Русский излом. Роман в трех частях

– Согласна, -неожиданно обрадовалась Ольга и, глубоко вздохнув, быстро затараторила, -Мы скажем Мите потом. Сначала нужно его подготовить. Не так ли?

– Ах, Ольга, если бы ты знала, как мне трудно отпускать тебя, даже на один вечер, -прошептал он, целуя ее руку, -Но я здесь гость: Талановы-прекрасные люди, однако меня не покидает ощущение, что приглашение на лето я получил из милости. Именно поэтому я не могу совершить, что будет не по нраву Родиону или его родителям..

В глазах девушки появилось удивление: ее задело слово» из милости». Она попробовала протестовать, но Евгений ее остановил.

– Возможно, ты больше не захочешь меня видеть, услышав мое признание, но ты должна знать все. Нет у нас никакого имения под Екатеринославом, а отец мой-мелкий почтовый служащий в Кременчуге, и ему стоило больших усилий дать мне образование. Я хотел быть, как все, поэтому… лгал.

Он взглянул вопросительно, а Ольга в ответ лукаво улыбнулась:

– Ах, боже мой, какая досада- мой принц, оказывается, не имеет королевства… Что же, в таком случае мы-квиты!

Мой отец- сельский врач, а не хозяин поместья. Наша семья не нуждается, но и не может похвастаться состоянием.

Их губы слились в поцелуе, ведь для любящих молодых людей не так уж важны деньги и происхождение.

Глава 9

Двери и окна парадной комнаты дома Талановых были распахнуты – горели свечи в подсвечниках и большой люстре под потолком. Музыканты настраивали инструменты, а гости постепенно заполняли пространство зала. Дамы рассаживались на стулья, расставленные по периметр. Молодые люди фланировали туда-сюда из угла в угол, периодически выходя в смежную комнату, где за карточным столом уже разыгрывалась партия в вист.

Хозяева дома, Петр Андреевич и Любовь Петровна, встречали у входа прибывающих гостей, поминутно кланяясь и улыбаясь. Именинница вертелась поблизости: ей, да и остальным детям, было разрешено сегодня полюбоваться на танцующих.

Три будущие невесты-Рая, Маруся и Лиля в подготовку к балу вложили душу. По их слезной просьбе добрая маменька Любовь Петровна завила им локоны горячими щипцами, а затем уложила в замысловатые куколи. А роковая красавица Ольга Миллер не досчиталась баночки румян.

Девочки обменялись платьями, справедливо считая, что наряд подруги красивее собственного. За корсажем у девочек были приколоты по свежей белой розе-это садовник расстарался, срезал по случаю праздника.

У каждой девочки на балу имелся свой интерес.

Рая знала, что семейство Пригожих будет в Залесье с минуты на минуту, значит, Леня приедет, а с Леней никогда не бывает скучно.

Полненькая Лиля Миллер вполглаза наблюдала за Родионом, а Маруся осталась на балу из-за Евгения.

Трое будущих офицеров вышли к гостям в военной форме и сразу же овладели общим вниманием. Они и в самом деле выгодно выделялись статью среди располневших местных помещиков и молодой поросли типа Миши Таланова или Лени Пригожего. Барышни и их мамаши при появлении молодых людей в форме немедленно стали прихорашиваться, поправлять прически, обмахиваться веерами. Голоса зазвучали чуть громче, а смех- чуть заливистей.

Последней в зал вошла Ольга. Она на несколько секунд задержалась в дверях, собирая восторженные взгляды. В эту минуту она, как никогда, походила на мифическую Лорелею: золотистые волосы были уложены короной, глаза сияли от счастья, и от ее стройной фигуры веяло молодостью и здоровьем. Ольга кивком поприветствовала троих друзей, стараясь не глядеть в сторону Евгения, и через силу улыбнулась Мите.

В это время музыканты заиграли вальс, и на середину зала стали выходить пары.

Словно само собой разумеющееся, Ольга положила руку в белой перчатке на плечо Мити Астафьева, и они закружились в танце.

Евгений Монаков, соблюдая соглашение с Ольгой, танцевал с хорошенькой барышней из Межиц. Он старался держаться подальше от Мити, чтобы не видеть его безмятежно-счастливое лицо и не мучиться угрызениями совести. Однако, один танец сменялся другим, а скрыться от этой пары ему так и не удалось.

