Цветы на мостовой. Роман

– Мы так не договаривались, – бормотал он сквозь слезы.

Лорд медленно размял руки в белых перчатках и промолвил, обращаясь к вдове:

– Прошу прощения, миссис Мак-Доуэлл, я не мог удержаться при виде такой потрясающей наглости…

Хуго попятился к выходу и вскоре исчез за дверью.

– Он не осмелится еще раз побеспокоить вас, – заявил лорд. – Вы всегда можете рассчитывать на меня, миссис Мак-Доуэлл.

Лорд подошел к ней так близко, что почувствовал на своем лице легкое дыхание взволнованной женщины. Он долго смотрел в глубину ее глаз, пытаясь угадать ее отношение к себе, и видел, что за благодарностью за содеянное скрывается еще что-то.

Через неделю Хуго Мак-Доуэлл получил остаток суммы по почте с припиской, что его услуги больше не требуются.

Глава 23

Что-то давно мы не вспоминали наших старых знакомых – Барнета и его окружение.

Помните нехарактерный для него широкий жест, когда он подарил Мици шкатулку, добытую Майклом? Майкл попробовал возмутиться, но Джереми его успокоил, заявив, что назавтра все встанет на свои места: Мици вернет добычу и станет работать на них.

Мальчик не поверил старшему другу, но каково же было его удивление утром, когда к ним в дом ни с того ни с сего явилась Мици и…

– Джереми, ты, случайно, не пророк? – спросил он, трогая оставленную Эльфом шкатулку.

– Отнюдь, – возразил босс, – просто я немного разбираюсь в жизни. Скажи, для кого эта красавица старалась? Правильно, для Морстена, будь он неладен. В «Веселой лошади» болтали, что девица по кличке Эльф по уши влюблена в своего шефа. Она не то что шкатулку – луну с неба готова ему преподнести на серебряном блюде.

– А ты ей помог. Ты теперь снабжаешь Морстена? – съязвил Майкл.

– Никого я не снабжаю. А ты лучше слушай и не перебивай! В той же «Веселой лошади» болтали про новый роман Морстена, он даже запустил все дела, потому что занимается только своей новой пассией. И еще сочувствовали Эльфу. Ну, я и подумал: девица после дела явится к предмету своего обожания, застукает его с другой и… Идти-то ей некуда, кроме как ко мне, мой дорогой ученик.

– Погоди, Джереми, – остановил его Майкл. – Непонятно, как она узнала наш адрес? И еще: почему она сама не могла продать эту злосчастную шкатулку?

– Про адрес и мне непонятно: может, кто из наших проговорился? А насчет продажи – это же не рыба и не овощи, на базар не пойдешь! Места надо знать, дорогой Майкл, есть у нас свои проверенные скупщики, а к другим не суйся – сдадут в полицию.

Летели один за другим счастливые для Барнета и его молодой жены месяцы. Оба не уставали благодарить судьбу за то, что свела их вместе. В их совместной жизни не было места ссорам и недомолвкам, и даже легкая тень непонимания не омрачала счастливый брак.

Тот мрачный дождливый день, когда Мэри сообщила мужу, что в начале следующего лета он станет отцом, расцвел для него яркими красками. С этого момента обожание юной жены переросло у Джереми в благоговение. Он старался предугадать любое ее желание, и если бы Мэри, подчиняясь неведомому капризу, потребовала алмаз из короны Ее Величества, она бы его получила.

Джереми и сам не знал, кого он хотел больше – сына или дочь. С одной стороны, сын является продолжателем дела отца, но с другой – дочь, внешне похожая на Мэри и такая же кроткая характером, стала бы истинным утешением на старости лет. Иногда он подпадал под власть чувств и начинал раздумывать о том, чтобы покончить с криминалом и, покинув Лондон, поселиться с Мэри и миссис Томсон на одной из живописных ферм Иоркшира или Кента. Наваждение проходило в ту самую секунду, как только им овладевала мысль, что он еще недостаточно обеспечил дорогих ему людей.

Глава 24

Несмотря на блаженно-счастливое состояние, Барнет не забывал о делах и полностью контролировал происходящее, поэтому сообщение о том, что люди Морстена ведут себя на спорной территории по-хозяйски, стало для него неприятным сюрпризом.

Он не стал тратить время на выяснения: Морстен снова будет изображать непонимание, – он отправил нескольких громил проверить, так ли это.

