Тени крови и магии

– Но госпожа, ее семья пожелала расторгнуть сделку.

– Это невозможно, – рука ее замерла, а голос зазвучал как сталь.

– Я Вас понял, – наклонив голову, ответил человек, все еще стоявший, приклонив одно колено.

Мужчина ушел, когда ему это позволили. В зале остались двое, кто величал себя господин и госпожа.

– Тебе не кажется, что твоему сыну следовало жениться все же на другой девушке. Так и хлопот сейчас было бы меньше, – ответил мужчина с седыми волосами. Кажется, его настроение нельзя было улучшить, ибо дело было не в этом, а в характере в целом.

– Он и твой сын тоже, – сделав глубокий вдох, женщина поспешила оставить мужчину и удалиться, – Если эта девчонка снова доставит хлопот, я лично отправлю ее к алтарю как можно быстрее, – бросила она напоследок.

– Если она снова помешает моим планам, то я лично отберу у нее магию! И плевать мне на именитость ее рода! – крикнул ей вдогонку мужчина. Но, кажется, его уже никто не слышал.

Глава 2. Старые привычки и новые обстоятельства

Не было времени брести медленно и лениво, чтобы думать о всей ситуации. Нужно было лететь на работу, так как от этого зависела моя зарплата. На что -то же надо было мне жить. Родители были уверены, что я работаю, как и Борис в полицейском участке, получаю приличный оклад, которого хватает на мое содержание, и ни в чем не нуждаюсь. И именно поэтому не прошу у них денег. Мол, самостоятельная, ага.

Самостоятельная, это да. Но денег хватало едва ли не на самое необходимое. Я снимала комнату в увядшем доходном доме, которая стоила тридцать рублей в месяц, тогда как вся моя заработная плата составляла пятьдесят рублей. Прожить на оставшиеся деньги удавалось не без труда. Спасало то, что в ресторане можно было перехватить немного еды с кухни, пока мадам Бенингсен, хозяйка ресторана, была занята другими важными делами, а не тем, что следила за нашей работой.

Работа подавальщицы была не такой уж и трудной, какой казалась мне на первый взгляд. Принимай себе заказы да относи их потом, чего сложного? Просто это выматывало иногда так, что еле до кровати добиралась. А все потому, что иной раз за день приходилось обслуживать не так много посетителей, а в другой день им конца и края не было. Как правило это зависело от дня недели и прочих факторов. Вот и сегодня календарь оповещал, что наступила пятница, а значит, работать придется не покладая рук и ног.

Я влетела в ресторан через главный вход, зная, что обязательно получу очередной выговор от мадам Бенингсен. Колокольчик над дверью звякнул, оповещая о приходе посетителя в моем лице. На встречу мне выплыла улыбчивая Оливия с дежурной фразой:

– Добрый день! Добро пожаловать в «Красный бархат», затем разглядев того, кто пришел, обеспокоено добавила:

– Кристина, ты снова нарушаешь правила. Тебе опять сделают выговор, а то и выпишут штраф. Давай быстрее на кухню, пока мадам Бенингсен не вышла проверить, кто пришел.

Она оглянулась, проверяя, что у нас еще есть время, и потянула меня в коридор, ведущий на кухню.

Я звонко чмокнула ее в щеку и поспешила вперед. Уже хотелось есть, да и хотелось заполнить засевшую внутри тревогу, которая образовалась и с каждым часом разрасталась все сильнее из-за появления господина полицмейстера из столицы. Я пока не спешила анализировать события сегодняшнего дня и думать, как выведать подробности у несчастного Бориса. Уверена, он осознавал, что вечером я навещу его и хорошенько потрясу, чтобы выведать нужные мне подробности. И нет, мне не жаль его, он обещал мне, что будет моими глазами и ушами в участке, пока мы не раскроем дело, и я не смогу попробовать свои силы на вакантное место. В его же интересах, чтобы у меня все получилось.

– Как прошла встреча в участке? Есть новости? – участливо спросила подруга.

– Есть, – ответила я, жуя булку, учтиво предложенную мне Оливией, и перевязывая фартук поплотнее.

– И какие же? – замерла та, в ожидании моего ответа. Она, как и я, сильно переживала о случившемся с Юлией, и чувство вины не покидало и ее.