В зале становилось душно, и даже распахнутые настежь двери и окна не помогали. Гул голосов чередовался с веселой музыкой, топотом и стуком каблуков о деревянные полы. Евгений вышел в соседнюю комнату, проследовал мимо карточных столов и очутился на веранде.

Прелестная картина открылась перед ним: три маленькие подружки в компании единственного кавалера, исполненного значительности Лени Пригожего, танцевали все танцы подряд под гремящую на весь дом музыку. Они так заразительно смеялись и топали, подобно стаду слонов, что в конце концов их откровенное веселье передалось Евгению, и его меланхолия превратилась в дым.

– Бон суар, мадемуазель, месье.– произнес он, – Почему вы не танцуете в общем зале?

Дети переглянулись, удивлённые его внезапным появлением, и ответили одновременно.

– Мама не разрешает танцевать в зале, а только смотреть. Она боится, что мы помещаем гостям, -ответил Раечка.

– Здесь много места для танцев, – вздохнула Маруся.

– Там все будут на нас смотреть, а мы стесняется, -изобразила испуг Лиля Миллер.

– Там затопчут, -заметил Леня Пригожий.

Евгений невольно улыбнулся.

– Кстати, у вас на веранде уютнее, чем в зале. Разрешите мне присоединиться к вам на некоторое время?

Он выпрямился и напустил на себя только аристократизма, что девочки невольно, одна за другой, присели в реверансе, а Леня щёлкнул каблуками.

– Вы собираетесь танцевать с нами? -спросила Маруся, почему-то отводя взгляд в сторону.

– Если Вы не будете против, мадемуазель, -объявил он.

Дети снова переглянулись и стали горячо убеждать Евгения в том, что они"не против». Звуки нового вальса прервали их на полуслове, но никто из детей не сдвинулся с места. Видно было, что юные танцоры смущаются.

– Кажется, я все же здесь лишний, -вздохнула Евгений.– Вы не хотите танцевать при мне, не так ли?

– А Вы? – спросил Леня Пригожий, – Покажите пример, а то мы не слишком хорошо умеем танцевать вальс.

И тут Евгений сделал то, о чем Маруся вспоминала долгие годы: он взял ее за руку и вывел на середину веранды.

Сердце девочки затрепетало, когда она осознала, что кружится в танце в ЕГО объятьях и удивительно! -Не сбивается с ритма. Она положила руку на грудь кавалеру и откинула назад голову, подражая вальсирующие взрослым барышням. Маруся поймала на себе завистливые взгляды Раечки и Лили, а также замешательство слегка обалдевшего Лени, и желала только одного, чтобы танец не кончался, как можно дольше.

Евгения же забавлялась эта ситуация: он, будущий офицер, танцует с маленькой девочкой, первой попавшейся из трёх. Он даже не обратил внимание на то, что девочка выделяется красотой и грацией и, возможно, в будущем составит конкуренцию признанной красавице Ольге Миллер.

В мыслях молодой человек вернулся в зал, к оставленной им Ольге. Ему нестерпимо захотелось увидеть ее и, может быть, потанцевать.

К счастью, музыка смолкла, и он покинул веранду, пробормотав извинения.

Глава 10

Светлая летняя ночь наконец-то, за час до полуночи, вступила в свои права. Вечерняя заря ещё не погасла, а на небе уже высыпали мерцающие звёзды. Ни ветерка, ни шороха – на измученной зноем земле воцарились тишина и прохлада. Трава поникла под грузом выступившей росы, а над зеркальной речкой клубился пар.

Праздник у Талановых закончился, гости разъехались, и усталые хозяева разошлись по своим комнатам. Папенька и маменька мгновенно провалились в сон, изнуренные суетой этого бесконечного дня: принимать гостей – нелегкое дело!

Виновница торжества заснула с улыбкой на лице в окружении многочисленных подарков.

В соседней комнате Надя, пропустившая танцы, лениво размышляла о том, что нанятого на общественные деньги учителя Акима Анкудиновича придется уволить: слишком часто он прикладывается к бутылке.

Родион Таланов мечтал о покупке нового жеребца на конезаводе, а его товарищ Евгений Монаков планировал следующую встречу а «прекрасной Лорелеей».

Миша Таланов не спал: его взволновало то, о чем в течение всего вечера говорил Илья Астафьев, собравший вокруг себя немалую группу молодежи.

