Гость, прибывший извне

Орловский зашёл за сломанный забор, прошёл всего двести метров и уже набрал полные ботинки снега… Многим этого стало бы достаточно, но всё же мысль о быстром раскрытии дела придавала молодому оперуполномоченному сил, и он не бросил начатое. Орловский прошёл залесье и не удивился отсутствию следов. С таким снегопадом их должно было засыпать за несколько десятков минут, а сам инцидент, если верить свидетельнице, случился более часа назад.

По мере тяжёлого продвижения Георгий всё больше укоренялся в мысли, что свидетельница не врала. Здесь действительно кто-то проходил. Этот некто не утруждался сворачивать от мест с низко висящими косолапыми ветвями, а по череде подобных поломанных ветвей можно было точно сказать о направлении движения маньяка. Похоже, он действительно, как и описывала буйная женщина, шёл в гору, никуда не сворачивая.

Заприметив овраг, на лице Георгия Романовича невольно возникла улыбка. Мозг как-то сам собой построил картину, где похититель доходит до этого места, выбрасывает тело в низину и торжествующе скрывается в неизвестном направлении… С детским предвкушением подбежал Георгий к оврагу, но, конечно же, никакого тела в нём не обнаружил…

Снег, что всю дорогу набивался в ботинки, потихоньку начинал таять. Ноги становились мокрыми и холодными. Желания идти ещё дальше как-то пропало, а тут ещё и снова затрещал телефон.

– Жора! Где ты там шатаешься!? Дуй скорее в отдел!

– Сашка… чего тебе надо? Я делом тут занимаюсь…

– Каким делом? Я уже сам поймал маньячелло твоего! Езжай скорее сюда, покажу тебе этого тигра!

Георгий ничего не понял, но всё-таки поспешил добраться до машины и доехать до отдела. По пути он заехал домой переодеться, но надолго задерживаться не стал, потому как непривычная домашняя тишина угнетала и действовала на нервы даже больше, чем весь тот шум и гам, который всегда стоял в отделение полиции №1.

Орловский явился в участок на заре. Небо уже окрасилось в светлые тона, снег заискрился от первых лучей, и воздухе запахло мандаринами. Этот день точно должен стать теплее предыдущих…

Глава 3.1

ГЛАВА 3.1

В обезьяннике сидели двое. Первый, в костюме, с галстуком и накинутой на плечи курточке, кривил недовольное лицо и краснел от злости… Второй – полная противоположность первого. Он совершенно не выражал беспокойства, злобы, а вид его не походил на то, что представлял себе Орловский, когда ласково называл подозреваемого Джентльменом… Георгий сразу узнал в нём всем известного бездомного. Звали его, офицер не забыл и этого, Вася Самогонщик. Почему он был известен всем полицейским города? Тут никакого секрета нет. Последние несколько лет он захаживает в обезьянник чаще, чем многие работники участка. Его множество раз задерживали за драки, распитие алкоголя в общественных местах и даже порчу имущества. Но хоть список нарушений Васи столь же велик, сколь тяга к спиртному, всё же деяния его ни разу не доходили до чего-то серьёзного. Вася, будто от скуки попадал в полицию на пятнадцать суток, а потом, вдоволь отдохнув, он непременно выходил на свободу, чтобы набедокурить вновь… Вот и сейчас, проделав некую очередную глупость, он раскинулся на лавочке в живописной позе, отвернулся к стенке и громогласно захрапел.

Поскольку лавочка была занята, молодому человеку, явно раньше не бывавшему в обезьяннике, пришлось расположиться на полу. Парень под мягкое место подстелил низ куртку, спиной подпёр стену. В таком положении он пробыл неизвестно как долго, но сразу же сменил его, как только заметил Орловского. По-видимому, рядом стоящий Георгий Романович оказался одним из первых, кто проявил хоть какой-то интерес к задержанным.

– Ради Бога, отпустите меня! Это какая-то чудовищная ошибка! Я не сделал ничего дурного, – умоляюще произнёс парень, вскочив на ноги и взявшись руками за решётку.

– За компанию с этим задержали? – Георгий кивнул на бездомного.

– Нет! То есть да! Чёрт, тут так сразу и не скажешь…

Пока Георгий размышлял над тем, как подступиться к задержанному, ситуация разрешилась сама собой.

– Ва-а-а-ай! Кто к нам пожаловал! Старый добрый Орловский! – лейтенант взялся из ниоткуда и, надо признать, взялся с привычным ему хорошим настроением. – Что же, раз уж пришли, то получите и распишитесь! Вот ваш маньяк! – Добронравов презентационным жестом указал на студента безобидного вида.

