Разговор с автором

– Ага, – ответил я и только в этот момент сообразил, что, когда вызывал такси, забыл указать в комментариях, что буду с животным. – Извините. Я забегался, совсем забыл отметить в заказе.

– Да, ничего страшного, – весело отвечал таксист. – Главное, чтоб не нагадил. А так мне-то что?

Он выглядел весьма суровым мужиком. Накаченный, с густой черной щетиной и лысой головой.

– Ну, – зачем-то продолжил я. – Всякое бывает… Аллергики, например.

– Не-е-е. Я не из этих. У самого дома две кошки. Дочь принесла.

– Повезло мне, значит, – ответил я.

На этом наш разговор и закончился. Я ехал, смотрел в окно и думал, как так вышло вообще, что я тут оказался? Мог ли я позавчера, соглашаясь на эти посиделки с шашлыком, подумать, что буду днем в воскресенье ехать в такси с малюсеньким котеночком, да еще и к маме в гости? «Хотел отдохнуть, называется… – бурчал я сам себе мысленно. – В итоге все выходные коту под хвост, – я усмехнулся, – в прямом и переносном смысле. Вот так всегда. Как только сильно хочется отдохнуть – получите приключений по полной программе».

Мы заехали в мамин двор. Таксист, вглядевшись в глубь двора, всего заставленного машинами вдоль дорог и на газонах, повернулся ко мне и спросил:

– А там проехать можно будет?

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил я, пожав плечами. – Я не вожу, да и двор не мой.

– Понятно… – пробормотал таксист.

– Так давайте я здесь выйду, чтоб Вам не колесить.

– Точно? – удивился тот.

– Точно… – неуверенно ответил я.

– А оценку плохую не поставишь?

– Ха-х. Нет конечно, – усмехнулся я и открыл дверь.

– А то смотри! Если надо, я довезу до самого подъезда…

– Да не надо, – перебил его я. – Все нормально. Пять звезд поставлю, не волнуйтесь.

– Спасибо, брат.

Я вышел, зачем-то улыбнулся таксисту через боковое стекло и пошел вдоль машин по асфальту, потому что пешеходного тротуарчика тут нет и никогда не было. «Все еще тепло», – подумал я и не понятно, почему удивился этому. Хотя было совершенно логично и даже очевидно, что если утром у Светы было тепло и вчера было тепло, то и сейчас должно быть тоже тепло, ну или, хотя бы, нормально. Я подставил лицо под солнце. Оно так приятно и сильно пекло. Хоть бы эти проклятые дожди никогда снова не начинались. Хоть бы всегда была такая замечательная погода. А в городе было даже еще замечательнее. Почему? Потому что не было ветра! Так тихо в этих дворах. Даже подозрительно тихо. Ни ветра, ни детей, ни даже машин. Пустота и тишина. Странно…

Поглаживая свою шевелящуюся ветровку, я дошел до маминого подъезда и набрал цифры на домофоне.

– Кто там? – раздался в динамике мамин голос.

– А вы еще кого-то ждете? – ответил я с долей сарказма.

Домофон пискнул, и я зашел внутрь. Подъезд маминого дома очень сильно отличался от моего. Хотя бы тем, что тут не шел ремонт. При этом создавалось ощущение, что ремонтируют, моют и красят его каждую ночь, чтоб никто не видел, чтоб никого не напрягать и не мешать людям строительной пылью. Потому что выглядел он очень опрятно. Будто в нем никто и не жил еще. Вдобавок подъезд отличался чересчур одомашненным видом. Кругом, начиная с первого этажа, заканчивая маминым, – пятым – везде стояли растения в горшках. В разных горшках разные растения. И по виду, и по размеру. Оранжерея какая-то, честное слово. Было понятно, что это каждый жилец повытискивал свое добро из квартиры. И получилось кто во что горазд. На некоторых этажах даже прямо в подъезде стояли кресла и висели картины вроде пейзажей и натюрмортов. Зачем? А дом старый – красивая сталинка с фасадом, украшенным всякими узорами и выступами – потолки тут высокие и лестничные площадки большие. Не дом, а зáмок.

