скачать книгу бесплатно
– Это желание будет исполнено, – ответил Торон. – Тем временем, пока вы консультируетесь с Клендилой, многие из наших людей прибудут на ваш корабль в прогулочных зитах и заберут столько ваших друзей, сколько пожелают, к себе домой, ибо все Дилатоны рады предложить гостеприимство нашим гостям с моря.
Торона объяснила, что мы должны были пересечь озеро в их Зите и высадиться на дальнем берегу, откуда мы должны были дойти до зала собраний, чтобы у нас была возможность увидеть часть страны по пути.
Ретмар вернулся в "Зит", с улыбкой поманив меня следовать за ним. Я приблизился к круглому отверстию не без трепета, но я был хорошо подготовлен к тому, что происходило. Я поставил ногу на край двери, в то время как Ретмар протянул мне руку, чтобы помочь. В следующее мгновение мне показалось, что я падаю. Всякое ощущение материального существования исчезло, и в водовороте смятения мне казалось, что я парю в пространстве. Затем я почувствовал ободряющее пожатие руки Ретмара, и постепенно ко мне вернулось самообладание, но, к своему удивлению, я обнаружил, что вместо того, чтобы покоиться на дне Зита, я фактически балансирую в пространстве в центре шара, без видимых поддержек.
Затем Ретмар отвел меня в сторону и, обернув вокруг моей талии широкий гибкий пояс, застегнул его на какую-то защелку.
Теперь я понял, что на полпути между каждым из хрустальных окон был один из этих поясов, прикрепленный к металлической полосе, опоясывающей экватор.
И вот теперь меня ждал еще один сюрприз. Хотя Зит был сделан из какого-то хрусталя, при взгляде снаружи шар был совершенно непрозрачным, так что невозможно было разглядеть его обитателей. Однако при взгляде изнутри стекловидный материал был настолько прозрачным, что его словно не существовало, и можно было видеть только экваториальную полосу и полярные выступы, по-видимому, подвешенные в воздухе без опоры.
Ретмар, заметив состояние умственной аберрации, овладевшее мной при моем первом входе, проплыл через Зит к открытому окну и заговорил с Тороном на его родном языке, и я услышал, как Торон предупреждает остальных, чтобы они не забеспокоились.
Профессор Смиттон был следующим, и я с трудом удержался от смеха, когда несколько тучная фигура астронома легко поплыла вверх под присмотром Ретмара, который хладнокровно обмотал профессора одним из поясов, оставив его подвешенным горизонтально над моей головой.
– Вот это да! Боже мой, капитан! – пробормотал профессор. – Чудеса за чудесами! Понимаете ли вы, на что указывают наши необычные ощущения?
– Нет, я не могу сказать, что понимаю, за исключением того, что я чувствую себя так, как будто мне приснился кошмар, и я не могу проснуться!
– Так, так, так! – воскликнул профессор.
– Эти люди на тысячу лет опередили нас в науке, а также в умственном развитии. Они преодолели гравитацию. Это прозрачное вещество, из которого состоит шар, непроницаемо для гравитации, в результате чего не только оно не имеет веса, но и все, что внутри него, например, мы сами, тоже не имеет веса. Чудесно!
Теперь остальные вошли в "Зит", и каждый из моих товарищей по кораблю выразил удивление неожиданным ощущением парения в воздухе. Когда мы все были закреплены на месте экваториальными ремнями, Торон и Торона вошли в Зит. Девушка легко проплыла по шару и обернула вокруг себя один из поясов, но Торон остался парить в воздухе и закрыл за собой хрустальное окно.
Я начал осматриваться в поисках какого-нибудь механизма, с помощью которого можно было бы перемещать Зит, но не увидел ничего, кроме маленькой ручки в центре каждого окна. Торон начал поворачивать эти ручки, перемещаясь от одной к другой легкими касаниями стенок шара, и я заметил, что ручки были соединены с длинными иглами, которые выступали из центра окон.
