Цветы на мостовой. Роман

Он успел заметить и красивую лампу, и горящий огонь в камине, и вкусные запахи из кухни. Пусть у его родителей жилье было поменьше и поскромней, но это был дом, хороший, уютный дом, в котором проживала счастливая семья. Жаль, что все ушло…

Майклу сделалось грустно – так всегда бывало, стоило ему вспомнить о родном доме, но в это время прекрасная спутница того джентльмена, что одолжил мальчику денег, отправилась готовить ванну.

Ванну? Для кого? Майкл встревожился: неужели для него? Но ведь он не хочет! К тому же хозяйка подозрительно поглядывает на одежду и ботинки; он разденется, а она выбросит все на помойку?

Что делать? Может быть, сбежать? На улице стемнело и похолодало, а здесь так тепло…

Джереми сам отнес сопротивлявшегося мальчика в ванную комнату, а как только его отмыли и завернули в полотенце, то оказалось, что малыш прехорошенький – и впрямь похож на маленького ангела. Чистые волосы из черных стали каштановыми, кожа – молочно-белой, а черты лица поражали правильностью и красотой.

– Вот это да! – воскликнул Джереми удивленно. – Ты, случайно, не принц крови?

– Я не принц, я Майкл Уиллоуби, – ответил мальчик, зевая.

– Это мы уже слышали, – пробормотал Барнет, взяв его на руки прямо в полотенце. Через мгновение голова Майкла уже покоилась на широком плече Джереми, а сам он моментально уснул.

При виде такой картины миссис Томсон открыла рот, чтобы высказаться по поводу происходящего, но не решилась разбудить нежданного гостя и тем самым вызвать недовольство потенциального зятя. А тот знаками показал на свою комнату и там с помощью Мэри уложил сонного мальчика в кровать, а потом так же знаками вывел всех в коридор и плотно закрыл дверь.

Только здесь миссис Томсон смогла излить свои чувства, правда, теперь ее терзали опасения, что юный бродяжка ночью ограбит их дом.

– Вынесет все, и мы закончим наши дни в долговой тюрьме, – объявила она.

– Не преувеличивайте, миссис Томсон, ничего не произойдет, к тому же для того, чтобы очутиться в долговой тюрьме, надо как минимум наделать долгов, а у нас их нет, – успокоил Джереми.

– Тетя, он так измучен, уснул и даже не поел ничего, – еле слышно промолвила Мэри.

– Ладно, мистер Барнет, вы можете приглашать к себе кого угодно, я же о вас забочусь. Но не думаете ли вы, что я постираю вот это?

Домоправительница кивнула на жалкую кучку грязной одежды, но Барнет отрицательно покачал головой:

– Выбросьте немедленно эти тряпки, а мальчику завтра с утра купите новую одежду. Да не скупитесь!

Он развернулся в свою комнату, но, вспомнив о свернувшемся калачиком на его кровати госте, заявил дамам:

– Я устроюсь в гостиной.

Глава 9

Майкл сидел в столовой и ел овсянку, следя глазами за передвижениями миссис Томсон: она по-прежнему внушала ему страх. Домоправительница складывала в ящик крахмальные салфетки и тоже посматривала на Майкла, но уже без той неприязни, с которой она встретила его вчера. Чистый, причесанный, одетый в новую одежду, он ей даже внушал симпатию, однако пожилая дама сурово хмурила брови и поджимала губы, не желая выявить свои истинные чувства.

Впрочем, она добилась только того, что запугала Мэри. Девушка недоумевала, почему сердится тетушка Томсон, ведь она сделала все, что просил мистер Барнет: купила красивую одежду, подстригла мальчику волосы и ногти, накормила его. Застенчиво улыбаясь, Мэри положила перед малышом большой леденец, купленный ею на базаре.

– Это мне? – удивился Майкл, и Мэри кивнула в ответ.

Его глаза засияли от счастья: одежда, вкусный завтрак, замечательная конфета – не слишком ли много хорошего для одного дня? И фортуна в лице миссис Томсон решила, что слишком.

– Дай-ка сюда, – сказала она и спрятала леденец в карман фартука со словами:

– Детям вредно сладкое.

«И кто это придумал?» – кричало все существо мальчика, но вслух он не осмелился произнести ни слова, только надулся, будто собирался заплакать. Леденец, который он не успел попробовать, казался ему самым вкусным из всех кондитерских изделий.

