Большая ошибка

Я заехал в офис ненадолго и сразу погнал в область. Знакомая до боли промзона встретила меня дружелюбно. В подвальной качалке Григорича изо всех сил тренировались пацаны из местных. Они каждый день тут устраивали спарринги и жали от груди для силы. Иногда среди них попадались отчаянные рубаки. Некоторые даже попадали мне по лицу, но только один одержал победу. Я предпочитал профессионалов, которые получали за бой хорошие деньги от Грифа. Вот с ними было интересно.

Меня в качалке знали и не очень любили. Все знали, что я бывший следак, а ментов в нашей стране любят чуть больше, чем педофилов. Но из-за Грифа терпели, конечно. Только Григорич нормально ко мне относился. Но я, в общем, и не сто баксов, чтобы всем нравиться.

Мне было весело на ринге, весело в этой качалке. Даже минималистичная раздевалка в духе советской школы мне временами заходила. Я переоделся в спортивное и пошел разогреваться, немного потягал штангу, побил грушу, выцепил мальца для отработки ударов, по ходу показал ему несколько своих фирменных проходок. Мы познакомились и подружились. Я нравился ему ровно полчаса, пока друзья не напели в уши.

Обычная история.

Может, дело было не только в ментовском прошлом, но и во мне самом. Я плохо ладил с людьми. Сначала вроде бы было легко, но в какой-то момент все приятели сливались. Костик не в счет. У нас с ним было общее дело. Мы срались, но всегда приходили к общему знаменателю в итоге. Я не хотел другого партнера. Он, видимо, тоже, поэтому конфликты рассасывались.

Еще оставался Димка Довлатов, который жил полгода в Штатах. Меня бесили его пидорские замашки, но в целом Война – тот самый мой лучший друг. Я бы пригласил его свидетелем.

Кроме компаньона и однокашника я был близок с Русланом. Но брат, он и в Африке брат.

Я перестал париться и вернулся к груше. Все со мной в порядке. Это местный контингент весьма ограничен. Дружить мне тут точно ни с кем не хотелось. Наверное, даже с Грифом, но былые времена требовали лояльности и гибкости.

Вечер переставал быть томным. Григорич, как обычно, сообщил о противнике и времени прямо перед боем. Я получил своего соперника, как и все. Не слышал о том парне почти ничего. Но обычно против меня ставили юрких, чтобы уравновесить силу и ловкость, прибавить зрелищность.

Зал уже гудел, и я с приятным мандражем ждал своей очереди, наблюдал за боями. Женьку я тоже увидел. Он сидел в своей ложе, достаточно далеко. Здороваться я не пошел. Лучше потом сам подойдет.

Так и вышло. Ну почти так. Я выступил и одержал победу. В этот раз меня почти не побили. Только во втором раунде я выхватил в голову, не успев закрыться. Но быстро отыграл свое преимущество ответным прострелом в открытого противника. Третий раунд он не вытащил и был нокаутирован.

Я был доволен собой. Новенький парень меня взбодрил. Я уставал от однообразия завсегдатаев арены Грифа. Меня немного трясло от адреналина. Я почти ничего не видел. Григорич сказал мне уже в раздевалке.

– Гриф тебя звал в ложу, Марик.

– Спасибо, – бросил я тренеру. – Умоюсь только.

– Он сейчас звал, – настоял Григорич.

Я прикрыл глаза, но не стал спорить. Ох уж этот царский нрав Жени. Мне не нравилось исполнять желания приятеля, как в армии, но в его клубе я предпочитал не выебываться. В конце концов, мне не сложно. Если он хочет смотреть на мою кровавую морду и нюхать пот – ради бога.

Я протер лицо жестким вафельным полотенце, от которого воняло плесенью, и пошел к царю.

Гриф сидел в ложе в лучших традициях самодержца. Он встал, услышав, что я вошел.

