Во имя порядка: у истоков Союза

– Сколько они потратились на то, чтобы построить тут верфи, Джа? Говорят, что они очень красивы. До них всего пара километров, может потом сходим до них? Посмотрим на портовый рынок и прикупим там чего-нибудь?

– Если всё удастся сделать быстро. Я не думаю, что с бюрократией Союза мы справимся быстро.

– Или если очередные противники новой страны не пожалуют сюда… как, то было в Речном. Надеюсь, нас защитят внешние стены.

– Они довольно крепки, Эли.

Джаэль видел эти стены. Прямо рядом с какими-то старыми руинами, имя которым «старый Йагаш». Они в метра три высотой, сложены из обожжённого кирпича и замалёваны известью. Возвышаясь грозным бастионом они стали и защитой, и проходом, и вместилищем целой батареи новеньких пушек. В башнях гнездились лучники и арбалетчики, за стеной разбит целый лагерь с воинами Саштрарапии «Сереброград»42. Далее по мощёной дороге они пришли к высоким древним стенам, за которыми начинался настоящий оазис, сущее море зелени в стародавних руинах. Пройдя за них, они попали в прохладу под большими листьями пальм, в свежесть травы и прохладу от быстротекущего потока. Большая нурия, устроенная слева, также утонула в зелени. Примечательным стала небольшая часовня, разбитая среди остатков архитектуры древних. Вытянутая, с большим основанием и конусным заострённым верхом, она напоминала чем-то обелиск, но пылающий внутри огонь у алтаря, и чаша на нём ясно дали понять, что это дом молитвы Единому. А после этого предстал и сам Сереброград, именуемый жителями на иной манер – Наркхшурашу.

Медленно ступая по нешироким улочкам, они бредут сквозь одноэтажные дома. Им навстречу попадаются люди в светлых одеждах, загоревшие с насыщенно чёрными волосами и карими очами. Чем-то это место смахивает на Дюнное, только в более меньших масштабах. Они подошли к границе западного города, который именуется ещё «новым». За спинами остался зелёный вал, устроившиеся под его тенью ткацкие и небольшие мастерские, немного новых домов приютили бывших обитателей пустынь, которые стали разводить табак. Новый город стал приютом и для множества скотоводов, которые построили загоны для скота поодаль от Сереброграда на границе «зелёной       изгороди».

Джаэль осторожно ступил на скрипящий дощаной мост, который ведёт над каналом. Обильно пущенная вода, разрытые нагромождения земли и разбитый камень дали дорогу живительным потокам влаги, которые хлынули в город, рассекая его надвое. Под ногами прохладная вода, на мосту-полумесяце мирно общающиеся люди, а на берегу народ, стирающий вещи.

– Джа, я слышала множество историй о том, что тут было. Почему Сереброград встретил поселенцев… сущим кошмаров?

– Не знаю. От бардов и путешественников мы слышали истории о том, что как некий путешественник из Нерима пришёл сюда по заданию Святого ордена. Он встретил тут одного мальчика, который был проклят и должен был у него забрать какую-то важную вещь. В итоге, проклятье вырвалось на свободу и уничтожило Сереброград.

– Вряд ли такое возможно.

– Я слышал такую историю, Эли. Не знаю, как оно было на самом деле и не хочу знать. Главное, что простые люди Дюнного могут спокойно жить и работать. Не знать больше горя.

– Папа, а куда теперь мы отправимся? В Речное домой?

– Не знаю, малышка. Но главное туда, где будет безопасно.

– А можно будет взять с собой тётю Элию? – наивно спросила девочка. – Она отправится с нами?

– Конечно можно… конечно отправится, – Джаэль

Они перешли через мост, и предстали перед старым городом, который встретил их широтой и размахом. Куда ни глянь всюду одноэтажные бежевые домики, между которыми пролегают узкие улочки. Они двинулись вперёд, быстро смешавшись с толпой людей, осторожно обходя стражников и солдат Державы. Их путь пролегает на север, где у самой скалы, входя в неё, возвышается дворец городского наместника. Не такой величественный и помпезный, как твердыня шаханшаха, но одним своим видом показывающий, где сосредоточение власти.