А злая тетка обидела не только маленького Майкла – вон как расстроилась красивая девушка Мэри, перестала улыбаться и съежилась от ледяных взглядов Томсон. Возможно, милая Мэри тоже хотела съесть конфету – Майкл с ней непременно поделился бы, а теперь придется пить пустой чай.

Ладно, погоди, злыдня! Я не позволю тебе обижать беззащитную племянницу. И хозяину дома жаловаться не буду – сам восстановлю справедливость.

– Наелся? – прикрикнула похитительница конфет. – Так иди в гостиную.

Майкл послушно сполз со стула и пошел к двери. А через полчаса обнаружилось его исчезновение.

Вернувшийся домой под вечер мистер Барнет нашел тетю и племянницу в слезах: пропал Майкл, после завтрака его никто не видел. То, что расстроена Мэри, было понятно – у девушки золотое сердце, но Томсон…

Однако именно домоправительница горько рыдала, а Мэри, всхлипывая, ее утешала.

– Это я во всем виновата, я отобрала у бедного малыша леденец, – причитала Томсон.

Понять, что произошло, было невозможно, но постепенно, перебивая друг дружку, дамы изложили суть дела. Джереми невольно вздохнул: вот оно, решение проблемы, называемой Майкл Уиллоуби! Мэри, кажется, была готова привязаться к мальчишке, а Барнету пришлось бы и дальше изображать благотворителя. Это, конечно, льстит самолюбию, но во что бы это вылилось в финансовом выражении?

– Да, скверно, скверно, – заявил Джереми. – А я-то собирался поселить мальчика у нас. В дальнейшем, возможно, усыновил бы…

– Ах, мистер Барнет, как вы добры и великодушны! Я никогда не встречалась с таким благородством! – воскликнула Мэри. – Вы – самый лучший, вы необыкновенный!

Лицо девушки сияло тем необыкновенным светом, который называется светом любви. Сердце Джереми дрогнуло: неужели?

Он смотрел на нее, не отрываясь, словно гипнотизировал, и она не сводила восхищенного взгляда с любимого мужчины.

– Любите ли вы меня, Мэри? – спросил он, затаив дыхание.

Часы в столовой отбивали время, и несколько секунд кануло в вечность, пока он не услышал долгожданное «да».

Очарование этого мгновенья нарушило покашливание тетушки Томсон:

– Мистер Барнет, так дела не делаются. Вы вынудили мою племянницу открыться вам, а сами? Вы что же, хотите посмеяться над чувствами бедной Мэри?

Домоправительница, только что горько рыдавшая, вытерла слезы и метала молнии в сторону своего жильца.

– Как вы могли так подумать, миссис Томсон! Я же вам сразу сказал, что у меня серьезные намерения.

Джереми снова обратился к Мэри:

– Верьте мне, дорогая. Если вы согласитесь разделить со мной мои дни, то…

Он замялся, но девушка уже улыбнулась.

– Я согласна, – сказала она, – но при одном условии, что мы не оставим Майкла.

Глава 10

После объяснений, восторгов, предложения руки и сердца наша троица вернулась к тому, с чего начался этот вечер, – к вопросу, а куда девался Майкл Уиллоуби? Джереми заметил, что дамы готовы к новому этапу рыданий, но утешать обеих не входило в его планы.

– Мы никогда его не разыщем, если будем проливать слезы и все, – заявил он.

– А что же делать? – растерялась Мэри.

Она бросила на своего будущего мужа взгляд, полный надежды: если не Джереми, то кто способен руководить данной ситуацией?

– Вы осмотрели дом?

– Мистер Барнет сомневается в наших умственных способностях? Конечно, осмотрели, – гордо сообщила миссис Томсон.

– И никого не нашли, – вздохнула Мэри.

– Спрашивали у соседей? Может быть, кто-то видел, куда ушел мальчик?

Дамы переглянулись и отрицательно покачали головами.

– Ну как же так? – В голосе Барнета послышалась укоризна.

– Мистер Барнет, наши соседи – порядочные люди. Они не вмешиваются в личную жизнь окружающих, у нас это не принято.

Миссис Томсон попробовала возмутиться, но Барнет только усмехнулся в ответ… Не вмешиваются…

Может быть, и не вмешиваются, но то, что следят из окна за всеми их передвижениями, это точно! Особенно выросла их активность с появлением Мэри.

