Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг.

С 1948 г. театр Сергея Образцова начал гастролировать за границей. «Необыкновенный концерт» стал самым известным в мире русским кукольным представлением, был сыгран свыше 10 тысяч раз в более чем 90 странах мира и включен в Книгу рекордов Гиннеса. С 1956 г. Театр кукол Сергея Образцова стал постоянным членом Международного союза кукольников (UNIMA) и участником проводимых им фестивалей. В 1970 г. ГЦТК переехал в здание на Садовом кольце, построенное специально для него. В 1992 г., после кончины С.В. Образцова, театру было присвоено его имя.

Ленинградский театр комедии. В первые месяцы войны тридцать артистов ушли на фронт. Спектакли были перенесены в помещение Большого драматического театра (БДТ) – единственного, имевшего бомбоубежище. Там же поселились актеры и руководство Театра комедии с семьями. Во время войны продолжилась совместная работа главного режиссера Николая Акимова с драматургом Евгением Шварцем. По предложению Акимова Евгений Шварц вместе с Михаилом Зощенко написали пьесу-памфлет «Под липами Берлина» о взятии советскими войсками фашистской столицы. Премьера состоялась 12 августа 1941 г., для зрителей осажденного Ленинграда спектакль стал символом грядущей победы.

В декабре 1941 г. Акимов, наконец, получил разрешение на эвакуацию театра, артисты и сотрудники вместе с семьями были отправлены в Сталинабад (Душанбе). В 1944 г. театр возобновил работу в Ленинграде. В конце 40-х гг. в ходе «борьбы с космополитизмом» Н.П. Акимов подвергся травле и в 1949 г. был вынужден уйти из театра. Он вернулся в 1956 г. и сыграл огромную роль в возрождении былой популярности театра. Н.П. Акимов скончался 6 сентября 1968 г. от инфаркта во время гастролей Театра комедии в Москве, похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища. В 1992 г. театр получил обновленное название – Санкт-Петербургский театр комедии им. Н.П. Акимова.

Ленинградский театр эстрады и миниатюр. В 1942 г. художественным руководителем театра, основанного в 1939 г., был назначен А.И. Райкин{439}. Артисты театра во главе с Аркадием Райкиным выступали с концертами и спектаклями на фронте, им приходилось играть на полевых аэродромах, на артиллерийских позициях и боевых кораблях. В 1944 г. театр вернулся в Ленинград и стал одним из самых любимых и популярных театров города.

Московский государственный еврейский театр (ГОСЕТ)в начале войны был эвакуирован в Ташкент и вернулся в Москву в 1943 г. В честь победы в 1945 г. Михоэлс поставил спектакль «Фрейлехс» («Радость») по мотивам еврейского музыкального фольклора. Это был последний триумф театра и режиссера. После убийства Михоэлса 12 января 1948 г. руководителем театра стал В.Л. Зускин, но 23 августа 1948 г. он был арестован по «делу Еврейского антифашистского комитета» («делу ЕАК») и расстрелян 12 августа 1952 г. (о «деле ЕАК» см. с. ДелоЕАК). Под знаком «борьбы с космополитизмом» власти отказали театру в финансировании, чинили всевозможные препятствия в работе, шельмовали в прессе и т.д. В 1949 г. ГОСЕТ и МГЕТУ были закрыты.

Московский драматический театр был основан в 1946 г. (с 1968 г. – Московский драматический театр на Малой Бронной). В 1946–1957 гг. им руководил С.А. Майоров, бывший главный режиссер Театра Революции (1939–1943). Труппу нового театра составили артисты других московских театров и выпускники Театрального училища им. М.С. Щепкина. Основой репертуара были пьесы современных советских драматургов. Первый спектакль «Золотой обруч», поставленный Майоровым по пьесе М.Э. Козакова и А.Б. Мариенгофа, состоялся в марте 1946 г. За 11 лет театр выпустил 45 премьер, в числе которых «Депутат» (по пьесе Леонида Рахманова «Беспокойная старость», или «Депутат Полежаев»{440}, «Братья» (по пьесе Афанасия Салынского «Дорога первых») и др.

