скачать книгу бесплатно
– Девочка, ты кто? – Спрашивает он.
– Пап, это же я, Наташа, – удивленно ответила я.
– Ты ошиблась, пошла прочь, у нас все дома, – захлопнул передо мной дверь, сказал Андрей.
Звон от захлопывающейся двери стоял еще пару минут в воздухе и в моих ушах. К глазам подступили слезы. Я не знала, что делать. Стучаться снова было глупо, ведь меня только что прогнали. Спустившись на улицу, я стала скитаться по двору. Ко мне подошел взрослый незнакомый парень:
– Девочка, а почему ты так поздно гуляешь одна?
– Меня папа домой не пускает, – ответила я и стала горько плакать.
Он меня приобнял и стал успокаивать.
– Давай познакомимся? Меня Саша зовут, а тебя?
– Наташа, —шмыгая носом, ответила я ему.
– Тебе некуда идти? Может, есть знакомые? Давай я тебя провожу, – стал он меня успокаивать.
– Тетя Таня, она живет в соседнем доме.
– Пойдем, я тебя провожу.
Мы пошли к соседней девятиэтажке. В сорок первой квартире жила подруга моей биологической матери, и я надеялась, что она меня приют хотя бы на ночь. Но попытки прозвонить в домофон были тщеты, никто не отвечал, и моя надежда быстро улетучилась. Олег стал подбадривать меня позитивными рассказами о себе и жизни, мы гуляли по двору и грелись в соседнем подъезде. На дворе была уже глубокая ночь.
– Наташ, может, папа пошутил? Давай еще раз попробуешь постучаться? – убеждал меня Саша
Я кивнула головой, и мы пошли в сторону моего дома. Я поднялась на этаж и тихо-тихо стала стучать по раме входной двери. Задержав дыхание, я молилась, чтобы меня пустили домой. Дверь открыла Валентина Петровна, и на ее лице я увидела жалость:
– Заходи скорей домой, замерзла ведь.
Она проводила меня в комнату, помогла раздеться и что-то сетовала себе под нос:
– Пойдем на кухню, покушаешь, – сдерживая слезы, сказала она.
Только переодевшись в домашнюю одежду, я поняла, что не чувствую своих ног и каждый шаг по полу причиняет мне боль. Словно тысячи иголок впивалось мне в каждый сантиметр кожи. Сквозь боль и слезы я молча дошла до кухни и села на табурет, протянув ноги к батарее. На плите стояла кастрюля с закипающей водой, а на столе в тарелке лежал виноград. Я посмотрела на это все голодными глазами и жадно сглотнула слюну.
– Хочешь? – спросила Валентина Петровна.
Я кивнула головой.
– Кушай тогда, – она повернулась к плите и стала считать количество пельменей, которые закидывала в крутой кипяток.
Я жадно стала глотать виноградинки, не разжёвывая их.
– Не перебей аппетит, сейчас пельмени тебе отварю, поешь горячего, – тихонько говорила Валентина Петровна.
У нее был вид провинившегося человека. Словно это она выставила меня за дверь квартиры. Она не разговаривала со мной грубо, в ее интонации была жалость и соболезнование.
Поставив передо мной тарелку горячих пельменей, она села рядом и стала внимательно меня изучать. Что она думала в тот момент, для меня остается загадкой, мои мысли были заняты обжигающе вкусными пельменями, находящимися у меня под носом. Обжигая свой язык, я уминала пельмени одну за одной, не обращая внимание на обожжённый рот.
– Поела? – спросила она.
Я молча кивнула головой.
– Умываться и спать!
День за днем я жила в квартире как приведение. Меня не замечал и Андрей и Юлия. Валентина Петровна иногда разрешала зайти в ее комнату и поиграть в тетрис на телевизоре. Ее грубость в мою сторону изменилась на жалость и заботу. Она занималась со мной уроками и кормила в отсутствие «родителей». Я не помню, чтобы я сидела с ними за одним столом и ела. Вот так закончились наши семейные вечера.
Наступили летние каникулы, и мои мучения с уроками закончились. Все свободное время я проводила на улице с другими детьми. В один из теплых дней я услышала знакомый голос:
– Наташенька, доченька.
Обернувшись, я увидела на конце площадки Анну, которая протягивала свои руки и двигалась в мою сторону. Я молча подошла к ней, соблюдая дистанцию между нами.
