Шипы в сердце в Академии Судьбы

Елена Княжина

Шипы в сердце в Академии Судьбы

Глава 1. Жених

Замок Честеров постепенно наполнялся звуками. Слуги завершали последние приготовления, стражи, прихваченные папенькой из банка, чеканили шаг у парадного крыльца.

За гулким топотом и шуршащими чарами магов-бытовиков было не слышно пения птиц, еще не покинувших увядающий старый сад. Легкомысленные весенние пташки словно давали имению последний шанс на возрождение.

В детстве мне нравилось тут бывать. Бродить длинными серыми коридорами, изучать царапины на обшарпанных каменных стенах, с ногами забираться в пыльные кресла библиотеки и исследовать портреты предков.

Прогуливаться по саду меж вековых деревьев, с которых лоскутами слезает ветхая кора. Любоваться семейством каменных роз, что отвоевало себе серый валун слева от иссохшего ручья. Кидать задумчивые взгляды назад, на острые свинцово-серые крыши, устало прилегшие на толстые колонны.

Усадьба Честеров и пугала, и манила замершей красотой увядания. Природа вокруг застыла, но не умерла до конца. Будто законсервировалась в памяти, ожидая всех, кто случайно забредет сюда и захочет вспомнить…

Я же всю ночь вертелась в непривычной кровати и старалась забыть.

Забыть!

Мой позор. Мою клятву. Ухмылку Валенвайда. И вчерашний поздний вечер, окончившийся стремительным перемещением сюда.

Тайнария подготовила для меня прежнюю комнату в дальнем конце обжитого крыла. Проветрила, сменила белье, освежила интерьер букетом тугих тюльпанов и даже принесла из дома уютный пурпурный плед. Но все равно спальня ощущалась чужой.

Я сонно клевала носом, встречая рассвет и уговаривая утро подольше не наступать. К завтраку прибудет Он. Мой жених. Незнакомец, с которым меня связала Судьба, магпомолвка и родовая клятва, принесенная матушкой.

Однако утро все-таки наступило. Заставило меня слезть с постели и закутаться в пурпурный плед: от пола тянуло холодом.

Спальню заливало светом, и я заново вспоминала ее интерьер. Старинный шкаф ручной работы с искусной резьбой на створках. Такой же комодик на гнутых ножках, неудобный стул с прямой спинкой, вырабатывающий у юных леди болезненную «идеальную» осанку. И зеркало, в котором отражалась какая-то другая Честер…

Казалось, я смотрю со стороны даже на себя. И девица в белой ночнушке до пят, замотанная в плюшевый пурпур, – незнакомка. Это она, другая, встретится с женихом, чтобы обсудить скорую свадьбу. Она наденет на лицо вежливую улыбку и растянется в реверансе перед темным магом. Она покорно примет судьбу.

Честеры… Вечные наблюдатели, свидетели событий. Меня будто отстранили – от выбора, от семьи, от друзей. Все вокруг меня не касалось. Не желало моего вмешательства! Даже отталкивало, если я вдруг хотела проявить неравнодушие… Отпихивало подальше с фирменной брезгливостью бытия.

Наверное, так себя ощущает трехсотлетний вампир, повидавший всякое. И давно забросивший попытки повлиять, изменить…

Вспомнив об Эрике, я захлебнулась воздухом и привалилась к шкафу.

Забыть… Забыть! Все это неправда. Ночной бред.

Из открытых резных створок на меня глядело платье дебютантки. Старомодное, с кружевными оборками у локтей и по краю квадратного выреза. С легкомысленной шнуровкой на груди и беспрецедентно пышной многослойной юбкой.

Уверена, этот бледно-розовый кошмар, расшитый серебряными нитями и сверкающий магическими кристаллами, выбирала матушка. Так наряжались на первые балы в ее время.

Почему-то она решила, что жених придет в восторг от вида невесты в розовых рюшах. Этакий тортик на выданье, с кружевными розочками и кремовыми завитушками. Наверняка темному магу, возжелавшему жениться, лет восемьдесят.

Сама я лишилась дебютного бала, потому как с легкой руки Аврелии Ланге уже была помолвлена. Но подруги из «Эншантели» рассказывали, что в наше время аристократки выходят на дебют в белом и голубом, без кружева и дорогой отделки. Светлый шелк символизирует чистоту дев и их магических капель.

Вероятно, в мамино время чистоту символизировали розовые рюши.