Последовал легкий толчок, и я посмотрел вниз. Палуба "Шаха Ирана" падала с огромной скоростью, и местность расширилась так, что мы могли видеть на много миль во всех направлениях. Торон манипулировал еще несколькими рукоятками, и "Зит" начал быстро двигаться к берегу.
Сейчас, конечно, мы все привыкли летать на старомодных самолетах, которые были доведены до большого совершенства во второй четверти двадцатого века, но ощущения полета в них были не более похожи с полетом в Зит, чем падение с лестницы может быть похоже на скольжение по снежному склону на лыжах. Не было никакого рева или вибрации механизмов, просто быстрое, легкое движение, а абсолютная прозрачность шара и невесомость усиливали иллюзию, что мы летим в космосе по собственной воле.
Когда мы летели к большому зданию, которое видели тем утром, Торон сказал:
– Я слышал ваше замечание, Смиттон, и вы совершенно правы в своем объяснении причины отсутствия веса "Зита". Шар состоит из элатонгара, искусственного кристалла, который, как вы сказали, непроницаем для гравитации.
– Ах! Совершенно верно! – сказал профессор, – но я все еще не понимаю, какая сила движет Зит, поскольку непрозрачность для гравитации просто заставила бы его подняться вверх от поверхности земли.
– Движущая сила сдерживается или, скорее, создается стержнями, прикрепленными к этим ручкам. На них воздействует Тон. – ответил Торон. – И, поворачивая их вокруг своей оси, сила увеличивается, уменьшается в любом направлении, как мы пожелаем.
– Опять Тон! – воскликнул профессор. – Что это за Тон, Торон?
Дилатон серьезно улыбнулся:
– Это мне не позволено тебе говорить… пока не позволено! – ответил он.
Вскоре мы мягко опустились на травянистую равнину недалеко от берега озера. Мы вышли и, возглавляемые Ретмаром, двинулись вверх по извилистой тропинке. Сначала нам мешал внезапный переход в весе от нуля до ста шестидесяти фунтов или около того, но новизна вскоре прошла, и мы огляделись.
Повсюду мы видели простые и в то же время красивые жилища Дилатонов, и везде мы видели ту же самую эллипсоидальную крышу элатонгара, поддерживаемую каменными колоннами. Позже, во время нашего пребывания в этой странной стране, мы получили и приняли множество приглашений посетить дома Дилатонов, и мы обнаружили, что и полы, и крыша были повсеместно сделаны из этого гравитационного экранирующего кристалла, что сводило усилия, необходимые для выполнения любой работы, к минимуму.
Силу тяжести можно было регулировать в любой желаемой степени с помощью раздвижных панелей, но во время наших светских визитов они обычно оставались закрытыми, так что мы просто полулежали в воздухе и разговаривали! Некоторые пассажиры провели ночь в домах Дилатона и после совершенного расслабления, буквально "засыпая на воздухе", обнаружили, что им теперь трудно спать на обычной кровати.
Вскоре мы вошли в большую аллею величественных пальм, в конце которой поблескивали белые колонны зала собраний. Ведомые Ретмаром, мы поднялись по благородной лестнице, обрамленной могучими колоннами, и оказались в центре великолепного амфитеатра, окруженного рядами мраморных сидений или кушеток. Когда мы вошли, мы снова почувствовали потерю веса, так что казалось, что мы плывем, а не идем по хрустальному тротуару.
Сотни Дилатонов, как мужчин, так и женщин, полулежали на сиденьях, но когда мы вошли, все они поднялись на ноги. Раздался шелестящий звук и рябь разноцветного света, когда их тонмелеки вспыхнули прямо у них на головах. Их руки поднялись в приветствии Дилатона, и раздался единодушный крик:
– Зелома, Диларана!
Ретмар подвел нас к местам на одной стороне огромного зала, а затем выплыл в центр и обратился к собравшимся на своем родном языке. Когда он вернулся на свое место, Торон встал и начал говорить по-английски.