– Марат! Сукин сын. Ну как хорош! – Мы кратко обнялись, хотя я бы с удовольствием запачкал Женькин свитер потом получше. – Опять не возьмёшь денег за победу?

– Отдай в детский дом.

– Я пробовал – они не берут.

– Тогда подбрось.

Мы хохотнули, и я скосил глаза, только сейчас замечая, что кроме прихлебателей Грифа в ложе еще и девушка. Она сидела ко мне спиной застывшей куклой и смотрела на арену. Брюнетка, неуловимо знакомая осанка и как будто даже запах… Я моргнул, не смея поверить. Но Женя быстро просветил меня.

– Познакомься с моей невестой. Уговорил прийти только ради тебя. Саш…

Он позвал ее отрывисто и тем же приказным тоном, который я часто слышал по адресу приближенных и подружек. Я уже понял, что это не совпадение и не обман зрения. Это она. Но не верил до конца.

Есть такое пограничное состояние перед пробуждением. Ты вроде еще видишь сон и не помнишь о реальности, но через секунду все равно просыпаешься.

Я проснулся, когда она медленно встала и повернулась. Вздернула голову и опять убила меня на смерть в самое сердце взглядом синих глаз.

Саша. Моя Саша. Гриф помог найти мне ее, но…

– Александра, – гордо сообщил Женя, обнимая самую невероятную девушку за талию и привлекая к себе.

Глава 9. Катастрофа

Саша

Я не хотела идти на арену и через неделю. Но Женя считал, что это необходимо. Как есть креветки вместо колбасы и пить игристое на бранче, чтобы не свихнуться от скуки. Я не понимала, да и не хотела вникать во все эти сложные системы имиджа делового человека, одновременно хозяина подпольного бойцовского клуба. По большей части я воспринимала подобные визиты, как работу. Да и сама идея создать с Женей ячейку общества походила на что-то вроде трудоустройства. Я работаю его спутницей. Потом меня повысят до жены.

Возможно, так странно наш союз ощущался из-за отсутствия интима. Но я не была уверена, что секс все изменит.

Ох, как же я ошибалась.

У меня не осталось отговорок, чтобы провести день вне клуба. Да и не хотелось особо оставаться дома. Мама опять работала в ночную смену, Гриша точно этим воспользуется. Женя тоже безоговорочно настроился притащить меня в клуб. По пути я узнала, что он хочет познакомить меня с близким другом.

– Он будет свидетелем на свадьбе, – сообщил мне жених.

– Как странно, – удивилась я.

– Что именно?

– Я его ни разу не видела, но он будет свидетелем.

Гриф ответил мне кратко:

– Так надо.

Я больше не задавала вопросов. Удивительно, Женя стал сам рассказывать.

– Казаев – отличный мужик. Он иногда дерется в клубе. Сегодня тоже будет.

Я закатила глаза.

– Очередной отбитый боец из твоих любимчиков?

– Нет, он не местный. Сам по себе. Мы сотрудничали раньше, теперь просто приятели. Уверен, он будет в восторге от тебя…

Ох уж эта неуемная гордость Грифа. Он хотел показать меня всем и каждому. Женю распирало от довольства, когда друзья или партнеры называли меня красивой и рассматривали с головы до ног. Я чувствовала себя странно, но вроде бы не видела в этом криминала.

Наверное, все дело было в самих знакомствах. Приличные люди делали комплименты кратко и как-то душевно. Но большая часть партнеров и друзей Грифа были типа Анатолия. От них у меня мороз шел по коже.

По части нового друга-свидетеля-бойца я не питала иллюзий. Вряд ли он постесняется раздеть меня глазами. Жене это опять польстит, а я сглотну и буду терпеть. Настроившись именно на такой сценарий, я постаралась сразу воспринять все максимально равнодушно. В клубе за мной закрепилась репутация снежной королевы. Я не возражала. Меня пугали все эти потные мужики с рассечёнными бровями и сбитыми костяшками. Лучше пусть считают неприступным айсбергом, чем добычей.