Трое свернули налево, выйдя на главную улицу. По обе стороны от них протянулись торговые ряды. На цветастых коврах, под тенью навесов и за прилавками купцы разложили вещи и с нетерпением ждут, когда какой-нибудь путник распахнёт кошель, проронит звонкие монеты в их руку и обогатит дельца. Чего здесь только Джаэль не видит – продают всё, что можно – от каменных бус, до кирийских шелков и кальянов, от неримских вин, до милейских талисманов. Но больше всего поражает обилие серебряных украшений и изделий из сего драгоценного металла. На солнце сверкают и слепят тарелки, статуэтки, декоративное оружие, клети, ложки, вилки, рамки и всё что только можно. В обмен на драгое серебро купцы сего града покупают всё что можно по всему Эндералу и за месяц рынок наполнился диковинами из других регионов. Глаз Элии подмечает знакомые акрские мраморные маленькие изваяния ангелов и рапиры с клеймом республики, Джаэль не может насмотреться на вышиванки-рубахи, медовуху и гусли из Речного. Здесь на длинной гряде прилавков и бренди из Даль’Галара, и топоры с пивом, лютнями и руническими украшениями из Златоброда, и костяные амулеты со шкурами и луками из Каганата, и даже аэтернские ятаганы работы златолесских мастеров.

Стражники города, вкупе с воинами армии Дюнного несут бдение, внимательно смотря за порядком. Огромное количество пайганитов, вооружённых лучшими копьями и щитами, способны отогнать любую банду, а дюннийские воины, вооружённые мечами и булавами, составят конкуренцию солдатам из Арка. В людях тут не будет проблем, ибо скотоводы из диких северных пустынных племён охотно поставляют воинов в пайганиты. Жившие на отшибе истории и родины, считавшиеся нецивилизованными и гонимыми, они за полученное признание охотно отплачивают верной службой.

Элия не могла не приметить, как тут радостно и легко бегают и играют дети. Она не могла вспомнить, чтобы такое было в дальних деревнях Королевства Солнечного берега или Аристократической республики Арк. Война, близость к передовой и целый каскад проблем, доставшихся в наследство от Святого ордена лишал эти страны в покое, держал их жителей в напряжении.

– Что там нас ждёт? – с волнением спросила Элия, коснувшись мизинца Джаэля, и показывая на дворец. – Я устала от этих встреч с власть имущими.

– Понимаю… я не знаю, что, но уверен, что Союз расплатиться по своим долгам. Скажи, ты после того, как мы закончим не станешь возвращаться в Святой орден? – с надеждой спросил Джаэль, ибо служба в нём сопряжена с множеством смертельных опасностей, а он не хочет ей потерять.

– Не знаю… ты что сам думаешь?

– Я? Эли, как тебе будет угодно. Просто… я не хочу, чтобы ты ради Ордена лезла в какой-нибудь могильник и там… осталась навсегда.

– Джа, ты знаешь, что я хочу остаться с тобой… нет, не думаю, что я вернусь в Орден. Знаешь, я поняла, что моя служба, преданность ему… всё ради сестры.

– Когда?

– Когда мы… ты помнишь, что было в Речном, – посмотрев на ребёнка девушка не решилась ронять слов о том, что произошло под столицей княжества.

– Да… помню.

Вскоре они подошли прямо к дворцу наместника. По сравнению с другими постройками Сереброграда он огромен. Возвышаясь монолитной стеной, с тремя рядами балконов и окон, он плавно переходит во второй ярус, который возносится подобно обелиску. Остальная и большая его часть спрятана в скале, надёжно защищённая самой природой. У ворот стоит дворцовая стража, накинувшая поверх зерцальных пластин и укреплённой ткани накидки цвета беж. Конусные шлема, утопленные в тюрбанах, украшались конскими пёстрыми хвостами, вторя в красоте изображениям льва на щитах.

– Джаэль и Элия. Мы приглашены во дворец наместником и представителем Союза, – сходу сказал парень.

– Да, нас оповестили. Но кто это? – показал на девочку мужик.

– Моя дочь.

– Проходите, – разскрестили копья воины и крикнули. – Открывай!

Врата с символикой Дюнного распахнулись, пропуская детей запада. Пара шагов, и они оказались во внутреннем дворе, заботливо расчищенном, создающим углубление к вратам, за которыми начинается сам дворец. Их сапоги ступили на сине-белую узорчатую плитку, в центре разбит двухъярусный фонтан, а по бокам рассажена зелень. Тень от строений и свежесть от ключом бьющей воды даруют чудесное чувство расслабления. У живой изгороди выставлены лавочки и лежанки, где на мягком алом бархате моментами покоя наслаждаются знатные дюннийцы. Глаз не может не приметить бирюзовых колонн, держащих балконы второго яруса, где гуляют вельможи, и службу несут воины, на которых изображены важные деятели государства – от царя царей и заканчивая местными правителями.