– Доченька, ты на меня злишься? – удивленно спросила Аня
Я кивнула головой и к глазам подступили слезы. Она подошла ближе и прижала меня к себе:
– Солнышко мое, мама тебя любит. Просто мне плохо жилось с твоим папой, поэтому я была плохой. Но я исправилась, честно. Хочешь, пойдем со мной на озеро, как раньше? Будем купаться и есть шашлыки.
Прижавшись к ней, я кивала головой.
– Только давай договоримся, ты папе ничего не рассказываешь, это будет наш с тобой секрет? – сказала она.
– Я ему ничего не расскажу, честно, – всхлипывая ответила я.
– Ну и отлично. Завтра я за тобой приду во двор, ничего брать не надо, я все принесу, – она чмокнула меня в лоб и ушла домой.
Вечером я сидела в гостиной и меня не покидало странное чувство. Оно было похоже на предательство.
Ну, вот я завтра пойду с ней на озеро и не расскажу об этом Андрею, а если он узнает? Он опять меня изобьет или выгонит из дома?
Устав от размышлений, я легла спать, чтобы завтрашний день наступил быстрее. Несмотря на опасения, я безумно соскучилась по Анне и свято верила, что она исправилась и во всем виноват Андрей.
На следующий день я с трепетом в сердце ждала Аню во дворе и постоянно оборачивалась, ища ее глазами. Наигравшись с друзьями, я села на лавочку и стала гипнотизировать подъезд дома. В скором времени из двери показалась Аня.
– Мама, мама, – кричала я и бежала ее обнимать.
Она открыла свои руки для объятий и взяла меня на руки. За ее спиной показался мужчина кавказкой внешности. Я спрыгнула с ее рук и спряталась сбоку от нее, крепко сжав ее руку:
– Не бойся, это Сабир, он мой друг, с которым я живу, – улыбчиво сказала Анна.
Мужчина наклонился ко мне и с улыбкой на лице проговорил:
– Привет. Давай дружить? – сказал он и потрепал меня по голове.
Я отдернулась, поправила волосы. Такое знакомство мне не понравилось и, сжав по крепче руку Анны, я пошла за ней в сторону ж/д путей. Весь день мы купались на озере, ели шашлыки и разговаривали о жизни с Юлей и Андреем. Анна цокала и мотала головой, попеременно поглаживая меня по голове и прижимая к себе. Я расплывалась в улыбке и не хотела, чтобы этот день заканчивался, но время близилось к вечеру, и нужно было собираться домой.
– Так, давай суши полотенцем голову, чтобы отец ничего не заподозрил, – говорила Анна, помогая мне вытирать волосы на голове.
Благо на улице была жара и по пути к дому я полностью высохла. Подходя ближе к дому, я почувствовала, как моё сердце стало бешено колотиться от чувства страха. Зайдя за угол дома, я услышала крики Валентины Петровны на весь двор.
– Наташа, черт побери, – она кричала с балкона уже продолжительное время, судя по ее охрипшему голосу.
Я побежала со всех ног домой, при том что я прекрасно понимала, что меня ничего хорошего там не ждет. Не успев отдышатся, я открываю дверь и первое, что я ощущаю – сильнейшую пощечину по своему лицу.
– Мелкая гадина, где ты шлялась? Что за шаболда белобрысая с тобой была?
– Мама, – ответила я, держась за свою опухающую щеку.
Валентина Петровна взяла меня за шкирку повела вдоль коридора.
– Пожалуйста, только не туда, – умоляла я и упиралась ногами.
Она молча дотащила меня до кладовки, открыла ее и кинула туда, закрыв ее за собой.
Я безумно боялась темноты и замкнутого пространства. Бить руками в дверь, где мне никто ответит, было бесполезно, поэтому я села на пол и обняла ноги ждала того момента, когда меня выпустят и накажут. Целый день купания на озере дал о себе знать, и я уснула на холодном полу, прижав к груди колени. Позже сквозь сон я слышала диалог Юлии и Андрея.
– Либо я, либо она! – твердила она ему.
Щелк. Кто-то дернул за щеколду. Дверь открылась, и от яркого света глаза автоматически зажмурились. Андрей кинул в меня ветровку:
– Одевайся, ты переезжаешь.
