Мертвоводец (Мертвяк 2)

– А вот Кевину не нравится травяной хлеб, – произнесла вдруг малышка. Затем замолчала, чуть повернула голову, будто прислушиваясь к чему-то, и только спустя пару мотов добавила. – Ему ничего не нравится.

– Кевину? – повторила Серанора, бросив взгляд на Анну, которая в ответ чуть прикрыла глаза. Значит, это именно то, о чем она говорила. – Это твой друг?

– Кевин – маленький мальчик, он все время капризничает. Учится не хочет, а только играть. А когда я начинаю играть, он тут же говорит, что устал и хочет что-то другое поделать. А когда спрашиваешь его: что? Он отвечает, что не знает.

– А Кевин… – могущественная подбирала слова. – Как ты с ним познакомилась?

– Не знаю. Он просто появился, – ответила Ила. Начав говорить, она уже не притрагивалась к еде. Сидела на подушках ровно – их подложили несколько, иначе девочка не достала бы до стола – ручки держала на коленках, смотрела только на Серанору. – Он как будто… всегда был, хотя точно я не знаю. Заметила я его только потом. Диана тогда очень недовольна была. Очень он ей не нравится.

– Хм… А Диана когда появилась? Она тоже твоя подруга?

– Диана всегда была. И она точно моя подруга.

– И… они сейчас здесь? – Тарлиза обвела взглядом террасу, где они обедали. – Кевин и Диана?

– Да, они почти всегда рядом, – шлепнула зелеными глазками девочка. – Вы ведь их не видите?

Этого вопроса мать-императрица не ожидала.

– Может быть я не так смотрю, – произнесла Серанора после паузы.

Она задумалась: как задать вопрос проще, чтобы мог понять ребенок, но потом решила, что это не имеет смысла. Разговор и так шел на уровне недоступном для девочки, которой и четырех кругов не исполнилось. Так почему не говорить с ней как со взрослой? Чего-то не поймет – Серанора упростит фразу.

– Они где-то в конкретном месте или… ты просто как-то чувствуешь, что они рядом?

– Кевин стоит рядом со столом и смотрит на шарики из лаптука. Диана сидит на скамейке, думает о чем–то.

– Интересно… Значит лаптук Кевину все же нравится? – уточнила Тарлиза.

– Ему нравится сладкое, – кивнула девочка. – Но очень недолго, потом он начинает капризничать, что зубы болят или каша во рту застряла. И я даже не знаю, что это значит.

– А сам он взять сладкое не может, так? Только через тебя.

В этот раз Ила ответила не сразу. Наверное целый лист она молчала, даже кажется прислушивалась к чему-то. Может, к советам этих своих «друзей»?

– Нет, – ответила она наконец.

– Но ты не уверена?

– Это было бы странно. Ведь они – могут только через меня что-то делать. Но…

– Я слушаю тебя, дорогая.

– Один раз Старуха разбила вазу.

Серанора едва-едва сдержалась от того, чтобы не кашлянуть. Впервые за весьма долгое время она получала такое удовольствие от разговора. Кто-то другой на ее месте забеспокоился бы, что одна из наследниц Императорского Дома, возможно, сломанная девочка, притом еще истинная волшебница. Серанору же эта ситуация воодушевляла. Она никогда не боялась использовать сложные планы.

– Старуха – это старая женщина?

– Я не знаю, как ее зовут, – ответила Ила, переведя взгляд в самый темный угол террасы, где стояло несколько больших, диаметром в пару мечей, горшков с императорскими фикусами. Эти растения не любили прямого солнечного света, их широкие плотные листья погружали ту часть атрия в полумрак. – Я никогда с ней не разговаривала. Диана называет ее так.

– Значит, она разбила вазу, – произнесла Тарлиза. – Намеренно?

– Не знаю.

Значит, девочка сама не до конца понимала, что происходит. И, возможно, дело не в одной только психике. Возможно… впрочем, это можно будет обдумать позднее.

– Кевин, Диана, Старуха, – перечислила Серанора. – Это все?

Ила покачала головой.

– Еще Луиза.

– Луиза, – повторила женщина. – Красивое имя.

–И Луиза очень красивая, – снова прикрыла глаза девочка. – И умная. Не как Диана, но все равно очень умная. Она очень хорошо умеет угадывать. Может не быть никакой причины, но при этом она может угадать, что так произойдет.