Можно было бы ещё долго рассматривать произведение архитектурного искусства, если бы не крепкий мужской голос, который разнёсся позади них:

– Я вас ждал.

Они обернулись и увидели, как с лавочки встал высокий мужчина, накинувший элегантный лиловый расстёгнутый приталенный китель поверх атласной рубашки; расшитые серебром штаны уходят под высокий сапог.

– А вы…

– Сауриэль Даль’Ромэй, – представился темноволосый мужчина с отточенными чертами светлого аэтернского лица. – Мы с вами встречались… тогда в Арке.

– Да, вспомнила. Это вы нам тогда и выдали задание, – Элия подняла взгляд и увидела, как на балконах второго этажа появились воины в золотистых чешуйчатых доспехах с гребнистыми шлемами, держащие наготове волнистые луки.

– Непременно я сюда пришёл с легионерами, – заметил интерес девушки Сауриэль. – Во истину вы проделали долгий и опасный путь. Я знаю, что вы его сделали не ради Союза, но Сенат вам крайне признателен…

– К делу, – оборвал его Джаэль. – Господин Сауриэль.

– Именно. Хватит.

Сауриэль вернулся к сумке. Оттуда в его руках выпорхнул лист пергамента, пара бумаг с печатями и росписями. Поднеся его, магистр Союза стал что-то читать с него, бубня себе под нос и выискивая нужные строки:

– Ах, вот этот пункт. Согласно договору, при успешном выполнении условий договора, вам передаётся в собственность пятьдесят золотых флоренцов43, тысячу эндеральских лир на каждого, а также во владение, пользование и распоряжение переходит дом и земля, ранее принадлежавшие некому Пентасу. И по особой договорённости с Княжеством, вам предлагаются титулы баярр и право на правление поселением, которое вскоре будет там устроено.

– А что там будет? – с огоньками интереса в глазах спросила Элия.

– Торговая фактория. Будет перевалочным пунктом между портовым городом Речного и Златобродом.

Это предложение заставило Джаэля задуматься… он, верный сын Речного, леляетель старых порядков, сейчас предстал перед милостью нового мира. Княжество, так ревностно им поносимое, предлагаем им положение знати. По настаиванию Союза, за свои заслуги под Речном, им предлагают баяррство. Противоречивые чувства захлестнули парня… с одной стороны его тащит обида, ещё не растаявшая верность прошлому. Но по иную сторону его душу тянет желание покоя, стремление забрать своё после долгого пути и взять достойную плату за труды. В конце концов шаханшах, и магистр Союза по монете и казне не возражали, когда им принесли золото и серебро, а не непонятный магический артефакт, который поколеблет силы сторон в мире. В конце концов, единственная нить, связывающая его с днями минувшего прошлого, порвалась… он отпустил память о жене, принял, что мёртвых не вернуть, а жить нужно, и что всё вершится здесь и сейчас.

– Ответ нужно дать сейчас? – тихо и осторожно спросил Джаэль.

– Вы можете подумать. Или мы можем предложить вам титулы знати любой страны Союза.

– Вы точно сдержите слово?

– Конечно, мы же не рыночные проходимцы!

– Что теперь будет с Эндералом? – погружено спросил Джаэль. – Старый образ существования практический выхолощен. Всё это – Сенат, Союз, легион… как-то чуждо для нас. Страна ведь раньше была едина.

– Её раздирали противоречия. Её сжирал хаос непокорности и бунтов. Вы сами знаете, насколько шатко было положение Эндерала, насколько он был слаб и потрёпан.

– Да… вы правы, – с неприязнью признаёт Джаэль, понимая, что в словах Карсаэля правда. – Но зачем нам всё это? Почему нельзя просто… жить по-старому?

– Чтобы учесть интересы каждой стороны, – приложил к подбородку ладонь аэтерна. – Только разделившись, мы обретём единство. «По-старому» уже всем надоело, всем, у кого есть власть.

– А что же сказали люди?

– Посмотрите на людей. Разве они испытывают сильную нужду возвращения к старому? Политика Велисария, его деятельность ещё при Арантеале высвободили колоссальные возможности нашей страны, которые мы реализуем сейчас.

– А как же Железное Королевство? – вмешалась Элия. – Разве они не те самые последователи истинного Эндерала?

