Восхождение к власти: Противостояние

Позади бывшего Верховного Инквизитора стелились линии немногочисленных траншей и бункеров, которые охраняли зенитное вооружение и средства антикораблельной обороны. Целая береговая батарея была готова дать огненный отпор противнику. Ряды крупнокалиберных пушек за спиной Карамазова смотрел более чем убедительно… и пафосно.

Внезапно устройство на шее мужчины активировалось и оттуда вырвался статический шум, со словами:

– Господин, мастер-наставник, вы находитесь на открытом пространстве. Вы представляете мишень для снайперов и корабельной артиллерии противника.

«Снайпер» – смущённо подумал про себя Карамазов и тут же изъявил свои мысли в рацию у шеи:

– Господин, брат-капитан, вы должны помнить, что не один снайпер не стреляет на таком расстоянии и не станет в такой шторм и корабельную качку… к тому же он не достанет с такого расстояния, – сухо пояснил мастер-наставник.

– А как же корабельная артиллерия? – прозвучали слова, вырвавшиеся совершенно не из рации.

Карамазов мгновенно оглянулся в поисках источника голоса, и ему на вид попалась прекрасная девушка, сменившая свою боевую одежду. Вместо стандартного облачения бойца Ордена Лампады на прекрасной даме был плотно прилегающий чёрный костюм, собранный, словно из пластика. Это новая амуниция блестела в свете немногочисленных источников света и изливалась бликами небосвода. Каждый элемент своеобразного доспеха плотно прилегал к телу, и накрепко крепился к другому элементу, оставляя на виду лишь тонкую полоску места стыка. На поясе у этого воина висела покачивающаяся блестящая рапира и кобура с необычным пистолетом.

Но больше всего мужчину привлекло лицо девушки и его черты, которые явно веяли слабым очертанием лиц бывшей «Страны Восходящего Солнца». Наполненное жизнью лицо, короткие волосы, доходившие до плеч, с серебряными глазами, в которых словно поник свет и натужная улыбка.

Смотря на натужность радости лица Карамазов почуял неладное, его душа заныла, а паранойя усилилась, но поникнув дамы мужчина списал на волнения от грядущей битвы.

– Что это? – удивлённо вопросил бывший инквизитор и развёл руками в неожиданном удивлении.

– Я сменила свой наряд, – игриво, словно пытаясь скрыть волнение, ответила девушка. – Наш Магистр выдал мне автономной боевой костюм, «Чёрный Монарх». – И сменив голос на более глубокий, добавила. – Такое ощущение было, что мне как будто отец свадебное платье подарил.

Губы Карамазова разошлись в лёгкой улыбке, и в его грёзах промелькнул греющий сердце образ свадьбы, выдержанной в традиционном старо-имперском стиле. Достойно, чинно и благородно. Но внезапно залпы корабельной артиллерии разорвали пространство и развеяли все размышления в мыслях мужчины. Девушка буквально в два шага преодолела пространство, перепрыгнула через широкую укреплённую траншею и оказалась у плеча Карамазова, который положил ей свою, закованную в кольчугу из сверхпрочного материала, руку на талию, коснувшись холодной брони.

Внезапно рация активировалась, и полились отлично разборчивые слова, под плащом статики:

– Вы даже на войне расстаётесь, вот чума.

Внезапно его перебил иной голос:

– Морс, не забивая эфир, ради Господа.

– Хорошо, ваше пресвятейство. – Послышался ответ язвительным тоном.

Тут же из рации уже сухим и спокойным голосом вышло требование непосредственно к Карамазову:

– Господин, мастер-наставник, я смею вам напомнить, что мы в бою. И сейчас нужна сосредоточенность.

– Хорошо, брат-капитан, – согласился мужчина и отпустил талию девушки. – Можете доложить обстановку.

– Есть, господин. Наша батарея готова дать залп. Вражеские корабли строятся в боевые порядки, а боевые десантные амфибии готовятся к высадке сухопутных сил противника. Они заходят веером, по всему нашему побережью, как предсказывал мастер-наставник Сантьяго Морс.