Я всеми силами пыталась сконцентрироваться на предстоящей встрече. На знакомстве с женихом. Даже задавала себе вопросы и пыталась угадать ответ… Какие будут у него глаза? Быть может, зеленые? Или серые, как у меня? А волосы – светлые, рыжие, седые?

А рост? И, главное, возраст? Он будет старше меня в два раза? В три? В десять? Придется ли мне ходить за ним с совочком и жезлом и собирать сыплющийся песок?

Но пробуждаемый интерес так и не возник: все мысли занимал кровопийца. И было решительно плевать, есть ли волосы у официального жениха.

Перед глазами темнело от волнения, и из черноты снова и снова выплывало петербургское крыльцо. И фигура магистра, прислонившегося к голому заду мраморной статуи. Безлунный вечер, подвывание из леса и… хрип. Пробирающий коварством.

«Всего несколько капель, но они мои».

Судьба-богиня… Да, его. Я ведь сама дала родовую клятву. До чего наивная, доверчивая куколка!

Выходит, я теперь обещана двоим? Один желает руку, сердце и штамп в родовой книге, другой – первую кровь, мою невинность… Как они планируют меня делить? Вряд ли кто-то из двоих отступится.

Для них я будто трофей, приз в странной, взрослой игре… Глупая кукла, связанная магическими клятвами так крепко, что хоть на две половинки разорвись.

Целую ночь я вертелась на отсыревшей подушке, взбивая в мыльную пену простыню… И все думала, думала. Что, если бы я сразу, с первой попытки поняла стыдные условия сделки? Решилась бы я на них? Как понять, какой выбор верный?

Долг перед женихом и умирающая Олив… Ощущение несмываемого позора… и умирающая Олив!

Я чувствовала, что просто так, по доброте клыкастой Эрик мне не поможет. Но все же надеялась отделаться малой кровью.

Хотя да, верно… ее и не будет много. Несколько капель, Монис рассказывала. И они – его.

***

К назначенному часу я сменила сорочку на «выставочный» наряд. С завтрака я стану экспонатом – молчаливым, улыбчивым, послушным. Радующим глаз и изредка отвечающим на вопросы. Если потребуется.

Комплектом к нежно-зефирному платью шли кружевные перчатки с пышными юбочками мажет. Я робко понадеялась, что ажурная ткань скроет отсутствие кольца и золотой оттиск постыдной клятвы. Возвращать колючий талисман на палец не хотелось.

Накрутив жезлом упругие локоны, я собрала волосы в высокую прическу. Попыталась придать бледному лицу задумчиво-отрешенное, истинно кукольное выражение. Я экспонат. Статуя. Невеста на презентации.

Матушка навестила меня за полчаса до выхода. Не затем, чтобы обнять и поприветствовать дочь… Мы не виделись сколько? С Рождества? А затем, чтобы потуже затянуть шнуровку, деловито поправить локон, выбившийся из прически, поджать тонкие губы и снисходительно кивнуть. Мой вид ее удовлетворил не до конца, но был сочтен «сносным».

Сама Аврелия Ланге облачилась в строгое серое платье, отчего внешне стала похожа на бесцветную надменную мышь-переростка. Волосы она зачесала в гладкий пучок, обнажив некрасивый высокий лоб и крупные, но пустые глаза. Она вышла из спальни первой… Ее каблуки еще долго лязгали по коридору – звонко и жестко, как орудия палача, заготовленные для казни.

Я выждала полчаса и вышла следом в безлюдный коридор.

Из главной столовой, в которой даже в солнечный день зажигали тяжелые, налитые хрустальным светом люстры, слышались голоса. Я сбавила шаг и постаралась идти тише, чтобы мягкие домашние туфельки не выдали меня шуршанием.

Можно ли несколько минут растянуть до бесконечности? До черной бездны? Чтобы назначенный час не наступил никогда?

Сердце гулко бухало в груди, корсаж платья натягивался до треска. Мое волнение было заметно даже стенам. И портретам предков, и гнутым перилам лестниц, и серым пылинкам, танцующим в спертом воздухе…

На подкашивающихся ногах я брела вперед, к просвету столовой, чтобы встретиться с Судьбой лицом к лицу. Я не выбирала ее, не желала, но… должна была хоть познакомиться для приличия.

Парой скупых фраз отец в щепки порубил мои надежды. Семья не станет защищать дочь от страшного темного мага. Скорее всего, они в сговоре. Они знают о кольце.