Соперники встретились на следующий же день. Трое парней Морстена пытались под угрозой ножа «вытрясти» дань из хозяина уютной кондитерской неподалеку от Британского музея.

– Ну ничего святого! Они и музей ограбят, дай им волю, – возмущался один из подручных Барнета, полноватый блондин с широким лицом, некий Феликс Слейтер, наблюдая за происходящим в кондитерской через окно. Двое других парней стояли позади и тоже заглядывали там, где мощные плечи Феликса не застилали им обзор.

– Ого, хозяин уже спекся, деньги достает, – прокомментировал один.

– А они еще пирожные лопают, – заметил другой. – Как думаешь, Слейтер, мы им здесь накостыляем или внутрь войдем?

– Здесь, – ответил тот.

– Внутрь, – возразил его товарищ.

– Нет, нет, именно здесь, – запротестовал Феликс. – Помните, что нам сказал босс? Нельзя выяснять отношения в присутствии владельцев бизнесов. Пусть они почувствуют разницу между нами и выбирают либо морстеновских дикарей, либо нас.

– А мы-то чем лучше?

– Мы лучше хотя бы тем, что не бьем прямо в морду, а изображаем защитников. Понятно?

Феликс хотел продолжить, но происходившее за стеклом подходило к завершению, и получившие мзду противники собирались уходить. Он жестами показал товарищам, где им следует расположиться, чтобы застать морстеновцев врасплох, и тут дверь кондитерской открылась.

Все произошло довольно быстро: эти вышли, а те не успели занять свои позиции, и обе враждующие стороны столкнулись нос к носу прямо на улице.

Сначала они только бросали угрожающие взгляды на противников, одновременно оценивая силы и возможности, а затем перешли к словесной перепалке, состоящей в основном из нецензурных выражений. В эти минуты они походили на уличных котов, выясняющих отношения, – не хватало диких рулад и завываний.

Прохожие шарахались от этой сцены и спешили уйти по своим делам. Вскоре рядом с высокими договаривающимися сторонами образовалось пустое пространство, которое так и манило перейти к рукопашной схватке. А почему бы и нет – кто еще сможет проучить наглого соперника?

Неблагодарное это занятие – описывать уличную драку. Подсчитывание количества разбитых носов и витрин, ссадин и синяков – дело полиции. Оказывается, кто-то из бдительных прохожих догадался вызвать стражей порядка, но прибыли они на место, когда драка уже сошла на нет, а драчуны разбежались.

Полицейские обычно отличаются философским отношением к жизни: «Разбежались? Туда им и дорога! И дело не нужно открывать!» Обозрев поле битвы, они обнаружили нож, обертку от шоколада из ближайшей кондитерской и немного выпавшей из карманов мелочи.

Улики? Несомненно. Обертку, правда, к делу не пришьешь, а нож и деньги – другое дело. Стражи порядка пересчитали найденные монеты, которых с натяжкой хватило бы на пинту пива, и удалились разочарованные.

История не имела бы продолжения, если бы свидетелем происшествия не стал репортер газеты «Дейли миррор». Он немедленно сочинил заметку и поспешил в редакцию.

Утром «Дейли миррор» появилась с крупным заголовком на первой странице: «Бандитские схватки на лондонских улицах». Весь тираж был раскуплен в течение часа, а оба главаря – Морстен и Барнет – метали громы и молнии: они не нуждались в рекламе своей деятельности.

Впрочем, Барнет сразу же объехал все магазинчики на спорной территории, закрепив за собой все права. Морстену оставалось только облизываться.

Глава 25

Сказать, что Морстен был вне себя от происходящего, значит не сказать ничего. Его холодный математический ум не мог противостоять буре эмоций, и он плевался огнем, проклиная «прохиндея Барнета».

Новая встреча двух главарей в вышеупомянутой «Веселой лошади» не привела к обоюдному согласию, а, напротив, раскалила обстановку.

Каждый стоял на своем, угрожая привести целую армию «своих» людей и устроить генеральное сражение. Их беседа чем-то напоминала спор двух мальчиков, поссорившихся на улице.

– А я вот возьму и приведу своего старшего брата, он тебе ка-ак даст по шее!

– А мой старший брат сильнее твоего!

Пока главари переругивались, сопровождающие их бандиты устроили потасовку возле паба, не дожидаясь генерального сражения.