Театрально-концертная деятельность на фронтах ВОВ. Для поднятия боевого духа солдат создавались фронтовые концертные бригады и театры – профессиональные коллективы, выезжавшие с представлениями в части РККА и РККФ, а также в военизированные учреждения (эвакопункты, госпитали и др.). За годы войны артисты провели 1 млн. 350 тыс. спектаклей, концертов, творческих встреч.

Деятельностью фронтовых театров руководил штаб, организованный в Москве при Центральном доме работников искусств (ЦДРИ). Важная роль в их создании принадлежала также Всероссийскому театральному обществу (ВТО) и его деятелям (А.А. Яблочкиной, Ю.А. Завадскому, С.М. Михоэлсу, Н.П. Акимову и др.).

Из самых знаменитых артистов нескольких московских и ленинградских театров были созданы фронтовые филиалы; на положение фронтового театра перешла группа артистов Театра Красной Армии.

Работа фронтовых театров должна была соответствовать военному времени: от них требовалась мобильность, готовность и способность выступать в непосредственной близости к передовой и в любых условиях (на аэродромах и палубах военных кораблей, в медсанбатах и т.п.).

Всего работали около 4 тыс. фронтовых театров и театральных бригад, в которых принимали участие более 40 тыс. актеров, специально для них было написано около 700 одноактных пьес. Программы фронтовых театральных бригад строились в виде сборных концертов: исполняли сценки, монологи, одноактные пьесы или отрывки из спектаклей; выступали артисты цирка, сатирики, оперные певцы и др. Некоторые бригады давали публицистические представления: в них использовались отрывки из сочинений и речей государственных деятелей, сводки Совинформбюро, приказы Верховного главнокомандующего и т.п.

Фронтовые театры, обосновавшиеся в прифронтовой полосе, были менее мобильны. Располагая сильными и стабильными труппами, они обычно получали помещение, где можно было днем репетировать, а вечером играть спектакли. Кроме спектаклей артисты этих театров регулярно выступали с концертами в воинских частях. Иногда фронтовыми театрами становились эвакуированные театральные коллективы городов, оккупированных фашистами: так, Смоленский областной театр во главе с режиссером Е. Асеевым стал театром Западного фронта.

Комплектованием фронтовых концертных бригад и организацией их выступлений занималось Всероссийское гастрольно-концертное объединение и концертные учреждения Москвы, Ленинграда и других городов. В концертах фронтовых бригад принимали участие артисты всех поколений, представители всех жанров. Перед бойцами выступали всенародно известные певцы, чтецы, артисты цирка (Лидия Русланова, Владимир Хенкин, Владимир Яхонтов и многие другие), эстрадные ансамбли и другие музыкальные коллективы.

Джаз-оркестр Леонида Утесова выступал с антифашистским представлением «Бей врага» и другими музыкальными программами. Пятому гвардейскому истребительному авиаполку от оркестра Утесова были подарены два самолета Ла-5Ф. Они получили название «Веселые ребята». Леонид Утесов много раз участвовал в концертах фронтовых бригад. 9 мая 1945 г. при огромном стечении народа вместе со своим оркестром он дал концерт на площади Свердлова (Театральной) в Москве. В финале программы впервые прозвучала песня Дунаевского «Дорогие мои москвичи».

С первых дней войны джаз-оркестр, созданный в Ленинграде в 1940 г. Клавдией Шульженко и Владимиром Коралли, перешел на положение фронтового ансамбля. С ним Шульженко выступала перед солдатами Ленинградского фронта. В начале 1942 г. в ее репертуаре появилась песня «Синий платочек», ставшая визитной карточкой певицы{441}. Сотни раз Шульженко выезжала на фронт, ее песни («Давай закурим», «Друзья-однополчане» и др.), звучавшие на передовой и в госпиталях, в клубах и под открытым небом, принесли ей всенародную любовь и официальное признание.

12 июля 1942 г. на сцене Ленинградского дома Красной Армии состоялся 500-й концерт Шульженко с джаз-оркестром, в том же году она была награждена медалью «За оборону Ленинграда». В 1943 г. Шульженко переехала в Москву и стала артисткой Всероссийского гастрольно-концертного объединения, затем Москонцерта. Со своим оркестром она выступала в действующих войсках до конца войны. 9 мая 1945 г. К.И. Шульженко была удостоена боевой награды – ордена Красной Звезды.

В победные дни мая 1945 г. многие участники фронтовых бригад выступали в Берлине у стен Рейхстага и у Бранденбургских ворот.

