скачать книгу бесплатно
Существо остановилось, и лес погрузился в тишину.
– Немедленно иди сюда! – строго приказала Беатрикс.
Пес послушно продрался сквозь густой подлесок и вышел на поляну. Внешне он очень напоминал терьера, остановился в нескольких ярдах, зарычал и оскалил длинные белые зубы.
Беатрикс стояла неподвижно и спокойно рассматривала пришельца. Худой, с жесткой короткой шерстью, смешными бакенбардами на мордочке, забавными кисточками на ушах и выразительными карими глазами, круглыми, словно монетки.
Трудно было не узнать характерный облик: она уже видела его прежде – на лаконичном, но выразительном рисунке.
– Альберт? – удивленно спросила Беатрикс.
Уши тут же дернулись и навострились. Пес что-то пробормотал, сердито и растерянно признавая справедливость догадки.
– Значит, он привез тебя с собой, – растроганно произнесла Беатрикс и отбросила палку. В глазах стояли слезы, но она негромко рассмеялась. – Как хорошо, что ты уцелел на войне! Иди же скорее сюда, Альберт, давай познакомимся. Будешь со мной дружить?
Она стояла неподвижно, выжидая, когда собака осторожно приблизится. Альберт обнюхал юбку, медленно обошел кругом. В следующий миг в ладонь уткнулся холодный влажный нос. Беатрикс не шевелилась, даже не погладила по голове – просто стояла, позволяя умному созданию привыкнуть к своему запаху. Наконец напряжение спало, мышцы расслабились, и пасть слегка приоткрылась. Знакомство прошло успешно. Настало время показать, кто здесь главный.
– Сядь, Альберт! – властно приказала Беатрикс.
Пес послушно выполнил команду, поднял голову и тихонько заскулил. Теперь уже ничто не мешало приласкать, почесать за ушами, потрепать по голове. Альберт возбужденно задышал и даже прикрыл глаза от удовольствия.
– Значит, убежал от хозяина, озорник? – спросила Беатрикс, приглаживая жесткую шерсть на спине. – Ах, проказник. Соскучился по охоте на кроликов и белок? А ведь уже ходят слухи о пропавших курах. Лучше держись подальше от дворов, а то в Стоуни-Кросс любопытства не понимают и не любят. Может быть, отвести тебя домой, парень? Наверное, мистер Фелан уже беспокоится и разыскивает. Он…
Послышался шорох. Кто-то пробирался сквозь чащу. Альберт обернулся и с радостным лаем бросился к подходившему человеку.
Беатрикс не спешила поднимать голову – прежде попыталась успокоить дыхание и безумное биение сердца. Пес тем временем вернулся к новой знакомой и, радостно высунув язык, оглянулся на хозяина, словно говоря: «Смотри, кого я нашел!»
Наконец, медленно выдохнув и собравшись с силами, мисс Хатауэй осмелилась посмотреть на человека, который остановился примерно в трех ярдах от нее.
Кристофер.
Мир мгновенно замер.
Она попыталась сравнить героя сражений с прежним светским повесой. Нет, остаться прежним он никак не мог. Теперь это уже не сошедший с Олимпа молодой бог, а закаленный в боях воин.
Лицо загорело и приобрело золотисто-медный оттенок, как будто солнце насквозь пропитало кожу. Русые волосы коротко подстрижены. Взгляд бесстрастный, неподвижный и в то же время таящий глубоко запрятанную боль.
Каким печальным он выглядел и каким одиноким!
Захотелось подбежать, прикоснуться, обнять. Разве можно в такой миг неподвижно устоять на месте?
Беатрикс с трудом узнала собственный дрожащий голос:
– Добро пожаловать домой, капитан Фелан.
Кристофер смотрел молча, явно не узнавая. Ах, эти глаза пронзали душу… лед и пламя.
– Я – Беатрикс Хатауэй, – представилась она. – Моя семья…
– Да, прекрасно вас помню.
Низкий бархатный голос ласкал слух. Взволнованная и растерянная, Беатрикс смотрела в непроницаемое лицо.
Для Кристофера Фелана она оставалась незнакомкой, и все же память о письмах незримо присутствовала между ними, хотя капитан этого и не сознавал.
Беатрикс погладила Альберта.
– Вас не было в Лондоне, – прервала она затянувшееся молчание. – А там в вашу честь стоял такой шум!
– Не чувствовал себя готовым к столь серьезным испытаниям.
Несколько слов выразили и отношение, и состояние души. Разумеется, он не был готов к торжествам. Контраст оказался бы слишком болезненным: после пропитанных кровью жестоких военных будней – парады, фанфары и цветы.
– Трудно представить, что здравомыслящий человек способен вынести эту безмерную суету, – согласилась Беатрикс. – Настоящее сумасшествие. Ваши портреты выставлены во всех витринах, и даже вещи называют в вашу честь.
– Вещи? – настороженно переспросил капитан.
– Да. Появился новый фасон шляпы: «фелан».
Темные брови сошлись у переносицы.
– Не может быть.
– Еще как может! С закругленным верхом и узкими полями, серого или черного цвета. Даже в Стоуни-Кросс уже продается.