Морстен вернулся домой в мрачном настроении и заперся у себя в кабинете, велев одному из слуг-индусов подать виски.

– И можете быть свободны. А меня оставьте одного, мне нужно многое обдумать, – сказал он.

– Напиваться вы будете, а не думать, – проворчал старый индус, а сам поставил на стол бутылку и бокал.

– Что-что? – насторожился Морстен. – Тебе-то какое дело? Может быть, я хочу напиться – единственный раз в жизни.

– А кто приводил вас в чувство после студенческих вечеринок? – напомнил слуга, однако у Морстена на этот счет было другое мнение:

– Ну, стоит ли вспоминать ошибки молодости? Моя работа по математическому анализу признана лучшей. И вообще, почему я должен отчитываться перед тобой, Гопал?

– Эх, мистер Морстен, мистер Морстен! Старый Гопал нянчил вас, сопровождал вас в школу и университет, а теперь вы и послушать его не хотите? Присмотреть за вами некому, девицы ваши не в счет. Вон, говорят, Крот женился, так он не будет сидеть в обнимку с бутылкой, жена ему не позволит.

– Если этой скотине нравится носить ярмо, кто был бы против, только не я.

Морстен вспомнил, как его подручные, прознав подробности свадебного торжества конкурента, долго зубоскалили по поводу его жадности.

– И что, Крот доволен своей женой? – внезапно заинтересовался Морстен, поймав за кончик вынырнувшую из глубины сознания мысль.

Гопал улыбнулся:

– Мягко сказано, доволен. Они любят друг друга, словно Рама и Сита.

– Что за дама?

– Совсем юная девушка, говорят, настоящая леди.

– Что нашла леди в этом мужлане? – удивился хозяин.

– Я полагаю, ей неизвестно, чем ее благоверный занимается, – заявил слуга. – Скорее всего, он напел ей в уши, а сам представился каким-нибудь… эсквайром.

– Так уж и эсквайром?

– Или предъявил диплом какого-нибудь… Оксфорда.

Морстен брезгливо поморщился: примитивам типа Крота не следует даже упоминать об Оксфорде – рожей не вышли!

– А скажи мне, Гопал, откуда тебе известны такие подробности? Вы за моей спиной поддерживаете связь с людьми Крота?

Голос хозяина вдруг стал суровым, но старый индус хорошо знал, что суровость эта напускная, а на самом деле Морстена распирает от любопытства.

– Простите, мистер Морстен, мы иногда пьем пиво в тех же местах, что и люди Крота, ну и слушаем их болтовню.

Как это было знакомо: во все времена слуги перемывали косточки хозяевам, а бандиты – главарям.

– Гопал, я должен побеседовать с миссис Барнет, – заявил Морстен, отгоняя мысль о том, что и его люди могли болтать о нем прилюдно. – Было бы невежливо не поздравить ее с бракосочетанием, не так ли?

Глава 26

Весна 1872 года в Лондоне выдалась на редкость холодная: шли не просто дожди – в конце концов, это типично для английской столицы, – но дожди со снегом, сопровождающиеся пронизывающим до костей ветром. Деревья и кустарники зацвели позднее, чем обычно, а прохожие, кутаясь по-зимнему, не расставались с зонтиками.

И лишь в конце мая приятный теплый ветер с юга разогнал облака; небо очистилось, и погода резко повернула к лету. Природа вокруг оживилась, и люди наконец поверили, что календарь не врет и лето действительно не за горами.

В последнее воскресенье мая мистер Барнет вывез всю свою семью на пикник в Хэмпстед-Хит. Дикий и дремучий, он отличался от выстриженных газонов и ухоженных цветников центральных парков, но живописные виды постоянно привлекали посетителей.

Бремя подготовки легло на плечи миссис Томсон: пятницу и субботу перед поездкой она почти не выходила из кухни и в итоге наготовила столько еды, что такого количества с лихвой хватило бы для зимовки на Северном полюсе, который, впрочем, в то время еще не был покорен.

Джереми хотел порадовать Мэри, плохо переносившую беременность: в последние недели она с трудом передвигалась и почти постоянно сидела взаперти. Пусть же милая порадуется теплу, зелени, чистому воздуху и отдохнет от пыли лондонских улиц.

Он загружал корзины провизией, а два телохранителя с невозмутимым видом таскали все это, плюс пледы, одеяла, сумку с посудой, в кэб.