Они заставят меня пройти весь путь до алтаря… Ведь с той стороны ожидает настоящий принц, не правда ли? Чего еще желать Веронике Честер, избалованной кукле, рожденной для единственной цели – продолжить род?

Аврелия Ланге считала это важным. Так учила ее мать, а ту – бабушка… Это великая честь – быть помолвленной с титулованным первокровкой. Надеть на шею медальон рода и обратить его в супружеский талисман, вступив в законный брак. А потом, конечно, родить наследников…

Я не винила матушку. Что еще оставалось Аврелии Ланге, обладательнице кубка «Леди Эншантель», кроме как делать вид, что вся эта чушь имеет значение? Ведь если бы не имела… Тогда всю ее жизнь можно распродать задаром первому рыночному торгашу.

Честь рода, титул, имя, наследники, связи… Это был ее стержень. То, на что она нанизала каждый свой прожитый день.

Может, когда-то давно, лет триста или пятьсот назад, это действительно было значимо. И браки заключались между первокровками не просто так. Соединение «королевских» капель, самых могучих, самых одаренных, давало крепкое потомство. И наследники превосходили силой дедов и отцов.

Но нынче, когда магия повсеместно увядает, а род Честеров истощен проклятием, над маминым брачным энтузиазмом можно лишь посмеяться. Горестно всплакнуть. Да пробудившийся дестин, в котором сила дремала годами, породит куда более крепкое дитя, чем я!

Что до Честеров – это вечная лотерея с плохими шансами на выигрыш. Сколько пустышек и слабых, хворых магов родилось в последнем столетии? Эмилия, Мелисса, Лукреция, Элиас, Эмиль… Некоторых капли убили, кого-то замучили безумием.

Кто бы ни был мой жених, он истинно наивен, если рассчитывает на сильных, одаренных детей. Но если ему лет сто… Может, он не планирует заглядывать в спальню супруги?

Эрик.

Нет-нет, только не сейчас. Забыть. Забыть!

Туфли мягко шуршали по каменному полу, а в голове мерным стуком позвякивало: Э-рик… Э-рик… Имя того, кто в мою спальню заглянуть планирует. С известной целью.

Стиснутая шнуровкой грудь снова заполнилась яростным газом, кипящим раздражением. Насколько низко нужно пасть, чтобы потребовать от помолвленной девушки такое? Чтобы заставить доверчивую студентку дать унизительную клятву? Где хоть капля благородства в этой древней клыкастой твари?!

Э-рик…

Я тряхнула головой, взбив локоны в пух и выбросив из мыслей наглого, эгоистичного вампира. Оправила оборки на юбке, разгладила зефирно-розовое кружево на корсаже… и вошла под ослепляющий свет люстр.

Потоки золотого сияния облепили меня, обласкали, растеклись блеском по коже, впуская в столовую не невесту, а сверкающую фею.

Я застряла в проеме и присела в реверансе, уловив в дальнем конце залы незнакомую фигуру. Мужчина – по виду молодой, чуть старше меня, – сидел в отцовском кресле, изучал рисунок паркета и теребил в пальцах какой-то вялый цветок.

Почувствовав мое появление, жених резко поднял голову, отбросил со лба светлую челку и обворожительно улыбнулся. Порывисто поднялся с кресла и, не сделав шага, протянул руки вперед. Будто мог сжать пространство, скопившееся между нами, и дотянуться издали.

– Моя невеста истинно прекрасна, – заявил он с бархатной хрипотцой и подманил меня длинными музыкальными пальцами. – Вероника… Вы точно ангел, сошедший со старого живописного полотна. Дайте мне вас получше рассмотреть.

Я послушно поплыла вперед, растерянно утопая в синем взгляде. Он поймал меня арканом и тянул, тянул к себе, магнитил неведомой магией.

Размягченное от волнения сознание не сразу подбросило мысль, что мы с женихом уже знакомы. И, боги, даже представлены!

– Вы?..

– Александр, – представился парень, когда я подплыла к его креслу и остановилась в паре метров. – Но лучше просто Алекс.

– Я не забыла, – пробормотала я, снова опускаясь в приветственном реверансе.

Да как это вообще возможно? Я помолвлена… с ним?

– Вы знакомы? Но откуда? – мать нахмурила высокий лоб и поднялась со стула. – Где вы могли встретиться, Вероника?

«На одном запретном мероприятии, маменька, – объяснила я мысленно. – В окружении притесняемых полукровок… Как раз перед тем, как твой сын напал с боевыми заклятьями на невинных людей, вдохновленный новым законом твоего мужа…»

И мы танцевали, да. Подхваченные и закруженные магией дриад. И я тонула в невероятных синих глазах, мечтая, чтобы этот красивый незнакомец подарил мне первый поцелуй.