Концертная деятельность филармоний. В начале войны многие филармонии, как и другие культурно-просветительские учреждения, вынуждены были приостановить свою работу. На оккупированных территориях их помещения были заняты фашистами или пострадали от бомб и снарядов, в тыловых районах многие артисты и сотрудники филармоний ушли воевать или выступали в составе фронтовых бригад. Гастрольно-концертные функции филармоний были переданы местным управлениям по делам искусств. Они формировали концертные коллективы, состоявшие из артистов филармоний, театров, цирка и др., организовывали их выступления на призывных пунктах, в госпиталях, проводили публичные лекции-концерты на предприятиях, в клубах и т.п. В этих мероприятиях участвовали эвакуированные в тыл известные деятели культуры: композиторы, музыканты, артисты разных жанров.

Московская филармония в годы войны не прекращала концертной деятельности. С 23 июня 1941 г. во всех районах Москвы проходили шефские концерты для призывников. Только за первые 10 дней войны состоялось более тысячи таких концертов. Солисты и оркестры филармонии участвовали во многих фронтовых концертах до самого конца войны.

В 1945 г. филармония организовала первое исполнение«Оды на окончание войны» Сергея Прокофьева и всех симфонических произведений Сергея Рахманинова. В том же году состоялся III Всесоюзный конкурс музыкантов-исполнителей, победители которого (Станислав Рихтер, Мстислав Ростропович и др.) впоследствии получили мировое признание.

В послевоенные годы филармония значительно расширила концертную деятельность, приобрели известность новые дирижеры и музыканты, образовались новые музыкальные коллективы (квартет им. Бородина, квартет им. Чайковского и др.).

В начале 50-х гг. был создан Симфонический оркестр Московской филармонии при Всесоюзном радиокомитете. Его главным дирижером стал Самуил Самосуд.

Все военные годы Ленинградская филармония продолжала устраивать симфонические и камерные концерты. В промерзших залах блокадного города звучала великая музыка как символ непобедимости человеческого духа.

9 августа 1942 г. Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича ленинградцы слушали в Большом зале филармонии, оркестром дирижировал К.И. Элиасберг{442}.

Симфонический оркестр Ленинградской филармонии, возглавляемый Е.А. Мравинским, в начале войны был эвакуирован в Новосибирск и вернулся в Ленинград в сентябре 1944 г. За время эвакуации оркестр дал более 500 концертов. В 1946 г. состоялось первое выступление Симфонического оркестра Ленинградской филармонии за рубежом, в Финляндии.

В 1949 г. Ленинградская филармония торжественно открыла Малый (камерный) зал. Ему было присвоено имя Михаила Глинки.

4.3.8. Музеи и выставки

Решения об эвакуации центральных музеев принимались с опозданием, поэтому подготовка музейных ценностей, как правило, проходила в спешке и требовала крайнего напряжения сил музейных работников. В местах эвакуации, за редкими исключениями, не были подготовлены помещения для хранения экспонатов и постоянных экспозиций, а также условия для жизни и работы эвакуированных сотрудников музеев. Они следили за сохранностью экспонатов, устраивали тематические выставки и лекции, занимались научной работой. После эвакуации особо ценных музейных предметов штаты сотрудников, которые по разным причинам не были эвакуированы (в основном оставались женщины), были сокращены до крайнего предела. Кроме большой работы по упаковке в запасники и сохранению оставшихся экспонатов, участия в обороне городов, ночных дежурств на крышах домов и т.п., они устраивали временные выставки, вели культурно-просветительскую и научную работу.

Большинство музеев, оказавшихся на оккупированной территории, жестоко пострадали: помещения были разрушены или осквернены, мебель, паркет, уникальная обстановка испорчены, многие исторические документы погибли, музейные фонды разграблены. Исследователи отмечают, что в грабежах и вандализме принимали участие не только фашисты, но и наши военные, а также некоторые жители. Конечно, были те, кто, зачастую рискуя жизнью, спасали музейные ценности и документы (см., например, [69]).