– Друзья из-за моря, – сказал он, – Клендила попросили меня говорить от их имени, потому что я один могу свободно говорить на вашем языке, благодаря деве Маргарет. Мы привели вас сюда не из праздного любопытства и не просто для того, чтобы сердечно поприветствовать вас, а потому, что верим, что в наших силах принести вам великое благо. Не только для вас и тех, кто с вами, но и для бесчисленных миллионов таких, как вы, которые, как вы говорите, населяют мир, нам неизвестный.
– Но прежде чем предложить вам этот бесценный дар, известный нам как Тон, Клендила просит вас рассказать нам больше о том мире, в котором вы живете. Расскажите нам о его истории, его нынешних условиях, его науке и его религии. Таким образом, Клендила сможет судить, правы ли мы, раскрывая вам тайну Тона.
– Не бойтесь говорить на своем родном языке, ибо все вас поймут. Бойтесь только сказать то, что является эптоной или ложью, ибо мы отличим тон от эптоны.
Профессор Смиттон, который по моей настоятельной просьбе согласился выступить в качестве представителя нашей группы, поднялся на ноги и, на мгновение удержавшись от стремления приподняться над полом, сказал:
– Люди из Дилатон, чувство уверенности, которое вы внушили нам на нашей первой встрече, стало сильнее благодаря вашему приветствию и вашему предложению. Мы не знаем, что может предвещать этот дар Тона, но мы согласны с тем, что если ваше очевидное здоровье и счастье каким-либо образом связаны с этим Тоном, мы очень хотим узнать от вас этот секрет.
– Мы охотно опишем вам мир, в котором мы живем, но чтобы сделать во всей полноте, необходимо было бы объединить знания многих умов. Среди пассажиров и экипажа нашего корабля есть люди из всех слоев общества. Я предлагаю, чтобы вы позволили нам выбрать некоторых из этих людей для рассмотрения различных сторон предмета.
– Ваше прекрасное предложение будет выполнено, – ответил Торон после минутного совещания с Ретмаром. – Возвращайтесь на свой корабль и сделайте все необходимые приготовления со своими друзьями. Каждое утро Клендила будет собираться, чтобы послушать ваших ораторов. Каждый день мы, члены Дилатон, будем приветствовать вас в наших домах или показывать вам красоты нашей страны пешком или в наших Зитах.
– Прежде чем мы уйдем, – сказал профессор, – можно ли задать один вопрос?
– На любой вопрос будет дан честный ответ, Смиттон, – ответил Торон, – до тех пор, пока он не касается Тона.
– Я хотел бы знать, – сказал профессор, – почему с вашими зитами, несравненно превосходящими наши лучшие средства передвижения, вы так и не посетили тот внешний мир, в котором мы живем?
– Есть причины, которые я не могу вам сейчас объяснить, – сказал Торон, – действительно, мы сами не до конца их понимаем. Одно, однако, я могу вам сказать: сила кристалла, который мы называем элатонгар, каким-то образом связана с черным камнем, лежащим в основе нашей страны. Когда мы пытаемся пройти далеко за пределы этой скалы, наши зиты опускаются на землю. Мы также не можем покинуть нашу страну пешком, потому что с одной стороны мы окружены морем, а с другой – несколькими рядами неприступных скал. (В течение Года Посещения эта трудность была преодолена, и теперь Зиты путешествуют по всем уголкам мира.)
Торон проводил нас обратно на корабль и оставил нас. Я созвал пассажиров и, рассказав им о нашей встрече с Клендилой, попросил добровольцев прочитать самый интересный курс лекций, который когда-либо читался.
На следующее утро и день за днем в течение недели мы пересекали озеро к актовому залу, где собиралась Клендила, чтобы слушать в тишине, нарушаемой только голосом лектора и шелестом этих странных радужных оборок, которые, казалось, реагировали на каждую эмоцию слушателей.
