Лифт

– Что за?

– Девушка, заходите, поместимся, я тоже вниз, – раздалось, откуда-то из-под иголок.

– Да, уж. Та ещё перспективка, – закатила я глаза.

– Да, ладно, тут всего несколько этажей осталось.

– П-ф-ф, несколько! Вообще-то их восемь! – но делать нечего, придётся ёлку обнимать.

Двери медленно поползли на встречу друг другу, точно предупреждая: «Олеся, ты ещё можешь передумать», но я же, блин, спешу!

– С наступающим вас, девушка! Меня Игорь зовут.

Вот приставучий. Ещё, пойди, маньяк какой-нибудь…

– В гости собрались? Я тоже с друзьями Новый год отмечаю.

Я скептически окинула взглядом соседа по лифту. Молодой парень, приятной наружности. Вполне так себе нормальный, если не брать в счёт того, что он приобнимает хвойную красотку, а под ней пара ящиков стоит. Сто процентов или взрывчатка там, или его, так называемые «друзья», впрочем, одно другого не исключает.

– А вы случайно не террорист? Или маньяк?

Повисла тишина, нарушаемая лишь, звуком лифтового механизма. Но лишь на долю секунды, потому как в следующий момент, так называемый «Игорь» разразился смехом, как после хорошего анекдота.

– Ну ты выдала! Хах, конечно, маньяк! Самый что ни на есть «ёлочный маньяк»!

– Хватит ржать, – давно так не накрывало меня смущение, – сейчас всякое бывает…

– Конечно-конечно, осторожность превыше всего! О-ох, – он промокнул заслезившиеся от безудержного смеха глаза, – тебя-то как зовут, красавица?

Фу-у! Что за фамильярность?! Но комплимент сделал своё дело:

– Олеся, – едва успела я ответить, потому как, внезапно кабину тряхнуло, и на меня свалилось хвойное безобразие вместе со своим хозяином.

– Чёрт, кажется, застряли, – вставая, пропыхтел мой новый знакомый.

– Да нет, это называется «ВСТРЯЛИ»! – поднимая выпавший телефон, вздохнула я.

До Нового года оставалось двадцать семь минут.

9. Приключение, десять сантиметров, вспышка

– Серый, держи крепче, что-то уж очень створки тугие!

– Да не пыхти, – подбадривал Пашка, – вытащим мы её.

Мы уже минут пять боролись с лифтом. Внешние двери поддались довольно быстро, и теперь Серёга прилагал титанические усилия, чтобы удержать их в открытом положении.

– Слушай, а кто она?

– Понятия не имею, Серёг.

– Тебе что делать нечего, спасать непонятно кого, вдруг там баба – вылитое крокодилище? – Пашка не переставал поражать меня своей простотой, порой по-детски наивной, порой гнусной и довольно жестокой.

– Причём здесь это? Оказаться в беде, да ещё и в праздник. Не по-человечески как-то. Да и есть у меня девушка, так что мне, в сущности, не важно, кто внутри.

– Судя по всему та ещё, девушка, – задумчиво протянул Серый.

– Почему это?

– Была бы она нормальная либо с тобой рядом тут прыгала, тебя поддерживала, либо на пушечный выстрел не подпустила к незнакомке тогда, когда все в обнимку у телека сидят и оливъехой закусывают!

– Да она не здесь вовсе. Я к матери приехал, поздравить. А к ней должен был до боя курантов успеть.

– Ну вот, Серый, получается прав, – поддакнул Пашка, – тёрся бы ты здесь, когда тебя в другом месте ждут!

– Я же объясняю, человек в беде…

– Ну-ну, все такие сразу в герои заделались! – Серого прорвало смехом на весь подъезд.

– Эй, тихо, там, кажется, бормочет она что-то, – пихнул меня Пашка в бок.

Я аккуратно отложил лом в сторону и прильнул ухом к кабине. Внутри ощущалось движение.

– Эй, ты в порядке? Пришла в себя?

– Да, – голос девушки хрипел, – кто здесь?