– Они – жалкие глупцы, продавшие души хаосу, злу. Они пытаются возродить старый Эндерал, но в его тёмном, самом отвратительном и жутком обличье, – ответил Карсаэль, сделав шаг назад и посмотрев на журчащую воду фонтана. – Знаете, всё это напоминает то, что было в Арктвенде несколько десятилетий назад.

– Вы были в Арктвенде, когда он пал?

В глазах аэтерна промелькнула чуть заметная хандра, лицо немножко побледнело, а голосе воцарилась дрожь, будто бы пред ним восстали призраки страшного прошлого:

– Да. Я был юнцом, искателем приключений с Мьяр Араната и видел, как погибал континент… с ним случилось практически тоже самое, что и с Эндералом. Всё захлестнула нечисть, враг лютовал повсюду, – голос стал более горестнее. – Король Тирматраля противостоял полчищам чёрной армии, который вёл падший архисерафим Аркт. Тот пытался обратить Тирматраль в свои владения, завоевать его и насадить свой порядок подобно тому, как это делает король со своим проклятым королевством… заливая всё кровью. Всюду кипели десятки битв, неисчислимое множество народу полегло. Вы думаете легко забыть выпотрошенные трупы на дорогах и сожжённые селения? Весь континент охватило безумие, и я никогда не забуду тот ужас, который устроил Аркт.

– Интересно, чтобы сказал Вилдас. Он ведь перечитал много книг о войне в Арктвенде.

– Кстати, о вашем друге. Он согласился участвовать в восточной компании.

– Что!? – выкрикнул Джаэль с такой силой, что девочка вспрыгнула.

– Он примет участие в битве за Талгард в составе первой штурмовой бригады Ост-Эндеральской торговой компании. Это его воля… мы виделись ранее, и он согласился на это и даже подмахнул бумажку.

– Не может быть… что с ним случилось?

– Не знаю, – Карасаэль шагнул в сторону. – Мне всё равно, меня ждут другие дела. Если хотите, можете его найти в местном доме закона. Меня ждут дела.

Джаэль продрог, ноги словно вата, руки охватил тремор. Его друг, который с ним разделил трудности пути, горе утраты и счастье обретения, собрался сунуть голову в пламя огня войны,

– Эли, – подтолкнул он к ней Оливи.

– Да… иди.

Он побежал. На трясущихся ногах он несётся практически через весь город к месту, где сидят судьи дюннийского народа, где вторая религия – закон, право, а второе священное писание – судебник тысячи решений. Вскоре он оказался у двухэтажного бежевого здания, украшенного витиеватыми узорами и барельефами, охраняемый воинами в кольчугах, сторожащих роскошные створчатые врата.

– Вилдас! – ворвался Джаэль в «дом» и тут же нашёл знакомое до боли лицо… лысоватый мужчина с тёмной бородкой в бежевой рясе. – Ты что задумал!? Ты совсем с ума сошёл, лезть в эту мясорубку?! Ишь, понесло его в штурмовую бригаду, ты совсем умом тронулся!

Вилдас молчит, в немом созерцании, наблюдая за драмой, застыли и судьи в тёмных рясах, и воины, и множественные писари.

– Друг мой, – схватил он того за плечо и разразился вопросами с привкусом отчаяния. – Что тебя туда понесло? Чего тебе не хватает? Мы же всё сделали?! Нашли Оливию, выполнили долг. Что ещё тебе нужно!

Но ответом становится таинственное молчание. Бывший проповедник оборачивается и берёт со стола короткий меч. Рукоять, сделанная из тиса и украшенная резьбой, клинок, выкованный из чёрной стали, и сияющий вытравленной надписью. Он возложил его в ножны, которые крепко прикреплены к ремню. Бывший клирик подпоясался им и взял со стола посох, сделанный из дуба и имеющий плетение в навершии, которое заключает в себя белый кристалл.

– Вилдас, остановись, прошу тебя. Чего тебе не хватает? Смысла жизни? Твоя вера оказалась ложной? Да плюнь ты на это! Ещё успеешь найти то что ищешь! Вилдас, не глупи, только всё стало налаживаться!

Мужчина снова сохраняет молчание. Маг со стола, где ему выдали оружие, берёт и пару колец, усиливающих искусство обращения с тонкими энергиями. Здесь мужчина получил то, о чём запрашивала Компания, чтобы он встал в ряды Бригады. Дом правосудия рад за дополнительную плату стать и пунктом материального обеспечения для добровольцев, готовых за монеты кинуться в гущу битв во имя интересов Ост-Эндеральской.

