Сквозь тьму. Начало пути

– Он сам! Он первый начал! – лепетал тот.

– Десять суток ареста! – прошипел Верьмеев и стащил солдатика вниз.

Нет, конечно, убивать воронов не запрещает никакой Устав, это Верьмеев знал. Но стрельба в карауле – это из ряда вон выходящее. Именно за это он и планировал наказать солдатика. Тот был сразу же заперт в камере, оборудованной во втором корпусе в подвале. Однако во время вечернего развода к нему обратились:

– Несправедливо, товарищ майор. – сказал бурят по имени Илья. – Они реально всех достали, нервы не выдержали.

– Не выдержали нервы, пусть рапорт пишет, на медкомиссию отправим. А потом в дембель. Тут армия. Нервные не нужны.

Разговор продолжался еще несколько минут и закончился громким приказом майора: «Кругом. На развод шагом марш!»

Солдаты подчинились, но явно что-то задумали, Верьмеев это по глазам видел. И буквально через часа два выстрелы донеслись со всех вышек. Надо ли говорить, что возле каждой вышки были убитые вороны. Расчет солдат понятен, не будет же Верьмеев сажать всех под арест. А охранять кому? А раз всех не посадить, так первого нарушителя придется выпускать. Отчасти они были, конечно, правы, солдатика он выпустил, а всех остальных гонял на плацу целый день. Это даже не наказание было. Любому понятно, кукуха поехала у солдатиков от безделья.

– И так теперь будет каждый день, – заявил Верьмеев перед вечерним разводом. – Гонять буду всех. Понятно?

Этой же ночью разразилась буря, лес ходил буквально ходуном. В районе часа ночи Верьмеева разбудил дежурный.

– Товарищ майор, с внешнего периметра сигнал поступил. Проникновение.

Внешний периметр – это забор из колючей проволоки, который находился в километре. Забор не охранялся, хотя был под напряжением. По уму, конечно, нужно было и его охранять, но народу не было. Ограничивались тем, что каждый день Верьмеев обходил этот периметр с двумя солдатами и проверял, что никто не проник. А кто мог проникнуть? Два метра в сторону и болота. Там не то, что человек, даже мелкое животное, как кошка, не проскочит, засосет.

– Черт! Только этого не хватало. – Верьмеев встал, оделся, взял с собой плащ-палатку. – Перлов где?

– Лейтенант Перлов занимается обходом внутреннего периметра, товарищ майор.

– Что его понесло? – не понял Верьмеев. – Ну ладно, и без него справимся.

Затем Верьмеев поднял бойца по фамилии Пагаев, это был самый крупный и тупой из всех солдат в части. Пагаеву всучили бензопилу, Верьмеев взял фонарик, автомат, и они пошли. Погода была мерзкая. В городе в такое время все парки закрываются из соображений безопасности, хотя все деревья там здоровые. Здесь же не парк, здесь лес, а буря и ураган – санитары леса. Валят деревья с плохой корневой системой. Тут любое дерево свалиться может. Дошли до того места, где был зафиксирован сигнал. Все произошло именно так, как предполагал Верьмеев – старая сосна упала, повредив забор, сигнализация и сработала.

– Распилить. Немедленно. Убрать.

– Распилить распилю, но убрать… Мы тут вдвоем не справимся. Еще бы парочку.

– И то верно, – согласился Верьмеев, достал рацию и вызвал дежурного по штабу, но на той стороне была тишина. Никто не ответил. – Черт побери… надо новые заказать. Ладно, работу отставить. Бери охрану участка.

– Есть.

– Я сейчас.

Верьмеев быстро зашагал за подмогой. Он все сделал правильно. Раз участок оголен, его в первую очередь надо охранять, а распилить дерево уже потом.

Километр по лесу – это не фунт изюму. Он добирался минут пятнадцать, но на месте его ждало кое-что жуткое. Он увидел, что ворота распахнуты. Быстро подбежал к ним, доставая из кармана свисток. Трижды просвистел. Посмотрел на вышку, а там никого. Побежал вниз, дверь открыта, но ничего не видно. Такое ощущение, что боец не спускался. Куда же солдатик пропал? Он забежал в казарму – и там никого. Двадцать минут ему потребовалось, что убедиться, что в воинской части он один. В различных жутких книжках пишут о том, что люди покидали место в спешке – здесь же не так. Одежда лежала, ничего не разбросано, а людей нет.

– Черт знает что.