Когда я добрался до пятого этажа пятиэтажного дома со странно высокими ступеньками, уже немного вспотел и запыхался. Да-а-а… Вот что значит покуривать на работе от безделья. Посадил себе дыхалку что ли? Дверь в квартиру была приоткрыта. Я зашел. Снимать кроссовки пришлось ногами, наступая на пятку. Я сжимал в руках дрожащего котенка и ждал, пока кто-то появится в прихожей.

– Андрюш, что-то ты рано, – послышался мамин крик из-за угла.

Потом из-за этого же угла показалась сама мама в фартуке, отставив обе руки в стороны и растопырив пальцы.

– Привет, – ответил я. – Да вот, так уж получилось…

Мама чмокнула перед собой воздух.

– Обнимать уж не буду, руки грязные, – она развернулась и снова исчезла за углом. – Ты проходи пока. Я сейчас.

– А где Яна? – спросил я громко, пройдя в зал.

– В комнате, наверно, – не оборачиваясь ответила мама.

Тогда я пошел в комнату. По коридору старался проскочить тихо, чтоб не наткнуться случайно на Вадима. А то пришлось бы с ним здороваться. А здороваться надо за руку. Он не такой рассеянный, как мама – сразу котенка заметит. Повезло. Дверь в его кабинет была закрыта. В комнату Яны тоже. Я локтем нажал на дверную ручку и полу-боком ввалился в комнату.

– Привет, – обратился я к сестре, которая лежала на кровати и читала какую-то книжку, обложки которой я не разглядел. – Ты чего не выходишь поздороваться.

Яна молча подняла глаза и недовольно выдавила:

– Привет.

– Все еще на меня злишься?

Она не ответила.

– А зря, – продолжал я. – У меня для тебя вообще-то подарок есть.

Яна нахмурила брови посмотрела на меня еще раз. Я же протянул перед собой ветровку, стараясь не показывать ее содержимого.

– И что это? – буркнула сестра.

– А ты подойди и узнаешь.

Она недовольно захлопнула книжку, слезла с кровати и встала ровно напротив меня. Тогда я приподнял верхнюю часть ветровки и перед Яной показались сначала усы, а потом и их пушистый обладатель.

– Котенок?!? – вскрикнула она и округлила глаза так, что казалось, будто она вылезла из аниме.

– Ага.

– Это… Это мне?!?

– Тебе.

Яна протянула руки.

– Можно подержать?

Я аккуратно передал ей котенка, освободив его, наконец, из моей ветровки. А затем эту ветровку несколько раз встряхнул. Белая шерсть разлетелась по всей комнате и слегка даже поблестела на солнечном свету. «Бедная мамина уборщица», – подумал я.

Яна села с котенком на пол и сначала гладила его, продолжая не обращать на меня внимания, а потом опустила на ковер, и пушистый комочек встал на все свои четыре лапки, начав по этому ковру тихонечко ходить.

– Осматривается, – заключил я в воздух.

– А-а-а, вот вы где, – громко сказала мама, зашедшая в комнату. – Что это вы тут делаете?

В этот момент новый Янин друг так, видимо, испугался, что быстро шмыгнул под кровать, рядом с которой и сидела Яна. Получилась довольно странная картина. Яна сидела на полу, я стоял рядом, и на белом Янином ковре было абсолютно пусто.

– Мам, смотри! – начала воодушевленно моя сестра, затем повернула голову туда, где еще пару секунд назад был котенок и сильно удивилась его отсутствию. – А где?..

– Под кроватью, – перебив, ответил я.

Она легла на пол, повернула голову в сторону кровати и начала пристально вглядываться в эту щель.

– Яна! – возмутилась мама. – Ну, куда лицом по полу грязному?!

Дочь никак не среагировала.

– Что там у вас такое происходит? – обратилась она уже ко мне.

Я только открыл рот, как Яна вынырнула с пола в вертикальное положение, посмотрела на маму и, почему-то шепотом, выдала: «Смотри».

Мама присела рядом с кроватью, я тоже, и тогда Яна указала на белый комочек, сжавшийся в углу.