– …Ты́сячелетия своей истории человечество стремилось к построению справедливого общества, и сейчас мы, как никогда, близки к исполнению этой заветной мечты, -говорил Илья с таким видом, словно репетировал монолог из какой-то новомодной пьесы.-Скоро лозунги Великой французской революции-«свобода», «равенство», «братство» -получается своё воплощение в Российской империи. У нас не будет несчастных или голодающих, и мы навсегда покончим с таким позорным явлением, как эксплуатация человека человеком.

Он так громко говорил, что заглушал доносящуюся снизу музыку. Молодежь уютно расположилась на балконе второго этажа, прихватив с собой бутылку наливки из погреба. Все, кроме Миши, курили, а единственная в компании девушка, купеческая дочь Мура Трапезникова, держала в руках темный мундштук с тонкой пахитоской.

– Послушай, Илья, а сам-то ты веришь тому, что говоришь? -спросил старший брат уже знакомого нам Лени Пригожего, Володя, -«Свобода», «равенство», «братство» лозунги в принципе неправильные.

Мура, вальяжно развалившаяся в плетеном кресле, удивленно подняла брови и произнесла нечто непонятное.

– А я докажу! -продолжал Володя, – Человек по природе своей не может быть свободен, он живёт внутри социума, а потому обязан выполнять его законы, чтобы не оказаться изгоем. Даже в первобытном обществе люди группировались в семьи, роды, племена, а там существовала четкая иерархия, позволяющая поддерживать порядок в межличностных отношениях.

– Не будьте смешны, Вольдемар, -переспросил его Мура, -Не выражайтесь слишком изысканно.

– Это не изысканность, Мари, а всего лишь научный термин, -возразил Володя, -И, кроме того, свобода от религии приводит человека в зависимость от порока. Представьте себе, что могут натворить обладатели неокрепших душ, если вдруг решат, что им все позволено!

– Никто и ничто не должно стеснять человеческую свободу, – проговорил Илья, -Я свободен, я атеист, но я не более порочен, чем любой из присутствующих здесь. Я не скрываю свои пороки и недостатки от других, я честен перед обществом и даю понять, чего от меня можно ожидать.

– Вы полагаете, это великое достижение- выставлять напоказ свои пороки? Простите, но для эпатажа большого ума не надо, – скептически заметил ещё один его оппонент, реалист-выпускник Николай Уткин.– Мура, обкуривающая нас с утра до вечера, эпатирует не меньше, но не делает далеко идущие выводы из своего курения!

Мура коротко хихикнула, и обиженный Илья недовольно покосился на нее. Поджав губы, он продолжал:

– Я не ищу заслуг, я лишь хочу свободы и процветания для моего многострадального народа. Посмотрите, как вы живёте? Едите, пьете и прохлаждаетесь в ваших дворянских гнездах? А вы подумали, принадлежит ли вам это по праву?

Миша раскрыл рот и хотел сказать, что Талановы владели Залесьем испокон веков и передавали по наследству от отца к сыну. Илья же, как будто прочитав его мысли, оговорился, что не имеет в виду юридическую, а экономическую сторону вопроса.

– Как это? -округлила и без того круглые глаза Мура. Для полноты впечатления она захлопали ресницами.

– Поколения крестьян бесплатно горбатились на своего барина, чтобы тот сладко ел и пил, отстраивал себе дворцы… А мы восстановим историческую справедливость, и все, что принадлежит народу, поделим поровну.

– В этом что-то есть, – с сомнением произнёс Николай Уткин, -Но как, к примеру, разделить Залесье? Между своими, залесскими? Или межицкие с дубенскими тоже потребуют свой кусок? А барин с барыней? Их отделить так же, как и всех, или дать поболе?

– Поболе, -с таким же сомнением произнесла Мура.

– Нет, как всем, -горячо возразил Илья и даже хлопнул ладонью по маленькому столику, да так сильно, что наливка выплеснулась из наполненных рюмок, -Именно, как всем, иначе нарушается главный принцип революции – «равенство».

– Ну да, если дойдет до революции и дележа, то у Талановых я хотела бы забрать трельяж красного дерева, который стоит в Надиной комнате. А от Вас, Вольдемар, старинную жирандоль из бронзы, -мечтательно произнесла Мура и потянулась за портсигаром.

– Хотеть не вредно, но кто же вам позволит делить чужое имущество? -возмутился молчвший до этого момента Миша Таланов, – Вы находитесь у нас в гостях и строите дикие планы разорения нашего дома-неслыханно! Позволь спросить тебя, Илья, по какому праву ты здесь расплряжаешься? Если тебе не терпится что-либо поделить начни с папиной фабрики! Поделишь склады, ваш дом в Больших Дубах! И не зарься на чужое!