– Вилдас, друг мой, ответь хоть что-нибудь!

Вилдас чуть улыбнулся. Он мягко положил ладонь на плечо и тепло сказал:

– Джаэль, иди с миром к дочери, к Элии. Я собираюсь в Тальгаард, чтобы исполнить последнее предназначение. Там решится судьба этого мира, там решится всё. А ты… отдыхай с Элией, наслаждайся отцовством… ты это заслужил… твоё путешествие окончено.

Вилдас отвернулся. Он не хочет видеть скорби на лице Джаэля, не желает зреть слёз друга. Чародей посмотрел на руки, которые посвящали его ребёнка, жену и его самого в обряды часовни Мальфаса, которые обнимали Оливию, когда отец со стражей пропал в лесу в погоне за мятежниками. Прошлое… память – это ноет колкой болью в сердце, но иного пути нет.

«Такова судьба, таков путь», – подумал Вилдас, вспомнив о том, как он встретился с вербовщиками Компании, как припомнил о благом клинке и почувствовал глубоко в душе, что теперь его цель, смысл существования – его обретение. Армия Компании лишь предлог, чтобы попасть в Талгард, а также сопровождение из храбрых мужей, которые сопроводят его в самую гущу битвы. Он готов… готов к встрече с ордами Железного Королевства, готов скрестить меч с топорами солнцерождённых44, готов противопоставить чёрному колдовству племенных шаманов светлую магию. Он готов отправится исполнить наказанное существом в пирийских руинах и рад стать вершителем судьбы.

Глава 18. Тальгаард – меч судьбы

Морской бой

Спустя две недели.

Спрятавшись в тёплую мантию, едва ли не засыпая от корабельной качки, между бочек приютился мужчина, который с осторожностью вникает в происходящее на палубе. Солдаты в красно-белых камзолах бегают туда-сюда, перетаскивая оружие, воители из «отряда обречённых» с опаской посматривают на изменчивую линию горизонта, матросы снуют всюду, помогая мичманам и боцману в управлении посудиной. Он же, пожилой человек, будто бы отстранился от суеты происходящего, предбоевые суматохи его не волнуют, его разум погружён в самосозерцание. Несмотря на то, что он наёмник, завербованный в Дюнном, его цель куда более возвышеннее, но и безрассуднее. Он, в одиночку решил добыть святой клинок, окружённый воинами Компании, которая преследует весьма прозаичные цели.

– Вилдас, крепись. Впереди нас ждёт ад, – шепчет он себе, понимая с кем ему придётся встретиться.

Рассказы о ритуальной жестокости солнцерождённых вызывают тремор в руках, осознание количества врагов неприязнью и страхом вселяется в грудь, даруя холодную тяжесть. Только стоит подумать о том, как дикари вонзят ножи, вытащат органы и будут их есть окровавленными и сырыми в приступе безумия, невольно горло и живот сжимает тошнота. Вилдас вспомнил, что разведка сообщала как минимум о пяти тысячах воинов старого мира… бандиты и солдаты-отступники, наёмники и фанатики – все они тоже готовятся к битве.

Вилдас обратил лицо к небу, где за корабельными сетями увидел небеса, вторящие серой парусине в меланхоличности. На его морщинистый лик пали пара капель начинающегося дождя. Неожиданно уныние захлестнуло дух парня, и он попытался найти теплоту в воспоминаниях.

Вот перед ним предстал ясный день, приятный и светлый. Он – молодой жрец, вышедший из аркской жреческой школы при Святом ордене, только что приехал в Речное и стал помощником старшего в храме Мальфаса. Он прибыл не один… вместе с ним парень, практический юнец, который родом из близлежащей деревеньки зачислился простым рекрутом в ряды местного полка. Они общались так, как будто были давно знакомы – в их речи не было холодной недоверчивости, странная открытость поразила их сердца. На рынке Речного они купили местный взбитень и провели часа два в обсуждении местной торговли, интересах и вере. Тогда Речное ещё было торговым форпостом между золотоносной шахтой замка Златоброд и Арком, что делало местный рынок жемчужиной города, местом, где можно предаться отдыху и развлечению. Всего-то лет пятнадцать тому назад страна хоть и падала в яму беспорядка, но всё ещё держала себя в порядке, и они обсуждали будущее Эндерала, в надежде высказавшись о том, что, когда Верховный магистр вернётся, он сделает этот уголок мира по истине великим.

