скачать книгу бесплатно
– А если я захочу поменять? – зевнула Женя.
– Это не про любовь, это про неудачные попытки разобраться с собой.
– А почему тогда мама была такая злая? Если я имею право любить, – шептала она.
– Родители – обычные люди, на которых возложена одна из сложных и тяжёлых ответственностей – воспитать человека. И у любого из них имеется в памяти определённый комплект инструментов для воспитания. Они так умеют и знают – я объясню это так. Да, жестокость сложно оправдывать, особенно ребёнку, который ещё не сталкивался с тем, что можно в рамках воспитания, а что нет.
– Всегда же можно сначала поговорить, – с каждым словом Женька всё больше расплывалась во сне.
– Можно, Жень. Просто иногда люди могут ошибаться, забывать и даже не совладать с тем, что у них разжигается в груди. А тем, кто сталкивается таким, трудно потом делать шаг, когда ты не знаешь провалишься в бездну или встанешь на твёрдую землю, – Ноум зевнул.
Под последние слова Ноума Женька провалилась в сон. Утром маленькая девочка даже не вспомнила, что вчера плакала по тому мальчику, сидящего за первой партой. Симпатичный одноклассник с чёрными глазками опасливо оглядывался на зелёные бантики. Но бантики теперь думали о летних каникулах…
Нельзя быть для всех хорошим
Весна для этого посёлка всегда приходила внезапным потопом. Реки-ручьи вдоль того, что называется доро?гой, разливались мощным потоком. Дороги были вывернуты огромными валунами на обочины, отчего ходить и ездить по ним было сложно и иногда травмоопасно. Пересыпать глиной переулок было не самой мудрой идеей для этого посёлка. Две колеи посередине. Но дети совсем не обращали внимания на то, что машины застревали, животные пытались обойти мягкие куски грязи дворами. Детям были важны эти сумасшедшие ручьи с щепками-кораблями. Глаза резало от искрящихся солнечных лучей в волнах.
Так начиналась весна Жени. Маленькой хрупкой девочки, чьи руки теперь неизменно были серого цвета и чудовищно шелушились. Тонкие бледные ручки ныряли в лужи и вытаскивали ушедшие под воду лодочки из щепок, а запруды разрушались резиновыми сапогами и длинными палками.
– Как поживают твои корабли? – сквозь сон дорого?й голос слышался по-особенному тёплым.
– Представляешь, там был та-а-акой водоворот! И он выплыл! – мигом смахнула с себя Женька дремоту.
– Представляю! – улыбался голос Ноума. – Только меня больше беспокоит, почему в школе снова слёзы?
Переполняющие восторженные эмоции внезапно растворились. В горле девочки застрял комок. Хотелось отвернуться и закрыть эту тему не начав, чтобы кранфур не слышал, как голос начинает дрожать и сдавливается, будто проглотила кусок липкого хлеба.
– Не хочу, чтобы меня не любили… Я хочу, чтобы я всем нравилась! Чтобы меня считали хорошей! А они… цокают за спиной…
Перед глазами Женьки снова оказалась картинка сегодняшнего дня. Впервые ей не хотелось тянуть руку, чтобы отвечать по уроку. Только она поднималась со своего места, как за спиной раздавались громкие и чёткие цоканья одноклассниц. Звуки перелетали от одной парты к другой и звенели в голове болезненным гулом. Смешки сбивали с мысли и, кроме как, глотать слёзы обиды, Женя больше ничего не могла. В поисках помощи смотрела то на учителей, то в окна, а затем опускала глаза на пальцы с обгрызенными ногтями. Ответа на поставленные преподавателем вопросы не следовало, Женю усаживали на место и продолжали урок, как будто ничего не было.
– Зачем тебе это? – недоумевал Ноум.
– Как зачем?! – вспыхнула от негодования белокурая девочка, – Это же так прекрасно, когда тебя все любят, делятся с тобой и хотят сидеть с тобой за одной партой! У тебя много друзей и тебе всегда и везде рады! Разве это не классно?
– Нельзя быть хорошей для всех. Здоровье не позволит, да и смысла в этом нет. Если ты будешь переживать о том, чтобы понравиться твоему соседу по парте и учителю на одном уроке ты превратишься в плохую для многих.
– Вот почему плохой для всех быть можно, а хорошей нет? – вздохнула девочка.