– Да я не зарюсь! И не для себя стараюсь, -Илья невольно начал оправдываться, -Представь, если все будут равны, богаты, свободны! Какая прекрасная жизнь начнется у нас! Не будет ни нищих, ни голодных!

– …Волк возляжет рядом с ягненком, -продолжил Володя не без скепсиса в голосе.

– Да вы просто держитесь за свои дома, деньги, землю и не думаете о судьбах родины, -,Илья так разобиделся, что едва сдержал слезы.

Он с размаху сел рядом с Мурой и залпом выпил рюмку наливки. Девушка немедленно обвила его руками за шею и, нараспев, произнесла:

– Бедный, бедный Илюша! То, что ты придумал, это классно -взять и поделить! Не волнуйся, миленький, Мура тебя понимает, как никто другой.

И она, шутя, поцеловала его в висок, оставив на нем карминно-красный след.

– Только, то, что ты здесь предлагаешь, это полный бред, -сказала Володя, -Причем бред, идущий против человеческой природы. Ты хочешь разбудить в человеке зверя и выбросить на помойку сознания десять христианских заповедей, Представь, какие страсти разгорятся при вашей дележке! Кстати, Мура, ты не подумала о том, что не ты одна мечтаешь о трельяже красного дерева, а,к примеру, Дуня Митина? Она мечтает так сильно, что готова убить любого, кто к нему приблизится.

– Победит тот, кто выстрелит первым, -ответила Мура с неожиданным равнодушием.

– Таким образом, мы получаем первую кровь из-за трельяжа красного дерева, -закончил свою мысль Володя, – А сколько таких трельяжей во всей огромной Российской империи! Прости, Илья, но твои лозунги, вместо процветания, приведут нас к хаосу и кровопролитию.

Спор продолжался ещё некоторое время, но Миша Таланов ушел в смятении. Он, то соглашался с Володей, то восхищался идеями о всеобщем равенстве, которые так яростно защищал Илья. Он так и не решил, на чьей стороне правда.

Глава 11

После праздника у Талановых жизнь в Больших Дубах, имении Астафьевых, покатилась без особых происшествий, даже скучновато. Из всех событий остатка лета Маруся могла припомнить только появление у них новой кухарки Домны и ее сына Афони, ровесника Ани. Последний заинтересовал девочек больше, чем тихая незаметная мать.

Знакомство состоялось во дворе, где Афоня щипал лучину для растопки. Он пыхтел и старательно отдувался, стоя над огромным чурбаком, и аккуратно обрабатывал ольховое полено.

Увидав остановившихся неподалеку девочек в платьях из светлого маркизета, соломенных шляпках с лентами и с кружевными зонтиками в руках, Афоня построил им такую страшную гримасу, что младшей девочке Марусе захотелось заплакать. Она сдержалась, взглянув на старшую сестру: вежливая и воспитанная Аня построила в ответ точно такую же гримасу и облила наглеца презрением.

Получив отпор, малолетний хулиган был обескуражен, но ненадолго. Он вытащил из кармана рогатку и горсть сухих речных камешков и стал по очереди обстреливать обеих сестер.

От чувствительного удара в голень Аня вскрикнула и, схватив первое попавшееся полено, бросилась в атаку на обидчика, а Маруся громко завопила.

На крики сбежались домашние. Домна тоже оторвалась от плиты и заголосила, наблюдая, как два рослых конюха растаскивают драчунов в разные стороны.

– Аня, отдай полено, -уговаривал Митя, но сестра остервенело прижимала его к себе и глядела на всех безумными глазами.

Маруся продолжала вопить, уткнувшись в колени матери.

– Ну и что здесь произошло? -строгим спросил Илья, обращаясь к загнанному в угол Афоне.

– А я почему знаю, -ответил тот, набычившись, – Я колол лучину, а тут пришли ваши барышни и стали меня бить.

От удивления Маруся прекратила вопли и оторвалась от материнских колен. Аня же громко запротестовала:

– Неправда. Это он начал стрелять в нас из рогатки и попал мне в ногу.

Она с гордостью показала ушиб на голени и дырку на чулке в месте попадания камнем.

– Врет! -воскликнул Афоня, покраснев до корней волос, -Это она сама упала!

– Упала назад? -спросила Митя, осмотрев ушиб.

– Ну да, -подтвердил наглец и тоже посмотрел на ушиб.

