Просроченная

Когда я услышала о его проблеме, я поняла, что им движет. Ни сильные чувства, ни какие-то нежные потуги, им правила похоть. Привязанность максимально испытывать то, что ему дано.

– Почему?

– Я не знаю, – он потирает глаза. – Простите за этот вечер. Я приду через неделю, Вы не против?

– Понедельник? – только лишь сейчас я понимаю, что мне просто не нужно смотреть на него, как на того, кто готов жениться на мне. Я смотрю на него, как на человека, которым, так же, как и другими, правит похоть.

– В девять вечера. В восемь только работать заканчиваю, – он собирается. – Аннабель?

– Да?

– Какой у Вас любимый шоколад?

– Горький.

Он уходит, закрывая за собой дверь. Я встаю с кровати и чувствую, как по ногам стекает прохладная жидкость. Тихо вздохнув, я иду в ванную.

Хлоя, как обычно, ждала меня с моими деньгами.

Женщина берет свою сумочку и выходит из-за стойки.

– Он опять дал больше, чем обычно.

– Мы ничего не меняли, – я тихо вздыхаю, и мы выходим из Дома. Последний троллейбус уехал пятнадцать минут назад, из-за чего нам пришлось ехать на такси. Хлою высадили первой.

Когда я вхожу домой, меня встречает мой котик. Он трется об мои ноги, мурлыкает и мяукает. Я насыпаю ему корм, а сама иду в комнату, к ноутбуку.

– Хлоя, кто у меня завтра?

– Подожди, я только вылезла из душа.

Печатает…

– Мистеры Финдли и Уайт.

– Ты просто золотце, Хлоя! До завтра.

– Спи спокойно, Нил.

Уайт просил надевать высокие ботфорты. И больше ничего. Его увлечением был мазохизм, и каждый раз долго и со смаком выбирал стек, которым мне приходилось бить его по лицу, телу, члену. Ручка стека была выполнена из красной искусственной кожи, а само основание из черного зажатого материала, тоже смахивающего на кожзам. Он просил привязывать себя к изголовью кровати, так я могла больше овладевать им.

Здесь не правила психология верхнего и нижнего. Я не унижала его. Я выполняла свою работу, а он это понимал. Между нами не было личной связи. Лишь его перверсия.

Он ни разу не входил в меня членом, но изливался каждую нашу встречу. Его возбуждало, когда я сидела у него на лице и терлась об него. Нравилось, как я касаюсь пальцами его члена. Он любил, когда я проводила стеком по основанию члена, а потом слегка била по головке.

У него не было стоп-слов. Я знала грань, которую никогда не должна была переступать.

В этот раз он изменил свои условия, и нижней должна была оказаться я. Мы обговорили заранее все условия, я приготовила те вещи, которые он потребовал. Эти два часа стоили для него втрое дороже, чем обычно. Он взял тот же самый стек и предпочел массажную смазку. Все это ждало его на комоде, когда он пришел. Я же сидела на кровати, как он и просил, полностью раздетая. Без его любимых высоких сапог.

– Здравствуйте, Мистер Уайт.

– Плотная веревка?

– Нижний ящик. Совсем забыла о ней.

Он достает толстую веревку и подходит ко мне.

– Вытяни руки.

Я слушаюсь и вытягиваю. Мужчина перевязывает мне руки, на конце завязывает грейпвейн и тянет их вверх, к изголовью. Там незамысловатым узлом он фиксирует положение.

Терри раздевается. У него было красивое молодое тело. Слегка худощавое, но не до той степени, когда оно может не возбуждать. У него были широкий таз, узкие плечи, ключицы на которых явно выделялись сильнее остального рельефа его тела. Мой взгляд опускается на его пах. Член висит в спокойном состоянии, может, совсем малую часть в возбуждении.

Он берет стек и проводит мне по лицу. Я знаю, что он будет делать и как. Он будет делать все то же самое, что я делала с ним каждую встречу.

Моя щека горит от одного удара. Удар совсем слабый, я даже не уверена, что остался след.

Он тянет стек к груди. Обводит им вокруг сосков и немного бьет.

Я слежу за его возбуждением. Чем сильнее он бьет, тем больше становится его член. Он наливает кровью с каждым ударом по мне.

Я жмурюсь, когда он подносит стек к лицу.

Щека начинает щипать. Я запрокидываю голову, а Терри, тем временем, опускается все ниже.

Самим основанием Мистер Уайт раздвигает внешние половые губы и проводит по внутренним. Он бьет по мне там.

