скачать книгу бесплатно
Кто-то из прохожих останавливался, чтобы послушать льющиеся мелодии, кто-то их не замечал, а кто-то – просто бросал монеты в мешочек и бежал дальше. Клодетт не знала, кто был приятнее: первые или последние, но лучше всего было, если горожанин все это в себе совмещал. Как Рафаэль, которого нигде видно не было.
Услышав цокот копыт, Клодетт каждый раз оглядывалась в надежде увидеть капитана, но его все не было. Девушку стали терзать страшные мысли. Вдруг кто-то узнал о том, что он сделал для нее? Вдруг Рафаэля поймали?
Но вскоре он появился.
Ее красивый голос приятно обволакивал его слух, но Рафаэль впервые не остановился, завидев ее дающей выступление.
Ее грудь стеснилась. Клодетт поймала быстрый взгляд капитана, но не удосужилась ничего большего. Офицер не обратил на нее внимания, возможно, в спешке, а возможно и вовсе не собирался замечать.
Ее вдруг одолел страх. Сладкая улыбка, которой девушка обычно приправляла свое нежное пение, вдруг сменилась встревоженным, даже испуганным, выражением лица. Она не слышала больше ни флейты, ни разговоров, ни восхищенных возгласов зрителей – ничего, кроме биения собственного сердца. Почему он не смотрел на нее? Почему? Может, он передумал ей помогать? Может, ей стоило просто молча отпустить его, чтобы не попасть в беду? Вдруг Рафаэля взбесит ее настойчивость, и он выдаст ее тайну? Бастьен подумала, что отступить, наверное, было бы правильнее, но она не могла этого так оставить.
– Капитан! – прервав пение, вскричала Клодетт, когда набралась достаточно смелости.
Офицер потянул поводья на себя, приказывая своему коню остановиться, и обернулся к девушке, будто все это время здесь только и ждал, когда она позовет его.
– Что-то стряслось? – поинтересовался он своим обыкновенным солдатским тоном.
Флейта Ноэля вдруг затихла. Из-за прерванного выступления толпа стала быстро расходиться.
Клодетт не сразу ответила. Она так и застыла там с открытым ртом, глядя капитану в глаза и боясь произнести что-то лишнее. Только сейчас Бастьен заметила, что рядом с Рафаэлем ехали еще двое стрелков. Несомненно, это были его подчиненные. Вероятно, именно они являлись причиной столь сдержанного поведения командира.
– Да, господин офицер, – Она тут же выпрямилась и заговорила неожиданно уверенно. – Вы не спуститесь в мой подвал? Я думаю, там кто-то был.
Стрелки с улыбкой переглянулись, посмотрели на командира, а затем рассмеялись.
– Отставить! – приказал капитан, смерив их строгим взглядом, а потом снова обратился к Клодетт. – Вы хотите, чтобы я проверил Ваш подвал, сударыня?
– Да, – кивнула она.
Стрелки опять расхохотались, но Рафаэль снова пресек их веселье.
– Отставить! – повторил он в этот раз громче и строже. Потом он посмотрел на девушку, и его голос смягчился. – Хорошо. Посмотрим, что вор оставил после себя. Показывайте дорогу.
Клодетт сумела только быстро кивнуть и проглотить волнение, словно кусочек угля. Она наклонилась, подхватила мешочек с монетами, проворно разделила деньги, всучила Ноэлю его долю, быстро затянула мешочек, накинула плащ и, последовав за капитаном, оставила Ноэля в полном недоумении. Впрочем, как настоящий друг, он ничего не сказал, чем оказал Клодетт огромную услугу.
– Свободны! – Рафаэль отпустил гвардейцев, как только девушка оказалась около него.
– Есть, капитан! – отозвался один из них.
– Да, сэр! – подхватил второй. – И приятного времяпровождения, – добавил он шепотом, и оба солдата прыснули.
Будучи совсем молодыми, эти двое наивно полагали, что пошловатые шутки сделают их взрослее и возвысят в чужих глазах. Рафаэль, у которого столь глупые предположения перестали иметь место быть уже в пятнадцать, спустя десять лет с того возраста, научился игнорировать таких людей и не придавать большого значения их словам. Так же он сделал и сейчас – просто промолчал. Отчитал только за нарушение дисциплины.
– Важно просто не обращать на них внимания, – озвучил свои мысли Рафаэль, спрыгивая с лошади. – У них пока только одно на уме.
Капитан взял своего коня под уздцы и повел его вперед. Клодетт шла справа от него.
– Правда? – улыбнулась она не самой своей искренней улыбкой. – И только у них это на уме?
– Что Вы имеете в виду? – удивился мужчина.
Они обращались друг к другу на Вы, как и было положено, ведь окружающие могли подслушать их разговор.