– Интересно, как она могла упасть назад, если не порвала и не запачкала платье на спине? -усмехнулся Илья.

Как будущий юрист, он уже готовился уличить преступника и восстановить справедливость.

– Скорее всего, врёт не она, а ты, -последовало заключение, но Афоня не испугался Ильи.

– А ты докажи, -пробормотал он.

– Мама, как раз этот мальчик нас пугал и кидался камнями, -пожаловалась Маруся, прижимаясь к матери, -А мы ничего не делали, а просто защищались.

– Защищались так, что побили мальчика поленом, -грустно заметила мать.

– А Вы, маменька, предпочитаете, чтобы он нас избивал, издевался над нами? А мы бы отмалчивалась? Так вот, этого не будет! -дерзко сверкнув глазами, возразила Аня.

– Я бы хотела, чтобы мои дочери вели себя, как истинные леди, и не опускались до уличных драк.

Афоня, внезапно почуявший защиту со стороны барыни, стал охать и кряхтеть, потирая ушибленное место, но стоящий рядом Митя тряхнул его за воротник, и он стушевался.

– Мама, о воспитании сестер мы поговорим потом, а пока нам надо решить, как наказать этого Малютку Скуратова, -предложил старший сын.

– За что наказывать? -взвыл Афоня, освобождаясь из его цепких объятий.

– Да, Господи, были бы силы, сама б затряхнула варнака, – всхлипнула Домна, -Которую службу теряю из-за тебя, постен ты этакий! И нигде ужиться не можешь. Отец у него тоже был такой: пил и дрался со всеми без разбора, пока цыгане не уходили лопатами, когда он у них жеребца украл.

– Домна, я вовсе не собиралась тебя прогонять, несмотря на инцидент, -заявила барыня, -Сделаем так, попробуем подружить Афоню и девочек.

Аня и Маруся переглянулись, обиженные; им вовсе не улыбалось продолжить это неприятное знакомство, но Илья неожиданно поддержал идею матери и согласился «помочь в воспитании Афони».

Митя же, напротив, был настроен скептически.

– Папенька, из волчонка не вырастет кролик, как ни корми его капустой… А, впрочем, поступай, как знаешь.

К сожалению, опасения Мити полностью подтвердились: Афоня, изображая в присутствии барыни ходячую добродетель, продолжал тайком терроризировать девочек. Упаси боже, он больше не вступал с ними в открытую схватку, а нападал исподтишка, стреляя из рогатки или бросая комки грязи из-за угла, и тут же стремительно убегал.

Однажды он пребольно ударил Марусю палкой по спине, и она не посмела пожаловаться из опасения, что маменька ей не поверит.

Положение стало окончательно нестерпимым, когда распоясавшиеся негодяй подкараулил Аню, одиноко сидевшую в беседке с книгой, и поцеловал ее.

Бедную девочку чуть не вырвало! Не о таком первом поцелуе она мечтала. Начитавшись Тургенева, она твердо усвоила аксиому: «Умри, но не давай поцелуя без любви».

И что же? Вместо благородных тургеневских героев в сюртуках и галстуках, причёсанных и гладко выбритых – липкие губы кухаркиного сына. И пахнет от него позавчерашнего сметаной, и одет он в синюю линялую рубаху из китайки и холщовые штаны. И смеётся он дико, и угрожает всерьез:

– Посмей только кому рассказать- хуже будет.

Аня долго мыла лицо с душистым мылом, стараясь оттереть ненавистный Афонин привкус. Она не пожаловалась матери, полагая, что та сочтет ее порочной. И только Марусе она поведала обо всем, обливаясь слезами и заставляя давать клятвы, что сестра никому не проболтается.

Младшая горячо сочувствовала старшей, но помочь не могла.

А положение становилось хуже день тот дня. Почувствовав свою безнаказанность, Афоня дошел до того, что стал требовать от Ани деньги за молчание.

– Иначе расскажу твоим, что ты меня целовала в губы, -не унимался он, – А губы сладенькие, что твой ландрин. Плати, барышня, и не вздумай шутить!

Глава 12

Бедной Ане было не до шуток. Ожидая от Афони следующей подлости, она закрылась в своей комнате и перестала выходить даже к обеду, сказавшись больной.

Но окончательно избавиться от терзающей ее докуки не удалось: Афоня все свободное время крутился под ее окном, орал и пытался заглянуть внутрь, подтянувшись на руках. Он цеплялся за подоконник и громко смеялся. Аня в ужасе забивалась в угол комнаты и подумывала о самоубийстве.