Государственный Эрмитаж был эвакуирован в самом начале войны, но никакого плана эвакуации заранее нельзя было готовить, любые разговоры на эту тему считались «паникерством» и были запрещены. Понимая неизбежность войны, руководство и сотрудники задолго до ее начала в тайне от городских властей готовили музейные ценности к эвакуации. Официальное решение о срочной «отгрузке» (нельзя было употреблять слово «эвакуация») было принято 24 июня 1941 г. Помощь в упаковке экспонатов сотрудникам музея оказывали ученые, художники, артисты, студенты, а также специально для этого прикрепленные к Эрмитажу военные подразделения. Для руководства эвакуацией из Москвы прибыли председатель Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР М.Б. Храпченко и представитель Наркомата внутренних дел, имевший право оперативных решений.

30 июня 1941 г. был отправлен первый эшелон, состоявший из багажных вагонов, в которых было около полумиллиона бесценных экспонатов, а также пассажирских вагонов для сотрудников. О месте прибытия знал только начальник эшелона В.Ф. Левинсон-Лессинг, назначенный директором будущего Свердловского филиала Эрмитажа. 9 июля эшелон прибыл в Свердловск, ящики с экспонатами разместили в Картинной галерее, костёле и подвалах Ипатьевского особняка. Второй эшелон отправился в Свердловск 20 июля, в 23 вагонах было упаковано около 700 тысяч экспонатов. Третий эшелон был подготовлен, но из-за ухудшения положения на фронте не был отправлен, и упакованные с экспонатами перенесены в хранилища Эрмитажа.

В Свердловске эвакуированные музейные работники занимались размещением, проверкой целостности и сохранности коллекций, а также научными исследованиями и разнообразной просветительской работой в качестве сотрудников Свердловского филиала Эрмитажа.

В Ленинграде продолжила работу большая группа сотрудников. Им предстояло завершить консервацию зданий и обеспечить сохранность оставшихся экспонатов. Кроме того, в Эрмитаж поступали на хранение много ценных предметов из пригородных дворцов-музеев, а также художественные коллекции частных лиц. Их регистрация и хранение тоже требовали от сотрудников немало сил и времени.

Для защиты от воздушных налетов и обстрелов в Эрмитаже были сформированы подразделения гражданской обороны, в подвалах музейных зданий оборудованы 12 бомбоубежищ, в которых до начала 1942 г. постоянно жили около двух тысяч человек. Всей работой Эрмитажа руководил его директор, академик И.А. Орбели.

Даже в самые тяжелые дни зимы 1941/42 гг. в Эрмитаже продолжалась научная жизнь: сотрудники, находившиеся на казарменном положении, в свободное от оборонных работ время вели исследования по своим научным темам. Продолжали отмечать юбилейные даты, связанные с культурой народов СССР. Так, 19 октября 1941 г. состоялось торжественное заседание, посвященное 800-летию со дня рождения азербайджанского поэта Низами. По настоянию И.А. Орбели с фронта были откомандированы поэт Николай Тихонов и профессор Эрмитажа М.М. Дьяконов, оба выступили с докладами. На этот праздник пригласили много гостей, присутствовал и знаменитый востоковед, академик И.Ю. Крачковский – организатор заседания памяти Низами в Институте востоковедения АН СССР.

10 декабря 1941 г. перестали ходить трамваи и работать водопровод. Тем не менее, в школьном кабинете Эрмитажа состоялось торжественное заседание в честь 500-летия узбекского поэта Алишера Навои. После вступительного слова, с которым выступил академик И.А. Орбели, и научных докладов прибывший с фронта поэт Всеволод Рождественский и сотрудник Эрмитажа И.Ф. Лебедев читали свои переводы стихов Навои. Следующее заседание было целиком посвящено чтению переводов Лебедева. Он уже был тяжело болен и вскоре скончался от истощения.

С 19 января по июль 1942 г. зам. председателя Совета по эвакуации при Совнаркоме СССР А.Н. Косыгин в качестве уполномоченного ГКО в блокадном Ленинграде занимался снабжением мирного населения и войск, а также руководил эвакуацией населения из города и участвовал в создании «Дороги жизни».

В марте 1942 г. А.Н. Косыгин посетил Эрмитаж, после этого было принято решение о сокращении количества сотрудников музея. 30 марта И.А. Орбели эвакуировали в Ереван. В Ленинграде осталось 36 научных сотрудников во главе с М.В. Доброклонским, 38 хозяйственных рабочих и 42 человека охраны.