– Понятно. Еще?

– Номме Риверанд. Ему очень много кругов. Он почти никогда со мной не разговаривает.

Девочка замолчала, но Серанора поняла, что и это не все. И Ила оправдала ее ожидания:

– Мертвый человек.

– Мертвый? Оживший мертвец?

– Да, только живой.

– Живой мертвый человек.

Это звучало уже совсем странно. Тарлиза решила уточнить, но Ила опередила:

– Я сама не знаю, как это. Я знаю, что бывают поднятые мертвецы, но при этом это уже не люди. Он же одновременно живой и мертвый, я просто так чувствую.

– Понятно… И как он выглядит?

– Очень высокий, очень сильный, в черных лазрах. Лица не видно. С ним я никогда не разговаривала.

– Он последний?

– Нет, еще есть Жима. Это маленькая девочка. Она иногда появляется, но все время молчит. Потом исчезает. Она последняя, больше никого.

– Скажи, а ты знаешь, кто они? Кевин, Диана и остальные? Они часть тебя? Или они настоящие люди со своей волей?

Ила замолчала надолго, на несколько листов. Мать-императрица решила, что переборщила – слишком сложную формулировку использовала, но девочка все же ответила:

– Они часть меня. Они могут чувствовать то, что я чувствую. Когда мне больно, им тоже бывает больно. Когда мне грустно, они грустят. Не так как я, но все равно, – она замолчала на мгновение. – И они настоящие. Из-за того, что я с ними, я никогда не буду одна. За это я очень их люблю.

– Понятно, – проговорила Тарлиза.

Мысленно она очень порадовалась, что по привычке активировала Звуковую Призму. Этот разговор она захочет прослушать повторно. И не один раз. Судя по всему, девочка все же не ассоциировала себя с «друзьями». Никто из них не перехватывал инициативу и не говорил от ее имени. Это уже было неплохо. Леона лично знала сломанных, чьи проблемы оказывались значительно острее. Вплоть до полной замены личности в зависимости от того, кто именно «выходил на свет» в том или ином случае.

– Ты кушай, кушай.

Продолжая наблюдать, Серанора позволила Анне налить девочке еще копы, отрезать еще травяного хлеба. Девушка смотрела на Илу с огромной нежностью. Казалось, даже боролась с собой, чтобы не погладить лишний раз по волосам. Сыграть такое… наверное, было возможно, но Тарлиза намеревалась это еще проверить. Вот, еще одна проблема. Ситуация изменилась, и вопрос с выбором наставницы для девочки мог быть поднят вновь. Мать-императрица когда-то приложила немало сил, чтобы поставить на это место своего человека. За место наставницы для старшей принцессы шла непрерывная борьба между представителями Саме и Трацте, из-за чего эти наставницы уже несколько раз менялись, и не было известно, сколько раз поменяются еще. Очевидно, что самой Франческе это на пользу не шло, но, к сожалению, влияние Сераноры в этом вопросе было ограничено.

Дождавшись, когда девочка доест хлеб – ее отец, помнится, устраивал истерику каждый раз, когда завтрак подавали без воздушного торта – Серанора решила перейти к главному. Конечно, сломанная девочка в императорской семье могла бы стать той еще темой для бесед на видах по всему Лайту. Но за долгую историю семьи Тарлиза такое случалось неоднократно. А вот таланты к истинной магии обнаруживались четырежды за те 900 кругов, что существовал Сайнесс. При этом на всем Аноре за то же время – менее десяти раз. Во многом из-за этого Дом Тарлиза и правил так долго.

– Знаешь, Ила, Анна рассказала мне не только об этом, – произнесла Серанора, когда девочка допила копу и доела хлеб. – Ты догадываешься о чем?

Ила прикрыла глаза:

– Я могу делать магию. Без катастра и мануса.

– Ты понимаешь, насколько это необычно?

– Да. Только Маг Башни это умеет, больше никто.

– Маг Башни… Никто не знает, существует ли он на самом деле, – заметила Серанора. – Известно только, что существует сама Башня Мага.

– Но если есть Башня Мага, тогда и Маг должен быть, иначе это была бы просто Башня, так ведь? – впервые, на лице Илы до этого предельно сосредоточенном проявилось что-то вроде любопытства.