– Не переживай, мы тебя вытащим, правда парни? – обратился я к своим новоявленным друзьям. Лицо Серёги исказило беспокойство.

– Серый, ты чего? – пробасил вмиг посерьёзневший Пашка.

– Нат, это ты там? – Серёга наклонился к створкам, чуть не выпустив открытые двери, – Натка, это ты?

– Серёж? Серёж, миленький, вытащите меня, я уже ног не чувствую! Ребят не бросайте, пожалуйста, – у девушки словно началась истерика. И где она ещё силы на всхлипы берёт?

– Чего ждёшь, – гаркнул на весь подъезд Сергей, – отжимай створки, давай!

Без лишних вопросов я кивнул и начал оттягивать створку на себя. Пашка пустил ладони в образовавшийся проём, начав тянуть вторую дверцу в свою сторону. С помощью наших усилий образовалась щель примерно сантиметров в десять, но…

– Чего ты медлишь, – Серый заметно нервничал.

– Чёрт, её заклинило, больше не поддаётся!

– Так, Пашка, надо чё-нибудь в щель пихануть. Дэн, створки удержишь?

Кивок и Пашка унёсся.

– Наташ, ты как вообще здесь оказалась? – нарушил тишину взволнованный голос.

– С Андреем поссорилась, из дома ушла, – раздалось из проёма.

Я невольно взглянул внутрь. Красивое грустное лицо, по самые глаза уткнувшееся в пушистый шарф. Бледная кожа, к которой синевой прикоснулись страх и отчаяние. Глаза. В полумраке лифта они, наполненные огнём, были словно единственным источником света. В них плескались миллионы коварных огоньков, словно вся это история, произошедшая с их обладательницей, не что иное, как приключение, наполненное азартом. Хочешь, не хочешь, начнёшь любоваться. Олеська вот не любит приключения… Заметив мой взгляд, девушка прервала рассказ и улыбнулась. Едва. Одними уголками, выступавшими из-под шарфа. Улыбнулась мне. Тепло так… Вспышка?

10. Жмурки с Дедом Морозом

– Как? Тебе всё равно? Вытащи меня! Что значит, не могу? Приезжай и вытащи! Я, между прочим, к тебе собиралась! Да пошёл ты! Чтоб тебе себя консервой почувствовать!

Трубку – к чёрту! Весь мир – к чёрту! Что ты пялишься? И тебя вместе с твоей ёлкой – к чёрту! Как же трудно себя сдерживать, когда всё катится в пропасть с космической скоростью! Дедушка Мороз, ну подари ты немного этой скорости долбанному лифту! А-а-а-а!

– Олесь, да не расстраивайся. Что он, стоит того?

– Твоё какое дело, И-го-рё-ша? – делая акцент на каждом слоге его имени, прошипела в ответ.

– Никакого, кроме одного, – надеюсь, мой взгляд имеет эффект лазера, и я всё-таки сумею прожечь у него дырень между глаз, – мы, по всей видимости, Новый год вместе встречать будем. Шампанское хочешь?

Кажется, мои глаза выпали из орбит. Шампанское? ШАМПАНСКОЕ??? Я домой хочу! Куда угодно хочу, лишь бы от этого проклятого лифта подальше!

– Ну, так как? Говорят, если желание запиваешь шампанским – исполнится. У тебя есть желание?

– Мандарины хочу, чтобы как в детстве, – под натиском неуместного ухаживания сдалась я, неожиданно для себя отметив, что признание оказалось честным.

– И всего-то! – расплылся парень в улыбке.

– Можно подумать, в данной ситуации оно выполнимо?

– Ну, не дуй губы. Хочешь, сегодня я побуду твоим Дедом Морозом?

Что же ты так улыбаешься? Обворожительно. После таких приёмов можно и не только на Деда Мороза согласиться. Но Игорь по-своему истолковал моё молчание.

– Нет, правда. Я смогу. Закрой глаза.

Я интенсивно замотала головой.

– Да брось. Просто, верь мне.