Карамазов тут же обратил взгляд в бушующее море. Там, на пенистых волнах, под саваном ледяного дождя, рассекая неспокойную водную гладь плыли они. Тяжёлые, неповоротливые, с постройками, похожими на готические соборы, выкрашенные в чёрные цвета, они замедлялись и занимали удобные позиции для начала артиллерийской дуэли. Звуки грома и бури заглушили приказы корабельных командиров, что наводили уже свои пушки на островную оборону. А между тяжёлыми бортами, юркими судёнышками неслись десантные катера и амфибии, нёсшие на своём борту десятки тысяч военных и фанатиков. Они подобно щупальцам подплывали к берегам, готовясь его занять повсюду. Первый выпад машины оружия врага устремился прямо на всё побережье.

Неожиданно слова брат-капитана перебились и зазвучали слова, произносимые тяжёлым голосом, полным мудрости и военного знания:

– Говорит лорд-командир малого ордена «Инфернальное Пламя». Отдаю приказ расчёту береговой батареи «Армагеддон». Открывайте огонь по крейсерам и эсминцам противника. Именем ордена, отправьте их на дно.

Секундой позже, зарумяненные и готовые орудия береговой батарей дали свой громоподобный залп. Трёхсотмиллиметровые пушки, с рокотом, готовым расколоть земную поверхность, выплёвывали тяжёлые снаряды и пускали их в полёт. Сразу же за ними разверзлись шахты баллистических ракет, что по проектируемой траектории устремились в недолгий путь. Военные кометы, быстрой стрелой накрыли позиции вражеских кораблей, слившись в адское крещендо с залпом пушек. Жуткий хорал накрыл весь берег острова.

Флот противника отсалютовал кусками порванного и взметнувшегося в воздух металла, криком агонии и смертями. Корабли врага стали гореть, но не тонули, стоически держась на воде. Началась дуэль, ибо линкоры и эсминцы Автократорства так же дали залп, плюнув снарядами и ракетами.

Огненный шквал накрыл побережье, став превращать в стекло песок и обращать в пыль скальную породу. Карамазов и Эмилия тут же нырнули в траншею и спрятались в бункере, что бы не быть разорванными сражением двух «титанов войны».

Пока пушки и ракеты утюжили друг друга, вражеские сухопутные силы подходили всё ближе к заветному берегу, позволяя перемещать огонь всё глубже к центру острова, к Великой Цитадели.

Тут же по рациям был озвучен следующий приказ:

– Говорит лорд-командир малого ордена «Крылья Войны». Приказываю поднять всю авиацию в воздух и нанести удар по стратегическим целям: авианосец «Небосотрсатель» и ещё один авианосец «Иллириец».

Карамазов выглянул из бункера и устремил взгляд далеко на побережье. По всем его граням готовились подойти амфибии, которых были сотни, и они стали подобны рою мух, ибо бушующегося моря под ними практически видно не было. Только подплывающие куски металла.

– Расчёт автопушек готов? – по рации спросил мужчина, пригнувшись от летящего артиллерийского над головой снаряда.

– Да, мастер-наставник.

Карамазов обратился к другой линии:

– Группа миномётных расчётов «Ипсилон», говорит Карамазов.

– Слушаем, мастер-наставник.

– Для вас у побережья есть групповые цели: десантные катера «Моллюск» и боевые амфибии «Краб».

– Назовите координаты целей.

– Наносите удар в пятнадцати метрах от берега. Не промахнётесь.

– Хорошо.

После того, как рация деактивировалась, над головой раздался авиационный приглушённый рёв и рокот моторов. Карамазов поднял голову и увидел, как реактивные штурмовики сорвались с аэродрома и устремились в море, что бы утопить там врага.

В эту же секунду по вражеским сухопутным силам ударили миномёты и мортиры, начиная от шестидесяти миллиметров и заканчивая сто восьмидесятимиллиметровыми монстрами.

Свинцово-разрывной дождь накрыл противника. Некоторые плавучие машины выдерживали попадания снарядов, другие же врывались и начинали фонтанировать пламенем и кусками металла. Наступление готово было захлебнуться. Но тут на поле боя вышли имперские асы. По шуму знакомых двигателей, Карамазов узнал эскадрилью «Стражники Небес», сорвавшаяся с палуб авианосцев. Воздушные силы ордена с имперскими самолётами сцепились в жестокой борьбе за господство над островом. Бой постепенно принимал всё более динамичный настрой.