Мне стало казаться, что согласие на другие условия – это крайне мутная затея. Телу становится все сильнее больно, губы изнывают. Но..

Я нахожу баланс между болью и удовольствием. Он проводит стеком вверх, задевая клитор, шлепает по нему. Он проводит еще раз. Я двигаюсь навстречу ему. Двигаюсь быстрее, находя в этом для себя удовольствие. Мужчина берет одной рукой себя за член, смотрит на меня и дрочит.

И это был мой первый оргазм. Первый оргазм в присутствии клиента. Мы кончили с Мистером Уайтом почти одновременно. Он излился на мой живот, когда я была в истоме наступающего оргазма от частых трений об кожаный стек.

Зажав губу, я лежу и жду, когда он меня развяжет. Я потираю руки, освобождаясь из оков веревки.

– Спасибо, Аннабель, – он нежно целует меня и уходит.

Я же встаю с кровати и иду в ванную. Лицо совсем немного покраснело, на теле видны еле заметные следы. Я приглядываюсь к себе. Как только дурные мысли начинают лезть в голову, тут же лезу в холодный душ. Там я смываю с себя воспоминания о первом оргазме и первом опыте нижней.

Только вот следы от стека не проходили еще пару дней.

Мистер Финдли не пришел. Он отменил нашу встречу почти перед началом. Я посмотрела на время и поняла, что я могу со спокойствием посидеть в каком-то кафе, поесть что-нибудь вкусное.

Я выхожу и сворачиваю за угол, выбирая кафе, расположенное рядом с нашим Домом. В нем обычно девушки брали кофе перед своей «работой».

Кафе ударяет меня терпким запахом кофе, таким ярким, что все желание выпить его сразу улетучивается. Я сажусь за свободный стол и начинаю листать меню, в котором разнообразия практически не было. Одни пирожные, разновидности кофе. Выбрав что-то более-менее дешевое, я заказываю и жду, когда мне принесут еду.

В кафе звенит дверь. Я дергаюсь и оборачиваюсь на шум.

Входит Ангус. Я поворачиваюсь обратно и зарываюсь лицом в волосы, пытаясь спрятаться. Сама себя я не понимала в этом желании не попадаться, но всей душой я меньше всего хотела общаться с клиентами вне моей комнаты. Я замечаю, что шаги в мою сторону становятся громче. Стул напротив меня отодвигают, и Ангус садится.

– Аннабель, я не ожидал тебя здесь встретить, – восклицает парень и облегченно улыбается. – Позволишь заплатить за тебя?

– Да, пожалуй, – я осмеливаюсь посмотреть на него. Руки Ангуса тряслись, он медленно тянул одну ко мне, чтобы взяться за мою.

Мне приносят заказ, который с интересом рассматривает Ангус, одернув руку назад. Он смотрит на обычный круассан и терпкий кофе с таким будоражащим его интересом, будто на столе произведение искусства из лучшей кондитерской Парижа. Когда я отламываю кусочек от булочки, он протягивает мне антисептическую жидкость в маленьком ярком пузырьке.

– Я подумал, в кафе нет уборной, только для персонала, – он ставит ее на стол и дает мне время, чтобы я протерла руки. Я кладу отломанный кусочек выпечки на тарелку и беру флакончик Ангуса. Открыв его, мой нос услышал сильный запах спирта и едва заметный аромат малины. Я растерла жидкость по рукам, и от них стал исходить приятный запах малинового джема.

– Приятно пахнет, спасибо, – я ставлю его на место, а сама принимаюсь за еду. Я никогда не старалась придерживаться диете, так как сама по себе не была полной. Всегда была либо худенькой, либо нормальной. Единственные дни, когда я старалась есть поменьше – это перед встречами с Патриком или Рубеном. Эти двое мужчин страдали синдромом «чем глубже – тем приятнее». Каждый раз, приходя, они четко обозначали, что хотят горловой минет. И приходилось промывать желудок, либо не есть вообще. Тяги к горловому минету я не понимала ни у кого. Ни у тех, у кого члены были крошечными, ни у тех, чьи были средними. Мужчины с большими членами никогда не просили горловой минет. Как мне кажется, это было связано сугубо с самооценкой. Но клиент должен был всегда получать то, что он хочет. Поэтому и получалось, что мужчины с маленькими достоинствами приходили, выпячивали их у меня перед лицом и как бы всем видом показывали свою власть над ситуацией. Со временем я научилась его делать не только хорошо для мужчин, но и безболезненно и без последствий для себя. Главное в горловом минете – это наипростейшая геометрия. Угол и его градус. Если брать член под прямым углом, то получается весьма удобнее, нежели брать его снизу или сверху.