– Возможно, ты права, – кивнула Тарлиза. – Впрочем, об этом у нас еще будет время поговорить, раз уж тебя это интересует. Одно время я очень подробно собирала сведения о Маге и о его Башне. Сейчас я хотела тебя попросить… Ты не могла бы показать мне: какое-нибудь волшебство?

– Конечно, бабушка. Я могу поднять в воздух риджу, не дотрагиваясь до нее руками. Это подойдет?

– Да, в самый раз.

Кивнув, девочка протянула руку к блюду с фруктами, стоявшему в центре стола, и спустя мот одна из ридж взлетела, зависнув на высоте полутора призм.

– Это для тебя сложно? – спросила Серанора через мал.

– Нет.

– Ты долго можешь ее так держать?

– Пока не отвлекусь, – ответила Ила. – Но это если держать. А если я ее подвешу, то она будет сам висеть. Недолго: лист или два. Правда, это не каждый раз получается. Надо, чтобы мне Диана помогала.

Серанора хотела спросить, как именно воображаемая подруга будет «помогать», но решила не спешить. Нужно составить список вопросов и тщательно пройтись по нему и с девочкой, и с Анной, как сторонним наблюдателем. Пока хватит общего представления.

– А как именно ты его поднимаешь?

– У меня что-то вроде облака внизу живота, – Ила чуть закатила глаза, судя по всему, представляя. – Облака из палочек, которые согнуты и перепутаны. И это облако, когда я что-то делаю, палочки в нем перемешиваются. И движение, которое я делаю рукой, когда что-то поднимаю… я его запомнила. И когда я стараюсь его повторить, но не руками, а только этими палочками в облаке, то что-то может подняться. Только надо еще выпустить это движение из облака. Из низа живота, по спине, и по руке выпустить, а потом уже что–то поднимается.

Девочка сглотнула, и Анна тут же подала ей стакан с водой. Сделав глоток, Ила продолжила:

– Сначала, когда я это делала, могла сложить палочки неправильно или не выпустить движение из живота, или промахнуться по тому, то хотела поднять. Потому я стала выбирать больше палочек из облака. Обычно они очень разные, но если выбрать побольше вот таких…

Она нарисовала в воздухе узор: простой открытый угол. То есть, прямая линия, которая затем поворачивала под тупым углом.

– …тогда получается.

Тарлиза не особо глубоко разбиралась в магической науке, но манусом пользоваться умела, не только катастрами. Большую часть сказанного принцессой она поняла. Выходило, что основная разница между обычными волшебством и истинным в том, что истинные маги использовали вместо энергии магических элементов свою собственную.

– Понятно, – произнесла мать–императрица. – А какое-нибудь другое волшебство?

– Могу что–то остудить или подогреть, – ответила Ила.

– Покажи, пожалуйста.

Девочка кивнула. Затем так же протянула руку…

– Все. Я остудила риджу.

Не дожидаясь просьб, Анна пододвинула блюдо к Сераноре. Женщина осторожно коснулась фрукта… холодный. Будто только что из холодильной комнаты. За следующие пару листов Тарлиза узнала, что охлаждать предметы девочка могла примерно по тому же принципу, что и двигать. Чувствуя холод или наоборот жару, девочка замечала в какие фигуры складываются «палочки» у нее в «облаке», запоминала это, а затем пыталась повторить.

– Спасибо Ила, – произнесла Серанора, чуть улыбнувшись и прикрыв на мот глаза. – Ты мне очень помогла. Ты не будешь против, если теперь время от времени мы станем с тобой беседовать?

– Я бы очень этого хотела, – ответила девочка. – И Диана тоже.

– Что ж, замечательно. Тогда на сегодня закончим. У тебя же еще занятия?

– Да, с номме Кородом.

– История? Интересный предмет. Как наследнице, тебе очень важно хорошо в нем разбираться.

– Думаю, да, – согласилась Ила. – Жаль, номме Кород не любит вопросов.

– Не любит?.. Впрочем, мы это еще обсудим.

– Хорошо. Я ухожу.

– Да, я вижу, Ила.

После того, как Анна увела девочку, несколько малов Серанора просидела в тишине. Затем позвала негромко:

– Венсан?