Доктор Мэлоун из Йельского университета рассказал о древней истории, а доктор Калторп из Гарварда – о современной истории и социальных условиях. Профессор Смиттон читал лекции по чистой науке, а Фред Фицджеральд – по прикладной науке и механике. Доктор Рональд, корабельный хирург, вкратце рассказал о медицине, а я коротко рассказал о навигации. Генерал Торнтон из армии США описал эволюцию войны со времен меча и арбалета до ее нынешнего состояния совершенства. Доктор Максвелл из Стэнфорда выступил с лекцией по психологии, а епископ Брандер из Вашингтона прочитал лекцию по сравнительному религиоведению.
Так проходили дни, пока эти богоподобные создания слушали все с неусыпным вниманием. Мы были крайне удивлены тем, что они смогли понять нас. Мы уже привыкли к странным ощущениям, возникающим при использовании гравитационных щитов. Но наше изумление красотой, здоровьем и сияющим счастьем этих удивительных существ не ослабевало. Если бы Карлайл увидел "Клендилу" до того, как написал свой "Сартор Ресартус", он бы поколебался, прежде чем высмеивать изображение парламента без одежды!
Только однажды был какой-то перерыв в непрерывном потоке слов. Это было во время последней части лекции профессора Смиттона по физике. Он объяснял некоторые из более поздних открытий ученых, когда раздался шорох тонмелеков, вспышка цвета, и члены Клендила вскочили на ноги под гул голосов. В суматохе мы снова и снова слышали слово "Тон". Волнение улеглось так же быстро, как и возникло, и после нескольких слов извинений от Ретмара профессор продолжил свою речь.
Маргарет Фицджеральд и я провели все послеполуденное время с Тороном и Тороной, иногда полулежа в их Зите и наблюдая за великолепным пейзажем, разворачивающимся под нами, иногда бродя по рощам коричных и мускатных деревьев, иногда отдыхая в хрустальном жилище наших друзей-дилатонов.
Торон свободно говорил на все темы и охотно рассказывал нам все, что мы спрашивали, касающееся социальной и экономической жизни народа. Только одной темы он избегал, и это то, что мы больше всего хотели знать – природа и значение Тона.
Мы были поражены совершенством управления Дилатона и их коммерческими соглашениями, но мы были поражены крайней простотой социального механизма, с помощью которого контролировалась вся их деятельность. В начале нашей дружбы я спросил Торона, правы ли мы, предполагая, что Торона была его женой. Торон на мгновение выглядел озадаченным, а затем ответил:
– И да, и нет, Клинтон. Когда я впервые встретил тебя, я выбрал слово "компаньонка", как более подходящее для объяснения наших отношений, чем "жена’. Я чувствую в вашем слове смысл, который совершенно чужд нашему слову.
– Но Торона тебе не родственница, Торон? – спросил я.
– Нет, она мне именно компаньонка.
– Вы выбрали друг друга в супруги? – спросил я.
– Да, – ответил он, нежно положив свою руку на руку Тороны.
– Тогда, конечно, – продолжил я. – вы были соединены какой-то церемонией, подобной той, которую мы называем браком.
– Нет. Вот в чем разница! – воскликнул Торон. – У нас нет никаких церемоний. То, что вы называете церемонией, это форма слов, предназначенная для того, чтобы заставить слушателей поверить в ложь или же внушить им то, в чем они не уверены. Поэтому, конечно, нам не нужны никакие церемонии.
Я не совсем понял, откуда взялось это "конечно", но я пропустил это мимо ушей и последовал другому ходу мыслей.
– Значит, ничто не мешает вам в любое время расстаться со своими компаньонами, как вы их называете?
– Совсем ничего! – ответил Торон, лучезарно улыбаясь Тороне.
– Тогда разводы, должно быть, чрезвычайно распространены среди вас, Торон, – сказал я.
Торон и Торона оба расхохотались.