– Что это? – повторилась мама. – У меня зрение плохое.

И выпрямилась обратно, так что все мы трое теперь сидели на коленях возле Яниной кровати на ковре, как шаманы какие-то.

– Это котенок! Мне Андрей подарил котенка! – довольно пропищала Яна.

– Котенок? – переспросила мама, взглядом уже обращаясь ко мне.

– Ага, – почему-то робко ответил я.

– А меня спросить?

– Я не думал, что ты будешь против…

– Ой, Андре-ей… – прошептала она и глубоко вздохнула. – Ты такие фокусы больше, пожалуйста…

– Мы же его оставим, да?! – громко перебила ее Яна.

– Ну, вот видишь… Что мне теперь с ней делать?

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – продолжала стонать она, делая такие же, как раньше, большие глаза.

Я скривил губы и промолчал.

– Оставим, – вздохнула мама.

– Ур-ра!

– Только при условии, что…

– …Убирать и ухаживать за ним буду сама, – перебив, продолжила Яна. – Я знаю.

– Хорошо, что знаешь… Ну, ты, Андрюш, конечно… – приподняв брови сказала мама и неожиданно улыбнулась уголками рта. – Пойдемте кушать. Уже почти все готово.

– А котенок?

– А котенок пусть тут отдыхает.

– Почему?

– Потому что, Ян, – вступился я, – он еще не привык к тебе, к комнате. Ему страшно. Пусть посидит там пока. Мы покушаем, и он сам к нам выйдет играть…

Она наклонилась снова к кровати, сказала коту в щелку: «Я скоро вернусь», – и мы все втроем пошли в зал.

Пока мама накрывала на стол, пришел Вадим. Мама раза три, как бы себе под нос, но на самом деле скорее для Вадима, сказала, что рановато я пришел, что поэтому она на стол как полагается накрыть не успела. Потом было очень неловкое застолье с обсуждением политики, Яниного котенка и надвигающейся новой волны китайского вируса. Впрочем, как любое типичное обязательное застолье в кругу родни, к которой ты не близок, но иногда для приличия заглянуть в гости нужно. Закончилась эта неловкая, полная пауз беседа тем, что Вадим отказался от чая, заявив, что ему еще нужно поработать, и ушел к себе в кабинет. На чай с дорогими пирожными, купленными у какой-то маминой подруги, как она сказала, делающей на дому из «особых» ингредиентов якобы полезные сладости, остались мы с Яной. Ну, как с Яной… Она рванула в комнату, вытащила бедного котенка из-под кровати, принесла в зал, усадила в центр ковра, сев в позу бабочки так, что ее ноги образовали вокруг кота забор и попросила маму принести ей чай на пол, на что получила очевидный отказ. В общем, без Вадима остались мы вдвоем с мамой сидеть за столом. Работать в воскресенье днем… Вот и думай теперь, что лучше – большие деньги зарабатывать, но все выходные проводить в комнате три на четыре или, чтоб денег хватало на жизнь, но не более того, зато со свободным временем? Хотя, у меня вот есть сейчас свободное время. И куда его девать? Что-то есть оно, да не больно-то нужно.

– Как у тебя, Андрюш, дела-то хоть? – спросила мама, поставив передо мной чашку с чаем.

– Нормально в целом.

– А что глаза уставшие такие?

– Да я ж не из дома. Вчера ты звонила, я у коллеги был, за нашу работу пили…

– Есть за что?

– Да уж скорее с горя. Кошмар там какой-то начался, скоро новую искать надо будет.

– Это правильно, правильно. А то сидел в этом своем салоне. Никакого роста, ни по карьере, ни по зарплате. Сам же говорил, что там не очень было в последнее время. Вот тебе и знак…

– Ма-а-ам, – вздохнул я и закатил глаза.

– А что? Сашка вон – друг твой школьный – такой молодец. Слышала, он директором стал.

– Ага…

– Вы с ним общаетесь? Может он тебе у себя место найдет?

– Работать на друзей – это, конечно, дело последнее… Да и не звонил он что-то давно. Совсем забегался, наверно, с этой своей директорской жизнью.