Георгий перевёл взгляд и посмотрел на парня за решёткой, затем снова на лейтенанта, но на этот раз взгляд выглядел вопросительным.

– Сейчас всё объясню! – довольно сказал Добронравов и отвёл Георгия в сторонку. – Дело было так: приехал я на вызов, и тут картина маслом! Встречает меня лысый по фамилии Ерохов, приводит на место, где были преступники, и даже показывает, куда они двинулись дальше. Я осмотрелся, и тут свезло так, что хоть в лотерею играй! Точнехонько на заборе висел лоскуток от верхней одежды. Дальше работа, как ты сам понимаешь, плёвая. Оставалось найти в районе подозрительных личностей и немного их раздеть!

Я уже было начал заниматься этим вопрос, как мне снова улыбнулась удача! До меня добрался новый, третий за ночь звонок! Уличный патруль задержал некого гражданина в явно нездоровом состоянии. Он метался по одному из переулков из стороны в сторону, кричал что-то несуразное, звал некую Юлию и вёл себя через чур возбуждённо, чем и привлёк внимание мимо проходящего патруля. Я же сразу почувствовал, что таких совпадений не бывает! Просто не могут объявиться сразу несколько сумасшедших за одну ночь! И ты знаешь, я оказался прав! Не описать то восхищение, которое я испытал, когда прибыл на место и приложил кусочек оторванного лоскута к куртке задержанного. Идеальное совпадение! А дурак этот всё мямлил что-то про потерявшуюся девушку и то, что ей угрожает опасность. А тогда, когда он ненароком упомянул человека в смокинге, я тут же окончательно убедился, что это один из того самого дуэта джентльменов. Но и это ещё цветочки! – лейтенант заискивающе посмотрел на Георгия, будто убеждаясь, что всё его внимание сосредоточено на истории.

– Говори уже! Чего тянуть кота за причинное место? – раздражённо рявкнул Георгий.

– Да ладно тебе! Не кипятись! Дальше этот тип неловко обронил слово о том, что потерянная им девушка была в красном платье! Так и сказал: «Бросьте меня. Срочно возьмитесь за поиски девушки в красном платье. Ей угрожает опасность!»

– И что?

– Как это «что»? Гражданочку, что нас вызвала, помнишь? Она говорила именно о девушке в красном платье! Короче говоря, с тебя магарыч! Обычно ты за меня работу делаешь, но в эту ночь видишь, всё как-то вверх дном перевернулось. Бывает же… – удовлетворённый собой и собственным рассказом, лейтенант поспешил по своим делам, оставив Георгия наедине с Борисом и бездомным.

Тут заканчивалась цепь событий, по которой с такой дотошностью пробирался Орловский Георгий Романович. Когда он добрался до последнего звена своих воспоминаний, стало ясно, что далее, сразу после того, как лейтенант, довольный собой, удалился бог знает куда, в полицейский участок ворвалась гражданка, желающая заявить о пропаже сестры… Именно так Орловский и очутился в комнате, где девушка исписывала листы бумаги, неустанно продолжая твердить: «Нет! Она просто не могло к кому-то пойти и не предупредить меня! Она просто не могла!»

Впрочем, девушка уже заканчивала, и теперь Георгию предстояло, как обычно, пообещать во всём разобраться и действительно заняться допросом, который, как предвкушал офицер, должен был расставить все точки над «i».

– Да, непременно! Мы найдём вашу сестру! – успокаивал девушку офицер, забирая бумаги и вкладывая их в картонную папочку. – Уверяю вас, беспокоиться не о чем! – врал он, но только лишь для того, чтобы заявительница не переживала больше нужного и не наделала глупостей.

– Я очень рассчитываю на вас, офицер… – сказала она на прощание и покинула отделение полиции.

Тут-то Георгий выдохнул, немного подумал и рассудил, что теперь пришло время заняться подозреваемым.

Между тем в отделении протекала будничная, скучная жизнь. В дежурке чем-то весело делились друг с другом дежурные. По коридору ленно курсировали оперативники, участковые, дознаватели и следователи. Привычная, до тошноты надоевшая картина, чьи краски так приелась Георгию за проведённые здесь несколько лет службы. Всё в этом месте раздражало молодого офицера своей стариной: протёртый ламинат на полу, крашенные в болотный цвет стены, лопающаяся штукатурка на потолке, кислые мины тех, кто отработал здесь не один десяток, а может быть и не одну сотню лет. И только студент в клетке был здесь чем-то совершенно новым и непривычным…

Глава 4

ГЛАВА 4

ВАСЯ-САМОГОНЩИК

– Узнаёшь? – Орловский Георгий Романович поднёс фотографию к решётке следственного изолятора.