Противнику так просто сдаваться не собирался и продолжал своё яростное и кровавое наступление. Залпы орудий с кораблей становились всё жестче и уже эсминцы готовы были пустить в ход своё ракетное вооружение. Береговая батарея не унималась и продолжала удерживать в артиллерийской дуэли флот противника на расстоянии, прошивая и разрывая металлические борта своим могучим инфернальным огнём. Над головами закружились в безумном вихре войны самолёты, поливая друг друга струями свинца и залпами из ракет «воздух – воздух». Авианосцы противника, претерпев удар от ордена, поспешили удалиться на последнем ходу, чтобы попытаться сохранить остатки авиации ближнего действия.

А у берега, продолжая обращаться в остовы расплавленного металла, идущего с паром ко дну, плавали десантные суда и амфибии. Но всё же, несмотря на щедрый миномётный обстрел, силы Автократорства сумели высадиться на берега. Но как только сапог вражеского солдата коснулся песка и грунта, ногу этого бойца оторвало. Все прибрежные зоны были усеяны минами, как осенний парк пожухшими листьями.

Многие вражеские бойцы, облачённые в рясы и бронежилеты, вооружённые старыми автоматами и пулемётами, под свои песнопение гимны, которым зачитывались взахлёб, пытались прорваться к позициям ордена, но мины обращали их «праведный» фанатизм в кровавый фарс.

– Это вам не с гражданскими воевать. – Злобно вымолвил Карамазов, смотря с нескольких сотен метров на то, как воины духовно-просветительских войск тонут в собственной крови, не способные ступить на берег.

Берег постепенно заполнялся трупами и искалеченными людьми, чьи крики агонии слились с адским хоралом пушечных залпов и взрывов. Но всё же враг имел чувство военной обстановки и осознание боевого ремесла. Из амфибий и катеров слуги Конгрегации Веры в Государство вытащили специальные устройства, похожие на длинные подставки, устремлённые к небу. Секунда и из них на берег выстроились неимоверно толстые пруты, увенчанные в конце чем-то гиреподобным.

– Проклятье, – выругался Карамазов.

– Устройство разминирования, – сухо констатировала Эмилия, на губах которой пробежала малозаметная улыбка…

– Даже такая грубая технология способно обезопасить наш берег, превратив его в зону для лёгких прогулок. – Злобно произнёс мастер-наставник.

И как только прогремели залпы и толстые пруты напали на землю, все берега и искусственные бухты северо-западного побережья стали безопасными. Столбы песка, грунта и скальной породы обозначили тотальное разминирование. И как только прибрежная зона стала прогулочной, фанатики из духовно-просветительских войск повалили к позициям ордена.

Ожидаемо рация у воротника зашипела:

– Говорит лорд-командир ордена «Инфернальное Пламя». Приказываю расчётам автопушек открыть огонь по берегу.

Как только приказ был озвучен, расчёты тридцатимиллиметровых орудий устремили свои дула в сторону берега и копошащихся там врагов и разверзлись громоподобным и жутким штормом свинца. Снаряды, чьё действие стало подобно разрывному патрону, усеяли пики наступления, не давая противнику закрепиться.

В эти же мгновения песок, разгорячённый от войны и промокший от дождя, вымок от литров крови. Мокрый грунт был окроплён бурой кровью и усеян внутренностями неудачливых нападающих.

– Вот это бойня. – Как-то пространно вымолвила Эмилия, смотря на то, что берег уже усеян горами трупов, а отступать им некуда.

– По моим подсчётам, за первые полчаса боя погибло не менее чем две тысячи человек со стороны Автократорства. – И обернувшись назад, посмотрев на горящие пушки антикорабельной артиллерии и развороченные пейзажи острова, добавил. – Ну, с нашей, наверное, десяток из обслуживающих.

Солдаты духовно-просветительских войск продолжали напирать, не делая и шага назад. Их ярость и фанатизм были настолько сильны, что они не могли и шагу позволить ступить назад. Да и некуда было. Тонны сгоревших амфибий, лабиринтом плавленого металла, преградили путь к отступлению и оставшиеся наступление сделали невозможным. Пояс разрушенной полыхающей техники преградил тем, кто всё ещё несётся к берегу путь, отрезав ещё две тысячи солдат от подкрепления, обрекая их на бесславную гибель.

Стоны и крики над берегом заглушили приказы тамошних командиров. Воители Рейха, понявшие суть кровавой пляски, стали искать укрытия. Они прятались среди прибрежных камней, пытались укрыться в прогоревших амфибиях, чьё пламя было потушено проливным дождём. Но это не спасало, ибо миномёты и автопушки не унимались и щедро заливают огнём неприкаянные берега.