Удивительно, но я почти не вспоминала о Марате. Вернее, я думала о нем очень много сначала. Все пыталась ощутить стыд, пробудить совесть. Хотелось, чтобы она начала меня грызть, но ничего подобного. Тот вечер и ночь как будто случились в параллельной реальности. Наверное, я никогда не была настолько свободной, настоящей и счастливой, как с Маратом. Такая безусловная радость никак не вписывалась в общую парадигму моего существования. Поэтому я и не впускала те эмоции в реальную жизнь. Они были чужды и не имели права на существование в мире, где Гриша сдавливал мне лицо пальцами, а Женя крепко держал за руку. Или за шею.

К субботе я почти забыла, что всего неделю назад изменила жениху. Как кино, которое понравилось, но ты быстро запрещаешь себе думать, что такое возможно в жизни. Моя фабрика грез – это клуб Грифа. Не так и плохо.

Смирение снизошло на меня благодатью. Мы с Грифом приехали в клуб и прошли к ложе. Женька кивал гостям по пути. Они разве что не приседали в книксен. С особо важными посетителями Гриф здоровался за руку. Я смотрела перед собой, не задерживая даже взгляда на лицах. Многие были мне знакомы, но я никого не хотела знать.

Потом, после свадьбы мне придется снисходить, как Грифу, но сейчас я держалась в стороне. Также в стороне я всегда сидела во время боев. Пока Женя со своими подручными болел за фаворитов, я тихонько листала ленту соцсетей. Но в этот раз не вышло абстрагироваться.

Первые два боя Женя меня не трогал, но на третий сделал акцент.

– Малышка, это Марат, – сказал он.

Я вздрогнула, но тут же вспомнила, что Женька говорил о своем приятеле сегодня.

– Его зовут Марат? Твоего свидетеля? – переспросила я, стараясь не дрожать от странных вибраций предчувствия.

Разум подсказывал, что глупо волноваться. Марат не редкое имя. Это точно не мой Марат. Таких совпадений не бывает. Но ладони стали влажными. Неужели это совесть решила проснуться?

– Да, Марат Казаев. Вот и он.

Женя указал пальцем на ринг. Я медленно перевела взгляд. Почему-то была уверена, что мне конец. И глаза не отказались увидеть мой личный Армагеддон. На ринг вышел сначала Женин фаворит, а за ним и Марат. Мой Марат.

Мы сидели достаточно далеко, но мне и не нужно было подходить ближе. Я бы узнала его из миллиона. Высокий, широкоплечий, мощный, с грацией тигра на охоте.

Сердце остановилось, во рту пересохло. Я ничего не могла сказать, не могла пошевелиться. Женя, казалось, удовлетворил все свои потребности и вернулся к ребятам, чтобы обсуждать бой.

А я сидела и смотрела, как Марата представляют публике, как он приветствует всех поднятием руки и благодарно кивает за тёплый прием.

Его здесь знали. Он не первый раз на ринге. Я судорожно вспоминала все, что говорил мне Женя. Конечно, Марат тут бывал. Но у меня в голове теперь была каша.

Я не могла сообразить, что мне делать. Не сразу, но почти вовремя осознала, что нужно убегать. Вскочив с кресла, я заявила:

– Женя, я хочу домой.

На нервах я совсем не парилась с подбором слов. А очень зря. Гриф и все его приятеля перевели на меня взгляд. Я стояла под их молчаливым осуждением. С каждой безумной секундой я понимала, что никто никуда меня не пустит.

– Сядь, – велел Гриф. – Уедем, когда закончатся бои.

– Мне нехорошо, – я почти не врала.

– Присядь, милая. В ногах правды нет. Паша, принеси ей водички. Я осела обратно на кресло, дышала через раз и ругала себя всеми возможными словами.