– Я так хотел с тобой поговорить отдельно от комнаты, – он смотрит на меня каким-то непонятным для меня взглядом. Он не хотел меня, он будто был заинтересован в разговоре со мной. – Расскажи, чем ты увлекаешься?

Я делаю глоток крепкого кофе и начинаю жалеть, что позволила ему сесть за мой стол.

– Ничем.

– Но ведь ты не всегда… Ну.., – он мешкается.

– Я не всегда на работе, – обрываю его на полуслове и договариваю. Ангус начинает краснеть. Он полностью заливается пунцом, даже уши и те становятся красными. – Только вот в остальное время я сплю и кормлю кота, – я не нуждалась в том, чтобы кто-то знал о моих повседневных делах. Но Ангус был слишком настойчив даже в своей нелепости. Я смотрела каждый раз на него и думала, что же можно было сделать такого, чтобы так ему запомниться. У меня было ощущение, что еще немного, и он просто влюбится в меня. Я понимала, что могла впечатлить лишь тем, что мог кончить Ангус лишь со мной. Но я не думаю, что тут было дело именно в моей красоте или привлекательности относительно его. Скорее было то, что можно назвать периодом обхаживания девушки вокруг да около. Это изматывает, и когда наконец-то получаешь то самое и заветное, оно кажется совсем не таким, как должно.

– У вас есть кот? Наверное, такой пушистый, – он сияет улыбкой, смотрит на меня. И его просто переполняет радость о новости с моим котом. – У меня аллергия на кошачью шерсть, – он грустнеет, а я понимаю, что разговор начинает набирать обороты тем, что он рассказывает какую-то свою особенность. – Аннабель, можно пригласить тебя на свидание?

– Никаких свиданий.

– Я готов заплатить сколько угодно, лишь бы ты сидела рядом и просто рассказывала о себе. Я не хочу больше платить за твое тело деньги. Я хочу платить за время с тобой. Мне оно нужно.

Я долго обдумываю его предложение, и что-то торкает. Лишними деньги никогда не бывают.

– Сколько ты хочешь заплатить за это?

– Я оплачу ужин в ресторане, прогулку с тобой и все время, проведенное вместе, по двойной цене за каждый час.

– Ладно, – я привстаю и прошу принести счет. – Ты можешь делать со мной все, что хочешь, весь сегодняшний вечер. Можешь хоть болтать без умолку или там, купить мороженое, – я смеюсь, пока он встает и оплачивает мой круассан и кофе. Он быстро перебегает ко мне и берет за руку.

Я слышу, как он с легкостью выдыхает.

Он действительно в тот день меня повел в дорогой ресторан. Там я заказала какое-то невообразимое блюдо, принесенное мне на доске для разделки мяса, такой деревянной и тяжелой. Оно было просто невозможно большим, что я попросила Ангуса доесть его. Он заказал нам какие-то безалкогольные напитки, которые были, ну, очень сильно газированными. Он рассказал о своей семье, в которой вырос, будучи усыновленным. Рассказал о племяннице, что участвует в забегах на лошадях. Он рассказывало мне много чего. А я послушно слушала и молчала. Я знала цену молчанию, так как единожды была эскорт моделью для одного делового мужчины. Он брал меня на важные собеседования в дорогие пабы и всем рассказывал, как я у него красива, представляя всем свою Аннабель-жену. И тогда мне заплатили за молчание столько денег, что заткнули меня ими на весь вечер и последующий день. Даже когда он трахал меня, я не издала ни звука. Лишь молчание, скрип кровати и его сиплый голос, вторящий мое имя во время оргазма.

– Кроме кота кто у тебя есть? – внезапно задает мне вопрос Ангус, от чего я неожиданно сильно сжимаю его руку.

– Только Дастин. Я не общаюсь с родственниками уже около пяти лет.

– Столько же работаешь в Доме?

Я замялась.

– Не твое дело, сколько я работаю в Доме, извини.

После этого его интерес к моей жизни по ту сторону двери в комнате исчез. Он продолжал рассказывать о забавных случаях в своей молодости, о казусах в личной жизни. О многом. И мы пришли к его дому, куда он пригласил меня на чай.

Я понимала, что этот вечер, хоть и с натянутой улыбкой, но можно было назвать хорошим. И приятным завершением для него был бы секс. Для меня секс не играл никакой роли в плане эмоциональности, поэтому я поспешно согласилась на чай и пошла к нему.

