Восемнадцать сторон одной медали. Роман

– Почему ты не сказал мне про третьего ребенка? – кричала Маша, когда они остались в офисе наедине.

– А почему я должен о нем говорить? Я больше не живу с женой! И этот ребенок, может быть, не от меня! Мы расстались с ней еще до наших отношений, она сама его хотела, что я могу с этим сделать? Я даже не знал, когда он точно родился! Мы не общаемся!

– Но что это меняет? Ты же обещал ее бросить и жить со мной? Когда это произойдет? Сколько мне еще ждать? Пока она заведет четвертого не от тебя? – не могла успокоиться Маша.

Они задавали друг другу вопросы на повышенных тонах, и Дима понял, что больше выдержать не может. Тогда он просто встал и начал собираться.

– Ты куда? – опешила разъяренная Маша.

– Все, я ухожу. Не вижу смысла дальше что-то выяснять. Успокоишься – пиши, – нервно проговорил Дима.

Маша схватила его за плечо:

– Ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь мне все!

Дима оторвал ее руку и будто взорвался. Он перешел на визгливый крик:

– Ты совсем рехнулась?! Отстань от меня! Если ты так продолжишь, то не будет ничего! – Встречаться с Машей он уже не намеревался, но и открыто заявлять о своем решении не торопился, понимая, что это может вызвать еще большую агрессию с ее стороны. Он принял болезненный вид и нравоучительным тоном закончил:

– Ты сама сейчас все портишь. Сначала выясняешь про мою жену, потом злишься, что я не перевез тебя в Питер. Что дальше? Захочешь, чтобы я отчитывался перед тобой за каждый шаг? Ты просто пытаешься сделать меня своим рабом. Подумай хорошенько, – с нажимом проговорил он, – чего ты добиваешься.

Затем Дима развернулся, вышел из офиса и отправился в ближайший бар, снимать напряжение. Его распирало чувство досады и злости от того, что каждая женщина непременно пыталась им помыкать. И теперь он лишился прекрасной возможности отдыха в Ростове-на-Дону, который ему так нравился. Приезжать сюда он попросту бы больше не рискнул.

Дима вернулся в Петербург и передал управление ростовским филиалом, заявив, что экспрессивную Машу он, как мужчина, понять не может, и доверяет руководство над ее офисом своим наиболее успешным сотрудникам целиком.

Наступил апрель. Прошло несколько недель с поездки в Таллин, и Дима снова предложил Веронике отправиться в командировку. На этот раз в Екатеринбург.

– Не думала, что ты захочешь опять со мной куда-то поехать, – ответила девушка. – Мне неловко за то, что я убежала в Таллине.

– Ничего страшного, – успокоил ее Дима, – в следующий раз я буду брать с собой кляп и наручники.

– О, кажется, ты нашел ко мне подход, – довольно рассмеялась Вероника и подумала, что именно такой ответ всегда ожидала услышать от мужчины.

– Я поеду туда на неделю, а ты можешь прилететь позже, на несколько дней, – неуверенно предложил Дима. – Или давай поедем вместе на всю неделю? Мы же не успеем разругаться за это время?

– Разругаться? – удивилась Вероника. – У нас нет никаких причин. – Ей самой хотелось побыть с Димой как можно дольше, и все же она сильно сомневалась, стоит ли рисковать, продолжая совместные поездки.

– Прикажи мне, и я поеду, – шутливо попросила девушка.

– Приказываю, – рассмеялся он.

– Слушаюсь и повинуюсь, – улыбаясь, ответила она.

– Давай возьмем с собой Аню, чтобы было меньше подозрений, – предложил Дима вдогонку.

– Но она же увидит нас вместе, а мне бы не хотелось посвящать ее в такие события, – возразила Вероника.

– А какой смысл скрывать? Это как не курить при маме, все равно мы поедем вместе в Финляндию, и она там точно увидит. А чем дольше ты будешь ее обманывать, тем больше тебе потом будет стыдно, – подстегивал Дима. – Мы все начнем тыкать в тебя пальцем и говорить: «Врушка!»

Веронике не нравилось упорство Димы, она понимала – если Аня увидит их вместе и не получит должных объяснений, то додумать сможет что угодно. Дима же не задумывался о последствиях и продолжал отшучиваться.