Боря прилип к прутьям, чтобы рассмотреть изображение ближе, хотя, конечно, нужды в этом не было. Он узнавал, но всё равно продолжал молча рассматривать. Снимок передавал мелкие изящные черты. Несобранные рыжие волосы падали на стройную шею. Губы зажаты, и это понятно. Юля улыбаться не любила. Карие глаза, если бы глядели без прищура, выглядели бы неотразимо.

– Будешь признаваться в содеянном? – обращался Георгий к несчастному студенту, прерывая молчание. – Это ты ночью умудрился влезть в чужой огород, а потом унести подругу в лес? – строго спросил офицер. – Колись давай, мне уже сообщили, что девушка найдена мёртвой, – соврал Георгий, рассчитывая таким нехитрым образом вывести задержанного на чистосердечное. – Сознаешься сейчас – срок скостим, – пообещал офицер чрезвычайно мягким, доверительным тоном.

– На-а-а-а-йдена мёртвой? – дрожащим голосом произнёс парень и тут же задрал глаза к потолку.

Дальше он хотел что-то сказаться, но ноги его подкосились, он схватился за решётку, повалился на пол, и в следующий миг сознание его покинуло.

Нашатырный спирт принесли быстро. Студента привели в чувство.

– Да ладно тебе, чего в обморок падаешь? Не находили в лесу никого, пошутил я так, – признался Георгий.

– Пошутили? Да вы в своём уме? Я ищу эту девушку, а вы такое говорите!

– Постой, – Георгий показал жестом, что горячиться не стоит, – давай по порядку. Расскажи, чем ты занимался вчера ночью, а я выслушаю и постараюсь помочь.

И тут Борис рассказал… Язык его заплетался, зубы стучали, а в душе неизменно бушевал пожар! Он начал с той самой злосчастной конференции, потом перескочил на Курортный бульвар, затем сразу на угрозы незнакомца в смокинге. Парень сбивался, путался, не мог подобрать нужные слова. Не раз и самому Георгию приходилось помогать студенту находить нить повествования и всё равно рассказ получался каким-то скомканным. Офицеру было решительно непонятно, откуда всё-таки возник неизвестный в смокинге и куда впоследствии пропал. Как это так вышло, что заварушка началась в одном конце города, закончилась в другом, а Юлия так внезапно оказалась в садовом товариществе и без сознания!

Только одно Георгий теперь знал наверняка – лейтенант ошибся. Борис вовсе никаких наркотиков не принимал и уж тем более никого не убивал.

– Парень, – обратился офицер к юноше, – такими глупостями корми кого угодно, но только не меня! Что я, по-твоему, в рапорте должен написать? Сам подумай: единственный подозреваемый говорит, что не совершал никакого похищения, и тут же приправляет сказанное россказнями о том, как гнался за человеком из канализации. Не правда ли странно? Здесь любой поймёт, что ты был заодно с сумасшедшим Джентльменом. И гражданин, чей огород вы вытоптали, с радостью подтвердит эту теорию!

– Клянусь! Ни в каком мы не сговоре! Он сказал, что Юле угрожает опасность и дал дёру. Что мне оставалось? Да, я побежал за ним, чтобы выспросить всё, что ему известно. Сам не знаю как, но мы попали в колодезный двор мёртвого дома… Там было гигантское дерево! Красные листья! Живые ветви, способные шевелиться так, как им вздумается! Там…

– Стоп!Ты порешь чепуху и знаешь, лучше бы тебе подумать над алиби, потому что если продолжишь говорить то, что говоришь, боюсь, что помочь тебе будет невозможно. Все знают, что ты ушел с мероприятия вместе с Юлией. Девушка пропала, а ты несёшь такую околесицу, что хоть стой, хоть падай!

– Ну, по правде говоря, мы всё время были вдвоем и вряд ли кто-то поручится…

– Э-э-э-э-эх! – внезапно заревел бездомный и потянулся так, что руками упёрся в стену, а ногами в решётку. – О-о-о! А я узнаю этого сморчка! Мать моя женщина, точно вам говорю, это тот самый псих! Боже правый, что он здесь делает?