Неприметная дверь во внутренней части террасы открылась, и из нее вышел пожилой, но ничуть не немощный мужчина. Морщинистое лицо и седые пряди в некогда полностью русой шевелюре скорее придавали ему основательности, нежели заставляли думать, как о старике. Подойдя к столу, он убрал подушки со стула, на котором сидела девочка, устроился напротив Тарлизы.

– Ты все слышал?

– Да, она истинная, – ответил мужчина как всегда безэмоционально. – Никакие магические элементы не были задействованы в момент проверки.

– Для меня это не выглядит достаточным, чтобы начать писаться от восторга. Что–то еще?

– Вполне достаточно, на мой взгляд.

Другой на месте Сераноры, скорей всего, не ощутил бы в словах Главы Древнего Дома Обуга ни сена эмоций. Когда они только познакомились, Серанору жутко раздражала его привычка обсуждать со слугами меню и приносить соболезнования по поводу кончины чьей-нибудь любимой бабушки с одинаковыми выражениями на лице. Но за те семьдесят кругов, что они бок о бок служили Сайнессу, могущественная узнала его, наверное, лучше всех остальных. Она чувствовала, что в этот раз Венсану, определенно, не все равно.

– Главное не в том, что она сама источник энергии. Насколько тебе известно, маги способные двигать предметы без катастров встречаются. Редко, но регулярно. Взять хотя бы…

– Сам на себя не посмотришь…

– Верно, – ничуть не смутился номме. – Я могу чуть приподнять или сдвинуть предмет. Я использую для этого свою энергию. Но ни «облака», ни «палочек» я не чувствую. Я ощущаю будто мое тело – сосуд, который наполнен жидкостью или газом. Это и есть та энергия, которую я трачу, когда пробую колдовать без мануса. Причем весь «газ» расходуется в одно мгновение, полностью опустошая тело.

– То есть ты можешь выполнить только одно короткое магическое действие, затем нужно ждать пока энергия восполнится?

– Верно. Причем, сразу после этого, я не могу пользоваться манусом. Не чувствую Диска. Будто полностью высох.

Серанора посмотрела на мужчину с удивлением. Это она не знала. Диск или на языке профессионалов – «магический объем», составлял основу любого мансуа. Это было частично мысленное, частично физическое пространство, появляющееся, опять же, частично в уме, частично в районе запястья под манусом. Там маг посредством комбинации из мыслекоманд и мелких движений кистью рисовал узоры, которые складывались в заклятия. При длительном использовании мануса маг мог «высохнуть». То есть, начать испытывать усталость от выполнения заклятий.

– Да, – он коротко прикрыл глаза. – Из–за этого я перестал экспериментировать с истинной магией. Два шара без мануса ряди короткого эксперимента – слишком рискованно…

– Понятно. Дальше.

– Узоры, – спокойно произнес он. – Узоры, которые показывала девочка. Они не такие, как те, что используются в катастрах и манусах. Похожие, но не такие.

– То есть?..

– Есть вероятность, что ей придется самой все изобретать. Все заклятия.

Серанора пыталась осмыслить масштабы проблемы. И пока они выглядели… большими… но в перспективе решаемыми. Учитывая интеллект девочки кто-то мог бы захотеть получить Истинную Волшебницу через два-три круга. Теперь же это откладывалось.

– Мы найдем, как это решить. Но сейчас, возможно, это только к лучшему, – произнесла Серанора. – Ей три круга.

– Я почти забыл об этом во время разговора. Она рассуждает как взрослая, – по тону мужчины нельзя было понять радует его этот факт или настораживает.

– Будем наблюдать, – сказала старуха. – Если в ближайшие круги ничего не изменится, то просто будем относиться к ней, как к взрослой. Это решает уйму проблем. С другой стороны…

– Мы пока не знаем, с чем столкнулись, – закончил за нее Венсан. – Расщепление личности, притом множественное. Я надеюсь, что это детские фантазии.

– И какой на это шанс? – Серанора с усмешкой мотнула глазами верх–вниз.

– Ты в этом лучше меня разбираешься.