– Давай определимся, – через некоторое время заявила девушка, – или я сейчас рассказываю Ане все, как посчитаю нужным, и подготавливаю ее, или я вообще не еду.

– Первое, – выбрал Дима. И Вероника решила, что, очевидно, ему действительно важно быть с ней. Но она по-прежнему не понимала, о чем именно ей можно рассказать коллеге. О том, что она провела несколько ночей со своим директором? О том, что намеревается провести еще пару? Это было не то, о чем следовало бы ставить в известность, а торопить события или расслабиться, поверить в намерения Димы ей никак не удавалось. Но выбора не было, и тогда Вероника решилась на разговор:

– Ты не хочешь сходить в наш любимый паб, поболтать, выпить пива? – предложила она Ане в один из вечеров, когда в офисе никого, кроме них не осталось.

– Ты же знаешь, – ответила ее коллега, улыбаясь, – я всегда только «за». – И девушки, мигом покончив с делами, отправились в давно освоенное заведение через дорогу. В будние дни здесь было пустынно. Они уселись за столик у окна, заказали по пиву и, по своему обыкновению, принялись за долгие разговоры о работе. Это объединяло Веронику и Аню. Они были фанатичны в своем деле и обе получали удовольствие от подобных обсуждений и планирования. Через время Вероника все же решилась завести разговор, ради которого они сюда и пришли:

– Я хотела сказать тебе одну вещь… – она замялась. Слова не шли, ей было тяжело озвучить свою ситуацию.

– Вероника? Ты меня пугаешь, – удивилась Аня.

– Произошло нечто ужасное… – снова попыталась начать девушка и покрутила в руках свой бокал, как делала всегда, когда нервничала.

– Ты собралась увольняться? – начала гадать Аня.

– Хуже, – ответила Вероника.

– Ты переспала с Димой? – шутливым тоном сделала очередное предположение Аня.

Самые тяжелые слова были сказаны, Вероника вздохнула с долей облегчения, поняв, что сама не смогла бы их произнести.

– Он хочет, чтобы мы жили в одном номере в Екатеринбурге и в одной комнате в Финляндии и не собирается скрывать наши отношения перед тобой, – выпалила она.

– О! Ничего себе! Так вы… действительно переспали? – не могла поверить Аня.

– Да, – грустно ответила Вероника, и в знак подтверждения своим словам покивала головой. – И я не совсем понимаю, какие именно у нас отношения, но они есть. Самое важное, чтобы ты меня поняла, – продолжила она. – Мне очень страшно. Больше всего я не хочу, чтобы кто-то относился ко мне предвзято, думая, что я получаю привилегии через постель. И… это все не просто так для меня. Я влюблена. Серьезно влюблена.

– Я очень рада за вас! – весело ответила Аня. – И, конечно же, я ничего не думаю о тебе плохого, я же прекрасно вижу, сколько ты работаешь! Хотя это необычная новость. Но я сама встречаюсь с Костей и понимаю тебя!

Им удалось договориться держать все в секрете, и Вероника получила поддержку на работе. Она помнила, как ей нелегко далось объяснение своей неожиданной командировки в Таллин перед коллегами, а особенно перед Аней. Теперь же в сокрытии не было нужды, и девушка вздохнула с облегчением.

Вероника продолжила жить в ожидании совместной поездки в Екатеринбург, целиком посвящая себя работе. Все, что она делала – захватывало ее. А ее личные отношения с Димой только подстегнули стараться все больше. Она работала на износ, как будто заочно пыталась доказать, что заслужила своё положение одним лишь только профессионализмом и никак иначе. А Дима, готовый верить во всех и каждого, по-прежнему являлся настоящим счастьем и воплощением ее мечты.

«Нет ничего удивительного, что ты полюбила именно этого человека. Совсем нет», – говорила она себе.

Но ее коллеги не разделяли странного, ничем для них не подкрепленного рвения, постоянно подшучивая.

– Как твои выходные? – частенько с долей сарказма спрашивала Настя. – Хорошо поработала?

Настя свой коллектив обожала, но открыто проповедовала мысль, что в жизни главной является ее личная часть, а профессиональная не должна выходить за рамки шести часов вечера рабочего дня.

Вероника улыбалась и всегда бодро отвечала:

– Да, отлично.