Нужно было сослаться на здоровье, изобразить тошноту или понос, вывести Женю на секунду, поговорить приватно. Да что угодно, но не вести себя вот так глупо. Мое истеричное «хочу» превратилось в красный флаг для Грифа. Что ни скажи теперь, он не поверит и уж точно никуда не отпустит.

Я отчаянно подумывала сбежать по пути в туалет, минуя машину Жени и шофера. Потом навру что-нибудь, лишь бы не встречаться с Маратом. Но даже в уборную меня пошел провожать Паша. Из соображений моей безопасности, конечно.

– Он покараулит, раз тебе нехорошо, – с преступно заботливой улыбкой объяснил мой конвой жених.

Я сжала губы и пошагала в туалет. Пока мыла руки, поняла, что смысла в моем бегстве не будет. Раз Женя решил сделать Марата свидетелем, он будет на свадьбе.

Катастрофа надвигалась на меня со всех сторон.

Я не чувствовала ничего и все сразу одновременно. Возможно, Гриф убьет меня за измену. И Марата тоже, чтобы не было на земле ни одного участника позорной измены. Меня тошнило и мутило, пока я стеклянными глазами следила за боем Марата.

Ненавижу насилие в любом проявлении. Но, к своему ужасу, даже на грани конца я не могла не любоваться тигриной мощью Марата. Он нравился мне в любой ипостаси. Я была без ума от него. Мое безумие меня и погубит. Не красивые слова, а факт.

Вспомнить бы молитвы, но я лишь восхищалась боем и Маратом.

Он победил. Это казалось неизбежным. Кто мог быть лучше его?

Я застонала и захлопала, когда судья поднял руку победителя.

Женька с парнями тоже аплодировали. Казалось им нет дела, что я кусаю губы и бледнею. Впервые я была рада, что работаю ширмой. Почему-то сразу подумалось, что Марат заметил бы мою перемену и точно не оставил бы без внимания. Он так тонко чувствовал меня, хотя мы едва были знакомы.

Как это возможно?

Слезинка сорвалась с ресниц. Я заморгала, запрещая себе плакать. У меня не было плана, не было стратегии. Я продолжала сидеть спиной ко входу в ложу, когда Марат ушел с ринга. Женя послал за ним одного из своих ребят. Я продолжала сидеть. Когда Марат вошел в ложу, я невольно сделала выводы.

Гриф велел, и тот явился без промедления. Я даже со своего места чувствовала запах пота, знала, что он не успел даже умыться. Марат зависит от Жени. Скорее всего, меньше, чем я. Но разве это успокаивает.

Краем уха я улавливала их разговор через гул собственных мыслей.

– Познакомься с моей невестой. Уговорил прийти только ради тебя. Саш…

Мое имя стальным тоном было ярким маркером. Я обязана была повернуться и соблаговолить показать себя во всей красе.

Было бы круто умереть прямо сейчас от разрыва сердца. Замершее на время боя, сейчас оно колотилось о ребра с бешеной скоростью. Но, к сожалению, мой молодой и здоровый организм выдержал потрясение.

Я встала и обернулась, встретилась глазами с Маратом.

Не знаю, сколько прошло времени. Мы стояли и смотрели друг на друга. Побитый, красивый, потный. Веселые глаза теперь смотрели на меня серьезно и… зло.

А потом он протянул руку и сказал просто:

– Привет.

Я как робот подняла руку в ответ. Но не посмела коснуться его ладони. Марат сам сжал мои пальцы.

– Привет, – выдавила я, не ожидая, что мой голос будет таким спокойным.

Следующая реплика Марата должна была убить меня. Сейчас скажет Жене, и все будет кончено. Но он меня спас, проговорив нейтрально вежливо:

– Приятно познакомиться.

– Взаимно, – ответила я.

Мой голос продолжал звучать обыденно, даже вполне достойно.