– Так же часто, как цветок розы добровольно отделяется от стебля, – сказала Торона, – или серебряная дорожка на озере отделяется от Луны.
Торон снова рассмеялся над удивленным выражением на наших лицах и сказал:
– Разве ты не видишь, Клинтон, и ты, Маргарет, что все ваши церемонии и разводы необходимы, потому что вы не уверены в себе. Мы, Дилатоны, никогда не ошибаемся в выборе спутника жизни. На самом деле, как вы узнаете позже, мы не можем ошибиться. Поэтому, когда мы выбираем спутника жизни, это навсегда.
В другой раз, когда мы парили над лесистой местностью в маленьком Зите с Тороном, Маргарет прокомментировала любопытный факт, что мы никогда не видели никаких признаков захоронений и даже не слышали упоминания слова "смерть".
Торон снова выглядел озадаченным, а затем, по своему обыкновению, ответил, задав, казалось бы, не относящийся к делу вопрос.
– Сколько тебе лет, Клинтон?
– Тридцать шесть, – ответил я.
– Лет? – удивленно спросил Торон.
– Конечно, – ответил я.
– Теперь я понимаю вопрос Маргарет, – сказал Торон, и на его лице появилось выражение, очень похожее на печаль. – Друзья, вас удивляет, что я, Торон, прожил более восьмисот лет, а Торона – более шестисот пятидесяти!
– Конечно, ты шутишь, Торон! – воскликнул я. – Ни один человек не может дожить до такого возраста!
– А почему бы и нет? – спросил Торон.
– Потому что… Ох! потому что это противоречит природе. Болезни и старость истощают источники жизни, и смерть наступает, как правило, раньше, чем проходит сто лет.
– А мы удивлялись их несчастным лицам, Торон! – воскликнула Торона. – Знаешь, Маргарет, среди Дилатонов есть много тех, кто прожил не восемьсот, а восемь тысяч лет. Мы знаем, что вы подразумеваете под болезнью, но среди нас ничего подобного не существует. У нас тоже нет ничего, что соответствовало бы вашему представлению о старости. Правда, мы покидаем наши тела не потому, что они изношены, а потому, что пришло назначенное нам время. О, друзья! как вы можете сделать больше, чем просто вкусить чашу жизни за такой короткий промежуток времени, как одно столетие?
А потом наступил день, когда нас вызвали на последнюю встречу с Клендилой. Наши докладчики завершили свои выступления, и профессор Смиттон подвел итог их лекций в красноречивой речи, в которой он превозносил величие цивилизации, представителями которой мы были.
На короткое время воцарилась тишина, а затем Ретмар поднялся.
– Друзья, примите благодарность Клендила за вашу доброту. Мы решили, что дар Тона будет распространен на вас и через вас на весь мир. Завтра, если вам будет угодно, мы отвезем вас и всю вашу компанию, как мужчин, так и женщин, в Тонтару и там, в присутствии этого бессмертного чуда, мы откроем вам тайну Тона, которая делает нас такими, какие мы есть.
ГЛАВА V Слава Тонтары
Мне нет нужды подробно рассказывать тебе, Бенедикт, с каким волнением мы ожидали наступления дня, когда нам наконец предстояло узнать значение таинственного Тона. Все на "Шахе Ирана" полюбили и восхищались этими странными людьми с их мягкими, вежливыми манерами, их сияющими, счастливыми лицами, их чудесным здоровьем и почти божественной красотой.
Солнце взошло в ясном небе впервые за неделю, как бы в ознаменование начала новой эры для человечества. Сотни зитов взлетели из-за деревьев на берегу озера и зависли над пароходом. Один за другим они опускались на палубу и снова поднимались со своей группой пассажиров.
Наконец корабль опустел, и флот хрустальных сфер устремился в сторону моря, чтобы приземлиться на травянистой равнине у края великого водопада. Этмар повел нас к краю утеса, к тому месту, где река собиралась для последнего броска, и тогда мы увидели лестницу, вырубленную в твердой скале.