Первая мысль в том, что все солдаты решили устроить ему обструкцию за наказание, но нет. Обструкция – это темная, это когда в подвале запрут, на худой конец просто пристрелят. Теперь он догадывался, что произошло с его предшественником. Солдатики хоть и олигофрены, но обижаться умеют. Тем более, когда над ними стоит Перлов. Конечно, кто еще мог это организовать?! Перлов и только он. Но зачем? В чем смысл? Почему они все пропали? Верьмеев помчался в штаб. Рация работала, но только на той стороне была тишина. Никто ему не ответил. Верьмеев был не робкого десятка, но тут даже у него мурашки побежали по коже. Дождь, буран, ураган, и никого. Он принял единственное верное решение – срочно бежать к Пагаеву. Это он и сделал, но легче не стало. Пагаева на месте не было. Здесь он стоял, а вот висит его автомат… на дереве… Подождите-ка, на каком дереве?! Дерева на этом месте не было! Верьмеев сам стоял тут всего час назад. Не было дерева. Он внимательно посмотрел. Но оно же росло и, кажется, достаточно давно. Вот могучие корни, которые так похожи на кирзовые сапоги… Это был второй раз в жизни, когда Верьмеев выругался матом. Затем он схватил автомат и несколько раз громко прокричал:

– Рядовой Пагаев, вы где? Срочно дайте знать!

Молчание…

– Ладно, разберемся.

Верьмеев быстро перекинул автомат через плечо и побежал назад. Ясно, что искать надо было там, за вторым забором. Дождь потихоньку прекратился. Верьмеев забрался на вышку, покрутил прожектором, несколько раз прокричал приказ в мегафон: «Срочно вернуться на место!» Но вокруг была тишина.

Покажу вам кузькину мать. Верьмеев подошел ко вторым воротам, посветил фонариком, несколько раз ударил в них, пытаясь открыть, но бесполезно. Ворота, казавшиеся старыми и хлипкими, даже не дрогнули. Верьмеев вскинул автомат, отошел на три шага и против всех Уставов караульной службы дал очередь прямо по воротам. Что он хотел этим добиться, он так и не понял. Но результат был странный, ворота заскрипели, и Верьмеев увидел, как на них стало проявляться слово из трех букв известное каждому.

Глава 5. Пропавший гарнизон

Верьмеев сматерился, решив, что слово написал кто-то из личного состава особыми самопроявляющимися красками? и пошел на склад за взрывчаткой. Несмотря на то, что подобного опыта он не имел еще с воинского училища, теорию помнил. Дошел до склада, еще раз проверил, убедился, что никого нет. Вернулся со взрывчаткой, воткнул детонатор и отошел на безопасное расстояние. Произвел подрыв. Рельсы разлетелись в стороны, а воротам хоть бы хны. Даже минимальной воронки не образовалось.

Дальше в ход пошла лопата. Верьмееву пришлось потратить минут двадцать, чтобы понять, что подкоп под воротами выкопать не получится. Земля напоминала камень, поэтому единственное? о чем мог пожалеть Верьмеев – это о том, что подобной земли не было на Гауптвахте. Вот в такой бы земельке да покопать окоп полного профиля. Все бы в карцере сидели. Но пробираться как-то было надо…

И тут из-за ворот Верьмеев услышал крик кого-то из бойцов. Крик был нечленораздельный, но сложилось такое ощущение, что человек тонул, или что его кто-то пожирал. Это ускорило принятие решения. Верьмеев взял лестницу, поставил ее с другой стороны забора. Лестница была как раз подходящей высоты, он поднялся, аккуратно перелез и спрыгнул вниз с трех метров. Высота не маленькая, можно и ногу сломать, но обошлось без травм. С собой у него был автомат, достаточное количество патронов и гранаты. Чисто теоретически он мог бы несколько дней отбиваться. Только от кого?

Лес за забором ничем не отличался от того, что снаружи. Единственный вариант – идти по рельсам, что он и сделал. Но шел недолго, рельсы резко уходили в сторону. Верьмеев прошел метров сто и уперся в обычный путейный тупик. Все… Ни следов, ничего вокруг не было. Такое ощущение, что людей в этих местах с момента постройки железной дороги вообще никогда не было, все изрядно заросло. Верьмеев крикнул в пустоту:

– Подожди! Зачем они сюда поезд загоняли. Что в него грузили? Вагон явно был груженый. Где это все? Откуда?

– Приказываю всем немедленно выйти. В случае отказа – стреляю без предупреждения.