– Она красотка, Гриф. Если честно, думал, ты, как всегда, трындишь.

Марат продолжал держать мою руку, то сжимая, то отпуская. Он не сводил с меня глаз, смотрел пристально, внимательно. Наверное, пытался понять, как можно быть такой сукой. Я бы думала именно об этом на его месте.

А Женя как будто не замечал напряжения между нами.

– Я бы не женился на обычной, – проговорил мой жених, прижимая к себе крепче. – Саша особенная.

Марат отпустил мою руку. Сразу стало холодно. Меня прошиб озноб. Я повела плечами. Затошнило.

Даже в такой ситуации я бессовестно забрала себе тепло его руки, что пропитало меня до самого сердца.

Как же так? Почему с нами происходит все это?

Или только со мной?

Марат точно меня узнал. Не мог не узнать. Мой кошмар только начинается, а я все еще не придумала, что делать. В очередной раз стало жаль, что пол не превратился в адский котел.

– Оставайся с нами. Посмотрим вместе бои, выпьем, – предложил Женя Марату.

Очередная волна ужаса накрыла меня. Неужели нам придется сидеть тут всю ночь рядом? Предвкушение кошмара было страшнее уродливой правды.

– Конечно, – согласился Марат, убивая меня. – Только сполоснусь и переоденусь. Твоя невеста и так бледна от моей вони. Не будем заставлять ее страдать. Да и остальных тоже.

Женя рассмеялся.

– Конечно, бро. Ты прав. Мы ждем тебя здесь.

– Александра, – вежливо склонил голову Марат. – Я не прощаюсь.

У меня едва хватило сил покивать.

Марат ушел, ребята заняли места и смотрели, как на арену выходят бойцы. Я так и стояла посреди ложи, пытаясь начать дышать и перестать сжимать кулаки. Женя заметил мой ступор.

– Ты в порядке? – поинтересовался он, заглядывая мне в глаза.

– Я же говорила, что нет. Мне нехорошо, – ответила я слишком спокойно теперь.

Гриф снизошел.

– Посмотришь с нами один бой, и Леша тебя отвезет домой. Ты действительно бледная. Но Марат важен для меня. Потерпи, детка.

И снова я кивала, как собачка на приборной панели авто. Мне нужно было побыть одной хоть немного, взять паузу. Поэтому я согласилась с Женей и спросила:

– Как скажешь. У тебя в кабинете есть кола?

– Да вроде.

– Кажется, у меня низкий инсулин. Нужно выпить что-то мерзко-сладкое.

Женя тут же позвал:

– Паша…

Мой конвоир обернулся и уставился на меня щенячьими глазами. Он обожал бои и точно не хотел пропускать ни минуты.

– Да я сама схожу. Пусть Павлик смотрит.

Для убедительности я погладила Женю по руке и встала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. Он блаженно улыбнулся, весьма довольный моей заботой о его приспешнике.

Не дожидаясь позволения, я развернулась и пошла к выходу. Уже в спину мне прилетело одобрение жениха.

– Недолго, Саш.

– Конечно, – буркнула я себе под нос.

Как только я отошла чуть дальше то уже не могла сдержаться, побежала со всех ног в кабинет Жени. Я больше не хотела домой. В этом не осталось смысла. Но находиться среди шума клуба и ждать часа расплаты смиренно у меня не было сил. Ворвавшись в темный коридор административного крыла, я скорее побежала к знакомой двери в конце.

Цифровой код замка совпадал с паролем квартиры в «Сити». Я помнила его прекрасно. Дверь поддалась. Я распахнула ее, пересекла кабинет и прошла к холодильнику, где Гриф всегда хранил не только колу, но и виски. Наплескав в стакан, я сделала большой глоток, закашлялась с непривычки, запила колой. Глоток снова получился большим. Я поперхнулась. На глазах вступили слезы. Уперевшись в столешницу кулаками, я пыталась придумать как лучше использовать этот момент. Что сказать? Как себя вести? Откуда взять силу воли выстоять?