– И еще семья же у него, да?

– Да… Ладно, давай тему сменим. Ты про меня послушать хотела или про моих успешных друзей?

Хоть она и была права, слышать такие вещи от мамы каждый раз было неприятно. От нее это звучало как укор. Мол, не для того я тебя растила, чтоб мои ожидания не оправдывать. Я ковырялся ложкой в чашке с чаем и, решив отпить, сразу же понял, что не сладко.

– А есть сахар?

– Ах, да! Конечно… – спохватилась мама и пошла на кухню. – Ты же у нас с сахаром пьешь, – по возвращении добавила она и поставила на стол сахарницу. – Мы ее только для гостей и держим. Сами все давно от сахара отказались.

– И как же Вадим к твоему этому здоровому образу жизни относится?

– Умная женщина всегда знает, как сделать так, чтоб ее муж делал то, чего ему не хочется и еще думал при этом, что это его собственное желание, – ответила она и посмотрела на Яну, подмигнув ей.

– Вот, Яна, – усмехнулся я. – Мотай на ус, пока учат.

– Кстати, про семью… Не встретил кого?

– Нет… Куда мне сейчас…

– А когда, если не сейчас? – возразила мама.

– От него уже одна сбежала, – ехидно высказалась моя сестренка, не отрывая взгляд от своего кота.

– Не сбежала, – так же громко ответил я. – Мы расстались друзьями. Ян, мы же помирились вроде?

– Да я шучу же, – ответила она.

– Не смешные у тебя шутки, сколько повторять? Сейчас опять обижусь.

– Прости, – без энтузиазма ответила Яна.

– Это вы про Анжелику что ли? – спросила мама, прожевав пирожное.

– Ага.

– А вы общаетесь сейчас?

– Нет. Да и с чего бы. Вот ты даже с отцами нашими не общаешься…

– Не я с ними, а они со мной, – серьезно ответила она. – И вообще…

– Ладно, ладно, прости ты меня тоже, – перебил ее я. – Яна разозлила, вот теперь…

– А я-то тут при чем? – возмутилась обитательница ковра и даже подняла на нас взгляд.

Мама махнула на нее рукой с неоднозначным взглядом и продолжила:

– Жаль. Хорошая была девочка. Тебе бы сейчас такую хорошую, может за голову бы взялся.

– Все у меня хорошо.

– Это как посмотреть. Я за тебя волнуюсь. Никуда не двигаешься, никаких целей, перспектив. Что вот ты делаешь целыми днями? Есть у тебя планы на жизнь хоть какие-то?

– Мам, ну что ты начинаешь? Я хорошо живу, наслаждаюсь жизнью…

Тут я, конечно, немного приврал.

– Нет у меня сейчас сил на девушку. И вообще, я не бездельничаю.

– Ну вот, а что ты делаешь целыми днями после работы?

– В литературный клуб хожу! – не выдержал я. – К твоей этой… Настасье.

– Правда? Мы с ней с тех самых пор и не разговаривали. И зачем ты туда ходишь? Что там делаете?

Черт! Почему я про клуб заикнулся? Как теперь объяснить, что я там делаю? Не скажу же маме, что из-за Алисы. Сводничать еще начнет.

– Просто слушаю. Интересно мне про писателей узнать, – выкрутился я.

– Что узнал?

– Ой, давай и эту тему сменим.

– А что? Мне же интересно, – возмутилась мама.

– Вот у Настасьи и узнаешь, чем мы там занимаемся.

– Я хочу от сына узнать. Про твою жизнь послушать.

Тут из кухни раздался телефонный звонок. Мама вскочила с дивана и, бормоча: «Кто в воскресенье мне звонить может?» – отправилась на кухню.

– Яна, – шепотом обратился я к сестре, – спасай.

Она подняла глаза и вопросительно на меня посмотрела.

– Расскажи что-нибудь, чтоб мама про этот клуб забыла.

– А зачем?

– Просто. Нужно так мне. Я тебе котенка подарил? Подарил. Нравится он тебе?

– Нравится, – ответила она и отвернулась обратно.

– Тогда выручи брата. Пожалуйста, Яна.