В руках у него было несколько пакетов с моей одеждой и игрушками. Юля стояла в проеме сложа руки и провожала меня ехидным взглядом.
Что происходит?
Андрей, открыв входную дверь, ждал меня в подъезде. Судя по темноте на улице была уже глубокая ночь. Мы шли, молча к первому подъезду, открывали знакомую мне дверь и поднимались на знакомый этаж. Он достал ключи и открыл входную дверь.
– Заходи, – безразлично сказал он.
В его интонации не было никаких эмоций. Словно он был уже готов к этому дню.
Я смотрела на Андрея и на моих глазах проявлялись слезы. Он оставил в коридоре мои пакеты повернулся ко мне:
– Ты мне больше не нужна. Теперь ты живешь тут, – хладнокровно сказал он, молча хлопнув дверью.
В ушах стоял звон захлопывающейся двери и его удаляющиеся шаги на лестничной площадке. Мое состояние можно описать одним словом: «Опустошение». На ватных ногах я дошла до старого кресла и, уткнувшись в него, легла спать. Это единственное, на что я была тогда способна.
– Доча, солнышко. Ты что тут делаешь? – Аня трясла меня за плечи.
Открыв глаза, я увидела Сабира, державшего свечку, и обеспокоенный взгляд Ани.
– Меня папа сюда привел, сказал, что теперь я живу тут, и я больше ему не нужна.
Она стала меня обнимать, целовать в голову и параллельно материть Андрея. Я слушала возмущения Ани, какая он сволочь, что ночью, вот так выкидывать ребенка в квартиру, где нет света, горячей воды и электричества, может только монстр. Проведя меня на кухню, она усадила меня за стол:
– Кушать хочешь?
Я кивнула головой. Тогда она подожгла еще пару свечей и стала жарить на плите фасоль с куриными яйцами.
На счет отсутствия удобств в квартире. Андрей лично в квартире устроил такой холокост. Он перерезал провода в квартире, перерубил горячую воду, чтобы побыстрее выжить Аню из квартиры. Но она быстро приспособилась к таким условиям жизни.
Не зря она же в год крысы родилась. Такие животные быстро адаптируются к любым условиям проживания.
Мы поели, и я пошла спать на свою старую двухъярусную кровать. Первый ярус был завален вещами, поэтому я предпочла подняться выше.
Остаток лета я провела более-менее спокойно, но без нормальных условий для жизни. Днем я гуляла во дворе, а ночью в полной темноте сидела одна и ждала, пока они вернутся с работы, играя с огарками свечей.
Наступила осень, и нужно было возвращаться в школу. Первым делом я подошла к классной руководительнице и рассказала ей потрясающую новость:
– Марина Николаевна, я теперь с мамой живу, представляете, – радостно сообщила я ей.
Она встревожено на меня посмотрела.
– Наташ, давай я позвоню в приют, может, туда поедешь? – спросила Марина Николаевна.
– Нет, не надо, у нас все хорошо, – убеждала я её.
– Ты уверена?
– Конечно, я уже пол-лета с ней живу. Она изменилась.
Она неодобрительно на меня посмотрела и сказала:
– Если что-то случится, ты мне обязательно расскажешь? – спросила она.
– Хорошо, – сказала я и бодро пошагала в класс на уроки.
Приходя домой после школы, первым делом я бралась за уроки, пока на улице не стемнеет. Так продолжалось несколько недель. Пока кое-что не изменилось. Бывало так, что в выходные дни Сабир оставался со мной дома, пока Аня была на работе. За пару месяцев я привыкла к его присутствию и постепенно доверчиво стала относиться к нему. В один из дней он предложил мне поиграть в телефон. Мы резвились на кровати, и ничего не предвещало беды, пока он не предложил:
– Ты когда-нибудь видела, что у мальчиков в трусах? – спросил меня он.
Я помотала головой.
– Давай я тебе покажу, – игриво продолжил он.
Он снял с себя штаны. Я резко отвернула голову, это было слишком противно для моего детского сознания.
– Не бойся, давай ты его потрогаешь.
Он взял мою руку и стал водить ей по своему органу. На мои попытки вырвать руку, он сжимал ее сильнее.
– Мне больно, пожалуйста, отпустите мою руку.
– Я отпущу тебя, если ты кое-что сделаешь, – более грозно сказал он.