Внезапно из поднебесья явились два вражеских самолёта. Они направили орудия на расчёты и выпустили ракеты. Четыре пылающих военных кометы ударились об землю в нескольких метрах от Карамазова, и словно присоединившись к возмездью, по этому месту групповой залп дала вражеская артиллерия.

Всё вокруг взметнулось к воздуху, а уши заложило от невыносимого рокота. Земля, бетонно-железные куски бункера, укрепления от траншей и части тел поднялись высоко в воздух. Но выстрел был относительно далеко от той пары. Укрепления в костюме, пневмо-усилители позволили Эмилии устоять на месте. Но вот мастер-наставник ордена отлетел на несколько метров. Взрывной волной его отбросило в сторону, и он приложился спиной об лафет разрушенного орудия.

Специальные крепления и хитрости в костюме позволили избежать ушибов и переломов, но вот в голове повис жуткий звон. Карамазов рефлекторно схватился за свой парамерион, висевший у него на поясе и попытался подняться. Ему тут же на помощь пришла Эмилия и кибер-мышцы позволили ей в мановение секунды приподнять грузное тело мужчины.

– Брат-капитан, доложите обстановку, – отмахнувшись от повисшей пыли крикнул в рацию Карамазов, – Брат-капитан, отвечайте! – И как только из бусинки выстрелили непонятные неразборчивые звуки, мужчина понял, что повредил при падении устройство и тут же из кармана достал боле эпохальное средство связи и крикнул в него. – Брат-капитан, доложите обстановку!

– Мастер-наставник, докладываю. На промежутке в сто метров образовалась оборонительная дыра. Расчёты автопушек были уничтожены. Погибло не менее тридцати человек. Наш командный бункер получил незначительные повреждения. Переходим к непосредственной обороне.

– Есть вести от других частей? – спокойно вопросил мужчина.

– «Морские Угнетатели» передают, что начали морской бой с силами Аравийских Эмиратов. «Крылья Войны» докладывают, что в небе всё ещё стоит неопределённая ситуация. Больше ничего интересного не передаётся.

Карамазов убрал рацию и побежал к разорванному участку. Впереди себя он увидел, как к месту, где ослаб огонь, стекаются оставшиеся отряды противников. Они словно почуяли рану в защите ордена. Но вот снова зарокотали миномёты и расчёты с тяжёлым вооружением, вроде крупнокалиберных пулемётов снова стали массировать эту часть берега, выкашивая на ней всякую жизнь. И вновь враг потонул в собственной крови и готов опрокинуться в море. Все искусственные дорожки и дороги, что вели в глубь острова простреливались полностью и если какой-нибудь из отчаявшихся сектантов Конгрегации поспешит прорваться к позициям солдат ордена, то его тут же обращали в кусок разрешетчёного мяса.

Рассекая грязно-багряные волны к берегу предстала особая амфибия. Выкрашенная в чёрные цвета, довольно габаритных размеров она со скрипом престала к берегу. Её люк опустился, и оттуда вышло три пространных бойца. Двое из них были окутаны блестящими металлическими конструкциями с проводами, и эти механизмы позволяли им спокойно держать могучие автопушки. А третий, стоящий посреди них, полностью заковал своё тело в могучий грузный доспех, с горбом, держа алебарду в руках и взирая на поле битвы сияющими электронными зеницами.

– Древняя технология, – всматриваясь в них, констатировал Карамазов, – ей пользовались ещё перед Великой Европейской Ночью.

– Ну а как быть со Стражем Шпиля? – сухо спросила девушка. – Его броню «древней» не назовёшь.

– Есть у меня одна идея, – отряхнувшись от капель дождя радостно сказал парень и обратился к рации. – Миномётный расчёт «Ignium Solaris» приём.

– Мастер-наставник, слушаем вас.

– Я сейчас передам вам видео-координаты, нанесите по ним залп. Накройте их адским огнём. – И после этих слов активировал маленькую камеру на запястье.

Ничего не подозревающие лидеры Автократорства стояли подобно знамени. Только одним своим видом они внушали уверенность в души бойцов духовно-просветительских войск. И подобно каре с небес, на их позицию пал страшный снаряд. При соприкосновении с землёй он взорвался поистине инфернальной плазмой, накрывшей их. Голубая, раскалённая как солнце, она их залила.