– К нам прислали полицмейстера из столицы, дело передали ему. Теперь мои допросы будет вести он, – ответила, будто мне нет дела до этих изменений. В голове как на зло тут же возник образ господина Волконского. Я вздохнула. Все же он слишком молод для занимаемой должности.

Тоже так хочу, – отметила про себя не без зависти, но с каплей восхищения.

– Но зачем? Неужели наш господин Ян не справляется?

Я понимала ее недоумение, понимала и то, что приезд нового человека в город, да ещё такого уровня, не останется незамеченным. А потому, скрывать детали происшествия станет все сложнее. И если они вылезут наружу, то мне не составит труда провести свое собственное расследование, не привлекая при этом ненужного внимания, как меня об этом и просили горячо любимый дядюшка, Маруков и этот… Волконский.

– Не знаю, об этом мне не доложили. Они там вообще сегодня не очень дружелюбные и разговорчивые. Глядишь, Борис зайдет, расскажет, чего нового, – кинула и поспешила приступить к работе. Так хотелось, чтобы поскорее наступил вечер, и можно было заняться действительно интересны делом.

– К тебе Агата заходила. Просила зайти к ней после работы, – бросила вдогонку Оливия. Я улыбнулась, просто так эта ведьма не зовет к себе.

____

Григорий перебирал бумаги и пытался понять, с чего стоит начать – осмотреть тела погибших или места преступлений. И то, и то казалось ему очень важным и необходимым в исполнении прямо сейчас. Всю ночь он провел в карете, которая с помощью магии неслась с неимоверной скоростью, не забывая при этом подпрыгивать на каждой кочке. Чертыхаясь про себя отборным матом на каждой кочке, он пытался вникнуть в материалы дела. Информации было мало. Император дал всего три недели на поиск убийцы или предполагаемых убийц. Хотя сначала Григорию показалось, что времени дано достаточно, но изучив содержимое папки, он понял, что его практически нет. Досадно, но и не с таким работали…

Императора тоже можно было понять. Затягивать с расследованием никак нельзя. Иначе всегда найдутся те, кто не побоится, пусть и тайно, упрекнуть власть в бездействии. И больше всего этим любят грешить те, у кого выше положение и влияние. А это почти вся аристократия. Данное дело и так весьма необычное. А тут еще сразу две жертвы аристократического происхождения. Сдержать газетчиков и не разнести эту новость по всему государству задача почти невозможная. Но вот потянуть время и подержать в неведении высший свет хотя бы на короткий срок реально. А там, если и пойдут новости и недовольства, то быстро сникнут, ведь преступник будет найдет, обнародован и наказан. Да, три недели достаточный срок, чтобы избежать больших волнений. Главное, в них уложиться, и не просто найти убийцу, но и собрать доказательства его неоспоримой вины.

Григорий отложил папку и развалился в кресле. Он не спешил предпринимать какие-либо действия. Он все прокручивал в голове воспоминание о знакомстве с единственным свидетелем по делу об убийствах пяти несчастных девушек. Мужчина задумался. Часто, бывало, сами подозреваемые оказывались преступниками. Но предположить, что сама Кристина могла убить сразу пять девушек, или даже одну, казалось невозможным. Госпожа Пшевич была слишком спокойна для убийцы и слишком погружена в свои чувства, чтобы вызывать подозрение. И все же ее биография вызывала вопросы. Какая-то она была нескладная, как и внешность девушки. При первом же взгляде на нее Григорий отметил, что черты лица и волосы девушки словно не подходили друг другу, как будто их отобрали у совершенно разных людей. Хотя с природой и, что уж там, с наследственностью не поспоришь, но все равно такое сочетание в госпоже Пшевич вызывало настороженность. А её глаза? Такие серые, как хмурое осеннее небо в конце октября. Зрачки быстро двигались и были похожи на птиц, спешащих в теплые края. Они хоть и не выбивались из общей картины ее внешности, как волосы или черты лица, но казались ненастоящими.

– В чем же твой секрет? – протянул в тишину кабинета Григорий.

Хотя может и нет никакого секрета, и он просто привык к яркой и вычурной красоте столичных девиц, считавших себя аристократками. А тут такая серая, невзрачная, обычная магичка. Возможно, стоит пройтись по городу и убедиться, что таких, как она, тут полно и отстать от бедной девушки, убитой горем. Нельзя было сказать, что она была убита горем, но то, что она искренне переживала о случившемся, нельзя было не признать.