Но ни одного ответа на вопросы у меня не родилось. Потому что дверь позади меня захлопнулась. Замок пискнул, сообщая о блокировке.

Я обернулась и увидела Марата. Он стоял у двери, блокируя мне выход. Скрестив руки на груди и убивая меня взглядом темных глаз, самый красивый мужчина на свете произнёс:

– Снова здравствуйте, Александра. Похоже, нам нужно поговорить.

Глава 10. Лучшая защита

Саша

Идея спрятаться в Женином кабинете уже не казалась мне блестящей. Кто бы знал… Я вытерла губы, не представляя, что сказать Марату.

Виски быстро начал делать свое дело. По телу разлилась горячая кровь. Я почти не боялась. Ни Марата, ни Женю. Сегодня они оба перестанут существовать для меня, так что нет смысла притворяться.

Марат стоял, продолжая закрывать выход и сверлить меня глазами. Мне и бежать было некуда. Осталось только вздернуть подбородок и первой напасть. Говорят, это лучшая защита.

Если капитулировать, то достойно.

– Что тебе нужно? – твердо проговорила я.

– Ты, – просто ответил Марат. – Мне нужна ты, Саша. Я искал тебя, знаешь?

– Нет, – буркнула я, отводя глаза и присаживаясь на края стола.

– Еще бы. Ты ведь убежала, не оставив мне номера телефона. Я думал…

– Ты ошибся, – перебила я его, не желая знать, что за намерения у него были на мой счет. Лучше не знать. – Не нужно думать обо мне, Марат. Не нужно меня искать.

Он покивал:

– Теперь я понимаю почему.

– Я не буду оправдываться.

– Я этого и не жду. Такие вещи не могут быть оправданы.

Я глубоко вздохнула, стараясь не заплакать. Он не из толерантных. Следовало догадаться. Господи, да я знала и так. Марат не простит и не оправдает измену. Как и Женя.

Не уверена, что сама себя извиняла за ту ночь. Она была слишком невероятной. Как будто не из этой реальности. Разве может быть грехом и пороком такое чудо?

Горло сдавило, но я сглотнула, облизала губы и продолжала быть стойкой. Только я буду за себя бороться. Никому моя жизнь больше не интересна. Ни матери, ни Жене, ни Марату. На моей стороне только я.

Примитивное желание жить долго, счастливо и в достатке вытеснило из моего сердца все сентиментальные чувства к Марату. Я слишком долго жила на дне, чтобы упустить шанс всплыть.

Просчитав все, что увидела и узнала, я подошла к Марату и потребовала:

– Не смей заикаться, что мы знакомы, понял? Иначе будет хуже.

Он рассмеялся.

– Угрожаешь мне? Серьезно?

– Да.

– Думаешь, самая умная и Женька женится на тебе рогатым?

– Именно так и будет. Уйди с дороги.

Я пихнула его в плечо, пытаясь отодвинуть от двери. С таким же успехом можно было попытаться сдвинуть дом.

Марат схватил меня и встряхнул. Мои мозги в голове перемешались, но сбоя не дали.

– Даже не думай, что выйдешь сухой из воды! Ты сейчас пойдешь и все скажешь своему жениху, – рявкнул Марат, сдавливая мои плечи. – Поняла?

– Нет.

Он склонил голову и прищурился. Столько ненависти в глазах… В красивых, самых добрых глазах. Откуда?

Из-за меня. Я всхлипнула, но не сдалась, а замотала головой, протестуя и повторяя.

– Нет!

– Тогда я скажу. Это будет ещё хуже. Признайся сама, Саша. Быть шлюхой не самое приятное дело, но ещё хуже прикидываться чистенькой, верной невестой.

Каждое слово ранило острым шипом в самую душу. Потому что Марат говорил чистую правду, не приукрашивая.