Карамазов отвернулся от того места. Он не хотел видеть, как они кричат, как с них сползает кожа и доспех и как они прогорают до праха. Он уже понял, что все те, кто это видел потеряли веру в себя и наступление. Это был крах, ибо первый выпад противника захлебнулся в собственной же крови, и его внимание было приковано к звуку мотора позади. К позициям Эмилии и Карамазова быстрым маршем на машине-вездеходе подошли бойцы, явившиеся посланниками самого Магистра Данте. Всё отделение вышло из автомобиля и подбежало к бывшему инквизитору.

– Магистр Данте просит вас проследовать к нему, – кинул один из солдат.

Карамазов ещё не успел дать ответ, как из переносной рации Эмилии выдались слова, произносимые строгим и грубым голосом, от которого душа готова содрогнуться:

– Говорит Виорельде Ла Кастьёре. Братья и сёстры, исполняйте протокол «Предатель».

Боль тут же взяла верх в сердце Карамазова. Он всё понял и ощутил это страшными мучениями. Его ноги подкосились, когда он увидел, как Эмилия, с глазами, полными влаги, достаёт рапиру.

– Эмилия! – вскрикнул Карамазов и на его лице застыло крайнее смущение, вкупе с болью и отчаянием. – Как!? За что!?

– За Рейх и Автократорство, солдаты Императора! – раздались крики среди укреплений ордена, а за ними грянула пальба там, где ещё секунду назад стояли «братья».

– Эмилия! – в отчаянии кричит Карамазов, когда его обступили воины Данте; вокруг бывшего инквизитора время затормозилось, стало тянуться как резина. Он с болью созерцает, как воины поднимают автоматы и заливают девушку массивом пуль, но они рикошетят об доспех и энерго-доспех, его окутавший сверкающим прозрачным полотном.

– Эмилия… – шепчет Карамазов и опускает руки, смотря, как лицо его возлюбленной сделалось настолько грустным, что не один серый цвет не смог бы выразить такой безнадёги. Он хотел закричать, но нет сил, нет слов и воли, и ему остаётся взирать на то, как их позиции оказались под кинжальным огнём «собратьев» и доспехи стрелков Данте стали рваться и звенеть.

– Господин, отступаем! – схватил один из воинов Карамазова и ощутив, что тот не сопротивляется, потянул его силой за собой в машину под нарастающий вой роящихся пуль.

Бывший инквизитор не увидел, как возле него льётся кровь, и страшное предательство вошло в кульминацию, но он ощутил обманчивость и измену на себе. Сердечная боль чуть не убила, его и сейчас на лице мужчины застыл один вопрос: «Почему?». Он не увидел, как оборона развалилась, ибо нож в спину от столь любимого человека для него был страшнее во сто крат.

Батареи и расчёты внезапно замолчали, став жертвами коварного предательства, и враг начал торжествующий марш на Цитадель.

Глава восемнадцатая. Рок и пламя

Остров Анафи. День. Тринадцать часов пятнадцать минут.

Вокруг Данте творился самый настоящий ад. В его кабинете всё было вверх дном, и весь этот бардак был вихревым плащом ожесточённого боя.

Полки с книгами валялись на полу, разбитые в щепки. Ковры разлетелись по углам, мебель изорвана, а стол с компьютером перевёрнут и разбит. Доски на полу были истерзаны и исчерчены полосами. А в самом кабинете всё преисполнилось звуками ожесточённого боя.

Данте, удерживая своё оружие в одной руке, ловко отразил гряд яростных ударов своим клинком, похожим на эсток. Его меч за несколько секунд коснулся не менее десятка раз фалькаты противника, выдавая снопы электрических искр.

Противник, облачённый в плотно прилегающий костюм, словно сделанный       из крепкой кожи, с небольшим горбом на спине, выполнил кувырок назад и ушёл от колющего удара Магистра, едва ли не ударившись спиной об стену.

– Сдавайся Данте! – воскликнул человек мужским голосом. – Твои войны захлёбываются кровью, оборона прорвана и скоро наши знамёна будут развиваться над островом. Ты проиграл!

Магистр ответил речью, полной холода:

– Заткнись ассасин. Я отправлю тебя в небытие, как и тех двоих. Они тоже меня убеждали сложить оружие и где они сейчас?

