы подмигнула мне, сощурив сапфирово-синий глаз с узким зрачком.

– Г-гриф-ф… – закашлялся Эрик на полу, приходя в себя. – Гр-риф-фон.

– Это не сказки? Они существовали?

– Триста лет назад в Петербурге была целая стая, куколка, – хрипел вампир, дергая головой. – Маги платили им золотом за охрану и ценное перо… По легендам, горные эльфы даровали гриф-фам возможность оборачиваться в людей. Но эта облезлая курица… конечно… «с-смесок»…

Абсолютно разумная, с проницательными синими глазами, птица то поднималась, то спускалась. Парила над столами приема и выдачи, склевывала шерстинки с испуганно линяющих морфов, раскидывала пинками стражей. Сгустком солнечного золота сверкая в сером тумане.

Потом она вновь взмыла ввысь, заметив, что часть индийцев вернулась к пению. Зависла над солирующим трио, замахала крыльями, осыпая магов перьями. И те на глазах окаменели, обратились в замковых горгулий.

– Надо это прекратить… прекратить… – исступленно бормотала я, раскачиваясь без всякого гипноза. – Я пойду к отцу.

Казалось, если выбежать вперед, в самую гущу битвы, все остановится. Папа прикажет воинам сложить оружие, полукровки успеют сбежать, банк опустеет…

Или не прикажет. Когда на одной чаше весов столько ценных ингредиентов, тут и дочерью можно пожертвовать.

Перед ширмой пролетела зеленая плеть, выпущенная кем-то из дриад, но тут же завяла и рассыпалась пеплом.

– Пойду. Пойду туда. А вы заберите Эвер, – предложила я, совсем не ощущая внутри хваленой храбрости и решимости. – В щите на входе приличная дыра, вдвоем вы пролезете… наверняка…

Уверенность в том, что Эвер пойдет на своих двоих, растаяла, стоило посмотреть на рыжую девушку. Она все так же лежала, не шевелясь. Хотя с прочих полукровок гипноз спал давно.

– Стойте тут, – Эрик поднялся с пола и поправил на плечах смятый плащ. Бросил на меня короткий взгляд истерзанного, измученного борьбой человека. – Не убегайте. Не заставляйте меня принимать неверные решения. К Ланге я вас не отпущу.

– Как это не отпустите? Я пытаюсь помочь!

– Пока вы моя пленница, – хмуро пробормотал упырь. – Я должен спасти свой род… А вы – тихонько посидеть за шурховой ширмой.

– Какого тролля вы просили меня о помощи? Говорили, что я нужна? – устало всплеснула руками. – Я пошла с вами добровольно, а не потому, что вы угрожали. Я не меньше вас хочу спасти Эвер!

– Тогда стойте за ширмой, шурхи вас раздери! – рявкнул Эрик и с нажимом добавил: – Вы нужны. Мне. Здесь.

И, не объясняя более ничего, черным вихрем вырвался в центральную залу. Танцуя смертоносной темной материей, взрывающейся и вгрызающейся, Валенвайд отбросил нескольких стражей. Скрылся в дыму, выпрыгнул с другой стороны… Еще два мага упало, выпустив из рук палочки.

Укрытый одеялом черного смога, он кружил, исчезая и появляясь. На губах Эрика выступила кровь, явно чужая. А затем на его руках обнаружилось хрупкое тело в белой кофте, сползшей с острых девичьих плеч.

В том же диком танце он проскользнул сквозь туман боевых чар, увернулся от нескольких зеленых вспышек и, обогнув ширму, просочился в крыло полукровок.

– Вперед, – скомандовал глухо, прижимая к груди рыжую головку с закатившимися глазами.

Намертво примагниченная к этим двоим, я побежала следом за Эриком вверх по лестнице.

Гул в ушах, сотканный из птичьих воплей, волчьих рыков и щелчков заклятий, не позволял услышать свои мысли. Поэтому я просто догоняла вампира – с той скоростью, с которой могла.

Мы вывалились на площадке второго этажа, там, где стартовала кошмарная ночь. Эрик прислонился лопатками к толстой колонне и сполз на пол, не выпуская сестру из рук. Склонился над ней, коснувшись мокрыми волосами кончика носа. Зашептал что-то, морщась и кривясь от невидимой боли.

– Это был лишь третий, Эвер. Маленькая высота для вампира. Вспомни, вспомни… Ты не человек, тролль подери! – причитал Эрик, качая девушку на руках. Баюкая ее, как спящую кроху. Стирая губами красные дорожки с щеки и шеи.