– Что-что? – Переспросил Георгий. – Василий, вы знакомы с этим молодым человеком?

– А как же его не знать? Бармалей известный! Прошедшей ночью меня выручил, шайке нарколыг морды начистил. Фонари поставил такие, что бедолаги еще месяц будут ходить и дорогу друг другу освещать! Хе-хе!

Борис засмущался и даже как-то сконфузился. Он хотел было сказать, что всё это какая-то нелепица и… Он вовремя одумался, не сказав ничего.

– Василий, вы можете подтвердить, что видели этого молодого человека в два часа ночи?

– А как же? Конечно! Своими собственными глазами видел! Мы ещё в одиннадцатом часу встретились и расстались только тогда, когда его забрал патруль из переулка! Впрочем, почти сразу забрали и меня…

– И что же вы вдвоем делали?

– О-о-о-о-о! Настюху знаете?!

Офицер покачал головой горизонтально.

– О-о-о! Это та ещё львица! Я давно её заприметил, но она всё шашни крутила с наркоманами Эдельвейса… Страшное дело! Я один, а их трое! Нужно было что-то делать и тут выдумалось небольшое дельце. Встретил на улице Бориса, он как раз возвращался с какой-то там конференции и был готов помочь! Задумка, значит-с, была такова: он напяливает чулок на голову, берет нож и выскакивает на Настюху точно там, где она появляется каждый божий день! Разумеется, что хахали её дают дёру, а я вступаю в бой, хе-хе, и даю засранцу под зад! Итог, ясен пень, прост: девушка падает в объятия спасителя, то бишь меня, а Борька получает магарыч!

– И что же по итогу вышло? – заинтересовался Георгий.

– Эх, офицер… лучше бы вы не спрашивали… Сложно сказать почему, но почему-то мой план дал трещину, и безудержный крейсер любви пошёл на дно! А ведь начиналось всё действительно здорово! Стоит Настюха, а рядом свора хахалей её. И тут Борька выскакивает из засады, разодетый, как лихой бандюга! Орёт: «Выверчивайте бумажники, иначе всех прирежу». Я же стою за укрытием, наблюдаю, жду своего часа и вижу, что Борька больше угрожает мне, чем нарколыгам. Бандюга в чулке дырки для глаз проделать забыл и потому не видел ничего, кроме собственного носа! Угрожал неизвестно кому! Ещё и нож я ему дал, ну, скажем, не самый брутальный. Обычный такой зубчатый нож для хлеба на зеленой рукоятке…

– Побили вас? – с ещё большей заинтересованностью осведомился Георгий.

– Ну… пф-ф-ф… побили… Скорее одержали верх в почти равной драке! Да, они не дали дёру, как я планировал, а лишь рассмеялись и наоборот, выдвинулись к Борьке. Я не мог бросить товарища! Разбил бутылку вина о дерево и пошёл в атаку! Свора сдрейфила от моего яростного крика, и хватка их дрогнула. Завязался сложнейший кулачный бой, и по итогу можно даже сказать, что это была ничья! Да, Настюха вряд ли теперь будет моей, но разве это главное?! Нет, отвечу я вам и…

– Всё-всё! Верно я понимаю, что вы оба вчера хулиганили и можете поручиться друг за друга?

– Так точно! – уверенно ответил бездомный. Борис стал краснее варёной креветки.

Но Орловского такой ответ устраивал. Конечно, побагровевшее лицо юноши красноречиво говорило о том, что всё это чушь и ни в каких драках Борис участия не принимал. Но всё-таки озвученного объяснения было достаточно для рапорта, и Георгий мог законно освободить задержанных. Что он и сделал, за небольшим исключением…

Беспокоясь за здоровье студента, офицер решил направить Бориса в Краевую специализированную психиатрическую больницу №3. «Там над душевным здоровьем бедного парня смогут поработать настоящие специалисты», – рассуждал Орловский, удостоверившись окончательно, что как похитителя, так и человека в смокинге стоит искать в совершенно другом месте. Где? Георгий знал и это.

Глава 5

ГЛАВА 5

УЛЬТРАМАРИНОВЫЙ КАМЕНЬ

Пока офицер приближался к разгадке, в Кавказской горной обсерватории пытливый ум Любовь Ивановны также неустанно трудился над разрешением великого происшествия. Нет, речь, конечно же, не шла о раскрытии целого преступления, но дело то, особенно в разрезе скучной жизни Умовой Любы, казалось первостепенно важным. Она вовсе не хотела прославиться, сыскать славу великой первооткрывательницы или даже просто разбогатеть. Нет, задача была куда более скромной. Для начала следовало доказать самой себе, что голова её в порядке и увиденное – самое настоящее сверхъестественное событие, вполне вероятно, не случавшееся с Землёй никогда прежде.