В дверь постучали. В нее протиснулась голова парнишки, которого приставили к Григорию сразу по приезде. На лице его явно читалось изумление. Это настораживало.

– К Вам, гмм, его…, – позади него кашлянули, – К Вам посетитель, – вымолвил он и поспешил скрыться. Кажется его звали Борис. Новичок, на службу заступил полгода назад. Неужели не могли дать кого-то поопытнее? Григорий же все-таки полицмейстер, а не городничий…

Не успел Григорий и рта раскрыть, как в кабинет чинно и грациозно вплыл Его Высочество принц Ардовы Вениамин I. Сбегать из дворца и путешествовать по стране инкогнито было его любимейшим занятием. Но вот что он забыл в Донске, вызывало неподдельное любопытство. Как всегда прекрасен, даже в скучных одеждах, чтобы не выделяться из толпы, Его Высочество являл собой благородство и власть. Неудивительно, что такой вид наследного принца смутил и поставил в тупик помощника.

– Светлого дня, мой друг! – озарил он своей улыбкой угрюмый кабинет, выделенный для вновь прибывшего служителя закона.

– Скажи мне, что ты просто мимо проезжал и скоро уедешь, – не впечатлившись хорошим настроением своего троюродного брата, укоризненно произнес граф.

– Нет, не дождешься, – сказал принц, развалившись на стуле, где еще совсем недавно печально вздыхала госпожа Пшевич.

– Осторожнее, – спохватился Григорий.

Принц своей рукой задел аккуратную стопку бумаг, что спокойно покоилась на столе. И та поспешила распасться и распластаться на полу. Григорий хотел было не допустить этого. Но венценосная особа оказалась быстрее, принц схватил все в кучу и водрузил обратно.

– Как только я узнал, куда тебя отправили, то вызвался ехать на Южную заставу. Но, как видишь, туда я не добрался, – веселился принц.

– Отец знает?.. Хотя чего я спрашиваю, не знает, конечно. Но думаю, это вопрос времени.

– Зачем ему знать? Сразу пять убийств за одну ночь произошло, в этом городе для принца небезопасно.

– Тогда зачем явился?

– Хочу помочь, – серьезно сказал он, взъерошил волосы и поднялся, – Меня не покидает чувство, что за этими делами стоит что-то очень серьезное. Отец даже тебя со службы оторвал и сюда направил. Я сначала и не думал приезжать за тобой, решил найти доносчика среди местных служащих, а потом как водой окатило, в голове засела мысль «надо!». И вот я тут.

Григорий шумно выдохнул и прикрыл глаза. Было видно, что принц не шутит и не врет. Ладно, пусть лучше так, зато под присмотром будет. Только вот потом получать нагоняй от дорогого двоюродного дяди все равно придется. Скрывать от Императора, где носит наследного принца, долго не получится. Да и все равно узнает. А ведь его сын уже совсем взрослый, и сам может о себе позаботиться. Думать о том, что здесь что-то может случиться с наследником престола, совсем не хотелось…

____

Рабочий день подходил к концу, в животе снова урчало, хорошо, что гости этого не слышали. Кухарка Маша поманила жестом на кухню. Я глянула на Оливию, которая раскладывала блюда с подноса на стол нашим последним и единственным гостям на сегодня. Блюд было мало, значит, должны быстро закончить. Не чувствуя угрызений совести, я отправилась на кухню, куда меня так непринужденно заманили.

– На вот, поешь. А то совсем исхудала, – сказала Мария, поставив передо мной миску с супом.

– Спасибо, – пропела я благодарно и облегченно, вдыхая аромат наваристового бульона.

Такой суп не поешь больше нигде. Город наш был небольшой, приезжих или торговцев привлекал мало, потому и готовить богатые харчи в заведениях не спешили. А для кого это надо? Местных ублажать, только зря продукты переводить. А вот наше заведение отличалось, как и любое другое подобное приличное место для знатных особ. Тут тебе и целые куски мяса в суп положат, и чай с сахаром сделают, и вина подадут, а не кислого пойла, от которого потом мужики штабелем валялись под окнами тех самых заведений, где это пойло подают. Конечно, были и другие места, где разливали более достойную выпивку. Я о таких только слышала, но сама нигде толком не была.

Повариха Мария, как сама же она и просила ее называть, довольно улыбнулась и отвернулась к плите, явно желая поскорее ее домыть и отправиться преспокойно домой к детям.