– Вот когда я пойду во второй декрет, – не унималась Настя, – я подарю тебе твою первую кошку.

Вероника улыбалась еще шире, ее сильно забавляла такая реакция. Мир был не тот, что кажется, жизнь не та, что кажется, люди не те, чем кажутся…

Ей очень хотелось объяснить это Насте, но она не могла. Девушка уже смирилась, что ее воспринимают здесь через иную призму, и просто продолжала играть эту роль, быть той, кем ее все так привыкли видеть – карьеристкой и потенциальной старой девой. Не только потому, что нельзя было раскрываться, но потому, что раскрываться и не хотелось. А наоборот, хотелось спрятаться от излишнего любопытства.

«Если бы ты только знала, что мой трудоголизм напрямую связан с удачей в личной жизни, а не неудачей, возможно, ты бы изменила свои взгляды на жизнь и свое отношение к людям», – самоуверенно думала про себя Вероника, пытаясь оправдать лицемерие мыслью, что такая она здесь не нужна и не интересна. Ее истинные взгляды никто не слушал, ее истинные поступки никто бы не одобрил, но в то же время она и не нуждалась в понимании этих людей, пребывая в состоянии эйфории от своей жизни.

V

Жаль, что мы

Себя изжили

Не сберегли

Чем дорожили

Ждать перемен

Мы так устали

Сковав взамен

Сердца из стали

(LOUNA)4

– Я так рад, что ты, наконец, забеременела, – сказал Дима Ольге. Они лежали в постели, в финском домике. Было ранее майское утро.

– Любимый, – отозвалась Ольга и обняла его. – Я тоже очень рада.

– У нас же замечательная семья? Правда? О тебе кто-нибудь заботился больше, чем я?

Ольга подумала и согласилась, что никто. Они были знакомы друг с другом уже четырнадцать лет. Тогда, совсем еще юные, они стали первой серьезной любовью друг друга. Их отношения были чистыми и невинными. Оба делали первые шаги, пытались приноровиться друг к другу, но Диму без конца теребила его нищета и необходимость жить с матерью в однокомнатной квартире. Он изнурял себя завистью к более успешным знакомым, положение которых было хотя бы немногим лучше, чем его собственное, и так вбил в сознание мысль о том, что и он должен дать своей женщине большее, а она, как и любая другая, непременно этого от него и ждет.

В то время они часто ходили в гости к «нужным», как выражался сам Дима, людям, и там он обращал внимание Ольги на обстановку:

«Смотри, какая квартира», – говорил он задумчиво.

«Смотри, какая у них кухня», – замечал Дима в другой раз.

«Хороший диван, да?» – спрашивал юноша в следующем доме.

Диму непрерывно жгла обида на жизнь, которая не дала ему того, что было у других. Но юная Ольга росла в благополучной семье и никак не могла понять Диминого странного, разъедающего наблюдения за чужими жизнями. Ей хотелось от своего возлюбленного только заботы и присутствия. Ольга верила, что вместе они преодолеют все, с чем столкнуться.

Но со временем Дима стал окончательно одержим желанием обеспечить себя, и охладел к своей юной возлюбленной. Он много работал и уставал, но точно так же он устал и от нее. Эмоций больше не хватало. И Ольга, не выдержав безразличия, просто ушла.

Дима так и не смог понять причины их расставания, четко определив для себя, что женщины попросту неблагодарны. Однако тот факт, что Ольга оставила его сама, не давал ему покоя, и каждый год он продолжал писать ей, напоминать о себе, заявлять об успехе, демонстрируя, что теперь и его можно любить, пока не дождался своего момента. Ольга, наконец, решила рискнуть. Она давно уже была в разводе, растила сына одна, и на встречу с Димой ее толкнули скорее ностальгия и любопытство.

Дима расспрашивал о ее жизни и внимательно слушал, а затем кратко рассказал и свою историю последних одиннадцати лет, что они не общались. Он подобрал нужные факты, подтверждающие образ, который он отныне представлял всем, рассказал об ужасах своей семейной жизни и твердо заявил, что теперь абсолютно свободен.

– Я очень жалею, что мы еще тогда не завели детей. У нас могла быть семья, и наши дети – взрослые. Я просто не хочу больше терять время, – сказал Дима Ольге.