Но вместо ответа он услышал несколько раз «кар»… Притом все «кар» звучали с изрядной долей насмешки. Да, воронов вокруг было немало. Летали, кружили над ним в таком количестве, что невольно вспомнились слова бессмертной песни: «Ты добычи не добьешься, черный ворон, я не твой». И вдруг прямо перед носом у Верьмеева возник тот самый ворон, с красной ленточкой на лапе. Ворон сел на ветку прямо перед его лицом – дважды каркнул и резко полетел куда-то в сторону, за ближайшее дерево.

Майор последовал за ним и не зря. Сразу за деревом он увидел старую круглую деревянную дверь, лежащую на земле. Даже не понятно – дверь ли это или крышка. Такими крышками обычно колодцы прикрывают в деревне. Верьмеев поднял ее, но под ней, как и следовало ожидать, ничего не было, только земля Все это выглядело так, как будто кто-то просто оставил ее здесь на время.

– Черт… ну и шутки.

Майор сделал шаг вперед на место, где лежала дверь, и сообразить не успел, как дальше полетел куда-то вниз. «Хоть автомат со мной…» – последнее, что он успел подумать прежде, чем уткнулся в землю. Хотя никакого удара не почувствовал. Будто летел не с шести метров, а свалился с койки в своей комнате на мягкий мат.

Но за долю секунды изменилось все. Только что на улице было светло, и вдруг вечер… Видимость так себе, но что-то можно было рассмотреть. Вокруг все было серым, деревьев не было. А со всех сторон, метрах в ста примерно, был большой забор. Но не такой, как в лесу. Массивный, кирпичный, как в старинных крепостях. И на тех местах, где на объекте были вышки, стояли башни рыжего камня, и в каждой из них горел свет, и виднелась какая-то фигура.

Верьмеев встал, взял в руки автомат, достал из кармана фонарик и начал размахивать всем, что нашел, подавая сигналы и крича.

– Я, майор Кирилл Верьмеев, начальник охраны объекта. Где я нахожусь?

Ответа не последовало. Тогда Верьмеев сделал несколько шагов к самой большой башне. Вдруг из нее с очень большой скоростью прилетел пучок огня и плюхнулся в грязь прямо перед майором. Понятное дело – это был негласный приказ остановиться, что он и сделал.

– Я просто хочу забрать своих людей, готов дать любые подписки о неразглашении. Просто отдайте людей.

Несколько минут все было тихо, потом вдруг он увидел несколько фигур, которые появились непонятно откуда и направлялись к нему с разных сторон. Несмотря на плохую видимость, было ясно, что это мужчины. Метрах в двадцати они разом остановились, и он смог разглядеть их. Все были одеты в холщевые рубахи и темные штаны, все в сапогах. Так обычно на картинках изображают зажиточных крестьян на празднике, разве что бород и картузов у них не хватало. Лиц он не разглядел. Глаза еще не совсем привыкли к слабому свету. А вот что их отличало от крестьян с картинки – так это палки. У каждого в руках была небольшая, но крепкая палка с рогатиной на конце.

– Вы кто? Представьтесь?

– Лечь! – услышал Верьмеев тонкий, почти детский голос.

– Не буду. Я что, в плену? Представьтесь по форме и объясните причину.

Вместо ответа мужчины как по команде подняли палки и направили их на него. Верьмеев тоже хотел поднять автомат, хоть и не понимал, в кого стрелять первым. Неожиданно он увидел, что палки стали резко увеличиваться в длине, как телескопические антенны. Секунды не прошло, как одна из палок резко ударила ему в грудь, вторая – по ногам. Он невольно упал, и рогатины на палках крепко прижали его к земле, за руки, за ноги, за шею. Единственное, что он смог увидеть, сапоги одного из мужиков, который подошел, вырвал из рук автомат, затем пошарил на поясе, достал гранаты, ножик. Верьмеев чувствовал его руку, по форме она была обычной, но очень холодной и слишком костлявой. Как будто его обыскивала птица.

– Что ж вы за народ-то такой?! В гости с оружием ходите. Самим-то не противно? Как можно так не доверять ближним своим.

– Инструкция, – проговорил с трудом Верьмеев. Рот его набился землей.

– А сам-то с миром пришел?

– Да.

В этот же момент Верьмеев почувствовал, что прижимавшие его к земле палки куда-то пропали.

– Вставай, раз с миром.