– Здесь ошибаешься. И плохой для всех ты не будешь. Даже если ты самый ужасный человек на земле по критериям окружающих, тебя всё равно будет кто-то любить и считать, что ты поступаешь верно, – медленно рассасывал каждую фразу кранфур, чтобы девочка не пропустила мимо ушей. – Пойми, Жень, если тебе нравится помидор с сахаром, а другого от одного вида выворачивает – это не означает, что овощ какой-то не такой. С ним всё в порядке. Так и у людей, если девочка с веснушками и торчащими ушками не нравится одной однокласснице, то это не значит, что эта девочка плоха.
– Меня не любят девочки, – всхлипнула Женька. – И это не одна девочка, их много!
– Зато у тебя есть Ромашка, родители, сестрёнка, тётя и даже я, – принялся перечислять Ноум. – Зачем тебе куча тех, чьё мнение неважно, если есть хотя бы один человек, которому ты доверяешь? Почему в море прекрасного ты находишь каплю вонючего и с гордостью тащишь это в ладонях и плачешь? Она должна раствориться в море. От неё и запаха не останется, если не обратить внимания.
– Я не думала…
– Самая большая проблема человечества: «Я не подумал», – усмехнулся он. – Уроки в школе – это не вся твоя жизнь, хоть и занимает много времени. Это место, где тебе дают возможность попробовать себя во всём, и в том числе в отношениях с теми, кто тебе также может не нравиться. Кстати, да! Если ты хочешь быть всем мила, то почему тогда есть те, кто неприятен?
– То есть, быть плохим – это тоже неплохо? Ну, ведь есть человек, который тебя считает хорошим? – продолжила копаться в своих мыслях Женька, не ответив на вопрос кранфура.
– Любой человек для чего-то нужен, – тяжело вздохнул Ноум.
– И убийца? – встрепенулась Женька.
– Сложный вопрос, Женька. Очень сложный. – тихо пробормотал он.
– Ты не можешь на него ответить? – удивилась девочка.
– На него, скорее, нет истинного ответа. – пушистик замялся.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем. – повторил за Женей кранфур. – Если рассматривать всё с точки зрения, что нет плохого и хорошего, то ответ один. И он малоприятен для всего живого. Если придерживаться Законов и Правил, а также человечности – ответ совсем иной.
– Это как про букашек. Все букашки важны, все козявки нужны. Даже нудные и гадкие комары. Не существовал бы и мир без какой-то бабочки. Ведь так?
– Именно Жень. Здесь всё зависит от того, как ты смотришь на Мир.
Всё пройдёт, пройдёт и это
Оставалось всего-навсего полтора месяца, чтобы наконец-то оказаться на любимых душных чердаках. Каких-то шесть недель и этот жаркий, наполненный машинами и суетой город снова примет в свои объятия маленькую светловолосую девочку. Письма от бабушки уже перестали приходить, она ожидала приезда внучки, а не конверта, в котором корявым детским почерком будет написано «Здравствуйте, баба, дед и Таня! У меня всё хорошо». Ручьи, тёплый ветер и сугробы в середине апреля сливались в одну серую, но греющую душу картину. Впереди итоговые контрольные работы, после которых дальняя поездка на душной и пыльной красной машине.
– У тебя всегда будут опускаться руки перед каким-то событием?
– Мне страшно! Это же контрольная работа! И от неё будет зависеть оценка за весь год.
– Ох, какая важность… ты о ней забудешь уже через 5 минут, как выйдешь из кабинета, – бормотал Ноум.
– Когда это ещё будет! Сегодня вечер надо пережить, и завтра ещё половину дня! – возмущалась Женька.
– А не проще думать, что всё пройдёт? Неприятное обязательно сменяется чем-то волшебным и спокойным.
– Нет! Ты видишь, как у меня трясутся руки? Как я могу думать, что закончится? Если я не напишу на отлично – мне влетит!
– То есть тебе неважно, знаешь ли ты математику или не знаешь, тебя волнует, достанет ли мама плойку? – спокойно спросил у неё кранфур.
Девочка не нашла что ответить. В голове шумели мысли о том, что она не помнит столбик таблицы умножения на 6 и 7. Что в тетради может оказаться оценка ниже пятёрки. Что зелёная плойка снова будет снята с вешалки в прихожей. Она знала, что важнее для неё, а что не играет никакой роли, но озвучивать все свои мысли ей казалось каким-то неправильным. Не потому, что кранфур был прав, а потому что, по её мнению, причина должна была быть не в плойке, а в оценке. Глубокая ночь не давала уснуть, на соседней кровати мирно сопела маленькая сестрёнка.