«Верь мне». Почему захотелось послушаться? Может, обстоятельства сделали своё дело. Или его голос, улыбка. Или тот факт, что никто давно не обращался со мной не как с куклой, а по-человечески. Я зажмурилась. Крепко-крепко. И для верности ещё закрыла лицо ладонями. Несколько мгновений наедине со звуками суеты…

– Открывай.

Нет. Не сразу. Вдруг это прикол. Как и всё вокруг. Вдруг зря повелась. Нет-нет.

– Ну же…

И ладони медленно скользят по лицу, повинуясь прикосновению его тёплых рук.

11. Чудеса для слабаков

– А потом, я высыпала «Оливье» на его планшетник! – она хохотала, не замечая, как дрожат её посиневшие губы, – Представляешь? Целый тазик!

Пять минут до Нового года. Двадцать, как ушёл Пашка. Восемнадцать, как он позвонил Серому и сообщил, что отправился за своим бывшим одноклассником, а ныне сотрудником лифтового сервиса, который живёт в соседнем подъезде. Пятнадцать минут, как следом за ним отправился Сергей, с подозрением, что парни начали отмечать праздник и забыли про спасение Наташи. Пятнадцать минут, как мы остались вдвоём. Пятнадцать минут, как вспышка накрывала меня всё больше и необратимей. Пятнадцать минут как я верю в…

– Ты веришь в Новогодние чудеса? – наивность вопроса вызывала снисходительную улыбку.

– Наверное, следующим вопросом будет: «верю ли я в Деда Мороза?», – не замечая иронии, она пытливо смотрела мне в глаза, – Скорее нет, чем да. А ты?

– Ещё час назад не верила.

– Что же изменилось?

– Изменился человек рядом со мной.

Её реплика заставила напрячься, и я чуть было не сдвинул лом, так удачно прилаженный между открытыми створками лифта.

– Спасибо, что спасаешь меня, – прикосновение её руки сквозь распахнутые двери пробежало по коже электрическим током, заставив содрогнуться всем телом.

– Я принесу плед из дома, моя куртка совсем тебя не греет, – поспешно вставая, бросил я, игнорируя её благодарность и понимающий взгляд.

Даже старательно отводя от неё глаза, я видел, как она смотрела. Понимание. Чёрт! Она понимала, что я струсил! Её предал парень, а я её спасаю, конечно же, она западёт на меня с первого взгляда! А это ответственность! Разбитое сердце всегда ответственность, тем более, если ты берёшься его склеить… Тем более, если ты не свободен. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. И это пугает. Трус! А она с пониманием смотрит! Мол, ничего мне не нужно. Чёрт!

Припав спиной к двери, чувствуя подобие безопасности, я закрыл глаза. И вновь эта улыбка. Едва. Уголками. Вспышка. Вспышка, вспышка, вспышка…

– Так не бывает. Так просто не бывает.

«Ты веришь в новогодние чудеса?» – пинг-понгом в моей голове носился вопрос. «Чудеса для слабаков… Чтобы случайно раз и навсегда – вспышек не бывает».

– Слабак, парень, ты просто слабак…

12. Аромат зимы

– Слушай, Олесь, ты ведь никуда не торопишься?

– Между прочим, очень тороплюсь, мне в Новый год надо!

– Ну-у, подруга, пять минут осталось, думаешь, успеешь?

Лифт был до краёв наполнен нотками мандарина и шоколада. Теперь я точно знаю, как пахнет зима. Немного детством и бергамотом. У моей зимы был аромат Игоря – аромат тепла.

– Пока ты раздумываешь над ответом, могу предложить тебе выход.

– Хочешь выпустить нас отсюда?

– Хах! И не надейся! Буду держать нас в лифте, пока не согласишься встречать Новый год со мной.

– Самоуверенный нахал! – хотелось ещё понабивать себе цену, но мои торги прервал звонок. «Денис»! Вот, кто вытащит меня! Наверняка он успел. Зашёл домой, а меня нет. Вот я свинья! Хотела сбежать к другому, а он такой умничка беспокоился, спешил…

– Алло! – предвкушение накрыло меня с головой, не давая мыслям объективно воспринимать реальность, – Что? Какая к чёрту вспышка?! Предатель!