Через несколько встреч Ольга окончательно сдалась, и их отношения продолжились после столь длительного перерыва. Вернулась пылкость чувств. Они по стандартному Диминому сценарию ездили загород, ужинали в ресторанах, Дима заваливал Ольгу подарками, дарил цветы и бесконечно сыпал комплиментами, уверяя в своей любви.

В тот год он еще только начинал отношения с Машей в Ростове-на-Дону, заканчивал связь с Настей в Екатеринбурге и ждал третьего ребенка от своей законной жены, с которой, несмотря на уже появившиеся ссоры, продолжал жить вместе. И несколько месяцев встреч со своей первой любовью стали для него праздником, будоражащей тайной, интригой, пока Димина жена Катя обо всем не узнала и не потребовала разойтись, изрядно потрепав нервы.

Диме выпала тяжелая осень. Законная и снова беременная жена имела достаточно оснований и средств, чтобы изводить Диму. Он долго терпел, пытался по привычке залезть в кокон, пока однажды не ударил ее и не сбежал. Потерянные нервы было не восстановить. Но теперь он получил возможность проводить больше времени с Ольгой и обустраивать для нее иллюзию семейной жизни.

Он снял две квартиры и переехал в обе: в одну из них пригласив сестру Таню, и периодически наведываясь туда, в другой обустроившись с Ольгой совсем по-семейному.

Ольга бесконечно сомневалась в своих возобновленных отношениях. Она знала, что Дима официально женат на другой, и это смущало ее. Порой, молодая женщина с горькой усмешкой думала, что никогда бы не согласилась на такие отношения, но Дима… Он был ее прошлым, ее первой и светлой любовью и не вязался с типичным женатым мужчиной, на которых у нее имелось безоговорочное табу. Она вспоминала их встречи в юности, свою влюбленность, и продолжала видеть в нем того упорного, волнующего молодого мужчину.

Однако известие о третьем ребенке от законной жены, который вскоре был должен появиться на свет, Ольга пережила с трудом. Дима привычно объяснил еще нерожденного малыша, как, вероятно, чужого ребенка, которого он согласен воспитывать по своей доброте. Он продолжал убеждать Ольгу, что его отношения с попросту сумасшедшей женой окончательно и бесповоротно завершены. Ольга поверила этим словам, но не могла понять, как он может оставить своих детей и частенько пыталась его отправить на встречу, прекрасно понимая, будучи сама матерью, как это важно для них. Но Дима не стремился общаться со своими сыновьями и уклонялся от тяжкой для него обязанности рассказами о том, что Катя против встреч.

Шло время, Дима и Ольга продолжали жить вместе, он убедительно объяснил причину, по которой его немедленный развод был невозможен, но заверял Ольгу в своей бескрайней любви и желании иметь с ней семью.

– Солнце мое, я ждал тебя одиннадцать лет! – говорил он, целуя ее руки. – Как я жил без тебя?! Теперь-то с нами все будет нормально? Я не хочу больше переживать того ужаса, что случился в моей семейной жизни. Как мне повезло, что я снова с тобой. И да, я хочу наших детей, – серьезным тоном добавлял он.

И чуть позже он явился к ней с идеей свадьбы, полагая, что все женщины мечтают о таком дне, но, будучи женатым, он предложил Ольге полноценный праздник без одной только детали – официальной регистрации брака.

Предложение было странным, но Ольга купилась на Димин расчет. В ее первом замужестве ей не довелось надеть белое платье и устроить шикарный праздник. Теперь же она, наконец, получила такую возможность, и начала планировать все до мелочей. Она, побывав уже замужем, не стремилась этого повторить официально, но для рождения ребенка ей хотелось получить уверенность в своем мужчине. Дима отлично сыграл свою роль. Его действия и сказанные слова не оставили сомнений в серьезности намерений. Ольга успокоилась и, наконец, решилась завести с ним ребенка.

Несколько месяцев попыток увенчались успехом, и теперь пара проводила майские праздники в финском коттедже в кругу Диминых друзей – Сашки, Алены и их детей.

Они привычно жарили шашлыки, ловили рыбу, и каждый вечер неизменно заканчивался большим застольем, где Дима и Саша напивались и расходились спать уже за полночь.