– Если Ваши мысли чисты, почему Вы тогда так посмотрели на ту даму? – спросила она, никого конкретно не имея в виду.
– На какую? – теперь капитан растерялся, а Клодетт рассмеялась. – Над чем же Вы смеетесь?
– Над Вами, капитан Ларивьер, – она по-детски хихикнула и задорно пожала плечами. – Я ничего не видела. Просто мне стало любопытно, как такой бравый офицер отреагирует на подобное замечание.
– Вы знаете мою фамилию?
– Как видите.
– Это большая честь. А имя Вам известно?
– А это уже слишком много чести! – захохотала она.
Рафаэль не мог понять, где заканчивались ее шутки и начинались оскорбления, поэтому он, по-птичьи склонив голову набок, сделав вопросительную физиономию и приподняв одну бровь вверх, с недоумением взглянул на нее. Это тоже показалось Клодетт до колик смешным, и она в который раз продемонстрировала капитану свой истерический смех. Эта девушка была сломлена, но все еще боролась. Он это видел. Может, Клодетт и смеялась, но глаза у нее были грустные-грустные, и в любой момент из них могли закапать слезы.
– Просто шучу, чтобы не плакать, – она беззаботно пожала плечами. – Конечно же я знаю Ваше имя, капитан Рафаэль Ларивьер.
Они прошли мимо пустой виселицы, на которой вчера была повешена ее бабушка и едва не повешена сама Клодетт. Девушка почувствовала, как тяжело ей было здесь находиться, и об этом засвидетельствовал болезненный укол в сердце.
Капитан заметил это и увеличил шаг, чтобы поскорее миновать это страшное место. Оно всегда наводило ужас. Но сейчас приобрело для Клодетт еще более жуткие цвета и пугало по-иному. Воспоминания о самом худшем дне ее жизни наводняли эту площадь и все прилегающие улицы, отскакивали от стен, свистели вместе с ветром в ушах и заполняли голову.
Они больше не разговаривали. Клодетт ничем не любовалась и не восхищалась. А ведь раньше она любила наблюдать за людьми. «Внутри каждого человека целый мир, непохожий на другие, каждый человек – это другая оригинальная история длиною в жизнь. Ну разве это не удивительно!» – твердила она изо дня в день, докучая родным, но сегодняшний стал исключением. Сейчас Бастьен просто молчала, уставившись себе под ноги с похоронным выражением лица, а капитан боялся сказать что-то, что лишь все усугубит.
– Где я могу привязать своего коня? – Рафаэль обрел дар речи, когда они подошли к дому.
– Привяжите к забору, – монотонно бросила Клодетт, с отсутствующим видом отпирая дверь.
– А он его не снесет? – засомневался капитан, отметив ветхость забора.
– Понятия не имею, – ответила девушка равнодушно, будто это было пустяковым делом, и ужасно ее утомило.
Она устало толкнула дверь.
Рафаэль вздохнул и поджал губы, не зная, что делать дальше. Клодетт, ушедшая глубоко в свои мысли, помогать явно не собиралась, и ее даже не волновало, что лошадь могла сломать забор, поэтому решать пришлось самому: недолго думая, он привязал коня к крыльцу и вошел в дом.
Клодетт держала в руках две свечи и ждала его у двери в подвал.
– Ты же понимаешь, что я не за этим тебя позвала? – вдруг спросила она.
– Конечно.
– Я рассчитывала на это.
Девушка кивнула на дверь, за которой пряталась непроглядная тьма, всучила капитану горящую свечу и стала спускаться вниз. Рафаэль последовал за ней.
Внизу было намного холоднее. Он почувствовал странный запах. Капитан опустил глаза в пол и увидел странные красно-коричневые разводы. Выглядело это так, будто кто-то – без сомнения, это была Клодетт – пытался смыть кровь, но не успел, и вся она впиталась в деревянный пол. Мужчина чертыхнулся. Скольких кошек здесь зарезали?
Чуть погодя, Рафаэль оторвал взгляд от пола и устремил его на Клодетт, стоявшую в двух метрах от него. Она поставила свечу на старый стол и теперь в руках держала черного котенка. Если бы кто-то из горожан увидал это, девушку сожгли бы прямо здесь.
– Ты не думаешь, что я ведьма? – вопросила она, словно озвучив его мысли.
Капитан вздохнул. Сейчас он выглядел добрее и печальнее, чем раньше.
– Ведьма никогда не выбрала бы пойти на виселицу, чтобы сохранить жизнь бабушке, – тихо ответил он, чуть погодя. – Ты пыталась встать туда вместо нее, когда она сделала это ради тебя. Я все видел и раньше, но после этой казни сомневался бы только законченный дурак.
Сколько же тогда в Париже было законченных дураков?
– Ты не такой, как все, – выпалила Клодетт, вглядываясь в его лицо. – Почему ты так добр ко мне?