– Женя… всё пройдёт! Завтра в обед ты уже забудешь об этом волнении, – его голос доносился тихо и монотонно, – Я понимаю, что трудно совладать с чувствами и для тебя это действительно важно. Но запомни, к сожалению, очень мало на нашей планете вещей, которые долгое время остаются важными. Когда-то ты будешь стоять перед более страшными ситуациями, и, контрольная по математике покажется тебе мелочью. Запомни, чем больше ты волнуешь себя, тем сильнее отталкиваешь то, что тебе нужно. Потри подушечки больших пальцев – успокоишься…
– Ноум, а если плохое проходит, это же значит и после хорошего наступает что-то неприятное? – пыталась отвлечь себя от мысли о предстоящем дне Женя.
– Всё проходит, Женёк. – усмехнулся кранфур. – Но это не значит, что надо сидеть и ждать. В неприятные моменты искать хорошее внутри себя, а в хорошее время – наслаждаться и запасаться. Для глубокой и широкой жизни всего лишь нужно жить. Раны заживают, день рождения заканчивается, но ты со своими чувствами остаёшься.
Следующий день школьница заканчивала с довольной улыбкой на лице. Контрольная была написана на отлично, а это значило, что и дневник теперь украшала пятёрка в графе, где числились годовые оценки.
День Победы
Этот день всегда сопровождался особым настроем. В груди колотилось маленькое сердечко, по телевизору показывали бабушек и дедушек, которые со слезами обнимали друг друга. Почему всё это происходило, рассказывали мама и папа, бабушки и дедушки, а также учителя в школе, но в маленькой головке не укладывались картины, которые происходили много лет назад, ещё до появления на свет белокурой девочки с зелёными глазами. Дедушка частенько подсовывал Женьке книги из библиотеки, в которых были описаны события тех лет.
Самое страшное в этот день было оказаться перед бабушками и дедушками, которые уже не могли стоять, в минуту молчания. Слёзы начинали душить, сказать или спросить что-то у рядом стоя?щих родителей не поворачивался язык. Центр посёлка. Монумент павшим солдатам перед спортивным залом, где дедушка проводил тренировки по шахматам и теннису, оградка вокруг него и прилегающих длинных клумб с искусственными цветами в затянутой мелкой травкой земле. Вдоль этих гряд с цветами шагали ребята постарше с повязанным на шее красным галстуком. Они доходили до памятника, поднимали руку к голове и сменяли стоявших там коллег. Разворачиваясь к выходу, мальчишки и девчонки в белых рубашках, чёрных юбках и брюках цеплялись взглядом за стариков, сидевших на самодельной лавке. Ветераны будто не наблюдали за происходящим – они тонули в своих воспоминаниях под фронтовую музыку и рокот голубей на крыше спортзала. Тонули, вздыхали и плакали.
Почему так происходило? Никто не мог объяснить… Женька ничего, что сейчас всплывало в памяти седых стариков, не видела. Над её головкой всегда было голубое и чистое небо. Истории о таких же, как она, детях нельзя было прочувствовать настолько, чтобы поверить в это… Но сверкающие слёзы, которые появлялись в эту минуту на ресничках – были самые настоящие.
– Ноум, почему так происходит? Ведь я даже не знаю бабушку, на которую смотрела, пока тикали часы, – лежала в постели Женя и пыталась осмыслить происходящее днем.
– Это происходит, потому что ты человек. Маленький, понимающий ещё не всё, но человек. В тебе, как и в большинстве окружающих, живёт это существо по имени «человечность», которое заставляет тебя чувствовать жалость, сочувствие, понимание, соболезнование. Поверь, через несколько лет увидишь, как мало этого останется в окружающих. Ты будешь видеть тех, кто будет смеяться в минуту, в которую провалилась сегодня.
– Ты правильно сказал, провалилась. Перед этой минутой рассказывали вещи, которые я не знала. Страшные вещи. Бабушка та сильно плакала. А в тикающую минуту молчания слёзы закрыли мне глаза, и я это видела, как по-настоящему…
– Люди… Твой народ впитал и боль, и радость так, что они прошли не одно поколение и снятся даже тем, кто только картинки в книжке видел. Боль позволяет нам понять, что мы ещё живы, а также ценить данное нам.
– Только помним мы больше страшное, а не радость. Мне хочется взять и отключить память, как свет в комнате. Чтобы не было того, что рассказывают взрослые. Чтобы снова не переживать то, по чему плачут бабушки и дедушки, вернувшиеся с войны. – шептала школьница.
– А это сущность человека. Боль имеет глубокий шрам. Ни один народ-участник не вдаётся во все эти воспоминания, как русский. Потому что вам больно в несколько раз сильнее. У них другая история, которую они сами писали. Они не несут это сквозь годы, потому что им не так глубоко резанули.