– Ей надо к целителю. Отнесите ее к Анне Николаевне, – я присела рядом. Захлебнулась ужасом: что, если они обе не пережили падение?

Тогда и я его не переживу. Но сейчас я меньше всего беспокоилась за свою шею, в которую вот-вот вонзятся мстительные клыки обезумевшего от горя зверя.

Эрик поднял багровые глаза, встретился с моими.

– К лифтам, Вероника. Живее, – велел он пропесоченным, севшим голосом. Подхватил сестру, поудобнее устроив в коконе мощных лап. – Вы должны знать. Должны. Если с дочерью Эвер что-то случится… если с моей… с моей…

– В отместку вы отберете у графа Ланге его дочь. Я уже поняла. Жизнь за жизнь, древняя вампирская традиция, – пробормотала я отрешенно, прикладывая жезл к пропускному кристаллу. Двери лифта послушно распахнулись. – Выдернете мне сердце, выпьете кровь, а ошметки разбросаете перед лужайкой имения Честеров… Как-то так, да? Чтобы отцу стало так же больно, как вам?

Эрик молча уставился на меня, обрисовывая колючим взглядом линию губ. Не кивал, не издавал звуков. Будто был потрясен моим смирением с жестокой судьбой, в которой я за всех плачу по счетам.

Но кто-то ведь должен? Может, для того граф Ланге и завел трех детей, чтобы на все долги хватило?

– Только вот в чем загвоздка, – почти беззвучно, одними губами договорила я, когда лифт начал подъем. – Ему не станет. Думаю, отцу вообще все равно. П-приехали…

Двери распахнулись, выпустив нас на свежий воздух. Над крышей синело небо, рваная дымка облаков затягивала бледный диск луны. Казалось, вот-вот начнет светать. И солнечными лучами утро вырежет память о мрачной ночи.

Эрик захлебнулся ветром и подошел к краю помоста. Погладил сестру по волосам, взвыл глухо.

Застывшая в его ладонях, Эвер казалась необычайно хрупкой, уязвимой и прекрасной. Чистой, никому не желавшей зла, лишь защищавшей свое.

– Вот что будет, если полукровки обнажат клыки… Я вам говорила, что пострадают невинные, а вы насмехались над моей глупостью и безвольностью, – произнесла я, вконец охрипнув от беззвучных воплей.

– Эвер оказалась в числе пострадавших лишь потому, что согласилась играть по правилам. Примирилась с новой реальностью, – едко процедил Эрик.

– Она делала это ради вас. Выплачивала ваши долги.

– Всегда кто-то должен платить, – угрюмо прошипел вампир. – Я дал Эвер слово, что отомщу за ее боль.

– Отомстите, – спокойно согласилась я. – Вы не человек, и слово для вас не пустой звук.

Отчего-то его боль, чувствующаяся на расстоянии, и меня выворачивала наизнанку. Словно мы в какой-то момент сроднились, срослись, и мучительный ток перебегал из одного тела в другое. Слишком сильные эмоции, они потрясали разум.

Но несмотря на острое, болезненное единение, мы вернулись к тому, с чего начали. К истокам непримиримой вражды. Нас снова разделяла пропасть. Неистовая река, напитанная ненавистью, обидами и предрассудками. Потерями и страданиями, за которые кто-то должен ответить.

Я вновь лицезрела перед собой монстра, Эрик же видел во мне лишь средство отмщения. Парижскую куклу, которую он с истинно вампирским хладнокровием пустит в расход. И мускул не дрогнет.

Или все-таки дрогнет? Нет-нет, не стоит и помышлять, что в древнем чудище осталась человечность. Способность привязываться и любить.

– Сейчас я для вас очень опасен, леди Честер… Опаснее чем когда-либо, – Валенвайд тяжело дышал, выбирая удобный приступ для прыжка в черноту. – Эвер права: в последнее время мне паршиво дается самоконтроль.

– Я заметила, – проронила я и потерла обгрызенное плечо.

– Я очень близок к бездне. К дну, с которого зачерпывается лишь мрак. Один шаг – и сорвусь безвозвратно, – бормотал Эрик, чернея лицом. Его щеки заплело багровыми венами, кожа побелела, а волосы приподнялись у корней. – Вот тогда вы увидите настоящее чудовище. Зверя. Вряд ли вы сможете убежать, ягодка… Но попытаться стоит. Внизу полно стражи, вас защитят. Не ждите моего возвращения.

Сама от себя не ожидая, я робко протянула руку и коснулась его судорожно сжатого кулака. Загнанный взгляд – дикий взгляд существа, отравленного болью, – переметнулся ко мне. К губам, к глазам, к скулам.