Огонь горящей свечи отражался в глазах Клодетт, и это, вкупе с ее решительным взглядом, но почти плачущим от негодования голосом, выглядело так, будто пламя горело внутри девушки. Капитан подумал, что, возможно, так оно и было на самом деле.
– Я не могу допустить, чтобы еще одна невинная девушка была казнена за преступление, которого не совершала, – ответил Рафаэль.
– Говоришь, ты каждой невинной девушке помогаешь? – Клодетт недоверчиво покосилась на него. – Тогда почему казненных за колдовство становится все больше? Или наш суд так справедлив, что вешает и сжигает только действительно виновных? Таких, как моя бабушка?
– Потому что я никогда и ни за кого не вступался, – он покачал головой. – Но тебе я буду оградой.
– Тебя убьют, если узнают, – упорствовала она. – Еще не поздно передумать и спастись, Рафаэль. Я сохраню твой секрет так же, как ты хранишь мой.
Бастьен отпустила котенка и подалась вперед, едва ли не заглядывая капитану в душу своими блестящими глазами. Ее лицо выражало бесконечное беспокойство. Молящий взгляд Клодетт метался: она смотрела то в его решительные темные глаза, то на мужественный нос, то на сжатые в полоску губы, то на щетину на подбородке. Рафаэль уже был в опасности, но он все еще мог спастись. Если он не осознает это сейчас, потом будет уже слишком поздно.
– Я приду за тобой после заката. Будь готова к этому времени, – промолвил он, выждав паузу.
Волнение Клодетт было вполне себе объяснимо. Нет, она не беспокоилась конкретно за этого человека и за его судьбу. Она его едва знала.
Но защищая ее, погибла бабушка Джозефина. Клодетт не знала, что с ней станет, если еще один человек пострадает по ее вине, но при этом понимала, что ей нужна помощь капитана, поэтому надеялась, что он сам осознает, насколько велик риск и откажется от этой затеи.
Противоречивые чувства разрывали Клодетт душу, и сердце ее болезненно сжималось. На щеке замерли слезы.
Рафаэль пресек все надежды. Он добровольно искалечил свою жизнь быстрее, чем кто-либо другой сделал бы то же самое случайно. Девушка почувствовала как его последние шансы на нормальную жизнь растворились в воздухе.
Она понапрасну ухватилась за его плащ, как за последнюю возможность, готовясь умолять о смене решения, как вчера палача, но Рафаэль отвернулся и стал подниматься по лестнице, ясно давая девушке понять, что разговор был окончен.
В тот день капитан королевской гвардии подписал себе смертный приговор. Пути назад больше не было.
Глава 6
Желая сколько-нибудь собраться с мыслями, Клодетт мучительно раздумывала весь вечер. Еще вчера она была погружена в свое горе и злилась на толпу, которая ревела на площади и посылала проклятия Джозефине, стоявшей перед лицом смерти на эшафоте, и в своем озлоблении едва не возненавидела весь город, но Рафаэль помешал этому случиться.
Что проку ему было помогать ей? Клодетт с жаром и волнением пыталась доискаться смысла, расхаживая по комнате взад-вперед, как делают крупные хищники, нервничая в тесной клетке. Впрочем, это никак не сказалось на ее пунктуальности и готовности к предстоящей дороге.
Когда явился Рафаэль, девушка, полностью собранная, уже стояла у двери в ожидании капитана. Клодетт была облачена в тот самый плащ, в котором она была, когда читатель ее впервые встретил. Она с решительным видом держала в руках плетеную корзину, накрытую платком. Рафаэль смотрел на ее лицо, почти полностью скрытое в тени капюшона, и в который раз дивился чистоте и платонизму своих намерений.
Сам он сегодня был одет по-иному: штаны, просторная белая рубаха да высокие сапоги – ничто в нем не выдавало капитана гвардии, кроме гордой осанки и мужественного выражения лица. Рафаэля легко можно было бы спутать с обыкновенным крестьянином.
– Вы выглядите совсем как обычный человек, – озвучила Клодетт свои мысли.
– А Вы, как я погляжу, уже собраны, – констатировал капитан в ответ.
Он немного поразмыслил, а затем поспешно добавил:
– Я ведь и есть обычный человек.
Может Клодетт и улыбнулась бы на его реплику, но была слишком смущена его неожиданно домашним видом, поэтому получилось только поджать губы. Оттуда же и росли ноги неловкости, из-за которой эти двое снова вернулись к началу и стали обращаться друг к другу на Вы.
– Что в Вашей корзине? – поинтересовался Рафаэль, хоть и имел догадки на этот счет.
– Думаю, Вы и сами знаете, что там, – ответила Бастьен, и догадки офицера подтвердились.