25 августа 1944 г. Совнарком СССР вынес решение о восстановительных работах в Эрмитаже. К руководству всеми делами музея приступил вернувшийся из эвакуации И.А. Орбели. Ремонт начали с Павильонного зала и галерей по сторонам висячего сада, и было решено к ноябрьским праздникам именно там устроить Временную выставку памятников искусства и культуры, остававшихся в Ленинграде. Выставка открылась 8 ноября 1944 г. и работала по 31 июля 1945 г., за это время ее посетили почти 30 тыс. человек.

С приближением Победы сотрудники Эрмитажа в Ленинграде и Свердловске начали готовиться к реэвакуации сокровищ музея. 10 октября 1945 г. два эшелона с экспонатами и сопровождавшие их сотрудники прибыли в Ленинград. К 4 ноября в результате напряженной работы 69 залов были восстановлены и готовы к приему посетителей. На следующий день в Эрмитажном театре состоялось торжественное заседание, на котором с большим докладом выступил И.А. Орбели, а 8 ноября Эрмитаж открылся для публики.

Закончился тяжелейший период в истории музея, но еще долго пришлось залечивать раны, нанесенные войной: ликвидировать разрушения от прямого попадания бомб и снарядов, проводить ремонтные и реставрационные работы в залах, стоявших с выбитыми окнами и страдавших от холода и влаги. Особого ремонта требовали наборные паркеты и декоративная лепнина парадных залов. Строительные и ремонтные работы проводились и в Зимнем дворце.

В конце войны на временное хранение в Эрмитаж в большом количестве поступали коллекции из немецких музеев, включая вывезенные фашистами в Германию из оккупированных ими стран. Особенно ценные предметы древневосточного и античного искусства из Берлинских музеев (в том числе детали Пергамского алтаря и ряд экспонатов Египетского музея) были размещены в бывшей конюшне в Малом Эрмитаже.

После войны было восстановлено издательство Эрмитажа. Помимо журнала «Труды Эрмитажа», в котором публиковались научные статьи, издательство выпускало также монографии, каталоги, путеводители, популярную литературу для школьников и т.п.

Возобновилась и расширилась просветительская работа: действовали школьные кружки, проводились занятия со студентами вузов. В лектории, которому был передан Эрмитажный театр, читали отдельные лекции и тематические лекционные курсы, устраивали выездные лекции на заводах города, в совхозах Ленинградской области и в воинских частях.

Важным событием в истории Эрмитажа стала передача ему в 1948 г. 316 картин из расформированного Музея нового западного искусства в Москве и поделенного между Эрмитажем и ГМИИ им. Пушкина. В собрании, переданном Эрмитажу, были особенно полно представлены картины таких художников, как Клод Моне, Огюст Ренуар, Поль Гоген, Анри Матисс, Пабло Пикассо и других представителей нового направления в западноевропейской живописи конца XIX – начала XX в. Приобретение этих картин заполнило большой временной пробел в экспозиции и стимулировало расширение эрмитажной коллекции произведениями современных художников.

В ноябре 1950 г. в Эрмитаже состоялась выставка из КНР по истории китайской культуры – первая послевоенная зарубежная выставка. На ней были представлены более тысячи экспонатов: 600 относились к древней истории Китая и 482 – к современности{443}.

В августе 1951 г. правительственной телеграммой в Ленинград из экспедиции был вызван М.И. Артамонов{444}. В ходе «борьбы с космополитизмом» вообще, и с западноевропейским искусством в частности, было решено академика И.А. Орбели заменить на М.И. Артамонова, который тогда казался партийным деятелям идеальной кандидатурой – член ВКП(б), пролетарско-крестьянское происхождение и т.п. Однако первым же приказом Артамонов отменил увольнения сотрудников, список которых уже утвердил райком партии, что, естественно, вызвало недовольство руководства. Видимо, авторитет Артамонова оказался высоким, и его не наказали даже после того, как во время очередной кампании научные работы Артамонова подвергались критике со стороны партийных деятелей и ряда известных ученых, в частности, Б.А. Рыбакова (см. его статью «К вопросу о роли Хазарского каганата в истории Руси» // Советская археология. 1953. Т. XVIII.).