Для Алены и Саши знакомство с Димой стало невероятным подарком судьбы. Их жизнь до этого момента проходила не сладко. Алена растила детей, Саша пытался зарабатывать и кормить свою семью, не очень успешно занимаясь частным строительством. Они были бедны, но, никогда не зная иного, не роптали, а день за днем проживали свою жизнь, уверенные, что главное богатство – их дети и они сами. Однако несколько лет назад стечением обстоятельств Саша получил заказ на строительство загородного дома Димы и его жены Кати, который выполнил с блеском.

Катя и Дима, намучившись с другими строителями ранее, были преисполнены благодарности и щедро оплатили Саше его работу, а затем, позвали семью новых знакомых в поездку в Финляндию, где окончательно завязалось их тесное общение. В этом знакомстве Дима привычно уловил для себя выгоду – он задумал работу над строительными проектами, и ценный исполнитель оказался кстати. И так постепенно их общение становилось плотнее.

Позднее из-за окончательного разлада с женой от Димы отвернулись почти все их общие знакомые, узнав подробности его поступков, а Саша с семьей опять оказался рядом в нужную минуту. Они верно расценили, на чью сторону встать. Дима, в знак признательности за верность и готовность помочь окончательно перевел всю семью на свое содержание, положив Саше ежемесячный оклад, оплачивая продукты, лечение, технику. Вершиной же признательности стало строительство нового дома для Саши и его семьи, которое Дима настоятельно взялся оплатить целиком.

Для него одаривать полезных и верных ему людей было приятно и не трудно, но Саша и Алена такого испытания не выдержали. Они понимали, что без него так жить никогда не смогут, но, уже вкусив эту легкость и беззаботность, отказаться от нее были не в силах.

И Дима, радостно объявляющий Сашу своим названным братом, оказался для них больше, чем друг. Он стал негласным господином, покровителем. Саша выполнял любые поручения, частенько бил себя в грудь и утверждал, что за Диму он готов и в огонь и в воду. Они оба называли это настоящей мужской дружбой. Дружбой, где Дима между делом платил, а Саша выполнял. И Алена, как самая настоящая Ева, вкусив яблоко, первое время этому союзу потворствовала, как только могла. Жизнь расцвела для нее яркими красками. Никто больше не укорял ее в нежелании работать, не было необходимости постоянно обдумывать, что есть завтра на ужин.

Однако цена благополучия оказалась не слишком приятна. Саша, также по-своему вкусив иную жизнь и глядя на опыт Димы, ощутил себя должным следовать его поведению и изменил своей жене. Не то, чтобы он испытывал в этом необходимость, он попросту не хотел отставать от своего «старшего брата», показывая тем самым, что он мужчина тоже во всех отношениях достойный, исполненный таких же свободных взглядов. И Дима поступок оценил. Ему доставляло странное нездоровое удовольствие смотреть на падение окружающих его людей. Он видел в этом закономерность, неизбежность. Но королем такой жизни считал именно себя. По самой обычной причине – он мог все оплатить.

Алена простила своему мужу измену после его долгих просьб помириться ради детей. Ради детей действительно можно было поступиться гордостью, и не стыдно объяснить родственникам, подругам, и даже себе. Они оба вцепились в эту версию – каждый по своим мотивам. Саша осмелел и начал открыто заявлять знакомым, что жену больше не любит, и она это знает, а живут они вместе ради детей.

Ольга, не знала всех подробностей их жизни и старалась быть приветливой с такими важными для Димы друзьями. С Аленой они по-женски нашли общий язык, обсуждали детей и текущую беременность, вели совместное хозяйство в финском домике.

Однако запланированная на июль свадьба больше не казалась Ольге нормальной идеей. Она сочла, что, будучи беременной, уже не нуждается в театрализованном представлении.

– Если мы захотим, потом всегда успеем пожениться официально, – сообщила она Диме свое решение. Он расстроился сорванным планам, развел руками, а потом весело, с многозначительной улыбкой ответил:

– Эх, женюсь я, все равно женюсь!

VI

Мы не заложники матрицы судеб,

Делай, что должен, и будь, что будет.