Верьмеев встал. Говоривший был примерно на голову ниже него, метр пятьдесят, не больше, но лицо в морщинах и, судя по всему, лет семидесяти, хотя волосы не седые, русые.

– Дашь мне слово, что не попытаешься убежать и в драку не полезешь?

– Даю. Слово офицера.

– Ну, тогда давай закапывай, что принес.

Оружие и все то, что у Верьмеева отобрали, лежало рядом, там же находилась и саперная лопатка.

– Прямо здесь?

– Да, будем считать, что это подарок. Подари…

Верьмеев взял саперную лопатку и очень быстро начал копать небольшую яму. Земля поддавалась очень легко. Три минуты и ямка была готова. Он переложил туда все, что у него отобрали – автомат, гранаты – и быстро забросал землей.

– Притопчи, – велел человек.

«Что это за дискотека такая!?» – подумал про себя Верьмеев, но все-таки несколько раз топнул. Вдруг земля под ним зашевелилась, снизу он услышал короткий звук, так говорит болото, когда туда падает что-то массивное.

– Подарок принят. Ну, пошли. Вперед!

Мужик махнул рукой, и Верьмеев пошел. Метров пятьдесят была протоптанная земля, а затем вдруг начались рельсы, притом накатанные. Даже при самом плохом освещении было видно, что они блестели. Верьмеев остановился и резко повернулся:

– Это сюда состав приходит?

Но вместо ответа мужик махнул рукой – мол, продолжай движение. Шли до башни. Там уже виднелась небольшая дверь, как раз впору для тех, у кого рост метр пятьдесят. Верьмееву пришлось наклониться. Дверь вела в подземный ход, длиной метров пятнадцать, не меньше. Ему показали, что идти надо первому – и даже подтолкнули палкой в спину. «Никакой дисциплины, – подумал Верьмеев. – Поставили б меня на охрану, я б им показал, как надо».

Но тут, видимо, знали, как надо. Верьмееву идти было неудобно, и двигался он медленно, но вдруг палка его сильно толкнула в спину – он чуть ли не «рыбкой» вылетел вперед и снова упал на землю. Прямо в какую-то груду вонючих вещей. Майор быстро встал и осмотрелся, услышал за спиной звук, как будто кто-то двигает камни – так оно и было. Прохода за его спиной уже не было, и непонятно, где он вообще был. Вокруг – большая каменная башня, только без крыши, диаметром метров двадцать, а высота стен не меньше пятидесяти. Сверху такое же серое суровое небо. И где-то наверху летали вороны, но почему-то никто из них не рисковал спуститься вниз.

Внизу вокруг были тряпки, в которые головой воткнулся оказались армейской одеждой. Верьмеев достал из кучи первый попавшийся бушлат и осмотрел его. На нем была нашивка с фамилией одного из его подчиненных. Внимательно осмотрев, майор не заметил следов крови, ничего не было порвано.

– Кретин! Вещи складывает не по Уставу! Попадись мне, буду тебя учить не разбрасываться…

А разбросано вещей было много. Где-то час Верьмеев провел возле кучи, нашел полный комплект всех бушлатов, формы и даже нижнего белья всего личного состава, кроме Пагаева, Перлова и завхоза. Все аккуратно снято, но брошено в кучу… Верьмеев достал фонарик, посветил вокруг. Хоть под ногами земля, но следов не было. И что тут произошло, было совсем непонятно.

Часы между тем показывали 14:00, как раз обеденное время. Верьмеев покричал с требованием, чтобы ему объяснили его статус, кто он: задержанный, обвиняемый, военнопленный… Потом кричал, чтобы ему принесли поесть. Но ничего не изменилось. Слава Богу, с собой была фляга с водой, дня на три должно было хватить. Он достал из кармана шоколадный батончик, откусил половину, сделал несколько глотков из фляги и уселся прямо посередине.

Сидел недолго. Минут через боковым зрением он увидел, что где-то сверху началось движение. Кто именно двигался – непонятно: человек, животное, большая птица или машина.

– Эй, позовите командующего! – крикнул Верьмеев.

Сверху кто-то запустил стрелу. Верьмеев с трудом успел от нее увернуться. Стрела не воткнулась в землю, а прошла сквозь нее и исчезла. Пока Верьмеев соображал, как это может быть, полетели другие стрелы, справа, слева. Майор вертелся как уж на сковородке. Стрелы проходили сквозь землю, и в конце концов как-то стыдно стало вертеться. Русский офицер все-таки. Верьмеев встал и закричал:

– Че, смелый такой? Сверху палить. А на кулаках слабо? Давай, спускайся!