Мы начали спускаться, каждого мужчину или женщину сопровождал дружелюбный Дилатон; компания насчитывала более двух тысяч человек. Первыми пошли Ретмар и профессор, затем Маргарет и Торона, за ними я в сопровождении Торона. Когда подошла моя очередь и я приблизился к вершине ступеней, я заметил, что они не заканчиваются на краю реки, а вместо этого входят в отверстие в скалах прямо под водопадом. Мне следовало бы заколебаться, но я заметил, как Маргарет исчезает во мраке, и набрался храбрости, чтобы продолжить спуск.
Мгновение спустя я стоял на небольшой платформе. Слева от меня был утес. Справа от меня, так близко, что я мог бы дотронуться до нее, была опускающаяся стена воды, с грохотом падающая в пропасть.
Остальные четверо исчезли, и я вопросительно посмотрел на Торона. Вместо ответа он взял меня за руку и повел вперед, к краю платформы, и тогда я с трепетом ужаса осознал, что мы стоим на вершине одной из базальтовых колонн и что лестничный пролет продолжается по спирали вниз, будучи высеченным в твердой скале. Там не было никаких перил, и мысль о том, чтобы спуститься по этой устрашающей лестнице, где подо мной не было ничего, кроме пустоты и темноты, а мимо проносились миллионы тонн воды, вызывала у меня панику.
Я снова взглянул на Торона и встретил его ободряющую улыбку. Мои страхи рассеялись, и, взяв его за руку, мы начали спускаться. Мы шли круг за кругом, то приближаясь к стене воды, рев которой становился все громче по мере того, как мы спускались, то проходя по маленьким туннелям, прорубленным между колонной и утесом. Подняв глаза, я увидел, казалось бы, бесконечную вереницу фигур, кружащих вокруг могучей колонны и смотрящих на весь мир, как гусеницы процессии на стволе сосны, и однажды, когда я поспешно посмотрел вниз, я мельком увидел темные волосы Маргарет и блеск розового тела Тороны во мраке.
Наконец, со вздохом облегчения я ступил с подножия колонны на пол огромной пещеры, похожей на знаменитую пещеру Ветров под Ниагарским водопадом. Маргарет и профессор с двумя мужчинами из Дилатона ждали нас, и мы стояли, наблюдая за этой безмолвной цепочкой фигур, медленно ползущих вниз, пока мы снова не объединились в большой впадине под водопадом.
Я думал, что наше испытание закончилось и что это, должно быть, та самая Тонтара, о которой говорил Ретмар. Мне было интересно, как он мог бы раскрыть нам какую-либо тайну в месте, где рев воды заглушил бы любую попытку заговорить. Но как только эта мысль пришла мне в голову, я увидел, как Ретмар тянет профессора вперед, и они начали спускаться по еще одному пролету ступеней, вырубленных, как и другие, в твердой скале.
Следуя за Маргарет и Тороной, я обнаружил, что эта лестница резко спускалась в туннель, который, казалось, вел нас прямо под обвал. Проход был таким низким, что я мог дотронуться рукой до потолка и почувствовать, как живая скала дрожит от мощных ударов воды.
Мы все еще спускались, и я увидел слабое мерцание света подо мной, становящееся все ярче и ярче. Еще сотня ступеней привела нас к подножию, и, пройдя через арочный проем, мы, наконец, оказались в Тонтаре,
При виде великолепия зрелища, открывшегося моим глазам, я невольно вскрикнул от изумления и восторга. Мы стояли на краю большой круглой впадины, которая, по моим прикидкам, была около тысячи футов в диаметре. Это углубление окружал широкий выступ черного базальта, на котором мы стояли, и всю площадь внутри этого выступа заполняла масса цветного света, который вздымался и переливался, как море радуг. Я уже говорил о различных оттенках, которые были видны на поверхности хрустальных зитов. Это было то же самое, но усиленное в тысячу раз.