– Рекламщики чертовы, – бормотала мама, вернувшись с кухни.

– Мам, – начала Яна, – а расскажи Андрею, как я в Турции в шахматы выиграла.

– Ой, там такое шоу было! – взбудоражилась она. – В отеле всякие игры проводили вроде соревнований. Ну и Яна говорит: «Запишите меня на вот эти». И пальцем ткнула. Я даже не посмотрела, думала детские какие-нибудь конкурсы. Расписалась. А это оказался шахматный турнир. Причем не для детей, а всех возрастов участники. И наша Яна всех там победила. В конце мужичок с ней играл, – она наклонилась ко мне, прикрыла рот рукой и прошептала: – поддался, мне кажется.

– Я все слышала, – громко сказала Яна.

– Мам, – вступился я, – ну что ты ее заслуги принижаешь. Я думаю, Яна честно выиграла.

– Я даже не знала, что она так хорошо у нас играет. Олимпийская чемпионка растет.

– Какая уж там олимпийская… – пробормотала Яна.

– А ты не знала? Шахматы – это теперь олимпийский спорт. Все. Поедешь на олимпиаду, – шутя сказал я.

– Не-ет. Я же вообще еще ничего не знаю.

– Мам, ты ее хоть в школу отдай. Такой талант пропадает.

– Да, надо бы. Яна, напомни мне тебя записать…

На этом наши посиделки и закончились. Я довольно быстро со всеми попрощался, покинул одомашненный подъезд и с чувством какого-то внутреннего освобождения от Яниной обиды и от обязательства еще примерно месяц маму не навещать, пошел домой пешком.

До сих пор не могу понять, почему Яна такая. Вернее, не могу найти ей оправдания. Такой ужасный характер… Такая сложная натура… Если бы я не видел, как она росла, я бы, наверно, обвинил во всем воспитание и тяжелое семейное положение. Все постоянно говорят вокруг, что расти без отца сложно. Но я-то там был. Я тоже вместе с ней рос. И тоже без отца. Но почему-то от этого не стал замкнутым и озлобленным. Если б меня там не было, я бы предположил, что у мамы, которая практически не думает о своих детях, шляется целыми днями по своим «женским» делам и неразборчиво заводит ухажеров, наступая два раза на одни и те же грабли, просто не может быть адекватных детей. Но я же адекватный! Может, дело в наших с Яной отцах? Может, это все гены виноваты? Ее отца я помню смутно. Мне было-то тогда лет четырнадцать. Сначала мама начала надолго пропадать. Дольше, чем обычно. Потом привела к нам домой веселого дядьку. Он мне нравился, мы как-то раз даже вместе скидывали из окна водяные бомбочки на соседей. Потом очень скоро появилась Яна. А дальше, так же скоро, этот дядька из нашей жизни исчез. Я не знаю, что случилось, и кто виноват. И, мне кажется, никогда не узнаю. Но все же хорошо, что сейчас появился Вадим. Хотя бы ему не все равно. Это же по его инициативе Яне не покупают телефон, объясняя это тем, что ребенку нужно социализироваться. Именно Вадим отправил нашу Яну в хорошую дорогую школу. Если бы у него было чуть больше свободного времени, я уверен, он быстро бы сделал из нее человека…

Яна и Алиса сильно похожи. Обе ведут себя провокационно и даже закрыто, но на самом деле им просто сильно не хватает внимания. Алиса постоянно делала вид, что я ей не интересен. А в итоге сама теперь всегда рада общению со мной. Может, Яну тоже просто недолюбили? У меня, когда я рос, была Яна. А у Яны сейчас нет никого. Родители для нее как будто не существуют. Вадим вечно работает, а мама… Ну, это мама. И, наверно, я не имею права их в чем-то обвинять. Просто, как же правильно я сделал, что подарил ей того кота. Теперь у Яны будет кот. Не человек, конечно, но хоть что-то. Теперь, может, ей не будет одиноко. И она этому котенку была рада. Очень рада, я видел.