Маруся сразу догадалась о причине внезапного заболевания сестры, а вид прыгающего на одной ножке обидчика, да ещё и распевающего гадкие песни, вызвал в ней сильное возмущение.

В добавок к нахлынувшим на нее чувствам, Афоня приспустил штаны и на мгновение обнажил перед спрятавшихся за занавесками сестрами, круглую задницу,

Маруся резко задернула полуторки на окне и решительно покинула дом.

– Хватит терпеть выходки этого придурка, -возмутилась она по дороге в Большие Дубы.-Разыщу Митю и попрошу его побить Афоньку.

Она знала, что Митя и Илья в компании с братьями Талановыми с утра ушли на рыбалку: в речке Дубенке, как раз напротив деревенских домов, водились крупные щуки и налимы.

– При маме и папе этот наглец и не смотрит в нашу сторону, только улыбается и кланяется. Мама верит этим улыбкам и не замечает, что внутри он смеётся над нами.

Маруся заметила с дороги крупную землянику в сочной зелёной траве и машинально сорвала ягоду.Руки запахом сладким мылом. Маруся, немного поколебавшись, сорвала ещё одну ягоду и мигом проглотила.

Стараясь не отвлекаться, она далее заменила по тропинке и вскоре выбежала на заливной луг, расположенный в пойме реки Дубенки.

Кое-где траву уже выскочили, и она сохла в валках. Берега речки и многочисленных прудов оставались заросшими осокой, таволгой и кипреем. Эти пруды на местном наречии назывались мочила оттого, что крестьяне мочили в них лен.

Маруся припустила к речке, где из-за кустов доносились веселые молодые голоса: братья Астафьевы и братья Талановы ловили под камнями налимов.

Вдруг девочка остановилась, как вкопанная: ей пришло в голову, что неприлично смотреть на братьев, одетых только в мокрые подштанники, покрытые зелёными нитями тины от частого ныряния.

То, что они рассердятся, это полбеды, а захотят ли после этого помочь им с Аней?

Пока она размышляла таким образом, на луг из-за кустов выскочил Миша Таланов. Очевидно, его послали за ведром для улова. Он заметил Марусю в трёх шагах от того места, где рыбаки соизволили сложить свою одежду, ойкнул и, не выпуская из рук ведро, бросился назад.

– Миша, -жалобно позвала его Маруся, – Выйди пожалуйста!

Из кустов показалась недовольная физиономия мальчика.

– Что ты здесь делаешь? -сурово спросил он.

– Надо, – содержательно ответила она и уставилась на край своих туфелек.

– Отвернись, -попросил мальчик, вздохнув.

Маруся подчинилась, а, когда Таланов-младший предстал перед ней в сером летнем костюме, неожиданно зарыдала.

– Марусь, ты что? Случилось что-нибудь? Тебя обидели?, -растерялся Миша.

И Маруся, подчинившись внутреннему импульсу, рассказала Михаилу все без прикрас и утайки.

– Почему ты так долго молчала? -возмутился он, когда печальные Марусиным откровения подошли к концу.-Не говори, что мама на его стороне – ты же после вашей драки во дворе не пыталась ее переубедить?

– Я думала, она нас не любит, -вздохнула девочка.

– Как ты можешь так говорить о матери? Если этот подлец запорошил ей глаза и влез в душу, то это вовсе не означает, что она вас не любит.

– Я хотела попросить Митю нам помочь, -Маруся замялась и кивнула в сторону речки.

Она вопросительно посмотрела на Мишу, догадываясь, что оторвать брата от рыбалки будет нелегко.

– Сами справимся, -заявил он, -Слишком много чести для такого подонка, если им займётся Митя. Вот что, пусть Аня согласится передать ему деньги, ну скажем за дровяным сараем. Кстати, сколько он с нее требует?

– Пять рублей, -уныло произнесла Маруся.

Миша присвистнул от удивления: в то время это была довольно приличная сумма.

А через два часа с Афоней все было закончено. По просьбе Михаила Аня встретилась со своим мучителем в дровяном сарае, якобы, для передачи денег. В назначенном месте на Афоню внезапно напал Миша Таланов и хорошенько отдубасил! Застигнутый врасплох, юный лицемер был совершенно деморализован, к тому же Миша применил к нему несколько болезненных приемов джиу-джитсу. В конце концов Афоня сдался и запросил пощады, размазывая по лицу злые слезы.