– Если речь о болезни ума, – согласилась женщина. – Бывает, что личность распадается на несколько отдельных. Одна из них может быть превалирующей. А в тяжелых случаях личности борются друг с другом за контроль над телом, захватывая его поочередно. Впрочем, об этом говорить рано. Магические причины возможны?

– Речь об истинной магии, – ответил Венсан. – Я бы не стал исключать даже самых безумных вариантов вроде полной замены сознания. Хотя последняя удачная попытка и была тринадцать кругов назад.

– Дарконский теракт?

– Верно. Насколько мне известно, ни Сайнессу, ни нашим замечательным соседям надежной методики переноса сознания изобрести не удалось. Те что существуют, требуют долгой работы над человеком, в чье тело осуществляется внедрение. Затем операция по изменению внешности, потому что во время переноса тело подстраивается под нового хозяина, меняется. И в результате все равно получается человек, который толком не может ни думать, ни двигаться.

– Но может пройти проверку по крови.

– Для этого все и делается, – кивнул Обуга. – В то же время не стоит забывать, что дарконский двойник действовал разумно. Он несколько раз разговаривал с граничниками, преодолел два периметра безопасности. Если такое удалось сделать Даркону, то значит это возможно. И, практически, этого следует ожидать от любого безродного самоучки.

Тарлиза обдумывала слова друга, и его выводы ей не нравились.

– Не будем спешить с выводами. Еще версии?

– Сколько угодно.

– Я слушаю.

МИНИ-ГЛОССАРИЙ

Магия:

Магоэлемент: источник магии, обычно природный. Сеиниры, оревоны и т.д.

Катастр: магический артефакт, работает на магоэлементах.

Манус: магическая «перчатка». Универсальный катастр. Обучение управлению длительное и сложное, требует таланта.

Лазры: артефакторные доспехи.

Форма: магический планшет

Обращения:

Иерархия Сайнесса (и обращения):

Императорский дом – могущественный

Древний дом – высоковлиятельный

Дом – влиятельный

Младшая семья древнего дома – высокоименный

Младшая семья дома – именный

Имперский подданный – имперец

Подданный дома – слуга дома

Подданный города – горожанин

Подданный земли – земляк

Номме: вежливое обращение к благородному мужчине.

Леона: вежливое обращение к благородной женщине.

Держатель: то же, что и министр, руководитель.

Надзор: то же, что и министерство.

Внутренник: служащий надзора охраны (службы госбезопасности)

Истинный маг: маг, колдующий без мануса и без катастров.

Меры времени:

Круг: местный год. В нем 400 оборотов.

Рождение, Возвышение, Распад – три времени года. В Возвышении 4 схождения, в остальных временах по 3.

Схождение: месяц. В нем 40 оборотов.

Оборот: день. В дне 25 шаров.

Шар: час. В часе 72 листа.

Лист: минута. Равен 50 земным секундам.

Мал (=листик): секунда. Равен 2,5-3,5 земным секундам.

Мот: время, за которое можно моргнуть. Равен 0,2-0,5 земной секунды

Меры расстояния:

Линия: местный километр. В нем 1100 мечей.

Меч: местный метр. В нем 1,25 земных метра. Длина стандартного армейского меча.

Призма или Планет: местный дециметр. В нем 11,3636 земных см. Длина стандартной призмы катастра.

Сен: местный сантиметр. В нем 1,03306 земных см. Длина магоэлемента сеинир.

Меры веса:

Сотня: местный килограмм. В нем 1331 земных грамм. Вес сотни магоэлементов сеиниров.

Сен: местный грамм. В нем 11 граммов. Вес магоэлемента сеинир.

География:

Арда: название мира.

Дикий Материк: материк Арды. На нем расположены фактории, в которых добывают магоэлементы.

Анор: густозаселенный материк Арды. На нем расположены основные государства этого мира: Сайнесс, Сарское Графство, Онория, Султанат Нот и другие.

Лайт: столица Сайнесса.

Даркон: государство – противник Сайнесса. Сотни кругов назад было отделено от мира магическим заслоном – Стеной Регана.

Реган: могучий маг древности.

Растения:

Риджа: фрукт ярко-красного цвета. На Земле не встречается.

Глава 4

– Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя, как на небесах, так и на земле. Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство и сила и слава во веки…

– Вот же черт, а.

– Не богохульствуй, отродие!

– Я атеист, мне можно.