Доказать то, что Люба не сошла с ума, было бы куда труднее, если бы не доказательство, лежавшее прямо перед ней. Пластиковый контейнер с прямыми стенками, теперь содержащий вместо привычных обедов и завтраков иноземное тело. Гладкий, отполированный до блеска металл, спиралевидные бороздки формы клотоиды и глубоко посаженный камень, меняющий маслянистый цвет от насыщенного чёрного до невероятной глубины ультрамарина. Камень определенно фосфоресцировал, ибо, размышляя в полной темноте над произошедшим, Люба много раз ловила себя на мысли, что в обсерватории куда светлее обычного.

Необычная способность камня сиять оказалась не единственной тайной. Пытаясь отыскать ответы на возникающие вопросы, Умова отложила идею о просьбе помощи, решив сперва самостоятельно опробовать возможности университетской лаборатории. Тайно оставшись в главном корпусе на ночь, женщина принялась экспериментировать с разного рода растворителями. Она капала и сыпала на обломок метеорита нитробензол, фенол и двуокись углерода. Все эти вещества, вступая в реакцию с испытываемым материалом, мгновенно нагревались до двухсот градусов, издавали шипение и впоследствии полностью испарялись, не оставляя на образце и следа от произошедшей химической реакции.

Опасаясь охраны, женщина не решилась пробовать распилить металл метеорита шумной болгаркой. Хватило обычной ручной ножовки, чтобы понять одно: и сам металл, и камень обладают такой твёрдостью, что с ними управится разве что лазерный станок. Сонной и уставшей женщина это явно было не по плечу.

Но делать что-то было нужно и следующим шагом Любы стал рефрактометр. Определение показателя преломления дало такие результаты, что Люба отказывалась верить прибору. Она проводила анализ снова и снова, пока не убедилась окончательно: показатель преломления в четыре раза выше, чем у алмаза! На Земле нет материала с хоть сколько-нибудь схожими параметрами.

К гидростатическим весам женщина подходила с нескрываемым трепетом и предвкушением новых страшных открытий. И действительно, плотность материала также оказалась выше всех возможных значений. Тут у женщины появились некоторые сомнения и опасения. Не будет ли лучше заявить во всеуслышание о найденном метеорите и передать образец в руки настоящих исследователей? Безусловно, так стоило бы поступить, если бы не странные обстоятельства, сопровождающие Любу с самого первого появления метеорита в поле зрения старенькой камеры видеонаблюдения.

Тогда Люба не очень-то задумывалась, что подтолкнуло её поскорее покинуть место происшествия, но сейчас она поняла окончательно. Тогда, очутившись один на один с ночью, ей пришлось почувствовать необъяснимое и незримое давление. На неё никто не выпрыгивал, никто не издавал звуков, и ничего странного, кроме, пожалуй, самого факта падения метеорита, не происходило. И всё-таки женщине казалось, что кто-то наблюдает за ней. Нет, не подглядывает из-за угла, а находится непосредственно за спиной. При том, сколько бы женщина ни оглядывалась, тревожное чувство не находило никаких подтверждений, а пульс всё равно продолжал зашкаливать, казалось бы, не имея на то совершенно никаких оснований. Ощущения минули сразу, как Люба покинула место падения метеорита и переместилась в обсерваторию. Тогда пережитые эмоции быстро забылись, но теперь возникли снова, ведь странное чувство вернулось.

Как известно, любой здравомыслящий человек, просидев пол ночи в тёмной лаборатории, имеет все шансы начать ощущать, что за ним приглядывают. Но Любе стало страшно так, как не становилось никогда прежде. Нельзя сказать точно, организм женщины обманывал сам себя или же разум не мог воспринять то, что воспринимало некоторое подсознательное чувство. Так или иначе, кожа Любы затвердела и покрылась бугорками мурашек. В воздухе повисло электрическое напряжение. Сердце забилось с такой силой, что ощущалось давление на грудную клетку. Непременно, кто-то был здесь и наблюдал. Был и наблюдал! Молодая ученая хотела наивно спросить: «Кто тут?» Но вовремя поняла, что это как минимум глупо, и промолчала. Она задержала дыхание, сжала дрожащие пальцы в кулак, окинула внимательным взглядом всё помещение. Электрическая лампочка под потолком не горела. Один лишь свет Луны освещал комнату лаборатории. Двери плотно закрыты, шкафы и сейфы, напротив, открыты нараспашку, но в них, ожидаемо, находились только пробирки, колбы, реактивы и старые, забытые всеми приборы прошлого.