– А зачем нам её помнить? Боль эту? Зачем мы должны «болеть» ею?
– Чтобы быть человеком. Ты любишь весну? А без холодной зимы ты бы не чувствовала особенного запаха счастья… Или, смотри, ты заболела. Всё было нормально, а потом нос не дышит, горло болит и температура. И вдруг ты понимаешь, что твоё «нормально» было самым прекрасным состоянием. То же и здесь, пытаясь прочувствовать то, что творилось тогда, мы как бы переносим ценность жизни из состояния «нормально» в «прекрасно», понимаешь? – попытался объяснить Ноум.
– Вроде понимаю… Но у меня один вопрос. Почему нельзя было договориться? – вдруг подскочила на кровати Женька. – Они же взрослые люди, умные. В любой ситуации можно поговорить, разве нет?
– Понимаешь, те люди, что руководят целыми странами, не многим отличаются от простых рабочих заводов и даже учеников в твоей школе. Всегда есть те, у кого в голове одно, а на языке другое. Всегда есть те, кто пытается докричаться, но его не хотят слышать. А ещё есть те, кто давно уже не может думать сам и действует под чью-то дудку. Всё, как в обычной жизни. Есть подлость, злость и нетерпимость.
– Они не смогли, а мы несём эту боль, – девочка устало опустила голову на подушку и закрыла глаза. – Ведь не было ни одной семьи, в которой кто-то, да не погиб. Разве это честно?
– Не пытайся искать справедливость в Мире Людей. – грустно вздохнул Ноум. – Любая война заканчивается переговорами.
– Но ведь это могут быть переговоры на полностью выжженной земле, – испуганно бормотала девочка.
– К сожалению, – тихо ответил кранфур.
– Это больно и страшно, – кинула Женька и зарылась в подушку.
Женька хочет написать книжку
Расцветала первая черёмуха. Запах стоял в воздухе такой, что кружилась голова и к горлу подступала неприятная тошнота. Но хотелось прыгать и очень громко кричать! Ромашка шёл рядом и улыбался. Он всегда улыбался, его русые, неизменно отросшие волосы и улыбка от уха до уха были главной отличительной чертой этого замечательного мальчишки. Друзья только что отдали учебники в библиотеку, где строгая библиотекарь пожурила Ромашку за потрёпанные книги и обещала в следующем году выдать самые-самые неприглядные. Отметила в картонных карточках и отпустила домой.
Почти пустые, неаккуратные сумки висели на плечах детей неторопливо шагавших в сторону домов. За этот год Женька уже не один раз пыталась зашить свой рюкзак, который к каникулам превратился в нечто с торчащими нитками, оторванными и завязанными на узел лямками. Ромашка же уже давно перешёл на пакеты, потому что от его синей сумки ничего не осталось.
Впереди каникулы. Оценки выставлены. Оставалось дождаться выходного дня, и, старый город вновь примет маленькую девочку в свои объятия. Ромашка будет учиться ещё до конца мая, а трое из их класса с завтрашнего дня уже перестанут думать о контрольных, дневниках и уроках. Целых три месяца без звонков, неудобных бантиков и домашних заданий, которые доводили всю семью до бешенства.
– И чем ты будешь заниматься эти дни?
– Ой! Я столько могу успеть! Я буду рисовать сколько мне хочется, гулять, пока не устану, и начну свою книгу!
– А когда у тебя были уроки, ты не могла этого делать?
– Ну как же я могла это делать, если надо было учить домашнее задание? А днём эти тоскливые уроки.
– Не хочу тебя расстраивать, но гулять то тебе не с кем… Они-то продолжают учиться, – с улыбкой произнёс Ноум, – О чём ты хочешь написать книгу?
– Про компанию друзей, которые найдут машину времени и будут кататься в разные годы! Это же так здорово, попасть в прошлое или будущее. Помнишь, как в книжке про Алису? Вот она из будущего. А Коля из прошлого. Это же так интересно! – Восторженно рассказывала Женька.
– А ты понимаешь, что тебе надо будет изучать много-много истории, чтобы описать что-то в прошлом? – спокойно поинтересовался кранфур.
– А они будут больше в будущее летать! Там только придумывать надо, а не учить…
– Ну, хорошо. Посмотрим, что у тебя получится, – довольно пробормотал Ноум.
– Ты думаешь, я не смогу? Я не напишу свою книгу? – обида обожгла грудь девчонки.
