скачать книгу бесплатно
– И истории тоже.
– Выставляй водяру и порежь жратву, Дашишка, – по-хозяйски распорядился Пиханов.
– Не хами Олег, – осадил своего зама Анатолийский.
– Ничего, ничего. Я накрою стол, – не обиделся Аюров и зазвенел бутылками на прикроватной тумбочке.
Анатолийский заметил, что у Благовещенского испортилось настроение, и шепнул ему:
– Мы не долго, обсудим детали и уйдем.
– Не волнуйтесь, я привык к возлияниям заказчиков.
Пиханов откупорил бутылку и застыл с ней.
– Одной кружки не хватает. Цырендаши, сгоняй к дежурной.
– В туалете есть стакан для зубной щетки, – подсказал постоялец.
Когда суета с сервировкой закончилась, Олег сказал:
– Вам слово, Меркурий Сократович.
Директор «Гранд-тура» поднялся, поправил галстук и произнес торжественным голосом:
– Владислав Данилович, я очень рад, что познакомился с вами. Такие люди, как вы, несмотря на беды и трудности, остаются верными своему делу, своей профессии. Ваша цель – создать свою школу – является благородной и бескорыстной. Так выпьем, чтобы ваши мечты исполнились, и вы вошли в анналы ювелирного искусства.
– Благодарю, уважаемый, за теплые слова, – тихо произнес Благовещенский, вытирая набежавшую слезу.
Дальнейший процесс мужской попойки проходил по традиционной схеме: выпивка культурная – пьянка бескультурная – разгул разудалый. В середине первого этапа эксперт по восточному искусству подсел к мастеру ювелирного искусства, ведя с ним дискуссию на тему различия согдийских* и персидских украшений. На втором этапе Благовещенский сломался ввиду почтенного возраста и не соответствующего ему количества наперстков. Его мирно уложили в кровать, заботливо сняв ботинки и укрыв одеялом.
– Нам нужен стартовый капитал, – вскричал директор, размахивая маринованным огурчиком. – Срочно, тысяч сто, не меньше.
– Нет проблем, Сократыч, – уверенно заявил Олег и влил в себя пол кружки водки. – Завтра мы озолотимся.
– Не ври, пижон! – заорал Анатолийский, сверкая белками глаз. – Завтра будет как вчера.
Пиханов встал и молча вышел из номера, оставив дверь открытой. Меркурий уронил огурчик на пол и со злостью пнул его.
– В фирме денег нет и не предвидится, – пьяно сказал он и без всякой логики спросил: – Вот скажи, Цырендаши, почему Союз развалился и народы перессорились?
– Однахо, все империи, начиная с Римской, рано или поздно, разрушились.
– Это факт. Советский Союз рухнул, как и Британская империя. Колонии получили свободу. А ведь как дружили! Я с командой во всех республиках был и везде к нам относились радушно. Давай выпьем, амиго, за русско-бурятскую дружбу.
В номер ввалился Пиханов с печатной машинкой. Директор не донес свою кружку до стакана Аюрова:
– Ты зачем машинку приволок?
– Ссуду будем брать. Счас ТЭО напечатаю, бизнес-план по-научному.
– Ну-ну, печатай, бизнесмен хренов, – Анатолийский тяжело поднялся, держась за спинку кровати, и зашел в туалет, совмещенный с ванной комнатой.
Через двадцать минут он, освеженный холодным душем, заглянул через плечо коммерческого директора, который увлеченно стучал по клавишам печатной машинки. В верхней части страницы было отпечатано:
– Выбрось свое ТЭО и вставь новый лист, грамотей, – приказал Меркурий.
– Это почему?
– Ошибок много.
– И так сойдет, я же по блату ссуду буду брать.
– Вставь новый лист! – рявкнул Анатолийский.
Олег недовольно крутанул ручкой валика и вставил чистый лист бумаги.
– Диктую: «Перспективный бизнес-план».
– Так не пойдет, – возразил Пиханов. – Положено печатать: «ТЭО», без перспективного плана. Я брал кредит на сантехнику, когда в «Старте» работал. В банке с этим строго.
– Ладно, печатай заголовок, как положено, – проворчал директор. – «Технико-экономическое обоснование археологической экспедиции в Кондуйском монгольском городище тринадцатого века».
Пиханов подпрыгнул на стуле:
– Вы что, совсем офонарели? Какой, к черту, экспедиции? Кто даст заём под монгольские черепки?
– А кто даст ссуду под производство золотых болтов? Без лицензии и залога недвижимости, – прошипел Анатолийский и повернулся к Аюрову. – Сможешь сделать надпись на донышке флакона? Типа на старомонгольском?
Аюров бережно рассмотрел вещицу Благовещенского, выудил из бокового кармана помятого пиджака перочинный нож и спросил:
– Что написать?
– Напиши: «Горячо любимой жене на день восьмое марта. Твой любящий супруг Исунке, племянник Чингисхана. Одна тысяча двести двадцать третий год».
Цырендаши поднял ногтем шило и принялся аккуратно царапать острием на мягкой яшме флакона.
Пока эксперт по восточному искусству старательно выводил причудливую вязь, директор в позе Сократа обдумывал детали перспективного ТЭО, а Олег опустошил штук пять серебряных стаканчиков.
– Однахо, готово, – ткнул мыслителя Аюров.
Меркурий взял вещицу, рассмотрел на ее основании мельчайшую надпись диковинными буквами, похожими на крошечных дракончиков, и вручил флакон Пиханову:
– Смотри, амиго, под этот шедевр нам должны дать не малые тугрики.