Нравилась мне эта женщина. К нам, девушкам, она всегда хорошо относилась. И вкусно накормит, пока хозяйка не видит, и слово доброе скажет с утра, и подбодрит, если посетитель нагрубил. Поговаривали, что она тут с самого открытия работает. Неудивительно, что так долго смогла здесь продержаться: готовила Маша отменно, просто пальчики оближешь. Что мы с девочками иной раз, не стесняясь, и делали. Мама бы увидела, в обморок упала от такой картины.

Я хихикнула. Воспоминания о доме грели душу. Вот бы написать письмо маме и подробно рассказать о приключениях за последние несколько месяцев. А их накопилось не мало. Интересно, как бы она отреагировала, если бы была на моей стороне как дядя? У него поддерживать мои решения и стремления получается пока лучше, чем у остальных дорогих сердцу людей.

Погруженная в свои мысли, я совершенно забылась и не заметила, как на кухне показалась мадам Бенингсен. В ту секунду я забыла как дышать. И почему маги не обладают способностью растворяться в воздухе? Мне бы эта способность сейчас очень пригодилась. Хотя навряд-ли я смогла ей воспользоваться, ведь мой артефакт блокирует любую магию в обе стороны. Что значит, не только я не могу использовать магию, но ко мне ее применить никто не может.

Но мадам Бенингсен меня удивила, она прошла вдоль длинных столов, прямо передо мной, и даже головы не повернула. Вид её был задумчивый. Повезло как! Неужели удача снова вернулась ко мне?

– Приятного аппетита, юная особа. Правила ты знаешь, – изрекла женщина своим обычным строгим с нотками пренебрежения голосом, глядя куда-то в коридор, ведущий в зал с гостями.

И в миг вкусный суп стал пресным, кусок хлеба, манивший меня с соседнего стола, неинтересным, а кухарка Мария врагом номер один, так как правило нашего заведения гласило: съел – плати. Это касалось и работников. Нет, конечно, можно было приносить еду с собой, но ее нужно было регистрировать у нашего управляющего, мадам Бенингсен.

На расстройства времени не было, и раз уж суп официально теперь принадлежал мне, хоть и стоил целое состояние, я решила-таки его доесть. Но сначала я соскочила со своего места и стащила тот самый кусок хлеба. Благо наследственность у меня хорошая, от хлебобулочных изделий не толстею, и могу есть их хоть целый день.

Быстро покончила с ужином и отправилась в зал. Мадам Бенингсен стояла в самом его углу и смотрела куда-то в окно. Странная она какая-то в последнее время. Неужели произошедшее с Юлией на нее так подействовало? А мы-то думали, что сочувствие и сопереживания, два чувства присущих кому угодно, но только не ей. Оказывается, мы ошибались…

Но вот хозяйка ресторана перевела все такой же задумчивый свой взгляд на Оливию, которая уже собирала пустые тарелки. Я тоже уставилась на подругу, опершись одной рукой на барную стойкую, а затем снова перевела его на мадам Бенингсен, пытаясь понять, о чем же она может думать.

Оливия была девушкой простой и чистой красоты. Светло-русые волосы ее немного вились и делали свою хозяйку очень привлекательной. Она любила заплетать их в длинные объемные косы, повязывая коричневыми ленточками в цвет рабочего фартука. А вообще, если переодеть Оливию в модные наряды и нанести макияж, то от особы аристократического происхождения ее не отличишь! Ну правда! Миндалевидные голубые глаза, вздернутый аккуратненький носик, чуть припухлые губки бантиком, настоящая красавица! Такую взять в жены настоящая роскошь.

Но что же в ней видела сейчас мадам Бенингсен?

Ой, мамочки! Неужели она решила все-таки продать ресторан после случившегося и уйти на покой?! А ведь наплыв посетителей ничуть не убавился. Наоборот, люди как шли, так и идут к нам активно. Даже как-то больше их стало, ведь приближается летняя пора.

Как жаль будет расставаться с этим местом! Неужто и работу новую искать придется?

– Ты чего застыла? Домой идешь? – выдернула из размышлений подруга. Я и не заметила, как она так очутилась рядом.

– Иду, конечно.

Я сонно потянулась и вспомнила, что мне еще предстоит записать в журнал свой ужин, за который потом вычтут с зарплаты. Мое лицо скривилось. За такие деньги можно было купить три ужина в каком-нибудь трактире рядом с домом.