– Если ты веришь, у тебя всё получится. Главное, не терять эту веру, иначе всё рухнет. У вас, людей, сильно развито влияние мыслей на жизнь… До конца знать, что у тебя получится
Глаза девочки слипались, в голове роились картинки из будущей книги, в которой такие же дети, как она, строили свой штаб на дереве и планировали полёты в далёкое будущее со снующими в небе машинами и странными существами с других планет.
Главное – верить, главное – знать, главное – видеть цель и ползти к ней…
Город Тополей
Четыре часа. Пыль. Встречные незнакомые автомобили. Открытые окна. Горячая вода в пластиковой бутылке. Долгожданное путешествие в город детства. Такой большой для школьницы Женьки и такой маленький одновременно. Запах тополей, трель стрижей под самым небом и тёплый асфальт. Второй подъезд, его запах и долгожданная дверь со звонком, который издавал трель какой-то неизвестной Жене птички. Шаркающие шаги за этой дверью, два оборота замка и улыбающаяся бабушка, пятящаяся назад, чтобы пропустить долгожданных гостей. Всегда бескомпромиссное «Пойдёмте есть! Вы с дороги!» и приятный запах бабушкиного «зелёного» супа. В нём всегда плавали ошмётки яйца, о котором с особым теплом Женя будет вспоминать когда-то в будущем, но не сейчас. В настоящий момент этот суп казался неприятной «визитной карточкой» бабушкиного стола. Если сейчас не съесть, то всё содержимое тарелки, по словам бабушки, могло оказаться где-нибудь на голове, чего совсем не хотелось. Она всегда обещала вылить его за шиворот либо отправить девочку с тарелкой в туалет, но ни разу не осуществила этого. Лучше было доесть всё до конца, нежели узнать, сделает ли улыбающаяся бабушка то, о чём она постоянно твердит.
?Однако, ещё не посетив кухню, Женька бежала в комнату с библиотекой во всю стену. С полок смотрели тома с неизвестными фамилиями и странными названиями. Ничего не изменилось, всё так же на верхних полках стояли красивые, почти новые книги, а внизу зачитанные до дыр детские книжки, которые уже и стоять-то не могли, лежали и выглядели так жалостно, что их хотелось прижать к себе. На шестой полочке отсутствовала часть книг, и на этом месте ютился телефон, на котором была наклеена бумажка с номером. Пять цифр, которые Женька, кажется, запомнит на всю жизнь – четыре пятнадцать сорок пять.
??После обеда девочка снова шмыгнула в комнату с полками. С прижатой к маленькому сердечку книжкой Женя вышла провожать родителей. Она оставалась в своём любимом и счастливом мире. Сестрёнка махала рукой и прижималась к маме и совсем не хотела, чтобы её оставили здесь. Домашний ребёнок, как любила называть её бабушка и папа.
Первый побег на любимый чердак состоялся этим же вечером.
– Я так счастлива тебя видеть! – почти кричала Женя в большие ушки зажатого в крепких детских объятиях кранфура, – Ты ждал меня?
– Поставь меня на землю, я высоты боюсь. Конечно ждал! Кто мне оладушки принесёт ещё? – прижимая посильнее огромные ушки к спинке, бормотал Ноум.
– Ой… – испуганно округлила глаза девочка.
– Как это «ой»? Ты не принесла волшебные пирожки или оладушки бабушки? – залился хохотом пушистый житель чердака.
– Я так рада, что я снова здесь… – выдохнула девочка и добавила – бабушка не пекла оладьи сегодня. Она только суп зелёный готовила. Мы же только приехали в обед.
Сегодня не нужно было слов. Они сидели и смотрели на кружащие в воздухе пылинки. Двое были самыми счастливыми созданиями во всём этом мире. Над головой, как обычно, сыпалась трель стрижей, крики детей, удары мяча об асфальт, сердитые приказы мам с пятого этажа и громкий смех мужиков, которые вышли покурить и обсудить что-то взрослое и неважное для маленькой девчонки.
Цветочки сирени
– Мы сегодня ездили на дачу. Ты знаешь, там так красиво цветёт белоснежная сирень! Я никогда в жизни не видела такой. В нашем посёлке подобные не растут. А, может, растут, но я не видела, – ворковала Женька.
– И я отыскала соцветие с пятью лепестками. А ты знаешь, что, если загадать что ты хочешь, и слопать цветочек – желание исполнится?
Глаза Жени блестели. Нечасто можно было раздобыть такой заветный цветочек и получить надежду на исполнение самого сокровенного желания.