Мы заходим к нему в квартиру, где стоит поистине мужской, холостятский запах. Небольшая спертость воздуха и еле уловимый запах одеколона. Запах чего-то сгоревшего, грязное зеркало, старый диван и грязная кухня. Он заходит следом за мной, снимает обувь и целует меня в губы.

– Спасибо за этот вечер, – он идет на кухню, куда бегу за ним и я. – У меня нет конфет, но есть чипсы.

– Я буду просто чай, – я улыбаюсь ему и присаживаюсь на стул. На столе стоит пустая вазочка из-под конфет, куда он насыпает чипсы и берет парочку пальцами. Проживав их, он садится напротив меня, но тут чайник начинает свистеть. Ангус быстро его выключает и наливает кипяток, после чего достает пакетики с черным чаем.

– Извини, что такой дешевый.

– Я вообще редко пью чай, так что мог сказать, что он самый дорогой, – я чувствую расслабление. Не знаю уж от чего, то ли это запах чая, то ли запах всей квартиры, но я чувствую себя комфортно здесь и сейчас. В поздний вечер. На секунду я представляю, как этот вечер мог повторяться как день сурка, будь у меня здоровые полноценные отношения с мужчиной. Как мы бы приходили после работы. Я готовила бы этому мужчине. И как бы мне приносили радость его неожиданные и, может, редкие приятные сюрпризы. Только этого не было и не будет.

Я смотрю на Ангуса, который с упорством заваривает нам крепкий чай и жует чипсы с сыром.

– Чипсы с сыром и чай – неплохая затея, да? – спрашиваю я, от чего он ухмыляется.

– Не так гадко, как можно подумать. Ты не против какого-нибудь фильма?

– Я люблю фильмы. Часто смотрю их по ночам, когда прихожу домой.

– Какой любимый жанр?

– Я смотрю все подряд. Просто ищу подходящее в интернете и смотрю. Вчера я смотрела «Общество мертвых поэтов», – я улыбаюсь ему. А он искренне смеется в ответ.

– Тогда, может, пройдем в спальню? Там проектор.

Мы ушли в его спальню. Там действительно стоял небольшой проектор, разложенный диван и экран. Он позволил мне присесть первой, как кошке, которую пускают в новую квартиру, чтобы она ходила по ее комнатам и искала себе удобное место. Я сняла свитер и присела на левую сторону. Ангус обошел диван, включил проектор и присел. На экране сразу высветилось несколько фильмов в рандомном порядке, на один из которых он и щелкнул.

Я прилегла на подушку и стала смотреть фильм, держа руку на его животе. Он гладил ее, с периодичностью брал и целовал. А потом вновь коснулся моих губ.

Его поцелуи не пылали желанием. Он целовал меня с робостью, будто это его первый поцелуй и первые отношения.

Так же нежно он стягивал с меня мою майку и расстегивал мои джинсы. Он целовал мои бедра нежнее обычного, целовал лобок и будто каждую родинку на плечах. Он целовал меня всю.

Я присела на него сверху все еще в белье и поцеловала его сама. Я хотела сейчас Ангуса, как мужчину, а не как клиента. Мы целовались и ласкали друг друга очень долго, он будто заново изучал каждую мою интимность. Я впервые видела Ангуса настолько возбужденным и желающим меня.

Он вошел, когда я была сверху. Его руки обняли меня, когда я прилегла на его грудь. Движения Ангуса во мне были небыстрыми, он наслаждался каждой секундой. Ровно так же как и я. Его движения усиливались лишь тогда, когда я начинала громче стонать, когда мне по правде становилось невыносимо приятно. Мое тело выгибалось в немыслимых ощущениях, в эмоциональной страсти с ним. Я любила его этой ночью и любила так же сильно, как и он меня.

В эту ночь я испытала свой второй оргазм с мужчиной. Я испытала его от ласк его пальцев во время нашего секса.

Мы уснули сразу после секса. Ни слова после.

Я проснулась утром и посмотрела на Ангуса. Он еще спал.

Я знала, где находится его дом, и какие маршруты совершает автобус, чтобы доехать до своего дома. Быстро собравшись, я начала обуваться и заметила конверт с деньгами в моей сумке. В нем было написано: «От Ангуса». Я смотрела на него с минуту, а потом выложила из сумки и положила к нему на комод в прихожей.

Мне не нужны были его деньги за настоящее свидание.