– Я не побегу, – сглотнула, сжимаясь от рухнувшей на меня дикости. Ярости. Страха потери.

Эрик ничего не ответил. Поджал губы, дернул челюстью и, примостив Эвер на груди, прыгнул в столичную ночь.

А я осталась на крыше. Одна, замерзшая на ветру, израненная и измотанная… Потому что летать Честеры не умеют. Только падать и расшибаться о горькую действительность.

Глава 7. Возвращение

Я никогда не рассматривала Эстер-Хаз с высоты драконьего полета. Вереница темных, причудливо изогнутых улиц, мощеных булыжником и лишь кое-где освещенных фонарями. Кривая острых и покатых крыш, обрамленная полумраком. Мерцание кованых оград, глянец шпилей, далекое шарканье теней, еле слышное стрекотание купола…

Слева виднелись палатки базара и острая маковка главной аптеки. Еще левее, так далеко, что глаз едва улавливал блеск витражных окон, просматривался старый храм. Все маги проходили там регистрацию, идентификацию и единение с именными жезлами.

Впереди внушительной громадой чернело здание Верховного совета. Совсем уж далеко, по правую руку от меня, чудились серые горы Заповедника.

Утром на площади начнется суета. Толпа магов будет продираться сквозь друг друга, оглушать гомоном, слепить пестротой одежд, пугать спешкой… Но пока Эстер-Хаз утопал в благостной тишине.

Лишь изредка кто-нибудь, по самый нос укутанный в плащ, выходил из общественного портала и темными тропами шел к рынку. Терялся за углами, прятался в тенях… Видимо, это были постоянные клиенты черных торговцев. Или анонимные жертвователи ценных жидкостей.

Главный город магсообщества был красив и величав, но холоден. Чем ближе к куполу-невидимеру, тем менее комфортно, а я забралась на самую макушку. Защита от обнаружения крутила жилы и вытягивала соки.

Ежась на ветру, я глядела в ночь. Передо мной открывались лишь два пути. Остаться на верхнем пике «храма добровольных взносов» и надеяться, что Эрик вернется. Возможно, чтобы убить. Взять с семейства Ланге плату за прерванный древний род.

Или спуститься вниз, сдаться отцу и его воле. Найти защиту в лице стражей, что с таким азартом избивают полукровок крепкими боевыми заклятьями…

Оба варианта вызывали в душе протест. До старости тянуть существование милой леди, делить постель с малознакомым мужем, держать спинку и начищать фамильное серебро Расковых… Стоило представить наш семейный уклад, в горло врывалась тошнота.

Но и помереть на крыше от зубов обезумевшего мужчины… От того, кто так… Кто мне…

– Никто. Эрик Валенвайд тебе совершенно никто, глупая «ягодка»! – прошипела я в столичную тишину, карябая ногтями зудящую ранку на плече. – Выбирая из родной сестры и чужой «первокровочки», он даже не вспомнит, как тебя зовут. И будет прав… Ты – никто. Монета, которую давно пора разменять.

В темноте разбитых фонарей, там, внизу, в зоне общественного телепорта, проступили две тени. Одна принадлежала статному мужчине в черном, вторая – мохнатому зверю, доходившему магу до колен. Эта странная парочка вызвала нездоровый восторг. Радостной, шипящей пеной тот захлестнул внутренности и растекся по венам.

Князь Карповский! Это был он, точно он… Он не выпускал ситуацию из прицела черных глаз, но не вмешивался открыто, стараясь не навлечь беду на академию и ее обитателей. Я понимала ректора… В отличие от сглупивших студентов, сам он не мог ворваться в главный столичный банк. Это потянуло бы за собой много неприятных последствий для невиновных.

Но кто рядом с ним? Я сощурилась, пытаясь разглядеть цвет шерсти. Золотая, с серебристой проседью… Декан Осворт, муж тети Мэл! Они оба пришли сюда и непременно помогут, спасут, если подать знак, если…

Если вывести остальных на крышу!

Захлебнувшись нездоровой идеей, я отступила к лифтам и судорожно ткнула жезлом в пропускной кристалл. Кого-то еще можно увести отсюда живым. Наших, петербургских, юных и дерзких… Эрик прав: они попали под влияние вскипевшей древней крови. Трудно идти против природы, когда внешний мир заставляет оскалиться.

Лифт лихо принес меня на второй этаж. Оттуда проторенной тропой я рванула вниз по эвакуационной лестнице, в крыло полукровок.