Майкл носился по всему дому, рвался помогать, внося свою лепту в утреннюю суматоху. Еще большую сумятицу вносил кот Тим – он путался под ногами, хватая упавшие аппетитные кусочки. Читатель решит, что пушистого разбойника забыли покормить? Как бы не так! По давней кошачьей привычке он в шесть утра разбудил миссис Томсон, прервав ее сладкий сон требовательным мявом, затем позавтракал по очереди со всеми членами семьи, а затем Майкл стащил из-под носа кухарки хороший кусок бекона для своего любимца.

Все когда-нибудь заканчивается, и вскоре нагруженный-перегруженный кэб двинулся в Хэмпстед-Хит.

В эти утренние часы посетители уже начинали занимать места для пикников, но предусмотрительный Джереми заранее позаботился об этом, отправив впереди себя одного из телохранителей. Таким образом по прибытии в их распоряжении оказалась живописная полянка, расположенная на пологом берегу небольшого пруда, окруженная со всех сторон цветущей сиренью. В купе деревьев, растущих на возвышении, стояла скамейка, куда с предосторожностями усадили Мэри, уставшую в дороге.

Мистер Барнет немедленно принялся устанавливать шезлонг, миссис Томсон занялась провизией, телохранители накрывали на стол, а Майкл пустился в бега: ему не терпелось обследовать парк и полазить по его укромным уголкам.

Необходимо добавить, что миссис Барнет и миссис Томсон по-прежнему оставались в неведении относительно профессиональной принадлежности двух крепко сложенных парней, присутствующих на воскресной прогулке. Мистер Барнет представил их клерками, и милых дам вполне устроило подобное объяснение.

Мы помним, дорогой читатель, что все барнетовские бандиты в удобном случае представлялись клерками. Спасибо, что не членами палаты лордов.

Желающие отдохнуть на лоне природы все прибывали и прибывали, и скоро дикий парк стал напоминать Пикадилли. Люди прогуливались по дорожкам, выгуливали собак и чинно раскланивались, встречая знакомых. Кое-кто, подобно Джереми, привез с собой семью, собираясь вкусить домашние яства под журчанье ручейка и пение птиц. Кое-кто прибыл один, взяв с собой какое-нибудь чтиво.

В основном это были служащие, просиживающие неделю напролет в душных помещениях. В единственный свободный день они позволяли себе прогулку по парку, любовались красивыми видами, дышали чистым воздухом и, заняв скамейки от центрального входа по главной аллее, разворачивали свои газеты.

Миссис Томсон тоже захватила с собой книгу из общественной библиотеки. Она предполагала уединиться после обеда и углубиться в любовный роман, а пока придирчиво оглядела накрытый стол и пригласила всех перекусить.

Первым прибежал Майкл, схватил на ходу сэндвич и тут же умчался, крикнув на ходу, что он больше ничего не хочет.

Барнет привел Мэри, усадил ее в шезлонг и попытался укрыть ей ноги пледом из-за опасения холодных сквозняков, тянувшихся от пруда.

– Джереми, это излишне, – запротестовала она. – Какие сквозняки? Я прекрасно себя чувствую и не боюсь простуды.

«Спорить с женой – себе дороже», – решил заботливый муж. Он подал ей тарелку и устроился на расстеленном одеяле возле ее ног.

Последними прибыли телохранители, оторвавшись от своих прямых обязанностей, а именно осмотра окрестностей на предмет безопасности.

Не стану описывать подробности этого превосходного «завтрака на траве» – вернее, по времени это уже был «ланч на траве». Не хочу возбуждать аппетит у читателя, дабы он не отложил чтение в сторону и не бросился к холодильнику, ведь именно сейчас развернется главное событие памятного пикника.

Глава 27

От долгого сидения в шезлонге у Мэри заныла поясница. Что поделаешь – она с трудом дохаживала последние дни беременности, но старалась скрывать от домашних, а в первую очередь от мужа свои недомогания.

Она неоднократно наблюдала у Джереми проявления мнительности по отношению к ней, его неподдельное беспокойство и волнение, поэтому не считала для себя возможным волновать его еще больше.

Мэри отставила тарелку, из которой она съела буквально пару листиков салата, и приподнялась, чтобы размяться. Ее движение не осталось незамеченным, и Джереми вызвался сопровождать милую жену, но Мэри отказалась.