Я беру телефон из кармана, когда он начинает вибрировать. Сообщения от Ангуса.

– Ты не взяла деньги? Мы договаривались.

Мне не удается вздохнуть полностью. Внутри меня образовывается ком, я понимаю, что поступила глупо, теша себя каким-то детскими надеждами на то, что Ангус и я… Что это что-то большее, чем просто секс на одну ночь. Что это большее, чем любовь на одну ночь.

Я не буду сама с собой спорить хотя бы в том, что я знаю точно: это была именно любовь. Между нами был союз любви, мы были просто переполнены ею.

Я думаю об этом долго, смотря на потухший экран телефона. Меня одергивает какой-то парень.

– Девушка, вам плохо?

Я недоумевающе смотрю на него.

– С чего вы это взяли? – телефон убираю в карман и продолжаю смотреть на мужчину.

– У вас взгляд такой, будто вы вот-вот потеряете сознание.

Я осматриваюсь. Помимо него и меня в автобусе всего пара человек. Я присаживаюсь к окну и начинаю смотреть в него, продолжая недоумевать из-за чего этот мужчина мог так прилипнуть ко мне.

– Все нормально, я села. Спасибо, – я недолго смотрю на него, но потом быстро отвожу взгляд на машины, едущие быстрее нас. Я смотрела за каждой проезжающей машиной, но чувствовала его взгляд на себе.

– Мое имя Бен.

Я оборачиваюсь.

– Так Вы познакомиться хотите? Извините, но я не знакомлюсь с людьми на улице.

– Мы сидим в автобусе. В помещении. Тут не действует ваш закон. Как вас зовут?

Я смотрю на него снова. У него были смешно растрепанные ярко-рыжие волосы длинной чуть ниже подбородка. Глаза, так пристально изучавшие меня, оказались темно-серыми. Я рассматриваю и изучаю его. Его лицо было каким-то несуразно квадратным, а подбородок выделялся ямочкой. Ямочки были и на его щеках, я заметила их, когда он улыбнулся, довольствуясь своими словами об автобусе.

– Нил, – я наигранно улыбнулась ему. Мне кажется, что иногда людям стоит видеть то, чего они ждут. Так же, как и иногда стоит людям говорить правду. Правду о своем настоящем имени.

Конечно, я не скрывала его ото всех, мои знакомые, которых было крайне мало, знали меня как Нил – «Девочку с Дома». Они вспоминали в разговоре между собой обо мне со словами «о, Нил с Дома». Мне не было обидно. Я знаю свое место.

Более того, я никогда не считала чем-то ужасным и нечеловечным свою работу. Она есть у всех. Работа. Кто-то зарабатывает умом, кто-то силой, а кто-то телом. Будь он моделью или же «девочкой из Дома». Конечно, моя стадия «девочки» давно прошла, но для всех я все еще остаюсь ею.

И я вспомнила свой первый день в этом доме. И он был для меня постыдным.

Я пришла сюда совершенно юной, но, как мне казалось, очень опытной девочкой. За столом в фойе тогда сидела Хлоя. Хлоя, которая была моложе себя настоящей на пять лет. Она казалась еще не такой приземленной, как сейчас. Сейчас я вижу ее все чаще неразговорчивой, грустной. Будто ей только что пришло осознание, где и с кем она работает.

Моя опытность заключалась в пяти партнерах за плечами. Я думала, что именно число партнеров говорит об опыте и понимании секса, как волюты. Но, увы и ах. Мой первый опыт с мужчиной за деньги оказался куда более жестким, чем те, которые были у меня на этой неделе или в этом месяце. Он был из тех, кто заплатит деньги и будет обращаться с тобой, как с грязной шлюхой.

У нас была изначальная договоренность, бартер. Только вагинальный секс. Никакой тогдашней для меня экзотики, никакого анального или орального секса. Только он решил иначе, и я была вытрахана в прямом смысле во все свои дыры, в которые может войти член. И с тех пор я решила для себя две вещи: первая – никогда не доверять мужчинам, вторая – брать деньги уже после, сообщая, сколько он должен. Со вторым я справилась, и мы вместе с Хлоей отрегулировали полностью список услуг и их цены. А вот с первым у меня сложилось все не так гладко, я встречалась с разными мужчинами, но не могла даже доверить простейшую тайну об отсутствии оргазма. Мне казалось, что это не воспримется в серьез.

Даже тогда, когда я испытала свой первый оргазм с мужчиной, я не стала говорить ему об этом.

Это не нужно.