От маминого дома до моего было не очень далеко. Она жила на главной городской улице, в центральном районе. Не сказать, что город у нас большой. Скорее, ни большой, ни маленький. Город как город. И центральная улица Шилова тоже самая обычная, в две полосы, правда, всего. Зато ухоженная, с тротуарчиками и аккуратными белыми бордюрами по обе стороны. А с одной из сторон улицы – противоположной той, по которой шел я – тоненький был сделан газончик и на нем редкие кустарники торчали. Проходя по этой улице и, волей-не-волей, заглядывая во дворы, я подумал о том, как сильно отличаются центральные дворы от тех, что в нашем районе. Даже не тем отличаются, как выглядят, а тем, как ощущаются. Детей в них нет совсем, хотя сейчас самое время для гуляющих малявок. Такое складывается ощущение, что в более бедных районах более везучие дети. Они гуляют, общаются, видят и узнают жизнь. А что делают дети этого дома? Сидят за компьютерами, наверно. Есть у меня знакомые, в их числе и мама, которые утверждают, что нынешнее поколение уже не то и, что это прогресс виноват в прощании детей с улицами и дворами. Но я, просыпающийся каждое утро от детских криков: «Ты галя!», доносящихся из окон, старательно, но тщетно каждый раз пытаюсь таким людям доказать, что дело вовсе не во времени и не в прогрессе. Хотя, откуда моей маме знать… Она и живет-то тут, неподалеку, на этой самой центральной улице с пустыми дворами. Яна, может, и общалась бы с другими детьми, и гуляла бы, но вот нет никого…

Я шел и думал. Но поток мыслей был безжалостно прерван мотоциклом, лихо запарковавшимся прямо на стыке автомобильного и пешеходного асфальта, возле бордюра. Хозяин железного коня еле-еле перекинул ногу, слез с него и снял шлем. Под шлемом оказался седоватый, но крепкий мужчина, лет пятидесяти. Он перебежал мне дорогу так быстро, как смог и заскочил в «Летуаль». Я в замешательстве остановился, разглядывая мотоцикл. Он был насыщенного черного цвета, поблескивал немного на солнце. Весь такой брутальный и серьезный, какие обычно бывают в кино. Фары мотоцикла горели, ключи остались в зажигании. А шлем был аляписто повешен на правую ручку так называемого мотоциклетного руля. Как только я задался про себя вопросом: «Не боится ли хозяин, что его средство передвижения тут же угонят?», этот самый хозяин уже выскочил из магазина так же быстро, как заскакивал в него. В руках он держал маленький розовый флакончик с духами. Мужичок запихнул флакончик в карман, надел шлем и умчался. Все это произошло так быстро, что я лишь спустя несколько секунд взгляда вслед уезжающему в закат мотоциклисту, вспомнил, куда я иду и решил сдвинуться с места.

Этот мужичок навел меня на странную и непривычную цепочку мыслей. Я подумал, как повезло той девушке или женщине, которой предназначался этот флакончик. Потом мне показалось забавным, что мужчина его возраста так резво двигается, да еще и разъезжает на мотоцикле. Он явно живет очень насыщенной и интересной жизнью. Я ему позавидовал тоже. А потом подумал, что хотел бы так же. Гонять на большой скорости, ничего не бояться, иметь, судя по всему, нормально так денег на все это и… И вот тут пронеслась самая странная мысль. Я подумал, что хотел бы иметь женщину, ради которой не жалко было бы вот так сломя голову бежать до магазина.