– Полагаю, нужно пойти к соседям. И пойдете к ним вы, миссис Томсон, – заключил он. – Я тоже поброжу по улицам…

Он неопределенно махнул рукой, вовсе не желая докладывать дамам о своих планах. А он уже наметил маршрут – от дома до «Веселой лошади», а оттуда, в случае отсутствия Майкла, прямо в Риджентс-парк: мальчик мог ночевать где-нибудь среди беседок и павильонов после закрытия.

– Вы правы, мистер Барнет, – отозвалась домоправительница. – Я поинтересуюсь у соседей, пока никто не спит.

– А я? – подала голос Мэри. – Тетя, я провожу вас, только надену накидку.

– И то правда – вдвоем сподручнее, – обрадовалась Томсон.

Мэри поспешила за накидкой, а через минуту вернулась, загадочно улыбаясь.

– Идите сюда, – позвала она домашних, и те послушно проследовали за ней.

Картина, представшая перед их взорами, впечатляла: на узкой кровати Мэри спал Майкл. Он так и не снял полученную утром новую одежду. На маленьком прикроватном столике валялись разноцветные леденцы – братья-близнецы того, отобранного миссис Томсон. Последним штрихом, так сказать вишенкой на торте, было кольцо с огромным камнем.

Джереми сразу определил стоимость кольца – полшиллинга в базарный день. Подобными изделиями бойко торговали на Кэмденском рынке.

Он уже приготовился сказать невесте, чтобы та спрятала эту «красоту» куда подальше, но неожиданно из его уст вырвалось совершенно другое:

– Видите, мисс Мэри, малыш приготовил вам подарок на помолвку.

– Верно, – заулыбалась девушка и взяла в руки кольцо.

Пока она вертела его в руках и рассматривала со всех сторон, Барнета вдруг охватило смущение: пусть в роли жениха он пребывал менее получаса, но купить памятное колечко для любимой не догадался! Эх, Джереми, Джереми, жаль, что никто никогда не учил тебя хорошим манерам…

– Простите меня, мисс Мэри, я оказался не столь сообразителен, как наш юный друг, – повинился Барнет. – Но я вам обещаю подарить все, что захотите.

Он и сам испугался своего заявления – а вдруг запросы Мэри превысят его возможности?

Она же, примерив кольцо, успокоила жениха:

– Ничего не нужно, мистер Барнет, совсем ничего. Я люблю Вас ради Вас самих, а не ради подарков и приобретений.

Она подумала и добавила с лукавой улыбкой:

– Впрочем, одно приобретение я бы все-таки сделала. Помните, Вы сказали, что хотели бы усыновить Майкла?

Джереми понял, что попался в собственную словесную ловушку, и… согласно кивнул головой.

Глава 11

Узнав о намерении Джереми Барнета усыновить его, Майкл пришел в смятение. Мэри переглядывалась со своей тетушкой, и на лицах обеих дам читалось недоумение.

Сначала Майкл не хотел ничего рассказывать о себе, но постепенно взрослым удалось вытащить некоторые подробности.

– Я боюсь, что вы мне дадите свою фамилию, и тогда мой брат не сможет меня разыскать, – заявил он.

Все собрались в гостиной за круглым столом, и Майкл Уиллоуби занимал место наравне со всеми.

– Ты никогда не упоминал о брате, – проговорил Джереми, а про себя подумал, насколько верна пословица о том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

– К слову не пришлось. – Майкл говорил серьезно и спокойно, как будто заранее обдумал каждое слово. – У меня есть брат Джон, но его похитили из приюта.

История братьев Уиллоуби не представляла собой нечто из ряда вон выходящее. Родились в небогатой семье в Ист-Энде, Майкл старше Джона на шесть лет. Жили весело, дружно, счастливо; старшие заботились о младших, и казалось, так будет всегда.

Счастье закончилось внезапно: однажды ночью загорелся их дом, родители успели вытолкнуть полуодетых сыновей из окна, благо было невысоко, а сами спастись не успели.

Что ожидает осиротевших детей? Понятно, скудная жизнь в приюте. Майкл никогда не забудет этот день, когда их с Джоном привезли в неприметный серый дом за забором. Их окружили дети разных возрастов, одетые одинаково. Воспитанники хмуро смотрели на вновь прибывших, и неясно было, сочувствуют они или злорадствуют.

– Бедняжки, – всхлипнула миссис Томсон. – Вас, наверное, плохо кормили и обижали в приюте?

– Я знал, что в приюте не будет так, как дома. Кормили плохо, а обижать… Пришлось подраться. И не один раз.