Отшвырнув телефон подальше, чуть было не разнесла голову Игорю.

– Что? Неудачный день?

Я подняла на него глаза, но вместо поддержки наткнулась на холод. Если сейчас от меня отвернётся ещё и единственный тёплый человек в моей жизни, единственный настоящий…

– Сколько их у тебя? Вернее, у скольких ты?

Так глубоко. Так колко влево. Ревность? Обида? Но ведь, когда человек безразличен, должно быть всё равно? Почему же так больно?

– Надеюсь, что у одного…

– Хм, пожелай этому счастливчику отличного Нового года, – и он словно безучастно протягивает мне телефон.

– Хорошо, – мобильник отправляется подальше в сумку, – с Новым годом…

13. Придурки-горе спасатели и Дед Мороз-рецидивист

– Нет, ты представляешь? Мою Наташу, мою! Обидел! Обманул! Бро-о-осил, в лифте запер! Оставил замерзать…, – третья стопка водки окончательно снесла Серёгину и без того не трезвую голову.

– Эта Наташа, тебе кто? Твоя бывшая, или так, по-дружбе? – Витя со всем возможным участием пытался проникнуться сложившейся ситуацией, но едва ли это было возможно из-за постоянных лирических отступлений Серого.

– Чего-о-о? Слышь, да?! Я ща за такие словечки втащу, н-на! Да Наташа, она мо-о-я-а, – Серёга ударил себя кулаком в грудь, после чего тяжело опустил ладонь на стол, расплескав пойло.

– Вить, не слушай ты его! Моя-моя. Отец у них один. Сводные, в общем, брат и сестра. Левака папашка разок дал, через год после Серого появилась Ташка.

– Па-аха, Пашка! Я ей бантики завязывал, в школу провожал, морды уродам бил! А этот падонок у меня под носом её обидел! Замёрзнет ни в жизни себе не прощу-у! – он буквально взвыл, всем телом опрокинувшись на стол.

– В смысле замёрзнет?

– Да чёт холодно сегодня у нас там, в лифте, так вообще дубильник! Таха сказала, что ног уже не чувствует.

– И ты, Пашка, так просто об этом говоришь? Окоченеет совсем! Спасать девчонку нужно! – Витька подорвался так быстро, что чуть было, не опрокинул стол вместе с задремавшим на нём Серёгой.

– Во-во, ещё, блин, один. Спаси-итель, ёпт! Есть там уже один! Герои хреновы! Моя Таша!

– Что ж вы в службу сервисную не позвонили? Придурки! – сыпал Витька всевозможными ругательствами, собирая необходимые инструменты.

– Почему это, придурки? Звонил он.

– Кто? Серёга твой невменяемый?

– За Новый год! – подал голос Серый в ответ на своё имя.

– Точно, мать вашу, придурки невменяемые! И чего?

– Сказали утром приедут.

– Придурки! – в сердцах бросил Витька.

– Слышь! Да не придурки мы!

– Правильно, не вы. В сервисе придурки, укуреннее, чем твой Серёга!

Продолжая возмущаться, Витька вытолкал нас из квартиры. Серёга понемногу приходил в себя и размышлял, как отомстит обидчику сестры.

– Да поторопитесь, блин!

– Не на себе же мне его тянуть!

– Пинками, пинками его! Чья, блин, сестра? Чёрт с вами! Куда мне нужно?

– Второй подъезд, седьмой этаж, там ещё парня с ломом встретишь.

– С чем-чем? Ну, придурки! – закатив глаза, Витька бросил ещё парочку непечатных словечек и скрылся за начинающейся метелью.

– Паха! Он вытащит её? – прохрипел Серый из сугроба.

– Ясное дело. Профессионал! На МЧС-ника в будущем году переводиться хочет!

– Тогда слушай, Витька пускай спасает Наташку, а мы с тобой этого дятла, который её в скворечнике запер, законсервируем…

***

Дым. Едкий. Сизый. Приторный. Приятный. Вдыхаю. Дурею. Расслабляюсь.