– А на кулаках, товарищ майор, у тебя нет никаких шансов. —

Верьмеев обернулся. Возле него стоял человек, такой же низкорослый, одетый как Верьмеев, но без оружия. Как он успел так быстро появиться, не понятно. Полеты стрел мгновенно прекратились. В качестве доказательства своих слов человек подошел к фонарику, который лежал на земле, и резким движением ноги подковырнул его, подбросил, как мяч, поймал и сжал его в кулаке так, что крепкий армейский фонарик мгновенно превратился в бесформенную фигуру.

– Это я даже не в полсилы, – пояснил он. – А тот, который наверху сидит, сделает тебя на кулачках, и от тебя вообще ничего не останется.

Человек явно не шутил. Но никакого страха он не вызывал, намерения его явно были нейтральные. Морщин у него было побольше, чем у всех остальных, но ни усов ни бороды.

– Вы кто?

– Каздой. Имя такое. По званию примерно как и ты. Что-то типа майора, но может, и подполковник. Если переходить на ваши должности, то комендант этого города.

– Ну раз вы майор, потрудитесь соблюдать хоть какие-то правила. Для начала объясните мне, кто я такой, пленный?

– Пока что гость. Ну а дальше посмотрим. Может, мое место займешь. А может….

– В тюрьму?

– Не волнуйся, тюрем у нас нет. Если что не так, сразу секир-башка. Это так. Карантинная зона. Проверить.

– Где мои люди?

– Наказаны, но живы.

– Я хочу видеть своих людей. И наказывать их буду только я сам.

Каздой усмехнулся.

– Если повезет и вернетесь, накажешь. А здесь уж извини. Другой командир – другие правила. Они убили наших друзей. Должны быть наказаны, ничего личного. Устав требует, ты должен это понимать. Ладно, пошли.

Тут уже Каздой шел первым. Дошел до противоположной стены, показал на какой-то кирпич, такой же, как и все в стене.

– Сможешь толкнуть?

Верьмеев навалился всем телом, но без результата. Каздой толкнул кирпич легким движением. Дверь отошла, и он прошел вперед, жестом показав, что надо следовать за ним.

Этот переход был гораздо длиннее и у́же. Метров пятьдесят, наверное. Под конец Верьмееву вообще показалось, что он не пройдет, но протиснулся… Они оказались в небольшой комнате с низким потолком. Верьмеев вписался туда с большим трудом.

Обстановка была спартанская: несколько медвежьих шкур на полу, вокруг них лежало несколько мисок с красивой разнообразной чеканкой. А посередине стояла фигурка человека в позе сумоиста перед началом боя. Только голова у человека была очень большая, а само туловище маленькое и тощее.

– Садись. – Каздой махнул рукой Верьмееву. Тот сел. – Значит, слушай меня внимательно. Не знаю, понял ты или нет, но попал сюда не случайно.

– Конечно, не случайно, людей своих искал.

– Сюда ты попал, потому что тебя послали на кордон. А абы кого мы туда не зовем. Кордон – это что-то типа вербовочного пункта. Надо нам посмотреть на тебя, подходишь ли ты нам и что с тобой делать дальше. Предварительно подходишь.

– Я офицер. Я клятву давал.

Вместо ответа Каздой достал из кармана лист бумаги и передал его майору. Это был приказ о назначении его на объект, и подпись Шолохова присутствовала. Каздой перевернул лист бумаги. Там тоже был приказ, датированный сегодняшним днем. Текст был простой: «Приказываю майору Верьмееву полностью перейти под командование Каздоя и безоговорочно выполнять все его приказы. Срок службы под командованием Каздоя будет учтен при расчете выхода на пенсию, год за три. Вся зарплата будет перечисляться на личный счет. Так же назначается премия в виде трехмесячного оклада, которая будет перечислена в качестве алиментов детям». Печать. Подпись Шолохова. Вся прочая бюрократия в виде номеров исходящих и так далее тоже присутствовала.

– Еще вопросы есть?

Верьмеев не знал, что спросить, настолько был шокирован.

– В таком случае удостоверение личности офицера передай лучше сам.

Передал. Каздой взял, открыл на пустой странице, затем достал из кармана что-то, похожее на ручку и печать, и вывел почти каллиграфическим почерком в графе «Присвоение очередных воинских званий»: «Подполковник. Начальник командования исправительного учреждения для военнопленных», поставил печать и вернул его обратно.