За 13 лет работы директором Эрмитажа (1951–1964) Артамонов заслужил всеобщее уважение как всецело преданный музейному делу администратор, отличавшийся принципиальностью и мужеством отстаивать собственную позицию, идущую вразрез с официальной.

Забегая вперед, отметим, что в период «оттепели» Артамонов помогал вернувшимся из заключения ученым: Л.Н. Гумилеву, М.А. Гуковскому и др. В 1964 г. он был уволен из Эрмитажа. Поводом к отставке стала выставка работ студентов Академии художеств, отчисленных «за абстрактное искусство» и принятых на работу в Эрмитаж такелажниками (в их числе были Михаил Шемякин и Владимир Овчинников).

В 1998 г. состоялась Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения М.И. Артамонова, в 2010 г. на Пятом канале Ленинградского телевидения вышла в эфир передача о Михаиле Илларионовиче Артамонове – «Фельдмаршал Эрмитажа».

Государственный Русский музей был эвакуирован из Ленинграда в начале войны. Бóльшую часть собрания (свыше 7,5 тыс. ценных экспонатов) отправили в г. Молотов (Пермь). Оставшиеся картины и скульптуры упаковали и укрыли в подвалах Михайловского дворца (за время войны ни один экспонат не пострадал).

9 мая 1945 г. Русский музей открыл для посетителей экспозицию в залах первого этажа Михайловского дворца, осенью 1946 г. – экспозицию на втором этаже, 8 ноября 1946 г. открылась выставка советского искусства в корпусе Бенуа. Во второй половине 40-х гг. корпус Бенуа соединили переходом с Михайловским дворцом, что позволило придать музейной экспозиции целостность и историческую последовательность.

Государственная Третьяковская галерея (ГТГ) была эвакуирована в несколько этапов. В начале войны самую ценную часть коллекции отправили в Новосибирск и разместили, наряду с собраниями еще нескольких центральных музеев, в Новосибирском театре оперы и балета. Вторую партию экспонатов срочно отправили в Пермь в середине августа после того, как несколько бомб попали в здание Третьяковки. Третью партию вывезли в Новосибирск в ноябре 1941г.

В первые месяцы войны одни сотрудники ушли на фронт, другие сопровождали эвакуированные коллекции и продолжили работу в Новосибирске и Перми в качестве сотрудников Новосибирского филиала Третьяковской галереи. Из-за отсутствия подходящего места выставки устраивали в разных помещениях: так, в мае 1942 г. в зале заседаний Новосибирского горсовета открылась выставка «Лучшие произведения советского изобразительного искусства». Осенью устроили выставку «Русское реалистическое искусство XVIII– XX веков» – впервые на сибирской земле были показаны произведения из основного фонда Третьяковской галереи. Всего Филиалом ГТГ было организовано около 20 выставок, пользовавшихся неизменным успехом у публики.

В связи с эвакуацией основных фондов штат сотрудников Третьяковки в Москве был значительно сокращен. Из них к зиме 1942 г. осталось не более 30 человек. Они обеспечивали сохранность нескольких тысяч экспонатов, занимались научными исследованиями и организацией тематических выставок.

В 1942 г. начался ремонт здания Третьяковской галереи, а 7 ноября 1942 г. в отремонтированных залах открылась Первая всесоюзная выставка живописи, графики, скульптуры и архитектуры «Великая Отечественная война». В том же году в Третьяковке отметили важную дату – 50-летие со дня передачи П.М. Третьяковым его коллекции в дар Москве. В течение 1942–1944 гг. было устроено девять выставок, одной из самых крупных была Всесоюзная выставка «Героический фронт и тыл». Летом 1944 г. в Третьяковке торжественно отметили 100-летие со дня рождения И.Е. Репина.

Все военные годы сотрудники Третьяковки и ее Новосибирского филиала не прекращали просветительской работы: читали лекции на призывных пунктах, в воинских частях, госпиталях и школах в Москве, Новосибирске, Перми, Томске и других городах.

С 1943 г. эвакуированные коллекции в Новосибирске и Перми начали готовить к возвращению в Москву, 9 октября 1944 г. вышел приказ о реэвакуации. Все 12 тысяч вывезенных картин и скульптур вернулись в Москву. Комиссия, в которую вошли представители Комитета по искусству, ведущие реставраторы и искусствоведы, признала, что все экспонаты находятся в отличном состоянии.