Похоже, единственной спутницей в Новом году будешь ты, моя преданная папироска. К чёрту баб! Ведомые. Продажные. Падшие. Принимаешь – предают, отторгают, пренебрегают. И кем? Лучшим. Желаннейшим. Мною. Стервы!

Звонок в дверь встрепенулся в груди надеждой, что всё же я не буду встречать Новый год в одиночку.

В «глазке» отразилась пустота, какой-то шутник, видимо, приклеил жвачку.

– Кто там?!

– Добрый дедушка Мороз вам подарочки принёс! – раздался басовитый голос с той стороны.

– У меня нет детей, и я не заказывал актёров!

– Всё верно, милок, это тебя заказали! Э-э, в смысле поздравить! Девушка.

Последний аргумент перевесил сомнения и любопытство победило. Я без опаски открыл дверь. Ну, Олеська, сама в лифте застряла, а Санту заказала! Значит и сама позже будет… Хах, вот, что значит моё обаяние!

С самодовольной улыбкой я вышел на лестничную клетку, но вместо Санты получил удар в бок и под колени, после чего на меня набросили что-то огромное, и… темнота сменялась лишь искрами из глаз при глухих ударах, по всей видимости, об бетон лестницы – меня волоком тащили вниз.

– Тварь! Я в ментовку позвоню щас!

– Слушай, Паш, никак не уймётся, выруби его, а?

И вот она полная пустота.

14. С глаз долой – из сердца вой

Сбежал. Хм. Так глупо, по-детски. «Изменился человек рядом со мной»? Ну, да-а. Скорее, лишь оболочка. Широта твоей души и желание помочь, немногим шире этого проёма перед моими глазами. Сантиметров десять. Ну-у, пожалуй, для современного парня это даже очень весомый размер совести. Лицемеры!

Хотя, чего я злюсь? Кто он мне вообще, чтобы помогать? Кто он вообще? Я не видела его прежде. Даже имя не спросила. Спросить – не спросила, а запасть – запала… Чёрт!

Глухим ударом затылка об стенку лифта я хотела выбить из своей непутёвой головы ненужные, неуместные мысли. Жалкая попытка. С глаз долой – из сердца вой.

«Спасибо, что спасаешь меня», а спасаешь ли? Как же! Губишь, мать твою. Глупая, глупая, ГЛУПАЯ! Напридумывала невесть что! Сказок в детстве много читала. Вот и сиди «девица в темнице», пока не повзрослеешь! Как же холодно.

Я с силой начала растирать оледеневшие ноги. Но, кажется, даже сквозь тонкий капрон было видно, насколько они посинели.

– Додумалась же зимой чулки нацепить! Идиотка!

Сюда бы Голос из моего сна, он один и грел всё это время. Кажется, я одним этим Голосом и спасалась.

– Неудачница, какая же я неудачница, – слёзы предательски подступали к глазам, грозясь выйти из берегов и пуститься водопадами вниз.

Одна. Совсем одна. Сбежал. Испугался. Оставил. Надеялась – обнадёжил. Поверила. Глупая… Скажи спасибо за помощь, неблагодарная. Запала – ПОПАЛА! Куда уж, ещё хуже?

Скрежет сверху кабины послужил ответом на вопрос. Лифт с душераздирающим лязгом устремился вниз. Отчего резко сомкнувшиеся створки вытолкнули сдерживающий их лом, и он отскочил в меня, вонзившись в левую ногу. Взвыв от нестерпимой боли, я схватилась за ледяной металл, пытаясь вытащить его. Резкий удар остановившегося падения вогнал эту гнутую железяку ещё глубже. Если бы не адские муки, я бы потеряла сознание от вида сочащейся из раны крови. Закусив губу, превозмогая собственные силы, я потянула его вверх, чем вызвала ещё большую резь. Освободив ногу от проржавевшего штыря, я начала наматывать на неё шарф, потому что кровь уже не сочилась, а буквально хлестала из раны. Не помогло. Мягкая шерсть слишком быстро пропитывалась. Пришлось узлом завязать куртку моего спасителя…

– Вернись, вернись, ну, пожалуйста…, – хотелось взять и разреветься, но сил просто не было.