Кристофер что-то невнятно проворчал себе под нос.
Беатрикс почесала Альберта за ухом.
– Пруденс рассказывала о замечательной собаке. Хорошо, что вы привезли ее с собой.
– Ничего хорошего, – сухо возразил Кристофер. – Как только в Дувре сошли на берег, Альберт словно с ума сошел. До сих пор пытается кусаться, даже набросился на одного из слуг, постоянно лает. На ночь пришлось запереть разбойника в сарае, так он каким-то чудом умудрился сбежать.
– Это от страха, – пояснила Беатрикс. – Думает, что если будет так себя вести, никто его не обидит. – Альберт встал на задние лапы, а передние дружески положил на юбку, словно хотел обнять. Беатрикс выставила колено, чтобы пес смог опереться.
– Сюда, – тихо позвал Кристофер. В голосе прозвучала откровенная угроза, и по спине Беатрикс пробежал холодок. Собака прижала хвост и послушно вернулась к хозяину. Капитан достал из кармана поводок и надежно закрепил вокруг лохматой шеи. Оценивающе посмотрел на случайную собеседницу: взгляд скользнул с грязных пятен от лап на платье к изящной линии груди.
– Прошу прощения, – произнес он коротко и недовольно.
– Ничего страшного, меня этим не испугаешь. Но надо как можно быстрее отучить его прыгать на людей.
– Альберт жил среди солдат и понятия не имеет о приличном обществе.
– Ничего, скоро привыкнет. Уверена, как только освоится в новой обстановке, станет прекрасной собакой. – Беатрикс на миг задумалась, а потом предложила: – Могу позаниматься, когда в следующий раз приду навестить Одри. Собаки меня любят и слушаются.
Взгляд сурового воина потеплел.
– Совсем забыл, что вы дружны с моей невесткой.
– Да. – Беатрикс смущенно замолчала. – Следовало раньше сказать, что я глубоко сочувствую вашему горю…
Предупреждающим жестом капитан поднял ладонь. А когда рука наконец опустилась, пальцы нервно сжались в кулак.
Беатрикс все поняла. Боль утраты еще не успела притупиться, и территория оставалась запретной.
– Должно быть, вы лишь недавно в полной мере осознали потерю, правда? – осторожно осведомилась она. – До возвращения в Стоуни-Кросс смерть брата, наверное, не казалась реальностью.
Неприязненный взгляд заставил ее замолчать.
Подобное выражение встречалось в глазах пойманных животных: в нем читалась беспомощная враждебность по отношению к каждому, кто осмелится подойти ближе. Беатрикс научилась уважать настороженность страха и поняла, что дикие существа особенно опасны в минуты беспомощности. Сейчас она сосредоточилась на собаке и принялась гладить густую жесткую шерсть.
– Как поживает Пруденс? – В вопросе прозвучала откровенная тоска.
– Думаю, хорошо. Она проводит в Лондоне светский сезон. – Беатрикс на миг задумалась и добавила: – Мы по-прежнему дружим, но уже не так близки, как раньше.
– Почему же?
Взгляд заметно оживился. Не стоило труда заметить, что любое напоминание о Пруденс пользовалось повышенным вниманием.
«Из-за вас», – мысленно ответила Беатрикс и слабо улыбнулась.
– Судя по всему, у нас разные интересы, – произнесла она вслух, а про себя добавила: «Меня интересуете вы, а ее – состояние, которое вы унаследовали».
– Да уж, вы с мисс Мерсер сделаны из разного теста.
В замечании послышалась откровенная ирония. Беатрикс склонила голову и взглянула с любопытством.
– Не поняла, о чем вы.
Кристофер пожал плечами:
– Всего лишь хотел сказать, что Пруденс такая же, как все остальные, а вы… нет. – Если он и пытался скрыть снисходительное отношение, то получилось у него не слишком успешно.
Сочувствие и нежность растаяли как дым. Беатрикс поняла, что капитан Фелан не изменился в одном: он по-прежнему плохо к ней относится.
– Чего я не хотела бы, так это быть такой, как все: скучной и примитивной.
Собеседник воспринял реплику как упрек Пруденс.
– По сравнению с теми, кто приносит на пикники садовых вредителей? Вот уж точно: никто не посмеет назвать вас скучной, мисс Хатауэй.
Беатрикс похолодела. Откровенное пренебрежение вынести нелегко.
– Можете оскорблять меня, – заявила она, удивляясь, что все еще в состоянии говорить, – но моего ежика оставьте в покое.
Повернулась и быстро зашагала прочь. Альберт жалобно заскулил и собрался бежать следом, так что Кристоферу пришлось силой заставить его сидеть на месте.
Беатрикс ни разу не оглянулась. Хотелось уйти как можно дальше. Нелепо любить человека, который не отвечает взаимностью, но значительно опаснее влюбиться в того, кто тебя откровенно презирает.
Забавно, но почему-то очень захотелось написать «своему» Кристоферу о том неучтивом незнакомце, с которым только что встретилась.
Написала бы она следующее: «Он разговаривал, не скрывая враждебности, обошелся со мной так, словно я не достойна ни капли уважения. Определенно считает меня дикой и не совсем нормальной. Ну а хуже всего то, что, видимо, так оно и есть».