(ANIMAL ДЖАZ)5

Ко дню вылета в Екатеринбург Вероника подошла в состоянии неопределенности, как и накануне корпоративного праздника, ставшего решающим для нее. Эмоции снова метались из стороны в сторону. Она с горькой усмешкой рассуждала, что теперь-то состоит в своих идеальных отношениях, где нет места определенности и границам. И ощущала неимоверное удовольствие от этого. Вероника наслаждалась и ненавидела себя, за то, что не способна на скромные, спокойные отношения, а тяга к интригам, будоражащим ее – непреодолима.

Она радовалась тому, что не ошиблась в своих ощущениях, выбрав Диму – именно он неуловимостью все больше и больше укреплял ее уверенность в идеальности для нее. И в этих странных отношениях Вероника приняла решение – не задавать вопросов, не строить планов, а плыть по течению и наслаждаться моментами, несмотря на серьезное желание прожить с Димой всю оставшуюся жизнь. Ей казалось, что для них обоих такое нестандартное поведение по отношению друг к другу является естественным и нисколько не противоречит желанию быть вместе так долго, как это возможно.

«Будь что будет», – твердила она себе без конца.

Девушка приехала в аэропорт чуть раньше Димы, поднялась на второй этаж, нашла на табло нужный рейс и отправилась к стойкам регистрации, с трудом сдерживая нахлынувшее волнение. Все ее движения ей казались неестественными, она не знала, как встать, постоянно меняя свои позы. Вскоре Дима подошел к ней, наклонился и поцеловал в щеку.

– Привет, солнце, – радостно поздоровался он.

– Привет, – Вероника нерешительно улыбнулась из-за своего нервозного состояния и с покорным видом протянула ему документы.

– Мне так нравится, что ты отдаешь мне свой паспорт, – заулыбался Дима еще шире, – прямо льстит!

Для Вероники такой жест тоже явился в новинку. Обычно, путешествуя в компании своих друзей, она предпочитала собирать паспорта сама. Ей нравилось проявлять инициативу и вести за собой. И только с Димой, только теперь она ощущала необходимость и желание уступать.

Пара зарегистрировалась на рейс и села в кафе в ожидании посадки. За непринужденными разговорами обо всем Вероника призналась, что бесконечные слова о детях, которых так жаждет от нее Дима, ей непонятны и даже неприятны.

– Ну-ка, ну-ка, а почему? – удивился Дима. – Что именно не так?

– Я не понимаю, шутишь ты или всерьез. Точнее, я считаю, что шутишь, потому как всерьез нельзя настаивать на детях, совершенно не заботясь о совместном будущем.

– Почему я не забочусь? Я же с тобой, – возразил Дима.

Вероника помолчала.

– У детей должна быть семья, и я буду рожать только в законном браке, – ответила она, как ей показалось, уже заученную фразу.

– Так может… кольцо? – предложил Дима, сообразив, как лучше подойти.

Вероника подняла на него расширившиеся от удивления глаза и молча, вопросительно посмотрела на Диму несколько секунд, но так ничего и не ответила.

– А что, – продолжил он развивать идею по привычному для себя сценарию, – можно заказать выездную регистрацию, лимузин, фотографа. Все, как ты хочешь: свадьба, семья, дети.

– Лимузин… фотограф… Этого я точно не хочу, – ответила, улыбаясь, Вероника. – У меня нет четких пожеланий к своей свадьбе, и не было никогда. Одно я знаю: не хочу стандартного сценария и гостей, и этот день представляла всегда за границей.

Дима не стал продолжать разговор, отложив его для более подходящего момента, а Вероника не придала ему значения, предпочтя не воспринимать Диму всерьез там, где он был ей непонятен. В ожидании посадки на рейс они переключились на общие темы, а в самолете и вовсе заснули.

На следующий день они проснулись довольно поздно и продолжали лежать в мягкой постели. Гостиничный номер был залит ярким майским солнцем. Дима перевернулся на спину и, будто обращаясь к потолку, произнес:

– Выходи за меня замуж… В следующий четверг…. В лесу.

На секунду Вероника оторопела.

– Ты серьезно? – удивленно переспросила девушка.

– Ну, конечно, серьезно, – заверил Дима.

Она помолчала и спокойно ответила:

– Выйду.

Уже через полторы недели должна была состояться долгожданная поездка Димы, Вероники и ее коллег по отделу в Финляндию. И он решил не откладывать.

– Нам нужно придумать оригинальный праздник, – загорелся Дима, так что даже вскочил с кровати. – Я буду в белом.