– Я посижу на той скамейке и полюбуюсь на вас сверху, – заявила она. – И право, дорогой, не о чем волноваться. И убери, пожалуйста, плед – он здесь совершенно ни к чему.

– Пообещай мне, что не уйдешь далеко, я должен тебя видеть, – потребовал мистер Барнет. – И не подходи к пруду – поскользнешься, упадешь, и кто знает, к чему это может привести?

– Обещаю, – улыбнулась Мэри. – Я сделаю небольшой круг и тут же вернусь обратно.

Миссис Барнет, несомненно, нравилось, что муж о ней заботится и буквально носит ее на руках, но временами его чрезмерная опека становилась просто несносной. И все же она была благодарна Джереми за то, что он своими заботами помог ей забыть безрадостное детство и одинокую юность.

Она сидела на скамейке, прикрыв глаза. Теплый ветер обдувал ее щеки, запах сирени пьянил, а шелест листвы убаюкивал. Мысли, пришедшие к ней, были такими же светлыми, как этот ясный, солнечный день. Мэри представляла себе спокойную тихую жизнь с мужем и маленькой дочкой: уютный дом, достаток, радостные семейные праздники. Их с Джереми счастье не будет полным без тетушки Томсон и сироты Майкла – им тоже найдется место у теплого очага.

Пройдут годы – и десять, и двадцать лет, а Мэри не устанет благодарить бога за то, что он послал ей в мужья самого замечательного человека на свете!

На этом размышления миссис Барнет были грубо прерваны: кто-то, подойдя сзади, зажал ей рот платком и поволок за собой.

Глава 28

Весть о похищении Мэри принес запыхавшийся Майкл. Обследуя парк, он случайно увидел, как двое незнакомых мужчин заталкивали в экипаж находившуюся в полубессознательном состоянии миссис Барнет.

Смышленый мальчуган попытался проследить за ними, даже уцепился сзади кареты, но какой-то бдительный полицейский не вовремя проявил служебное рвение и прогнал мальчика. Майкл, не теряя времени, со всех ног бросился к Барнету, умоляя его поторопиться и как можно скорее броситься в погоню.

Миссис Томсон охнула, услышав о похищении племянницы, а Барнет и его подручные коротко переглянулись и побежали в направлении, указанном мальчиком. Миновав главную аллею парка, они очутились на улице, по-воскресному шумной и заполненной гуляющими. Понятно, похитителей и след простыл – да где их было найти, в такой толпе! Джереми оглядывался в растерянности, но экипаж, в котором увезли Мэри, как сквозь землю провалился.

Очевидно, его неприкаянный вид привлек внимание полицейского, поинтересовавшегося, не случилось ли чего.

Даже мысли не возникло у Джереми о том, чтобы прибегнуть к помощи закона: он не сомневался, что это дело рук Морстена. Только этот тип способен похитить беззащитную беременную женщину, и кто знает, что угрожает бедняжке.

И тем не менее вмешательство полиции может усугубить печальное положение Мэри, заставив похитителей пойти на крайние шаги. Барнет коротко успокоил полицейского, заявив, что он всего лишь плохо ориентируется в этом районе, а сам незаметно сделал знак своим подручным вернуться обратно.

Взглянув на расстроенное лицо зятя, миссис Томсон молча заплакала. Так получилось, что пикник, начавшийся как праздник, закончился печалью и слезами. Дома, немного успокоившись, она спросила Джереми, сообщил ли он в полицию о случившемся.

– Я не могу это сделать. Простите, миссис Томсон, – ответил он, помедлив.

– Почему? – спросила она.

– А вы не догадываетесь?

Их взгляды встретились, и миссис Томсон смогла прочитать в них все, о чем они раньше никогда не говорили, о том, что ей казалось подозрительным и неправдоподобным и на что она закрывала глаза.

– Догадываюсь, – сказала она задумчиво. – Я не хотела в это верить…

Домоправительница припомнила и поздние возвращения среди ночи, и подозрительных личностей, похожих на «клерков», как воробей на павлина. А пистолет, обнаруженный ею во время уборки в ящике комода?

– Мистер Барнет, вы не тот, за кого себя выдаете, – заявила она. – Возможно, это ваши настоящие имя и фамилия, но суть не в этом. Вы не клерк и не служите в конторе в Сити. Вероятно, вы занимаетесь чем-то криминальным, а все эти годы лгали мне.