Люба всё ближе становилось к тому, чтобы поступить так, как она поступила в первый раз, когда столкнулась с подобным чувством – бросить всё и убежать! Логичное желание, но сейчас она смогла перебороть внутренний страх и убедить себя в том, что, в общем-то, ничего страшного не происходит и бояться здесь попросту нечего. «Никого в лаборатории нет и быть не может, – объясняла она собственному взбушевавшемуся воображению. – Страх – это просто результат нервного расстройства. Сигнал к том, что необходимо больше внимания уделять отдыху, а не космическим штукам», – справедливо рассуждала она, всё-таки продолжая работать дальше.

Пытливый разум Любы не прекращал трудиться над сложнейшей загадкой. Тут быстро ничего не выходило и выйти не могло. Быстро лишь стало понятно, что образец в пластиковом контейнере – настолько редкий природный материал, что на Земле аналогов ему не существует и ни с чем подобным, если верить прочитанным постулатам, человечество никогда дел не имело. Понимание и принятие этого далось довольно просто, а вот дальнейшие продвижения выходило с большим трудом. Металл совершенно непредсказуемо взаимодействовал с реактивами и лишь демонстрировал отторжение ко всему, что до него прикасалась. Прибор по анализу химических элементов выдавал такое, что ненароком закралась мысль: а не сломался ли часом сам прибор? При первом луче был выполнен поиск всех известных тяжелых элементов, от титана до плутония и… Ничего! Далее легкие элементы. Алюминий, кремний, фосфор, сера. Ничего из перечисленного в образце не обнаружилось. И всё-таки из чего-то состоял сплав… Из чего? Имеющееся оборудование дать ответ не могло.

И тогда Любовь Ивановна решила, что было бы неплохо достать с чердака старый прибор, закинутый в закрома института ещё тогда, когда она была студенткой. Благо, что ей лично пришлось принимать участие в этом процессе и она точно помнила, в каком из сундуков пылился советский стилоскоп. Место удачное, потому как лаборатория располагалась на третьем этаже главного корпуса, а чердак над самым верхним этажом. Удача состояла в том, что пост охраны находился на самом первом этаже, и даже если заржавевшие петли издадут какой-либо звук, вряд ли стражи университета что-нибудь услышат. Что касается ночных обходов, то Люба знала из опыта, что таковые имеют место быть, хотя случаются редко и даже тогда охрана не поднимается выше второго этажа.

Забрав образец и на всякий случай вернув всё туда, где оно было взято, женщина со спокойной душой, но почему-то с неспокойно бьющимся сердцем вышла из лаборатории и зашагала в направлении верхнего этажа. Постепенно поднимаясь выше и выше, Люба останавливалась на каждом из пролётов и выглядывала в большие зарешёченные окна. Как и в день падения метеорита, на улице крепчал мороз. Да, может быть, не такой сильный, как тогда, но всё-таки он был, а между тем старые чугунные трубы отопления справлялись с большим запасом. В университете держалась Ташкентская жара. В этом Умова видела причину того, что ей сделалось плохо. И чем ближе она становилась к чердаку, тем больше тумана появлялось в глазах. «Ой-ой, как же я засиделась… Надо передохнуть и отдышаться…» – сказала она самой себе и тут же открыла окно на верхнем этаже.

В нос ударил колючий мороз. Запахло свежестью. Тут же лёгкие наполнились кислородом. Стало легче. Люба посмотрела по сторонам и открыла для себя то, что днём эти коридоры выглядели совсем иначе. Днём они запруживались толпами студентов, всюду поднимался гогот и топот, а сейчас… Совсем другое дело. Умиротворяющая тишина, едва ощутимое ночное освещение и пустота… Мысль потянула за собой рассуждения о том, как училась она, чего добилась и чего ещё предстоит добиться. Всё это отняло достаточно времени, и когда Люба опомнилась, вдруг оказалось, что рассвет близок, работа еще не сделана, а чердак – вот он, совсем рядом. Женщина встрепенулась, собрала силы в кулак и поднялась по лестнице.