– Господи, боже великий, царю безначальный, пошли архангела твоего Михаила на помощь…

Я тяжело вздохнул. Вот вроде же адекватный человек, а уже битый час не замолкает. Давно бы понял, что не действует на меня. Я уже последнюю пулю успел из себя выковырять. Точнее, первую и последнюю. Остальные на вылет прошли. Мне чудовищным напряжением воли удалось сдержаться и не сожрать священника вместе с разгрузкой и ботинками, хотя очень-очень хотелось. Первым же ударом оглушив его – не специально, он головой о дерево ударился – я просто набросился на куст растущего рядом «ревня». Даже листья сожрал. Только после смог приблизиться к спецназовцу, чтобы снять с него ремень со штанами. И нет, я не настолько мстителен! Ремень, чтобы стянуть запястья, а штанами – ноги под коленями. Подумав, еще и шнурки развязал на берцах.

Пока связывал, жажда так обострилась, что через закрытые глаза в мертвозрении желтая точка священника засветилась будто маленькое солнце. Наплевав на все, бросился обратно к лагерю, где оставался запас еды. Прибежав, набросился на чуть подпорченные фрукты. С фруктами оказалась та же история, что и с надписями на скале и засечками на деревьях. За полчаса, что меня не было, успели поскучнеть, будто неделю лежали. Но поесть хватило. Напился воды и…жаждаПока связывал, жажда так обострилась, что через закрытые глаза в мертвозрении желтая точка священника засветилась будто маленькое солнце. Наплевав на все, бросился обратно к лагерю, где оставался запас еды. Прибежав, набросился на чуть подпорченные фрукты. С фруктами оказалась та же история, что и с надписями на скале и засечками на деревьях. За полчаса, что меня не было, успели поскучнеть, будто неделю лежали. Но поесть хватило. Напился воды и…

– ААА!!! Твою… А!!!

…вытащил кол из бока. Знаю, знаю, что такие вещи нужно в больнице делать. Инородный предмет закупоривает крупные сосуды, когда его извлекаешь – кровотечение усиливается. К счастью, не у меня. Дырки от пуль вообще уже позакрывались. Нарезав несколько кусочков бинта, замотал рану сверху изолентой.

Взялся за рюкзак, чтобы идти обратно к спецназовцу и похолодел от ужаса, поняв, что оставил имущество без присмотра на целых полчаса. Во-первых, рюкзак мог элементарно исчезнуть, как исчезали те же ямы. Во-вторых… движимый дурным предчувствием, я развязал тесемки и сначала просто искал, затем стал выкладывать вещи наружу. Пересмотрел все на два раза. Пропало только одно. Небольшая и, скорей всего, единственная в той Галактике, в которой я в данный момент находился…

…банка Кока-Колы…

– Не-е-е-е-ет!!!!!!!

***

И вот уже час я слушал молитвы – более или менее изобретательные. В перерывах священник бросал на меня взгляды, от которых разве что изжога не начиналась.

– Вы меня можете хоть немного послушать?

Не знаю, дело ли в медитациях или просто в снисходительности победителя, но я к священнику испытывал скорее раздражение, нежели ненависть. Я не забыл, кто меня столкнул со скалы, взорвал гранатой и неоднократно пожелал, чтобы «потроха засохли, а кости дробили челюстями огненные псы». Своей убежденностью и самоотверженностью Владимир вызывал уважение. Возможно, примерно так и работал стокгольмский синдром, когда жертва проникается симпатией к мучителю.

Помню, лет несколько назад со мной произошел интересный случай на футболе. Кажется, это был матч на чемпионат города. И в команде против меня играл человек, которого я знал еще со средней школы. Он был одним из наиболее деятельных гопников, а я напротив – почти очевидным ботаном, стоящим в шаге от того, чтобы меня стали активно задирать. Вместо этого меня задирали изредка, если я был достаточно осторожен и не отсвечивал сверх меры. Этого вряд ли хватило бы, чтобы однажды я пришел в школу с ружьем – ага, где бы я его взял – но хватало, чтобы питать искреннюю неприязнь ко всей их стае. И вот, я встретил его на футболе. Я тогда уже много лет занимался цигуном, элементарно стал старше и не мог бояться гопников из прошлого. И вроде даже не боялся.