Я облокотилась спиной о кабину, с ужасом наблюдая из-под полуопущенных век на буйство кровавых красок по стенам, и просила только об одном. Просила, чтобы он вернулся, чтобы чудеса случались… Хоть немного. Хоть изредка.

15. Моё чудо

Пушистый плед. Шампанское. Два бокала. Конечно, от шипучего напитка не станет теплее, зато желание под бой курантов загадать можно. Я и рингтончик на будильник поставил подходящий.

Осторожно притворив дверь, я бросил взгляд в сторону лифта и обомлел. Неширокий проём, с таким трудом приоткрытый нами, сменился сомкнутыми дверьми. Захлопнулся! Быстрый взгляд вверх, но линейка этажей не отображала ни одного символа. Бросившись к лифту, я начал молотить в закрытые створки, выкрикивая её имя. Тишина.

Скорее всего, кабина каким-то непостижимым образом пришла в движение и теперь находится совершенно на другом этаже. Не замечая ступенек, бросаюсь вниз, останавливаясь на каждой площадке, чтобы найти Наташу. Но нет, нет, везде тишина. Остаётся только второй этаж и верхние. Мчусь вниз, чуть не сбиваю с ног какого-то человека. Чёрт!

– Эй, парень…!

– Извини, – бросаю через плечо, – спешу!

Вот и двери. Не сбавляя темп, бросаюсь на них.

– Таша! – словно в пустоту.

– Всё… всё в порядке, – слабый голос едва проникал сквозь створки.

– Всё в порядке, – эхом облегчение сорвалось в ответ, – ты напугала меня.

Тишина. Может, дышу слишком громко? Да, пожалуй. Эта незнакомка смогла заставить вспышку поразить все жизненно важные органы: сердце, там, лёгкие… Лирика, одним словом. Задержав дыхание, прислушиваюсь, стараясь уловить её малейшие вибрации.

– Что за…? Таш, всё нормально? Ты уверена?

– Угу… – то ли всхлип, то ли протяжный вздох в ответ.

Непонятная суета, скрытая от глаз, заставляла воображение разыгрываться, совсем выбивая из колеи. Паника. Стоп. Нервы стоп, стоп! Что-то произошло? Почему не признаётся? Явно ничего хорошего! Думай. Да, что думать? Открывать, чёртов лифт нужно!

Дрожащими от нервного напряжения пальцами начинаю отжимать проклятые двери.

– Блин блинский! Не поддаются. Таш, ты сколько уже сидишь там?

– Часа пол-полтор-ра…

– Ты совсем замёрзла? Надень свою куртку поверх моей, больше толка будет.

– Н-не м-могу.

Она меня в ступор ввела, что там происходит, чёрт!

– В смысле? Таш, я ничего не понимаю…

– Ребята скоро придут? – перебила – не хочет отвечать, значит.

Я присел на корточки возле рифта. Закурил. Никотин – ты лучший допинг для спокойствия и, пожалуй, лучшее блюдо сегодняшнего праздника.

– Наташ?

– Да-а? – мне кажется или её голос действительно слабее с каждым мгновением?

– Ты не доверяешь мне, почему?

– С чего ты взял?

– Ты не откровенна, что-то ведь произошло? Почему лифт обвалился?

– Н-не зн-наю… Может трос оборвался?

–Трос оборвался, двери захлопнулись, лом…, – куда делся лом, спрашивается?! – Таш, а где лом? Его не было на площадке!

Мне показалось, или она плачет. Мать вашу! Да что здесь происходит?! Страшные предположения, как нелегальные эмигранты населили мою голову, пуская сознание в хоровод. С какой же силой могли двери захлопнуться? Соответственно, лом вылетел как сумасшедшая пробка шампанского! А если её задел неудачно?!