Хотя по принятым правилам дети из одной семьи не разлучались, но малышу Джону едва исполнился год, и, понятно, он нуждался в уходе.

Его поместили в немногочисленную группу совсем маленьких. Майкла никто не спрашивал, однако он посчитал, что так будет лучше для Джона, тем более братья могли видеться каждый день на прогулке.

Пару месяцев все так и было, пока в один из дней Майкл не обнаружил исчезновение брата.

– И что же ты предпринял? – поинтересовался Барнет.

– Я спрашивал у нашего директора, но напрасно: он раскричался, мол, кто это такой – Джон Уиллоуби? Не было никакого Джона Уиллоуби! А потом в наказание посадил меня в кладовку.

– За что?!! – одновременно воскликнули тетя и племянница.

Майкл пожал плечами, а Джереми усмехнулся:

– Ну это же так ясно. Скорее всего, младшего Уиллоуби отдали на усыновление, а старшего наказали, чтобы не задавал вопросов. Ну а ты, юное дарование, отсидел в кладовке и?..

– И я сбежал оттуда. И, клянусь, ни разу не пожалел об этом.

Глава 12

Оставим на время Барнета, тем более дела у него идут хорошо. Правда, он их немного подзапустил и хваткий Морстен уже успел похозяйничать на его территории, но ухаживание за Мэри требовало времени.

Опустим ежедневные разборки и претензии двух главарей, иначе мы никогда не закончим повествование.

Сейчас у нас на очереди рассказ о других лицах – о семье, принадлежащей к высшему классу и, конечно, никак не связанной с криминалом. Мы встретили их в тот момент, когда они только что въехали в недавно купленный загородный дом в Чизике.

Кстати, это в настоящее время Чизик является частью Лондона, а в 70-е годы XIX века это была скромная деревушка. Так вот, семейство Мак-Доуэлл, выходцы из Шотландии, о чем красноречиво свидетельствует фамилия, собрались вместе в новой гостиной на файф-о-клок.

За столом сидели родители, приятная пара лет сорока с небольшим, и три их дочери.

Две старшие, погодки, еще не перешагнувшие двадцатилетний рубеж, белокожие рыжие красавицы, шептались между собой и поминутно смеялись. Их звали Джейн и Элиза, что, несомненно, указывало на любовь их матери к романам Джейн Остен.

Что ж, мы готовы простить миссис Мак-Доуэлл ее маленькую слабость, но пусть она объяснит нам, откуда взялось имя для ее младшей дочери – Берта? Неужели и его она позаимствовала из какого-нибудь романа?

Берта Мак-Доуэлл была полной противоположностью своим сестрам. В неполные семь лет она выглядела гадким утенком, и на ее превращение в прекрасного лебедя не надеялся никто. Худенькая, с темными прямыми волосами и мелкими чертами лица, она напоминала воробушка. Характер ее, созерцательный и спокойный, заставлял окружающих думать о ней как о нелюдимой и склонной к одиночеству – то, к чему в XX веке припечатают термин «интроверт».

И все-таки окружающие ошибались: Берта с удовольствием принимала участие в ребячьих играх, если ей было с кем играть! Именно! Товарищей для игр не находилось – в самом деле, ведь не заставишь ни Джейн, ни Элизу бегать наперегонки или нянчить куклу?

Сестры вошли в прелестный подростковый возраст и стали вдруг лучшими подругами – очевидно, их теперь связывали общие секреты. Берту они гоняли прочь от себя: их тайны не предназначались для ушей младшей сестры.

Родители постоянно были заняты, гувернантка честно отрабатывала жалованье и проводила с воспитанницей много времени, но ни играть, ни придумывать игры не умела. Прислуга – на то она и прислуга, чтобы делать дела по дому, а не забавлять хозяйскую дочь! И бедная Берта должна была играть в одиночестве, сама себе сочиняя сюжеты игр.

Разговор во время пятичасового чаепития вертелся вокруг нового дома: что-то предполагалось доделать, кое-что из мебели переставить, заменить шторы и ковры.

И тут вдруг миссис Мак-Доуэлл обмолвилась о необходимости познакомиться с соседями, а посему устроить прием.

Понято, что сия идея пришлась по вкусу двум рыжеволосым мисс, но их отец отнюдь не пришел в восторг от необходимости новых трат. Хватит, потратились на переезд, а с соседями можно познакомиться как-нибудь потом.