Потом мы болтали о грехах жестоких отцов и сумасбродных матерей, и я ощущала диковинное родство с парнем, которого вижу в первый раз. А еще – легкость, ясность, теплоту, уют…

Я даже позволила себе непристойные мысли. Рассматривала его, чтобы он мне приснился. А Алекс Расков и словом не обмолвился, что помолвлен. И собирается жениться. На мне!

Моргая от слишком яркого света, я пыталась припомнить: представилась ли ему? Если да, то почему его озадачило мое кольцо? Он не мог не знать имени невесты! Или мог?

Если нет… То почему, будучи помолвленным, он свободно танцевал с незнакомкой на запретной свадьбе? Да нет, нет… Не может же быть так, что его, как и меня, женят насильно?

Я совсем растерялась. Окончательно. Почувствовав, что сейчас его невеста рухнет в обморок, Александр сделал шаг вперед и, ухватив за локти, усадил меня в свое кресло. Это было кстати: столовую залило черным туманом.

– Ника, возьми себя в руки и соблюдай приличия! – рявкнула мать и потрясла меня за плечи, вбивая затылком в подлокотник.

– Ох, прошу… Не сердитесь на дочь, к чему нам эти приличия? Мы ведь почти семья, – смущенно бормотал парень. – Это я виноват. Я не сказал тогда, а она, выходит, переволновалась…

– Вы знали? Знали, что танцуете с невестой? – прохрипела я, глядя снизу, с мягкого подлокотника, на лица столпившейся родни. Среди серых глаз отчетливо выделялись синие.

– Я видел ваш портрет раньше, – признался скованно Расков. – Я… подозревал, да. А когда вы представились, все подтвердилось.

– Вы обманули!

– Вовсе нет.

– Вы сказали, что вам только пора определяться… и что девушек… «расхватали»…

– Простите мне эту маленькую ложь, – он виновато улыбнулся.

Чуть пришибленно, застенчиво, пряча морские глаза под рваной платиновой челкой. И я опять утонула в безбрежном тихом океане, избавленном от штормов.

– Но зачем вы так?

– Это вышло ненамеренно, Вероника. Я не планировал… Я почти никогда не вру, правда. Я растерялся и не смог подобрать нужных слов, – он надсадно закашлялся в кулак. – Надеялся, что смогу произвести на вас впечатление до того, как вывалю новости о помолвке… Хотел узнать вас получше. И чтобы вы узнали меня. Я бы обязательно признался вам после прогулки, но вы убежали.

– Потому что я была помолвлена. Думала… что не с вами. Я не могла позволить себе «прогуливаться»! – пропыхтела обиженно.

Если бы он сразу сообщил, что жених, я бы легко согласилась. Тогда я была очарована случайным кавалером. И очень досадовала на судьбу.

Мы бы вошли в лабиринт вместе. Я не встретила бы Роланда, не получила в подарок заколдованную розу и не угодила бы в лапы вампира…

– И это делает вам честь, – покивал Алекс напряженно. – Правда, я был несколько озадачен, когда одна из ваших подруг потянула меня в сад с неизвестной целью… А там вы и в чужом плаще…

– Это совсем не то…

– О, я уверен, что «не то», – согласился жених. – Тот джентльмен был груб. А вы просто не знали, к кому обратиться за помощью в незнакомом месте.

От него тянуло теплотой понимания. Неужели Валенвайд прав и мою симпатию так легко завоевать? Простой улыбкой, добрым словом, деликатностью, неравнодушной заботой и чистотой прозрачных глаз?

Впрочем, откуда клыкастому знать. Он не пытался.

Мать проворно ослабляла шнуровку на нарядном платье, похлопывала по моим щекам снятыми перчатками и пыталась всеми известными способами привести дочь в чувство. Еще немного – и начнет брызгать водой из жезла.

Ее белый лоб шел багровыми пятнами, что обычно случались на высшей стадии раздражения. Я не оправдала ее ожиданий. Поджатые губы намекали, что если уж падаешь в обморок от вида суженого, то хотя бы делай это красиво и грациозно, а не как вареная картофелина.

– А где твое помолвочное кольцо? – вдруг истерично взвизгнула матушка и уронила кружевные перчатки на пол. Красные пятна сменились черными, и глаза Аврелии Ланге закатились, обещая зрителям два обморока по цене одного. – Ты что, умудрилась его потерять?!