– Повторюсь, Бен. Приятно познакомиться, Нил. Ты очень красивая, – он кладет мне руку на мою, пытаясь как-то нелепо ее поглаживать.

– Извини, Бен, я правда не знакомлюсь ни с кем на улице.

– Да чего ты, – он ухмыляется и убирает ладонь с моей руки. – Ты работаешь сейчас?

– Нет, – смотря в окно, отвечаю я. Я знаю, что он может дальше предложить пойти в кафе или кино, но так же я знаю то, что сама этого я не хочу. Значит, этого не будет.

– Выйдем, погуляем? Парк большой, – он указывает на деревья и лужайки, которые только наполнялись солнечным светом и набухали листьями.

Мой телефон звонит. Это был неизвестный номер. Я присматриваюсь к нему и только после этого беру трубку, косо смотря на парнишку Бена, который ни хуже меня изучал неизвестный номер.

– Да?

– Аннабель? Это Ангус. Почему ты ушла? Что я сделал не так? Почему ты не взяла деньги?

– Мне нужно было быть дома пораньше. Извини.

– Эта ночь была великолепна, Аннабель. Этот день. Он весь, – в трубке слышится тихое шуршание, похожее на дыхание, – он был для меня самым счастливым. Я чувствовал себя счастливым, Аннабель. Я хочу повторить, пожалуйста. Я чувствую с тобой то, чего не бывает с другими. Так почему ты не взяла деньги? Их мало?

– Ангус, – я выдыхаю в трубку и отключаюсь.

На телефоне мигает огонек, оповещая, что мне пришла тут же смс. Я не смотрю ее, встаю и выхожу из автобуса.

Неизвестный Бен остается и смотрит на меня, будто в надежде, что я развернусь и прямо-таки побегу за автобусом.

– Аннабель, что не так? Пожалуйста, скажи мне.

– Ангус, мне не нужны твои деньги. Ты устроил отличное свидание. И оно бесценно. Оставь их себе.

Недолго думая, я набираю еще одно сообщение следом.

– Спасибо за единственное свидание в моей жизни.

– Боже! Аннабель, оно не единственное. Я готов хоть каждый день водить тебя в кафе или в парк, в кино, куда угодно, лишь бы побыть с тобой еще.

– Оно единственное, Ангус, потому, что больше я не хочу видеть тебя у себя в клиентах. Я не буду спать с тобой за деньги.

– Что насчет настоящих отношений?

– Я не буду встречаться с тем, кто был моим клиентом. Извини.

Я удаляю его номер из списка контактов и блокирую. Так будет лучше для пробуждающихся во мне чувств и для его бушующих эмоций. Да, так будет лучше.

Я прихожу домой и снимаю с себя одежду. Из джинс выпадает бумажка.

«Позвони, если я тебе интересен (А я тебе интересен) Бен»

Неугомонный рыжий парень. Я кладу эту записку на стол в прихожей, а сама иду к миске Дастина. Он подбегает и начинает тереться об ногу.

– Пушистый засранец, – я присаживаюсь и целую кота, в свою очередь он мурлычет мне в ответ. Я насыпаю ему корм и ухожу из кухни, захватывая записку с номером.

Я поглядываю на нее с периодичностью раза три в минуту и все же решаюсь позвонить.

– Алло? Кто это?

– Девушка из автобуса.

– Нил? Вот так сюрприз, – смеется. – Я был уверен, что ты позвонишь.

– Ты просто уверен в себе.

– Возможно. Как насчет погулять?

– Где хочешь встретиться?

– Я могу приехать к твоему дому. Я видел, куда ты пошла после остановки.

– И ты это запомнил? – я улыбаюсь.

– Я уже надел штаны и пытаюсь застегнуть толстовку. Выходи через двадцать минут, будем гулять в парке.

Он кладет трубку, а я смотрю на только что стянутые с ног джинсы и поднимаю их.

Одевшись, я выхожу из дома и иду к остановке. Я не знаю, чего я ожидала от мужчины, приставшем в автобусе, но уж точно не того, что сама наберу его номер и буду ему названивать. Я бы назвала эту часть «Отчаяние», но какое может быть отчаяние после того, как мужчины платят деньги каждый день за секс со мной? Отчаяние в поиске? Отчаяние в любви? Отчаяние и отказ верить в саму себя?

На улице потеплело. Я снимаю с себя кардиган и продолжаю идти на встречу фигуре с рыжими волосами.

– Рад встрече, – подходит Бен и улыбается. – Еще раз.