Мистер Мак-Доуэлл имел неосторожность высказать свое недовольство вслух и мгновенно получил отпор от жены и старших дочерей. Траты тратами, но надо и соображать! Если Мак-Доуэллы не будут приглашать гостей, то кто же тогда пригласит в гости их самих? Резонный вопрос! А ведь у них дочери-невесты!

Говорили все вместе, не слушая и перебивая друг друга. И только Берта молчала – принимать гостей вместе с мамой удовольствие сомнительное: стоишь рядом с ней, улыбаешься подошедшим или подъехавшим гостям, а время проходит впустую…

– Папа, соглашайся! – шепнула отцу Берта. – Все равно мама устроит все по-своему.

Мистер Мак-Доуэлл посмотрел на младшенькую в недоумении и… согласно кивнул головой.

Глава 13

Что такое званый вечер, устраиваемый с целью знакомства с новыми соседями?

Собирается общество людей, равных друг другу по положению и финансовым возможностям, – ужинают, танцуют, играют в карты и… разговаривают, разговаривают, разговаривают.

Так было и у Мак-Доуэллов. И можно было не упоминать об этом заурядном событии, если бы не один из гостей.

Лорд Д. (да простит меня почтенная публика за то, что я не называю его имя) проживал в родовом гнезде неподалеку от Чизик-вилладж, поэтому и получил приглашение одним из первых. Он приехал в самом начале праздника и с первых же произнесенных им слов очаровал все семейство.

Подумать только, сколько любезности, обаяния, очарования может быть в одном человеке! Он нашел общий язык и с миссис Мак-Доуэлл, озабоченной тем, как пройдет вечер; и с прекрасными девицами, разговаривая с ними как с равными, и с главой семейного клана мистером Мак-Доуэллом.

И только маленькая Берта, с позволения матери вертевшаяся среди гостей, нашла его слова слишком сладкими и липкими, как сахарный сироп.

Девочка заметила, что в то время, когда лорд улыбался, глаза его оставались холодными. Берте показалось, он прибыл в их дом, чтобы что-то прояснить или разведать. Она неоднократно пыталась поделиться с матерью своими впечатлениями, но та только отмахнулась. И Берте не осталось ничего иного, как заняться новыми гостями.

И почему мы бываем так невнимательны к нашим детям? Вопрос риторический, но прислушайся тогда миссис Мак-Доуэлл к младшей дочери, возможно, не произошли бы некоторые драматичные для Мак-Доуэллов события.

Лорда Д. знали в округе как утонченного аристократа, богатого землевладельца, хорошего соседа. Он приобрел славу коллекционера разных египетских древностей, а посему не приглашал к себе гостей из боязни, что кто-нибудь позарится на его драгоценные приобретения. Если же незваный гость все-таки стучался к нему, лорд принимал его в гостиной, но никогда ни при каких обстоятельствах не провожал в другие помещения.

Собственно говоря, показывать больше было нечего, и никаких коллекций не существовало: лорд Д., бедный как церковная мышь, изо всех сил старался играть роль богача. Хорошо ли, плохо ли, но до настоящего времени это ему удавалось.

Можно было бы посочувствовать лорду, растратившему то, что многие поколения его предков наживали веками, если бы не одно обстоятельство: пристрастие к азартным играм стало причиной всех его бед. Кроме того, он был замечен неоднократно в курильнях опиума, где одурманенного и плохо соображающего аристократа подобрал небезызвестный Чарлз Морстен.

Сначала криминальный босс не знал, какую пользу может принести этот порочный лорд, готовый на все за трубку с опиумом. А потом выяснилось, что он незаменим в деле заманивания неопытных игроков за карточный стол.

И действительно, кто подумает, что обаятельный лорд Д. способен предложить недоброе? Ведь у каждого есть свои слабости и склонности к запретным удовольствиям.

Наивный обыватель соглашался поиграть в карты и попадал в руки опытных шулеров, обирающих бедолагу до нитки.

А порочный лорд не терял времени и, не откладывая в долгий ящик, принялся за обработку «любезного соседа» мистера Мак-Доуэлла. Он дал выиграть несколько раз, вскользь намекнув, что в Лондоне существуют места, где играют по-крупному, где делаются большие состояния, а тот, кто не рискует, не пьет шампанское.

Он рисовал такие радужные перспективы и совершенно загипнотизировал мистера Мак-Доуэлла возможностью быстрого обогащения. В результате последний поддался на уговоры лорда и согласился посетить одно из подобных мест.