– Миссис Томсон, я не мог признаться вам… Особенно после того как увидел Мэри.

– Вот, вот, бедная девочка из-за вас попала в беду, из-за вас и вашей любви. О я, старая ворона, как это я раньше не сообразила!

Тетушка Томсон была безутешна. Она как-то сразу позабыла о том, что в свое время не уставала нахваливать Джереми и, можно сказать, способствовала браку племянницы. Теперь зять представлялся ей чудовищем. Правда, у этого чудовища имелись деньги, а в нашем меркантильном мире многое зависит от них.

Миссис Томсон вытерла слезы и задумалась.

– Полагаю, мистер Барнет, вы уже что-то предприняли для поисков моей племянницы? – спросила она, поджав губы сердечком. Это должно было означать крайнюю степень раздражения.

Джереми не обратил внимания на тетушкину мимику, однако довольно поспешно принялся уверять ее в том, что его люди ищут Мэри, а вмешательство полиции может осложнить поиски.

Слова зятя вернули ее к действительности. Она задумалась о том, что предпринять после сегодняшнего открытия, как ей вести себя с зятем. Снова закрыть глаза на то, что муж ее племянницы связан с криминалом? Порвать с ним? Прогнать его? Нарушить привычный жизненный уклад? А вдруг эти так называемые клерки будут ей мстить?

Бедная миссис Томсон глубоко вздохнула и призвала на помощь сюжеты когда-то прочитанных ею романов.

Глава 29

Миссис Томсон застыла, глядя в одну точку, как будто увидела там насекомое. Джереми было знакомо это состояние «сна на ходу», в которое периодически впадала домоправительница.

Обыкновенно оно возникало после прочтения очередного романа, словно мир грез и приключений не отпускал ее в действительность. Он покашлял в кулак, чтобы обратить на себя внимание, и тетушка очнулась.

– Я знаю, что заставило вас вести двойную жизнь, – объявила она. – Вам нечего стыдиться, друг мой, судьба иногда так жестока.

«О чем это она?» – подумал Джереми и попытался протестовать – не потому, что подверг сомнению утверждение о жестокости судьбы. Он боялся высокоморальных поучений своей домоправительницы, но, к удивлению, она повернула разговор в сторону его оправдания.

– Вы, несомненно, джентльмен, мистер Барнет, но выросли в простой семье. А почему?

– Действительно, почему? – вдруг заинтересовался Барнет.

– А потому, что кто-то занял ваше место в богатом доме, – заключила миссис Томсон и победно взглянула на зятя.

– Как это? – не понял он, попутно вспоминая, какие книги она брала в библиотеке в последнее время. – Вы хотите сказать, что меня похитили, когда я был ребенком?

Ничего удивительного, что Джереми подумал в первую очередь о подобном развитии сюжета, ведь почти в каждом бульварном романе младенцев похищали, меняли, и лишь по прошествии пары десятков лет похищенный каким-то чудом возвращался в свою среду, где провидение готовило ему встречу с семьей и в награду за мытарства – титул и богатство.

– Вас не похитили, вас подменили, – возвестила тетушка Томсон таким тоном, словно она была свидетельницей этого события. – Допустим, гувернантка подменила благородного ребенка на своего, чтобы обеспечить своему титул.

– Или цыгане, – включился в игру Джереми.

– Так это были цыгане! – воскликнула Томсон. – Видите, вы уже начинаете вспоминать…

– От вас ничего невозможно скрыть. Вы очень проницательны, миссис Томсон, – согласился Барнет.

– Ну, рассказывайте, рассказывайте, – потребовала она. – Я хочу знать, что было дальше.

Казалось, придуманная история жизни мистера Барнета интересовала ее сильнее, чем судьба похищенной племянницы.

К сожалению, Джереми ничего не приходило в голову, ведь он не увлекался бульварными романами.

– Э-э-э, я хочу проверить вашу интуицию, дорогая миссис Томсон, поэтому предоставляю вам возможность для рассказа, – вывернулся он.

Домоправительница задумалась ровно на секунду.

– Тайну вашего происхождения открыла ваша няня, когда вы стали взрослым.

– Няня?

– Ну, гувернантка, какая разница?

– Но откуда взялась няня, если меня увели цыгане? – заметил Джереми. – Может, это приемные родители?