– Нет, я ничего ему не скажу, – взорвалась я от обиды и боли, выворачиваясь из его стальной хватки. Захотелось сделать так же больно, надавить на самое уязвимое место. – И ты не скажешь, Марат.

– Да что ты? – самодовольно ухмыльнулся он. – Забыл спросить, с какого же хера я буду молчать и покрывать твое блядство, детка?

– Потому что Женя твой друг, и он не простит тебя. Такие как он не прощают.

Я выдала это интуитивно, но тотчас поняла, что попала в яблочко.

Не одна я тут завишу от Грифа. Марат не зря встретился мне в «Сити» во время сбоев электрики. И не случайно он однажды забрел в Женин клуб. Мы все немного подчиненные в мире Грифа.

Марат отпустил меня, чуть оттолкнув.

– Думаешь, я нуждаюсь в его прощении? Я понятия не имел, что ты его невеста

Ненавидя себя, я продолжала давить в ту же точку.

– Полагаешь, тебя это извинит? Брось, ты же знаешь Женьку. Ему насрать на эти подробности. Его мир или черный или белый.

– А ты предпочитаешь мимикрировать под грязь, да? – колко уточнил Марат.

Я продолжала делать вид, что меня не ранят его оскорбления.

– Говори, что хочешь. Мне плевать. Я ошиблась. Просто ошиблась один раз. Можешь пойти к Грифу и все сказать. Собственно, это ты и собирался сделать, да? Давай, топи меня и себя.

У меня не осталось сил сдерживаться. Слезы потекли по лицу, я жалостливо всхлипывала, пытаясь унять рыдания. Не очень успешно.

Присев обратно на стол, я жалела себя и свои мечты. О спокойной жизни, надежном муже, достатке, детях. Марат присел со мной рядом. Даже через забитый нос я почувствовала его запах. Не противный, а возбуждающий.

Может, он и прав? Если я даже в такой ужасный момент продолжаю его хотеть, мне нельзя выходить за Женю.

– Ты любишь его? – спросил Марат совершенно неожиданно.

Я даже забыла всхлипнуть, подняла голову и посмотрела на него. Моргнула три раза, не зная, что ответить. Марат не был жесток больше. Он даже подсказал мне путь к спасению.

– Скажи, что любишь его. Тогда я поверю в этот бред об ошибке и женской слабости.

Я снова моргала, но не могла сказать ни слова. Даже рот открыла и сказала:

– Я…

Но больше не могла лгать под этим взглядом милосердия. Он ведь дал мне шанс! Черт побери. Всего три слова. Но язык не повернулся соврать.

Марат дал мне пару минут, но они не помогли окрепнуть лицемерию. Я так и хлопала глазами, как тупая кукла, не говоря ни слова.

И тут он взорвался.

– Ты, блять, шутишь, Саш? Собралась замуж, чтобы врать Женьке всю жизнь, а сама его даже не любишь.

Я нацепила маску ледяного цинизма.

– Так живут почти все пары. Ты что думал, брак – это купидон, цветы и романтика. Даже я не такая наивная, Марат.

Он встал передо мной и качал головой, не веря.

– Врешь ты все, девочка. Может, Женьке эта лапша к лицу, но меня-то не надо украшать поганым дошираком. Ты не такая, Саш.

Я вытерла рукавом сопливый нос и отчаянно заявила:

– Я именно такая. Не знаю, что ты там себе про меня придумал.

Он сделал шаг вперед и снова взял меня за плечи. Но уже не больно, а нежно. Сердце окончательно разорвалось и травило кровь ядом боли.

– Это ты придумала, Саша, – заговорил Марат, приближая свое лицо к моему. – Придумала, что должна мучиться всю жизнь, а это не так.

– Так! – пискнула я упрямо. – Жизнь – дерьмо. Только Женька показал мне, что может быть лучше.