– Я отдала его в чистку, – монотонно повторила привычную ложь.

Кряхтя, я выбралась из кресла, оправила смятую юбку и надела перчатки, прикрыв кружевом унизительное клеймо. Воспитанная леди должна вести себя достойно даже в эпицентре кошмара.

– Это неприемлемо, дорогая!

Матушка была в своем репертуаре. Стряхнув обморочный настрой, она вернулась к желчному недовольству потомством.

«Дорогая» резануло по ушам отравленным клинком. Бесценной я была в прямом смысле – согласно вложениям, которым не мешало бы окупиться. Иногда казалось, что главный банкир в нашей семье вовсе не граф Ланге.

– Ты сказала, что к утру его почистят, – напомнил отец, протирая платком вспотевшую под люстрами лысину.

– Возникли… осложнения…

– Неужели оно загрязнилось настолько, что дочь Аврелии Ланге не смогла оттереть сама? – едко процедила мама. Обладательница трех десятков кубков по «искусной бытовой магии».

– В нем была игла! – не выдержала я.

– Игла? – опешила мать. – Да откуда там игла…

– Оттуда, что это не кольцо, а талисман темного мага, – прохрипела я, сердито поправляя манжеты на левой руке и на правой.

– Глупости, милая… Ты что-то снова себе вообразила, – холодно бросила мама.

Она поерзала в неуютном сером платье, как если бы ощущала вину… Не передо мной, истощенной двойной магической данью, а перед семьей Алекса, выдвинувшей нерушимые условия контракта.

– Зачем ты вообще его сняла? – озадаченно бормотала она. – Я ведь писала… строго-настрого…

– У меня палец распух. Я еле рукой могла шевельнуть… Я вынужденно сняла, чтобы спал отек, а там – иголка!

Я вперила в маму безумный взгляд. Она правда не соображает, какой кошмар со мной творился в последние недели, или так искусно играет роль?

Судя по брезгливости, затянувшей мамины зрачки, она испытывала потрясение. Мной. Своей дочерью, нарушившей правила приема гостей и условия контракта. И так бесстыдно вышедшей из образа «безмолвного выставочного образца».

«С каких пор наша кукла такая разговорчивая?» – было написано и на папином одутловатом лице.

А я вдруг ощутила, как струны, натянутые под розовыми рюшами, наполняются невиданной смелостью. Примерно на один вопрос. Может, на парочку… А потом можно снова сбежать в трусливый обморок: мамино мнение обо мне так и так не улучшится.

– Вы не считаете, что должны объясниться перед невестой, Александр? – степенно уточнила я, сложив руки на юбке.

Гордости во мне не было, лишь обида. И раздражение, что вопрос я задаю не ради себя… а назло одному вампиру, решившему, что я струшу.

– Я попросил родовую реликвию у матери, – развел руками жених. – Игла? Вы уверены? Если так, то простите меня… Я подумал, что вы оцените древнюю вещицу: она хоть и выглядит просто, но весьма ценна.

– Она сделала во мне дырку, – прошептала я угрюмо, чувствуя, как под его теплым взглядом решимость тает. И обвинительный настрой сходит на нет.

Расков был изумлен, искренен, невинен. Как новорожденный голубоглазый сабер, покрытый редким белоснежным пухом. Это… обезоруживало.

– Если вам не понравилось кольцо, вы сможете выбрать то, что по душе, – легко предложил он. – Тем более оно скоро сменится обручальным. Можем завтра слетать в Лондон к одному магу-ювелиру, посмотреть эскизы… Вы просто ткнете пальчиком. Я закажу любое.

Я зажмурилась и отвернулась к окну, сделала несколько шагов, спряталась за шторой. Сейчас я казалась себе глупышкой, надумавшей лишнего. Развернувшей целую теорию заговора из-за ерунды.

За спиной послышались осторожные шаги, и через пару секунд теплая рука неуверенно легла на мои пальцы. Похолодевшую ладонь ласково вмяли в подоконник. Я дернулась с непривычки, но сбрасывать чужие пальцы не стала. Как-никак, это мой будущий муж.

– Не бойтесь меня, Вероника. Я же не какое-то зубастое чудовище, – насмешливо пробормотал молодой маг. – Если желаете что-то спросить – не стесняйтесь. Я открыт.

– Вы практикуете запретную магию? Экспериментируете с Темной материей? Внушение, подчинение, соединение?