– Сука! – споткнувшись, выругался парень, опрокинув гладий и кинжал.

Звон металла и ругательства вырвали Вилдаса из воспоминаний. Он увидел молодого полу-аэтерна перед собой, который держится за лысую голову. Паренёк защищён усиленным тонкими черностальными накладками поверх кожаного сплошного жилета из толстой кожи. Руки покрыты рубашкой в цвет рубина, а ноги скрыты за штанами под высокий кожаный сапог.

– Подожди, – поднялся к нему Вилдас и скинул накидку.

Вилдас поднял гладий с расширенный лезвием и узколейзвенный кинжал с загнутой к верху гардой, отчего второе оружие слегка напоминало трезубец. Оружие он поднёс полу-аэтерна, который с недоверием их принял у мужчины, который облачён в чёрную элегантную китель-рясу, поверх которой блестит рифлёный посеребрённый нагрудник.

– Сегодня хороший день, чтобы умереть, не так ли? – с издёвкой, в которой растворена горечь, спросил парень, вешая оружие на пояс. – Во всяком случае мне нет дела. Сдохнуть бы скорее, чтобы всё это, – столь извращённо матюгнулся мужчина, что лицо Вилдаса дёрнулось в неприязни, – закончилось.

– Не с того вы начинаете знакомство.

– Я в отряде «обречённых»! Мне плевать на новые знакомства! Плевать на всё, что произойдёт здесь!

– Назовите хоть своё имя, чтобы я мог помянуть вас в молитвах при отпевании.

– Тараэль Нарис, – прохрипел полу-аэтерна. – Можешь хоть замолиться, мне глубоко, – закончил ярким матом фразу парень.

– Послушайте, Тараэль, не всё же так плохо. Я думаю, у вас есть чем дорожить, ради чего жить. В конце концов, просто помереть от удара топором по башке было бы слишком легко, не находите?

– Ты не знаешь, старик, что я прошёл. Не знаешь… какой ублюдок меня породил.

– Не всем везёт с отцами, – не зная истории Тараэля, сказал бывший проповедник. – Некоторые те ещё выродки.

– В этом ты прав.

Сам же полу-аэтерна, как бы не хотел, всё же пробудил осколки памяти, который так сильно пытался подавить. Старый детский приют в Подгороде, который стал для него домом… друг, который породнился как брат… разлучение с Лето, с приютом за пару монет, которые получила держательница и его куда-то уводят. Болезненное воспоминание стянуло сердце – вот он в вонючей лаборатории, ему больно, словно от него отдирают куски мяса… и вот он умирает, холодный голодный мрак съедает его, а затем он просыпается в новом теле. У него отняли брата, лишили детства и убили, чтобы перенести душу, лишили жизни и Лето. Месть, сладкая до умопомрачения и горькая до скрежета зубов стала целью его жизни, и он решил убить того, кто это сотворил… он ночами мечтал о том, как вонзит меч в сердце главы Ралаты. И вот появляется шанс, прекрасный воин на арене Подгорода, которая могла бы стать отличным помощником в деле возмездия. Но она стала кем-то больше. Девушка-неримка, с аккуратно подстриженным волосом и очами интересной расцветки навсегда останется в его сердце… она прошла с ним тяжёлую дорогу, полную боли и страданий, выпила чашу горя до дна и превратилась из обычного друга в человека, которого он не забудет и после смерти, и ради которого будет сражаться до смерти. Они не смогли тогда победить Отца в древнем храме сгинувшей цивилизации, но девушка смогла спасти его от главного врага… самого себя.

– У вас есть то, что греет душу, – спросил Вилдас и отвлёк Тараэля от грёз памяти. – Вспомяните об этом. В конце концов, что-то до сих пор держит вас в мире живых.

– Вот этот кинжал, – Тараэль показал на трезубчатое оружие, – мне его подарила… одна хорошая знакомая.

– Тогда живите ради неё хотя бы. Разве это плохо? – Вилдас подобрал магический посох.

– Я выжил тогда потому что ей должен был… и сейчас живу, чтобы потом отдать ей долг. Она заплатила за меня Компании, чтобы я попал хотя бы в отряд «обречённых», чтобы не подох, так ей не отплатив по достоинству, – Тараэль погладил короткий меч. – Когда всё кончится, я заплачу ей и покончу с карикатурой на человека. С собой.