– Ты сначала к Агате пойдешь? – сказала Оливия поёжившись. Она сторонилась Агату, потому что та ее пугала. Все потому, Агата была ведьмой. И не простой, а эльфийской, коих в природе вообще не встречалось.

Я кивнула. Вместе с ней натянула свое тонкое пальто, вышла из ресторана через вторую дверь и мы зашагали по каменистой узкой улочке. Ночь опускалась на город холодным воздухом, что становилось трудно дышать и можно было легко замерзнуть. Но что поделать, такая уж погода в апреле – днем тепло, а под вечер приходится кутаться в тонкое пальто. А иной раз даже натягивать шапку.

Мы шли молча, глядя себе под ноги и иногда перешагивая лужи. Зубы стучали от холода. Дожди хоть и стали уже редкими, но дорога никак не просыхала. Хорошо, что я обувь смогла себе позволить крепкую да теплую и что немаловажно удобную. А то бы ходила с мокрыми ногами. Так и заболеть можно. Тогда б меня держать на рабочем месте не стали бы. И правильно, кому нужна вечно болеющая работница?

На перекрестке мы с Оливией попрощались и разошлись: я пошла прямо, она свернула налево. Признаться, где точно жила моя подруга, я не знала. Она как-то обмолвилась, что тетя, у которой она живет, не любит, когда ее племянница приводит гостей. После этого я и не напрашивалась к ней в гости и до дома ни разу не провожала.

А вот где жила я, Оливия точно знала. Она часто бывала у меня в гостях, даже на ночевку как-то оставалась. Конечно, дом, в котором я остановилась, не совсем подходил для юной девушки, но выбора у меня не было. Родственников или знакомых в Донске я не имела. Останавливаться вместе с Борисом у милой старушки мне не хотелось. Поэтому выбор пал на старый, совсем не привлекательный, громадный дом, поделенный на сотню маленьких квартир, в которых имелось всего две комнаты. В одной комнате стояла кровать и стол со стулом, в другой находилась кухня. Здесь же имелась ванна и умывальник и еще тесная уборная. Все это было таким же стареньким как сам дом, потертым, пошарпанным, но чистеньким. О последнем я позаботилась. А Борис поколдовал, чтобы тараканы и прочая нечисть сюда больше не возвращались.

Глава 3. Заговоры и амулеты

Я остановилась у мощеной двери и толкнула ее вперед. В нос ударил вихрь приятных запахов, исходивших от подвязанных под потолком трав. Агата трудилась за прилавком, носившей не красноречивое название «У ведьмы». Помню, когда впервые его увидела, так удивилась, что чуть не улетела вперед и не стерла носом камни с дороги. Хорошо Борис шел впереди, врезалась в него.

– Боже, сними его, невозможно на тебя смотреть, – поморщилась ведьма, мельком взглянув на меня, стоило мне войти.

– А ты не смотри, – вернула ей укор, но цепочку с амулетом все-таки сняла.

Именно Агата изготовила амулет-артефакт для меня когда-то, чтобы скрыть мою личность. Хотя те, кто видел меня ранее настоящую, с легкостью могли узнать. Амулет всего-то немного менял мою внешность и делал так, чтобы люди не обращали внимания. Если кто-то хотел со мной пообщаться, этого было недостаточно. Мне тоже нужно было этого хотеть, чтобы позволить человеку проникнуть в мое поле. Именно поэтому у Оливии получилось подружиться со мной. Так захотела я сама. Впервые мне ужасно захотелось иметь подругу, которой можно было довериться. Правда, если быть до конца откровенной, то я так и не рассказала Оливии свой секрет. Почему? Понятия не имею. Случай не представился, наверное…

– Ключ поверни, – изрекла ведьма, уже не глядя.

Я сразу поняла, о чем она, и быстро метнулась к двери. Повернула тот самый ключ, чтобы никто нас не тревожил и уж тем более не видел меня в настоящем обличии. Затем сняла пальто и намеревалась его повесить на вешалку – этакую металлическую палку с множеством крючков по кругу.

– Придешь домой, обязательно заштопай фартук свой. Порвался же.

Я так и замерла, держа пальто в руках стоя на цыпочках. Не припомню, чтобы на моем фартуке была дырка или еще что. Я в течение дня столько раз в руках его крутила, ничего подобного не заметила. Однако спорить с ведьмой бесполезно.