– Нет.

Я не видела, но слышала, как он качнул головой.

– Но вы… Вы настроили со мной какую-то темную связь… Из-за которой мне было дурно, – прохрипела я, разглядывая увядающий сад за окном. – Я целый месяц падала в обмороки.

– Нет. Нет, Вероника! – с напором оправдался Алекс. – Я не владею подобной магией. А если бы и владел… Разве посмел бы я вторгаться в личное? Да и зачем мне это?

Я обернулась, выискивая подвох. Яркие, синие, фантастические глаза смотрели недоуменно. Затягивая на глубину и запутывая меня, точно пиратский морской узел.

– Не знаю зачем, – пробормотала в замешательстве. – Подглядывать?

– За вами? Но меня заверили в вашей чистоте и превосходном воспитании, – он тряхнул светлой челкой, рассыпав белое золото по приподнятым бровям. – Я не имел причин не доверять невесте, обучающейся в закрытой школе для девиц.

Я беспомощно бултыхалась в новой информации. В его версии событий. С этой стороны картина открывалась по-новому… Но сердце сковывало необъяснимой тревогой. Будто за показной прозрачностью и искренностью сокрыто второе дно. Темное и опасное.

Хотя кольцо и правда было старинным. Может, какой-то предок Алекса, обладавший высшим даром, наложил на украшение темные чары… и просто забыл их снять? Вот и тянул талисман из меня соки. По старой памяти.

– Я видела красный щит. Там, в ангаре, – проронила шепотом, стараясь, чтобы родители не расслышали нашей беседы. – Это не Сияющая материя, это… что-то на крови.

Когда напали «Сыны», Расков вызвал незнакомые чары, пытаясь защитить гостей от энергетических хлыстов. Я хорошо запомнила щит – яркий, багровый, сочащийся темным… Но вместе с тем – надежный и крепкий. За ним прятались мои подруги.

– Это защитная магия. Мать обучала меня… разному. Но исключительно ради безопасности, – прошептал Алекс так же тихо, заговорщицки склоняясь к прозрачной шторке. – Есть люди, которые желали бы мне навредить. Однако вас это не должно беспокоить, леди Честер… Я не дам свою невесту в обиду.

Замешательство подкашивало ноги. Я была уверена, что жених, тот страшный темный маг, желал мне вреда. Я остерегалась его, опасалась знакомства. Но Александр единственный, кто не опечалился отсутствием кольца.

Судьба-богиня, он не призвал меня к ответу, не возмутился, не расстрелял глазами из-за нарушения контракта! Просто предложил купить новое.

Симпатия, рожденная под дриадскую музыку, снова согревала сердце. Оно билось быстрее от робких взглядов синеглазого мага. Почти приплясывало от его деликатных, неловких прикосновений.

Но было в ярких, сочных, вкусных эмоциях что-то поддельное, наносное. Мы ведь едва знакомы. Еще вчера я боялась встречи, испытывала почти физическое отвращение… Откуда сегодня фонтан теплых чувств? Только ли потому, что Расков понравился мне в свадебном ангаре?

– Сама магия свела нас танцем в ту памятную ночь, Вероника, – уверенно сообщил Алекс, согревая коротким поцелуем кружевную перчатку. – Потому что мы предназначены друг другу… обещаны… и будем отданы.

– И вы не отступитесь?

– Никогда.

– Даже если узнаете о моем нежелании вступать в этот брак?

Я поймала взгляд жениха, чтобы выискать на дне морской синевы его настоящего. Правдивого.

– Значит, я заставлю вас пожелать, – Александр лучисто рассмеялся в штору.

– Магией? – уточнила настороженно.

– Я слышал, что подарки и прогулки тоже неплохо действуют.

Распрямив спину, я вышла из защитного шатра штор и чинно присела на «стул невесты». Великосветский этикет давно решил за меня, где сидеть, что есть и куда смотреть. Для воспитанницы мадам Туше это было легко – неотступно следовать правилам, заученным так крепко, что те отпечатались на костях.

Сейчас муштра директрисы меня спасала. Погруженная в свинцовые, тягостные мысли, я на автомате улыбалась, кивала, расправляла салфетку, аккуратно втыкала вилку в те крошки, что были положены невесте на завтрак…

Даже не вслушивалась в разговоры. Потеряла к ним интерес. Отец что-то обсуждал с Алексом, матушка отрешенно глядела перед собой, а я мечтала, чтобы официальная часть поскорее закончилась.