Глава 14

В который раз в голову закрадывается мысль о несовершенстве мира; о том, как часто мы обманываемся в наших надеждах и как тяжело переживаем разочарование. А за ней следует утверждение об изобретательности злого ума и наивности доброты.

Лорд Д. привел ничего не подозревавшего мистера Мак-Доуэлла, как он выразился, «немного побросать карты». Клуб располагался в районе Ламбет – не самом тихом и благополучном, однако улицы были застроены добротными двухэтажными особняками, а также чисто выметены и ухожены. Газовые фонари освещали округу тусклым светом, и кэбмены заезжали туда без боязни.

Они постучали в дверь одного из серых безликих домиков. Им отворил слуга-индус и вопросительно посмотрел на обоих.

– Агра, – сказал лорд, и мистер Мак-Доуэлл понял, что это пароль.

Их пропустили, затем повели по темным коридорам прямо в игровую комнату. Взору мистера Мак-Доуэлла предстал небольшой зал, заставленный игровыми столами, за которыми испытывали судьбу джентльмены разных возрастов.

– К сожалению, сейчас все места заняты, – сказал лорд Д. – Подождите немного, мой друг. Выпейте пока что-нибудь.

Он затерялся среди гостей, оставив мистера Мак-Доуэлла одного. Тот попробовал понаблюдать, как играют другие, но вскоре понял, что это его не занимает, и вышел в коридор.

Несколько дверей были закрыты; Мак-Доуэлл подергал каждую, пока одна из них не поддалась. Он заглянул в узкую щель – свет вечерних сумерек проникал через незанавешенное окно. Судя по обстановке, комната служила кабинетом: шкафы с книгами, массивный письменный стол. В углу стоял небольшой сейф немецкой работы.

Мистеру Мак-Доуэллу нечего было делать ни в кабинете, ни в любой другой комнате этого дома – он уже хотел вернуться в игровой зал, но вдруг за поворотом длинного коридора послышались шаги и чьи-то раздраженные голоса. Застигнутый возле двери, он не нашел ничего лучше, как войти внутрь.

Голоса приближались, кто-то снаружи стал поворачивать дверную ручку, вынудив Мак-Доуэлла спрятаться в темном углу за сейфом.

– Не зажигайте огня, я не хочу, чтобы меня здесь видели, – проговорил один из вошедших.

Кто-то двигал стулья и рассаживался, а бедный Мак-Доуэлл скорчился, не смея пошевелиться.

– Вы уже усадили за стол вашего протеже? – поинтересовался тот же голос.

– Не было места, – ответил второй собеседник, в котором изумленный Мак-Доуэлл узнал лорда Д. – Но не беспокойтесь, шеф, все под контролем.

– Вы не должны были оставлять его одного.

– Я предложил ему выпить. У вас великолепный бар, мистер Морстен.

– Тише, не называйте меня по имени. Вы же знаете, и у стен есть уши. Так что с новеньким? Есть перспективы?

– Дом в Чизике, земля. Кроме всего прочего, он проговорился, что у него есть акции.

– Какие?

– Я побоялся расспрашивать, чтобы не вызвать подозрений.

– Вы уверены, что он после проигрыша подпишет дарственную на дом и на землю без ненужного нам шума?

Послышался короткий смешок лорда Д.

– Он не поднимет шум, у него жена и три дочери-красавицы. Можно припугнуть как следует… Мол, мы в курсе, в какие часы они гуляют в парке.

– Я бы не связывался с женщинами. И потом, побойтесь бога, лорд. Недаром вас зовут Порочным Лордом. Вы хотите выступить в роли насильника? Тут я вам не компания!

В голосе Морстена чувствовалась брезгливость по отношению к словам лорда, да и к нему самому. «Порочный Лорд» – подумать только!

Затаившийся в полутьме Мак-Доуэлл ловил каждое слово и проклинал себя за доверчивость. Внутри у него все кипело, он готов был растерзать недавнего приятеля, особенно когда тот спокойно заявил:

– А что здесь такого? Цель оправдывает средства, и любой отец отдаст все за своих дочерей. В крайнем случае мы их похитим.

– Похитим, – передразнил лорда Морстен. – Вы бы лучше занялись своими прямыми обязанностями, лорд, а то ваш протеже того и гляди убежит.

Они вышли оба, а сраженный наповал открывшимися фактами Мак-Доуэлл решил бежать из этого дома, оказавшегося ловушкой для дураков.