Пиханов покрутил ювелирное изделие, пощупал надпись и скептически спросил:
– И этот подарок на восьмое марта можно засчитать залогом под сто тысяч?
– Зачитай безграмотному, Цырендаши, – распорядился Анатолийский.
Аюров прищурил и так свои узкие глаза и нараспев прочел:
Лицо у тебя – луна,
Очи – солнечные лучи.
Жене моей
Шлет любовь
Из города Семисгяб
В год Зайца
Твой любимый Исунке, племянник Чингисхана.
– Прекрасный перевод! – воскликнул Меркурий.
У Пиханова глаза стали круглые, как у кота, напуганного собакой.
– Давайте выпьем за изящную восточную поэзию! Цырендаши, наливай. Олег, буди ювелира.
Благовещенский промычал нечленораздельное и поджал ноги, как младенец.
– Пусть поспит, – попросил Аюров. – Человек устал с дороги.
Анатолийский напоминал хищного зверя, крадущегося за добычей. Он бесшумно расхаживал по комнате и диктовал Олегу:
– Преамбула. С новой строки: «Из покоренных монголами стран: Китая, Средней Азии, Ирана и Закавказья в Коренную орду шли караваны, нагруженные награбленным золотом, шелковыми тканями, серебряной посудой, фарфоровыми вазами и ювелирными украшениями» …
– Я бы изменил Среднюю Азию на Туркестан, а Иран на Багдадский халифат, – скромно вмешался Аюров.
– Правильно, амиго. Сотри, Олег, Среднюю Азию и Иран. Продолжаю: «Огромное количество верблюдов, ослов и ишаков месили пыль безжизненной пустыни Гоби» …
Аюров опять поправил директора:
– Однахо, сначала идет пустыня Такла-Макан, расположенная на западе Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.
– Не буду спорить. Печатай, Олег: «… ослы месили пыль мертвой пустыни Такла-Макан под знойным солнцем. Несметные сокровища стекались к ногам Борте, любимой жене Чингисхана и хранительницей его очага. Чингисхан, вернувшись из похода, щедро одарил драгоценностями, фарфоровыми вазами и шелковыми тканями своих братьев, сыновей, зятей и прочих родственников»
– Однахо, фарфор и шелк везли из Китая.
– Оч-чень важный нюанс, – поднял палец Меркурий и замер. Потом гаркнул на Цырендаши: – Что ты меня путаешь. Китай я первым назвал.
Бурят поджал губы и отвернулся.
– Так что печатать? – спросил Олег.
– Вернись к верблюдам и поставь: «месили пыль через две пустыни».
– Как я добавлю? Тут напечатано.
– Ну сотри что-нибудь, а потом впечатай.
Пиханов, высунув язык, зацарапал перочинным ножом строку и вбил поправку. Директор порывисто погнал предыдущую фразу.
– Да не успеваю я, – крикнул Пиханов. – Диктуйте медленней.
Анатолийский с расстановкой повторил текст и продолжил:
– «У каждого родича Чингисхана был свой улус…»
– Не у каждого, – поправил разобидевшийся эксперт по истории Востока.
– Это не важно. Впрочем, пусть будет «У некоторых из них». Продолжаю: «Восточным улусом со столицей Кондуй правил любимый племянник Чингисхана Исунке. Ему правитель Монгольской империи подарил триста пятьдесят воинов и арбу, груженную сокровищами».
– Триста тридцать пять воинов, – скорректировал Цырендаши, забыв обиду. – И арбы будет маловато для правителя улуса.
– Не будем жадничать, дадим Исунке десять арб.
– Я напечатаю семнадцать, – сказал Пиханов. – Так будет солиднее.
– Печатай – «семнадцать», сегодня я щедрый. Далее: «Бесценной находкой на Кондуйском городище, стал гранитный фрагмент скульптурной композиции в виде дракона, хранящийся сейчас в Эрмитаже. Лично нами был найден утонченный флакон для благовоний из Хорезма, подаренный племянником Чингисхана своей красавице-жене». И закончим вступительную часть многообещающе: «Каменный дракон и дорогой флакон для благовоний, случайно найденные в Кондуйском городище, убедительно доказывают перспективность и эффективность археологических раскопок в данной местности». Цырендаши, наливай!
Дружно выпили под тост: «За успех безнадежного дела». Меркурий прочел отпечатанное и разорвал лист.
– Что вы делаете? – заорал Олег. – Я не буду больше печатать.
– Сплошные ошибки, двоечник. Я сам напечатаю.
Директор защелкал на печатной машинке пулеметной очередью. В паузах он курил и тянул себя за волосы, вытаскивая из головы потрясающие мысли и красивые предложения. Олег кайфовал в кресле, регулярно попивая водочку из стаканчика ювелира. Аюров выстроил вдоль плинтуса шеренгу пустых бутылок и привел в порядок номер.
Анатолийский шлепнул по клавише с точкой.
– Преамбула готова! Олег, наливай!
В половине третьего ночи пьяная компания из трех человек вывалилась из гостиницы «Забайкалье». На площади Ленина Пиханов, споткнувшись, уронил печатную машинку. Аюров подобрал отвалившуюся каретку и, виляя, засеменил за Олегом.
– Стойте, – вскричал Меркурий, выписывающий зигзаги за подчиненными. – Забыли предупредить ювелира.
– Пусть дрыхнет, старый черт, – икнул Пиханов.
Директор потряс флаконом:
– Проснется, и подумает, что мы воры. Занесите машинку ко мне домой, а я вернусь, попрошу пузырек в аренду.
– Да не проснется он, сколько раз будили.