Слуга Империи лихорадочно мотнул клинком и кинулся с места на Данте. Усилители мышц давали преимущество ему перед Магистром, который вышел на бой в своей обычной броне и полагается только на свою реакцию и ловкость.

Данте увернулся и пропустил острый и опасный выпад, что прошёл в сантиметрах от его торса. Магистр взял свой клинок двумя руками и со всей силы описал дуговое движение вперёд. Эсток с лязгом задел элемент брони и оставил на нём царапины, не пробив защиту.

– Ха! – воскликнул ассасин и в вихре фанатизма добавил. – Я недосягаем для тебя. Меня хранит сам Архиканцлер!

Противник перешёл в наступление и Данте только и оставалась парировать удары. На его белоснежной коже проступила испарина, кожаный камзол был искромсан в клочья, а мышцы настолько отяжелели от боя, что каждый взмах давался с трудом.

Неожиданно Магистр попытался пнуть врага, но реакция ассасина была быстрее, и он в одно движение ушёл от пинка, оказавшись позади Данте, со всей силы двинув его локтем меж лопаток.

Глава ордена услышал хруст собственных позвонков и почувствовал, как по его спину бежит парализующая боль. Это жуткое ощущение готово было свалить его на пол, но воля заставляла продолжать воевать.

Данте выпрямился, несмотря на то, что боль заставляла его сломиться. Он обхватил свой эсток двумя руками и ринулся в атаку, но его лже-выпад был предугадан, колющий удар отбит, и Магистр только чудом защитился, подставив рукоять меча под лезвие фалькаты.

Наточенное оружие коснулось устройства на навершии оружия хозяина кабинета, и весь энергетический заряд с клинка пропал.

– И что ты будешь делать! – усмехнулся убийца, поменявшись местами с Магистром.

Данте мог ещё долго противостоять воспитаннику «Академии Смерти», но обстановка требовала его немедленного вмешательства. Он решил пойти на радикальное решение. Магистр Ордена коснулся пазухи, заведя руку под истерзанный камзол. Оттуда в мановение ока он вытащил пистолет и спустил курок, после которого произошёл страшный хлопок.

Рука, ложившаяся на прямую ручку, обтянутую медицинским бинтом, тут же разжалась. Болон, наполненный синим веществом взорвался при выстреле, залив остатками вольфрамовую подложку и плоть на конечности, но больше всего досталось ассасину. Раскалённое вещество попало на его броню и послышалось ужасное шипение. Противника окутали облака пара и звуки электрического замыкания. Его экзоскелет расплавился во многих местах, а кожа превратилась в горящие лоскуты. Враг издал истошные крики и вопли агонии, как только болевой шок чуточку отступил и тут же пал на пол.

– Это… – скрипя зубами начал смертник.

– Плазменный пистолет. – Закончил Данте, смотря на обожжённую в некоторых местах руку, от которой исходили тошнотворные ароматы.

Магистр схватился за клинок двумя руками и направил лезвие в точное место удара и рванул его со всех сил. Лезвие эстока прорвалось через проплавленную броню и вошло в плоть. Острие меча пробило сердечную мышцу, насадило сердце, как кусок мяса на шампур и вышло из спины. Ассасин издал последние вздохи, словно хватаясь за воздух, скончавшись.

Данте тяжело отошёл назад, покачиваясь из стороны в сторону, его ноги охватило страшное напряжение. Этот бой его вымотал. Он на грани того, чтобы упасть на пол. Только воля его удерживала от этого. Он пошёл к единственному окну и распахнул его. Дождевые капли, явившиеся ледяной водой в сопровождении морозного ветра. Издали доносились звуки орудийных залпов и стрекотание орудий, и именно это заставило вернуться мужчину к действительности.

Магистр ордена, как никогда был близок к поражению. Он прокрутил в голове события последних трёх часов, чтобы попытаться вникнуть в курс критического положения.

Первые полчаса всё шло хорошо. Но потом рации и приёмники в кабинете Данте разверзлись сообщениями: «Предательство!», «Мы атакованы в спину нашими братьями!», «Что за дьявольщина?! Нас атаковали наши же!», «Помогите, нас добивают наши собратья!». В один момент они накрыли кабинет главы ордена, подобно безумному приливу обречённых голосов, преисполненных жуткой агонией. В одно единственное мгновение над орденом повисла угроза полного истребления.