– Поздравляю с повышением, подполковник. Но с новыми звездами придется подождать до 21-го числа, когда поезд придет. Там привезут.

– Как же поезд придет? Никого нет. Там сейчас такая буча поднимется.

– Правильно про тебя говорят, Верьмеев. Ты не умный человек, хотя думал-то правильно. Вокруг одни сироты, никого не будут искать. Их специально собирают для нас, мы за ними наблюдаем. Вся эта охрана лишь ширма, чтобы проверить стойкость характера, стрессоустойчивость. Раз в год лучших мы забираем. Худшие остаются.

– Пагаев?

– Да. Не подошел. А остальных забрали. Тебя-то вообще планировали только через год забрать, но раз уж сам пришел и матушка Земля тебя пропустила, значит, добро пожаловать. Значит, нужен нам.

– Кто вы?

– У нас много имен. Был бы историком, знал бы штук двадцать. А так книжек, небось, не читал. Про неандертальцев-то слышал хотя бы?

– В школе.

– Ну вот… С ними мы и воюем.

Верьмеев рассмеялся.

– Слушай, я, конечно, истфак не оканчивал, но не надо ж из меня совсем идиота делать. Какие неандертальцы?!

– Обычные, те, которые в вашем мире повымирали. А у нас воюют.

– В каком это «нашем»? Давай, равный по званию, объясняй, где и что. А иначе, несмотря на все приказы, ничего делать не буду. Хоть расстреливай прямо здесь.

– Хорошо. Преподам тебе урок истории…

Глава 6. Падение в тьму

Каздой встал и подошел к стене, толкнул камень, и образовался проход. Он крикнул что-то на непонятном языке и примерно минуту спустя в помещение зашел ребенок, одетый в красный балахон, с большой миской в руках, из которой шел пар. Каздой взял миску, сделал глоток и протянул ее Верьмееву.

– Пей, не отравишься.

– Сначала расскажи, а потом решу, буду я с тобой пить или нет.

– Да рассказывать нечего особо. Ты на Земле, только на другой.

– На альтернативной?

– Это ваша Земля альтернативная, а наша – настоящая. Здесь зародилась жизнь, и люди раньше тоже здесь жили. Будешь хорошо служить, дам тебе отпуск, съездишь на то место, где люди зародились.

– Я тебе что, историк? Мне эти места до лампочки.

– Ну, не хочешь, заставлять не буду. И жили вы действительно здесь. Этот город люди основали, только долго здесь не продержались. Не выдержали войны, вы же слабые, перебили вас всех. Несколько человек нашли чертов портал в ваш мир и успели туда смотаться. Сбежали, в общем… Оттуда и пошел весь ваш род людской. На новом месте. А мы здесь остались, воюем постепенно.

– Кто с кем?

– Каждый со всеми. Нас четыре народа: Неандертальцы, эректусы, ергастеры, ну и мы, аллы… Вы нас еще денисовцами называете… Вот и воюем постепенно.

– За что?

– Если б кто это знал… Потому что воины по духу, наверное. Вот и воюем.

– И что, до сих пор друг друга не перебили?

– Бывает иногда. Про флорессов слышал? Нет! И правильно. Перебили мы их. Мой дед последнему лично голову снес… Вот, видишь? – Каздой показал кусок кости, висящий у него на шее. – Это от него… Но ты не волнуйся, тебе воевать не придется, только охранять.

– Не понял. А сами что, не в силах охранять?

– Не в силах… Понимаешь, десять тысяч лет воюем. На зверином уровне их ненавидим. Сколько раз пытались договориться, помириться, но инстинкт… Сутки еще рядом могу находиться с кем-то из них, а потом как будто что-то накатывает. Хочется ему глотку перегрызть, а нельзя. Меняемся мы с ними. Как две сотни накопим – мы их, они наших – так меняемся. Поэтому никак. Охранять люди должны. Вот мы вас в аренду и берем.

– А что взамен?

– Разные ресурсы, уран, например. У нас тут его много. Вы нам тоже всякую мелочевку, ну и людей иногда… Да скоро сам все увидишь…

– Слушай, я даже спрашивать не буду, как вы с нашими контакт наладили, но если все так, то что бы вам у нас ядерную бомбу не попросить. Раз по врагам, и в дамки.

– Ядерная бомба тут все равно что слону дробинка. Тебе повезло, что ты не видел нашего оружия. От одного вида с ума сойдешь, хоть ты не из трусливых. – Каздой рассмеялся.