Внутри был котенок Шарль. Клодетт посадила его на дно и накрыла такой же плетеной крышкой, оставив малышу достаточно места для движения, – воздух к нему поступал через отверстия в корзине – а на крышку наложила всяких гостинцев и сверху укутала платком, чтобы избежать подозрений. Это выглядело так, будто корзина была до отказа набита едой.
– Считаете, это безопасно? – засомневался Ларивьер.
– Не тревожьтесь, – Клодетт поспешила его успокоить. – Надежнее места нет.
– Почему же?
– Там он чувствует себя свободно. А если его стеснить, он испугается и станет пищать.
– Что ж, Вы, должно быть, знаете побольше меня, – уступил Рафаэль. – Но просто хочу, чтобы Вы помнили: если что-то пойдет не так, если Вы будете неосторожны, на костре рядом с Вами буду гореть и я.
Она ответила ему тишиной. От одной только мысли о том, что за одну ее ошибку капитан заплатит жизнью, у Клодетт пересыхало в горле. Она отвечала за них двоих.
– Пойдемте же, – позвала она, проглотив истерику, и вышла на улицу, оставив Рафаэля позади.
Стоило только затронуть болезненную тему как Клодетт в момент закрывалась ото всех. Так случилось и сейчас.
– Вы все-таки нашли, куда привязать свою лошадь, – отсутствующим тоном бросила она, завидев коня капитана, повод которого был обвязан вокруг крыльца – единственной надежной конструкции в этом дворе.
Рафаэль улыбнулся, но едва ли эта девушка была в силах ответить ему тем же. Он отвязал коня и предложил Клодетт первой залезть на ее спину. Или потому что она стала отличать самое важное от всего остального, и перестала бояться пустяков, или потому что лошадей никогда особо не пугалась – страшно ей не было. А вот сил не доставало. Бастьен опустила корзинку на землю и вставила одну ногу в стремя, чтобы это помогло ей забраться наверх, но через несколько жалких и абсолютно неудачных попыток почувствовала руку капитана на своем бедре, подталкивавшую ее и служившую поддержкой, а уже через несколько секунд оказалась на лошади. Клодетт перебросила обе ноги на одну сторону, чтобы кое-как сымитировать «езду по-дамски» и не задирать подол юбки, поправила платье и приняла корзинку из рук Рафаэля.
Он залез следующим. Впрочем, у него это получилось значительно быстрее и успешнее – с первой же попытки и без особых усилий.
– Прижмись ко мне сильнее, – настоятельно порекомендовал Рафаэль и поставил корзинку перед собой. – Иначе свалишься.
Нельзя было сказать, что ей было абсолютно комфортно обхватывать руками его талию и прижиматься к нему, учитывая, что из одежды в верхней части тела на нем сегодня была одна лишь рубашка, но так Клодетт действительно чувствовала себя намного надежнее. Убедившись в этом, Рафаэль пришпорил лошадь. Это было именно тем, что сейчас мы, люди двадцать первого века, называем «с места в карьер». Клодетт едва удержалась на лошади, когда та понеслась галопом, и явственно ощутила, что упасть ей не давал только капитан, за которого она крепко ухватилась, словно за спасительную соломинку. Впрочем, как бы стыдно ей ни было, только тем он для нее и являлся.
Она не искала себе мужчину, не хотела замуж. И дружить тоже не очень хорошо умела – по природе Клодетт была одиночкой, и единственными ее друзьями всегда были животные, о которых она заботилась, как о родных детях, да и людей ее возраста в округе было не слишком много. Тогда кем был Рафаэль? Если не потенциальным мужем и не другом? Просто спасителем. Плечом, на которое можно было опереться и попросить помощи.
И за это Клодетт себя стыдила. Дураку ясно – ни один мужчина не станет рисковать жизнью ради равнодушной девушки, а значит Клодетт ему нравилась. Она это знала. Сердце ее мучительно сжималось каждый раз, когда Бастьен напоминала себе о том, что она пользуется его чувствами, принимая помощь. Она не находила себе покоя, но и отпустить Рафаэля была не в силах, ведь это точно обрекло бы ее на неизбежную встречу с виселицей, если бы обман раскрылся, конечно, поэтому тешила себя. Ей было проще убеждать себя в том, что Рафаэль испытывает к ней самые теплые чувства, как и она к нему, но одни лишь дружеские. Так она и делала, но это помогало только кое-как унимать плохие мысли о собственном эгоизме, а груз вины все равно не сбрасывало, ведь если с Рафаэлем что-то сделают, повинной в этом будет она в независимости от того, влюблен он в нее или нет.
Служить королю и своей Франции, быть бравым офицером – все это у него получалось отлично. Но справится ли он нарушая закон?
Ах, что бы сказала бабушка Джозефина, если бы видела, как Клодетт под покровом ночи сбегает из города, чтобы спрятать то, что позволит инквизиторам возложить на нее вину за все беды, происходившие в Париже!