Когда мои глаза привыкли к свету, я понял, что мы стоим на границе огромного круглого хрустального пола, такого изысканно прозрачного, что казалось, будто я смотрю в бездонную яму светящегося пламени. Прошло много времени, прежде чем я смог отвести взгляд от этого моря огня и посмотреть вверх, но когда я наконец это сделал, меня встретило новое чудо.
Я смотрел на нижнюю часть огромного водного купола, который занимал центр бассейна под водопадом! Эта живая крыша из жидкости, кажущаяся хрупкой, как пузырь, и все же весящая при нормальных условиях неизвестно сколько тысяч тонн, была лишена своего веса благодаря экранирующему эффекту кристалла и висела в воздухе, неподвижная и в то же время находящаяся в постоянном движении под огромной мощью водопада, его нижней поверхности, отражающей как в зеркале, великолепие моря разноцветного света внизу.
Пока я впитывал красоту этого природного калейдоскопа, скалистый выступ заполнялся нашей большой компанией, пока мы все не собрались в Тонтаре. Ретмар и профессор отошли на дальнюю сторону, и я увидел, как Дилатон поднял руку в приветствии и приготовился говорить.
Рев водопада был почти неслышен и сменился мягким шипением, производимым быстрым движением жидкой крыши. Когда Ретмар начал говорить, его голос проник в каждый уголок огромного пространства, отражаясь от купола каким-то странным акустическим эффектом, подобному тому, который иногда можно встретить в старых соборах.
– Друзья из-за моря, – сказал он, – мы привели вас в это место, которое мы называем Тонтара, потому что оно показалось нам наиболее подходящим местом для того, чтобы раскрыть вам тайну Тона. Вы не могли не понимать, что этот Тон, который так загадочен для вас, рассматривается нами как величайший дар, которым обладает человек. Только наш язык мог бы открыть вам это. Мы называем себя Дилатон, "Народ Тона". Эта живая оборка на наших головах – Тонмелек, "Зеркало Тона". А это великолепие, которое вы видите – Тонтара, "Место Тона". Итак, прежде чем раскрыть вам значение этого слова, мы просим вас рассказать нам, что, по вашему мнению, означает этот Тон.
– Действительно, мы задавались этим вопросом, Ретмар, – сказал профессор. – Некоторые думали, что это был бог, которому вы поклоняетесь. Мисс Фитцджеральд вообразила, что это означает Интуицию, и я предположил, что это может быть Правдой.
– В какой-то мере вы все правы, – сказал Ретмар, – и все же вы затронули лишь краешек вопроса. Слушайте, и я открою вам всем секрет этой тайны. Тон – это Сила Жизни. Это сущность, которая отделяет живое от мертвого, одушевленное от неодушевленного, человека от животного и растение от камня. Благодаря Тону мы, Дилатон, являемся теми, кто мы есть.
– Мы слышим твои слова, и они хороши, Ретмар, – сказал профессор, – но мы еще не понимаем, как Тон может принести нам пользу.
– Послушай еще раз, – сказал Ретмар. – Вы рассказали нам о внешнем мире, в котором вы живете, и мы опечалены вашей историей. Вы приписываете себе заслугу в покорении Природы, но это Природа покорила вас. Вы хвастаетесь совершенством своей цивилизации, но вы рабы той цивилизации, которую сами создали. Вряд ли в науке есть что-то, о чем вы нам рассказали, чего бы мы не знали веками, но мы используем наши знания вместо того, чтобы позволять нашим знаниям использовать нас. Несмотря на ваши воображаемые достижения, вы находитесь в рабстве у трех мастеров: печали, болезни и смерти, и все же ключ, чтобы открыть ваши оковы, находится повсюду вокруг вас. Более того. Ты, Смиттон, сказал нам, что знаешь Тон уже сорок лет и так и не узнал его таким, какой он есть!