– Ничего не порвано… что ты такое говоришь, – пробурчала себе под нос, вешая пальто. Потом я все-таки решила осмотреться. Покрутила фартук вправо, влево…

– Точно порвала! И как же так вышло!

Шумно выдохнула. Слева пояс от фартука был надорван. И как только мадам Бенингсен не заметила этого ранее? Явлюсь в таком виде завтра на работу, точно уволят. Такое пренебрежительное отношение к форме она не терпела.

– И как ты такое замечаешь? Я бы так неделю точно проходила, если бы меня не уволили завтра же, – прошла к прилавку и принялась рассматривать новую партию баночек и скляночек не то с зельями, не то со снадобьями, которые обязательно разойдутся сегодня по покупателям. Несмотря на то, что уже был поздний вечер, за своими заказами покупатели являлись не раньше, чем часы пробьют одиннадцать ночи.

– Ничего не трогай. И фартук зашей сразу, как вернешься домой. Потом свои письма перечитаешь, – строго велела ведьма.

Спорить с ней не хотелось. Проверять, что будет, если не выполню, как велено, желания тоже не было. Почему-то внутри имелась четкая уверенность, что нужно делать так, как она сказала. Я даже задаваться вопросом на этот счет не стала. А смысл? Эльфийская ведьма же. Единственная в своем роде, дочь ведьмы и эльфа. Родители девочки были вынуждены разойтись. Агата жила с мамой, которой пришлось покинуть сестер и удалиться подальше в лес, чтобы не было проблем. А ведь проблемы были. Ранее у ведьм и эльфов не рождались дети, природа об этом сильно заботилась. Да и союзов подобных почти не встречалось. Но тут на тебе: и союз, и дети. Еще и девочка с уникальными способностями, что ни одна ведьма не сравнится, ни один эльф не встанет рядом.

Девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку. Длинные, немного волнистые, волосы цвета первого снега с редкими пепельными прядками, нисходили до самой попы. Большие миндалевидные зеленые глаза, густые светлые ресницы и брови, аккуратненький носик и пухлые красные губки делали свою хозяйку уникальной. По сути, именно такой она и была, уникальной, не похожей ни на кого в своем роде. А фигура какая! Даже я завидовала.

В общем, из-за своей внешности Агата выделялась не меньше, чем из-за происхождения. Поэтому на ее груди красовался такой же амулет, как и у меня. Только отличия все же были. Например, мой амулет вместе с внешностью скрывал и мою силу. Я не могла пользоваться своей магией, пока он был на мне. А вот Агата не маг, она ведьма, хоть и обладала эльфийской магией. Но та под оправой ведьминской принадлежности плевать хотела на барьеры артефакта. Они на нее не действовали. Как не действовали и на внешность. То есть ее внешние данные амулет не скрывал, но не заметной для других все же делал. Исключение такое же: друзья и близкие узнать и заметить ее могли.

Когда я впервые надела амулет-артефакт, то не почувствовала ровным счетом ничего. Только через пару минут ощутила, что магические потоки словно остыли, затихли. Сначала стало страшно. Как же я буду без магии? А вдруг чего, а я столбом стоять буду, и прощай жизнь прекрасная и мечты реальные! Когда я оправилась от шока, и вернула способность говорить, все же задала появившиеся вопросы. Тогда-то мне и объяснили все…

– Тебе не нужна магия, – говорила моя ведьма, ловко крутясь вокруг меня и поправляя мои «новые» волосы, – Артефакт сам защитит тебя. Кто бы не посмел тебя ударить или причинить физическую боль, ты ничего не почувствуешь…

– А вдруг, – я замерла, открыв рот.

В боку похолодело. Я нахмурилась и посмотрела на артефакт, не понимая, что происходит. Под ребрами, где обозначалась талия, торчал небольшой кинжал. По рукам ведьмы резвой струйкой текла кровь. Моя кровь.

Я испугано отпрянула от этой чокнутой, но та и шагу сделать не дала. Лишь улыбнулась холодной своей обворожительной улыбкой и вынула кинжал.

Я хотела крикнуть «Ты что творишь?!». Даже рот открыла. Но слова мне не дались. Вместо этого я вновь уставилась на свою окровавленную рану, так как что-то там явно происходило.