Наверное, именно поэтому общение с животными давалось ей легче, чем общение с людьми. Животные не лгали, не предавали, не изменяли. Они не противоречили сами себе и потому не вселяли ложной надежды на возможность перемен.
* * *
Кристофер неторопливо возвращался домой, и Альберт мирно трусил рядом. По какой-то неведомой причине встреча с мисс Хатауэй подействовала на пса благотворно. В ответ на осуждающий взгляд хозяина он лишь широко улыбнулся и высунул язык.
– Идиот, – пробурчал капитан, не вполне уверенный, к кому относится неодобрительная характеристика: к собаке или к самому себе. Чувство вины не давало покоя. Что и говорить, он вел себя как последний дурак. Беатрикс проявила дружелюбие и похвальную вежливость, а он ответил холодной снисходительностью.
Нет, оскорблять ее он вовсе не хотел и не собирался. Дело в том, что окончательно замучила тоска по Пруденс, по чудесному искреннему голосу, который спас его от неминуемого сумасшествия. Каждое слово ее писем до сих пор звучало в душе.
«В последнее время очень много хожу. На свежем воздухе лучше думается…»
Отправляясь на поиски Альберта, Кристофер никак не мог избавиться от навязчивого предчувствия: казалось, любимая где-то рядом, совсем близко, и судьба сведет их просто и быстро.
Но вместо той очаровательной молодой леди, о которой он так отчаянно мечтал, к которой стремился всей душой, на пути неожиданно возникла Беатрикс.
Не то чтобы она произвела неблагоприятное впечатление. Мисс Хатауэй, конечно, несколько странновата, но весьма забавна и вовсе не так некрасива, как ему казалось прежде. Ну а если говорить честно, то за время его отсутствия она превратилась в настоящую красавицу: подростковая угловатость бесследно исчезла, уступив место грациозной стройности.
Кристофер нетерпеливо покачал головой, пытаясь изменить направление мыслей, однако образ Беатрикс Хатауэй не отступал. Прелестное овальное личико, соблазнительно пухлые губы и невероятно синие глаза – настолько глубокие, что в лучах солнца кажутся фиолетовыми. Шелковистые темные волосы причудливо заколоты, хотя непослушные пряди стремятся вырваться на свободу.
Да, он слишком давно не знал женщины. Возможно, еще и поэтому стал грубым, как дьявол. Одиночество, горе, боль и гнев тоже сделали свое дело. Неудовлетворенные потребности осаждали, и он понятия не имел, что с собой делать. Однако встреча с Пруденс оказалась бы отличным началом новой жизни.
Решено: он отдохнет дома несколько дней, а когда почувствует, что немного пришел в себя, отправится в Лондон, к мисс Мерсер. На фронте, к сожалению, былое красноречие бесследно испарилось. Кристофер и сам чувствовал, что в тех ситуациях, где прежде вел себя свободно, раскованно и неотразимо, сейчас оставался зажатым и до тупости бессловесным.
Одна из проблем заключалась в бессоннице: да, он разучился нормально спать. Малейший шум – скрип половицы, треск ветки за окном – заставлял вздрогнуть и с сердечным трепетом проснуться. Да и днем происходило то же самое. Вчера Одри несла из библиотеки стопку книг, и одна случайно выскользнула. Кристофер машинально потянулся к оружию, а обнаружив на привычном месте пустоту, запоздало вспомнил, что война закончилась. Пистолет давно стал подобием третьей руки, и даже сейчас постоянно ощущалось его призрачное присутствие.
Кристофер замедлил шаг, а потом и вообще остановился и присел, чтобы заглянуть Альберту в глаза и приласкать верного друга.
– Ну что, старина, трудно забыть войну? – не то спросил, не то признался он. Альберт задышал возбужденно, прижался и попытался лизнуть хозяина в лицо. – Бедняжка, не понимаешь, что происходит, да? По-твоему, в любой момент снова могут засвистеть пули и начать взрываться снаряды.
Альберт шлепнулся на спину и подставил живот, умоляя почесать. Кристофер порадовал приятеля и встал.
– Пойдем домой, – позвал он. – Обещаю снова впустить в дом, только не вздумай кого-нибудь укусить.
К сожалению, едва вернувшись в увитый плющом особняк, боевой товарищ тут же впал в прежнее враждебное ко всем и ко всему состояние. Хозяин, однако, остался верен принятому решению и повел пса в маленькую гостиную, где пили чай мать и невестка.
Альберт забыл о подобающем поведении и принялся лаять неприлично громко. Облаял обеих дам, после чего переключился на испуганную горничную, а с нее – на муху на стене и чайник на столе.
– Молчать! – сурово приказал Кристофер сквозь стиснутые зубы, подтащил обезумевшее животное к дивану и привязал к ножке. – Сидеть, Альберт. Спокойно.
Одри изобразила фальшиво-сладкую улыбку и, словно пародируя светские манеры, предложила:
– Чашечку чаю?
– Благодарю, с удовольствием, – сухо отозвался Фелан и сел за стол.