Сигарета за сигаретой. Стук в двери лифта удар за ударом, превращаясь в дробь. Тишина. Звенящая. Пугающая! Обезнадёживающая. Выкрики её имени. Ни звука. Всё без ответа. Мольбы о помощи. Никакой реакции.

Что же я делаю не так? Не доверяю случайностям? Так вот, пожалуйста! Я весь ваш, вы, грёбанные высшие силы! Если вы такие всемогущие, какого чёрта?! КАКОГО ЧЁРТА, Я СПРАШИВАЮ?! Зачем, вы даёте человека? Может быть того самого. Может быть единственного… Чтобы забрать?! Ублюдки! Чего добиваетесь? Покаяния? Да пошли вы!

Фильтры, тлея жгут пальцы, шарящие по дверям в надежде. В надежде увидеть её улыбку. Едва, одними углами губ. В надежде увидеть себя в отражении её глаз. Какого бы они не были цвета. Неважно! Главное, что они – те. И она – та. Целиком и полностью. Верю ли я в чудеса? Да, чёрт возьми, верю. Как последний слабак, для которого они придуманы. Потому что они для меня придуманы. Потому что они мои. И она моё, моё чудо. И ни за что не откажусь. Своё не бросают. За своё борются.

– Я смогу, Наташ, слышишь? – одними губами, практически касаясь холодного металла дверей, глухой вибрацией встречая движение лифта.

Тронулся. Как выдох свободы. Или это я тронулся?

Телефон отозвался из кармана бодрыми ударами курантов.

16. Правила игры, или ещё один подарок

Воображаемые часы на Спасской башне отгремели в двенадцатый раз, но я не спешила открывать глаза. Вдруг вспугну. Вдруг этот сон – самая приятная фантазия? Неуместно просыпаться, когда блаженство сладко утяжеляет веки.

Секунду за секундой я загадывала желания, боясь не успеть в Новый год, в новую жизнь. Это как бежать за удаляющимся поездом, каким-то чудом прыгаешь на подножку в последний момент, оттолкнувшись от края платформы, с облегчением выдыхаешь слипшийся в лёгких от быстрого бега воздух и внезапно понимаешь, что это не тот рейс! И вроде как зря спешил, и вроде как вновь неудача.

Но, неожиданно, путешествие подкидывает тебе возможность круто изменить жизнь, как меняется маршрут с каждым новым поворотом. И ты понимаешь, не так важно, куда приведёт эта дорога, гораздо важней каким будет само путешествие. Полная свобода! Можно сойти на следующей станции, можно повернуть обратно, можно ехать и ехать вдаль, гадая, что ждёт впереди. Вариантов масса! И так приятно, что у тебя появляется выбор, здесь и сейчас. И именно ты придумываешь правила, прямо по ходу игры, твоей игры.

И вот, порыв ветра откидывает от лица пряди волос, и ты смело улыбаешься чему-то новому, непознанному, широко открывая глаза и сердце приключениям…

И он смотрит в тебя. Не в глаза, а именно в тебя. Словно читает, но перед ним пока только страницы первой главы. И зависит от тебя, перевернёт он лист или нет.

Наши губы теряют контакт, потому что мне захотелось подарить немного больше, чем своё дыхание. Я хочу дарить тебе настроение, мою улыбку.

– Спасибо, что встречаешь Новый год со мной, – и в лифте становится теплее от огоньков в твоих глазах.

– Это был непростой выбор, вернее, у меня его вообще не было! – и сквозь взгляд в бездушное пространство кабины прорывается всё твоё теплившееся где-то под сердцем озорство, обретая материальные формы, от чего становится ещё теснее.

– Ты обещал мне желание…

– Ты хочешь ещё мандаринок? – смешинки подобно конфетти осыпаются на пол.

– Нет, Игорёш, я хочу, чтобы Дед Мороз приходил ко мне каждый день, а не только тридцать первого декабря.

Аккуратно огибая ёлку, он пододвигается поближе, протягивая маленький «букетик» фальгированных и мандариновых розочек – очередное новогоднее чудо.