Я шел дальше, а солнце продолжало светить. Мне даже сильно хотелось замедлить шаг, чтоб не прийти домой слишком рано. Хотя, если честно, во сколько бы я не пришел, это будет рано. Сегодня же воскресенье. И погода хорошая. Мне одновременно не хотелось домой и не хотелось никуда кроме дома. Вот так. Слишком устал для общения, но недостаточно наобщался для отдыха. А на улице было хорошо. И шел я медленно. А когда идешь медленно, оглядываясь по сторонам, да еще и в теплое солнечное воскресенье, волей-не-волей задумываешься о жизни. Заглядываешься на прохожих, думаешь о них. Или прошлое свое вспоминаешь. А что еще хуже, если настоящее. В настоящем часто что-то бывает плохо и очень редко – хорошо. Настоящее – это как будто такой период, когда ты еще не понял, хорошо произошедшее или плохо, но само то, что что-то произошло тебя уже автоматически бесит. Потому что перемены всегда всех бесят. По крайней мере в самом-самом начале. Когда еще только эпицентр перемен и не понятно, хорошо дальше будет или плохо. Была у меня одна… Анжелика была. Сам себе в голове даже не смог придумать, как ее теперь называть. Бывшая – язык не поворачивается. А кто она, если не бывшая? Просто Анжелика и все. Она все время говорила, что дальше всегда лучше. И был у нее какой-то к переменам иммунитет. В связи с этим мне вечно думалось, что она инопланетянка. Да-а-а… Солнечная блондинка… И как я ее вообще заполучил? Жалко только заполучил не на долго. А у нас ведь все было замечательно. Я ее очень сильно любил. Как любят действительно близких людей. Она, я уверен, думала и надеялась, что это навсегда… Самое обидное, я даже сам не понял, и тогда, и до сих пор, что конкретно пошло не так. Просто в один момент она стала очень грустная. А я не знал, что с этим делать. Сначала старался узнать, что случилось, поговорить с ней, развеселить. Но она почти всегда молчала. И я не понимал, как быть. В один день, я помню даже, как это было и когда, ее как будто прорвало. Сначала было холодно, а потом вдруг стало жарко, как в аду. Было тогда и на улице жарко тоже, середина лета. Она жила у меня. Пришел тогда с работы, а она грустная сидит, говорит, у меня к тебе разговор есть. Разговора-то и не было. Она просто много плакала. Я тогда подумал, что очень больно ей делаю, пусть и не понимаю, чем. И решил для себя, что, если попросит, отпущу. И она попросила. Мы с тех пор не говорили толком. Пару раз пересекались глазами в автобусе, город-то у нас маленький… А вещи она тогда сразу забрала. Да и я, если честно, был немного на нее зол. Оставшиеся пол-лета старался отвлечься. Потом в сентябре в мою жизнь с ноги ворвалась Вера, отобрала у меня квартиру. Дальше поиски, переезд… И забылся как-то. Больше мне отношений не хотелось. Остался осадок. При чем двоякий такой. Вроде и злюсь до сих пор на Анжелику. Ну как так можно было три года в урну? Даже поговорить со мной не смогла нормально, объяснить. Да, время тогда было тяжелое. Но мы его пережили вместе. И казалось, все хорошо. Нам тогда еще состоятельный салон выплачивал оклад во время карантина. Да и сидеть дома несколько месяцев на самоизоляции нос к носу круглые сутки сильно не напрягало. А потом это закончилось… Что самое странное, все сложное-то закончилось! И после этого она ушла. Я надеялся же на светлое будущее, столько в нее вложил… А с другой стороны, она такая хорошая. Я ее до сих пор, наверно, люблю. И она не могла вдруг стать внезапно стервой. Не она. Значит, я это с ней сделал. Или что-то другое, жизнь, например. Но, все же, я не понял, что произошло. И никто мне не объяснил. Потом еще с Саньком на пару ходили по клубам. Я возвращался с кем-то. Красивее были и не очень… Разные, в общем. Но все доступные такие, что не нужно было сильно думать ни о своих, ни о ее чувствах. Никакого напряжения. Так перебесился до нового года. Дальше не интересно стало. Все по одному сценарию. Как быть с девушками на одну ночь я понял. Не понял, что тогда произошло с Анжеликой. А так хочется понять. Настоящего хочется. Чтоб, как с ней хотеть в три часа ночи до аптеки идти, потому что ей плохо, давать деньги просто так, ради ее улыбки, да, хоть как тот мужичок, бежать в «Летуаль» вприпрыжку за ее любимыми духами. Умела Анжелика вызывать это чувство внутри. Чувство гордости за то, что ты – мужчина. Хотя, сейчас какой уж я мужчина?.. Ненадолго меня хватило. Если бы она только со мной поговорила, если бы я понял… Если бы…