Люди идут по дороге

«Мне страх царапает мозги, нутро кроит…»

Одна из главных примет советского времени – пивные на окраинах Москвы, это были такие дощатые сараи с небольшим прилегающим участком, где, как и внутри сарая, стояли столики – на них посетители и располагали выпивку и закуску. Уникальную человеческую атмосферу этих заведений невозможно передать ни в музыке, ни в стихах, это были настоящие оазисы искреннего, естественного общения чужих, формально, друг другу людей; мы там обсуждали всё – искусство, политику, спорт, инопланетян (тогда ещё не вполне был решён вопрос, есть ли жизнь на Марсе), свежие научные открытия, вопросы общечеловеческой и советской морали, кого за что посадили на районе, какой участковый инспектор достоин, чтобы ему налили, а какой нет, и т. д., и т. д.

В поздние советские годы почти все эти пивные снесли – дощатые сараи сровняли с землёй, а так называемые «стекляшки», они же «аквариумы», были сданы в аренду кому ни попадя. Ушла та уникальная дружеская атмосфера, да и Советский Союз перестал существовать. Указ о борьбе с пьянством, по мнению обитателей этих пивных, решающим образом повлиял на развал СССР. С этим можно спорить, можно соглашаться, но мне той атмосферы, тех пивных, тех людей сегодня не хватает. Там была душа.

Следующие пять песен так или иначе посвящены событиям второй половины восьмидесятых годов двадцатого века, когда борьба с пьянством принимала самые причудливые формы.

Мне страх царапает мозги, нутро кроит,Душа продрогла, сердце ходит ходуном.Мы взять хотели две поллитры на троих,Но спятил, скурвился любимый гастроном.«Имбирной» нету, и «Пшеничной» тоже нет.Такие лютые настали времена.Торговля знает, что́ творит людя́м во вред.Нам надо две, а получается одна!Кричу: «Братва, за что боролись, как же так?Четвертый час трамбуем грязь, и вот те на:В связи того, что водки нет, один коньяк,Хотели две, а получается одна!»Последний ящик прочь уносят на рысях.Закончен бал. Всему хорошему хана!Торчим, как пни, рубли мусолим так и сяк,Хотели две, а получается одна!Андрюха шепчет мне: «Работай, режь углы!»А я сквозь сон почти: «Спокойно, старина!»Толпимся, топчемся, как овцы, как козлы,Хотели две, а получается одна!Алкаш со стажем, в серой шерсти ветеран,Красавец писаный – три зуба, два бельма,Кричит: «Подайте, Христа ради, на стакан!Не то в натуре, на ходу лишусь ума!»В него огрызком запустили из толпы,Потом налили дихлофосу: «Пей до дна!Прости, товарищ, сами дохнем, как клопы,Хотели две, а получается одна!»Барыга в кепке заложил лихой вираж,Он сыт и пьян, и даже нос, вон, в табаке,К прилавку лезет: «Ну-ка, Раечка, уважь!»А сам пять франков, как птенца, зажал в руке!Я свой любимый, золотой передний клыкРванул клещами, красный шарф поднял, как флаг,У Райки – зайчики в глазах, из горла крик:«Сюда, товарищ, молодец, давно бы так!»Мой друг Андрюха снял с руки часы «Полёт»,На край прилавка положил, прикрыл рублём,Взял три чекушки, рвёт рубаху, гимн поёт!Бог правду видит. Распогодилось! Живём!И вот уже гудят, как пчёлы, мужики,Они бегут ловить прохожих на бульвар,Хотят отпарывать от польт воротники,Хотят для Райки на-гора давать товар!Смеётся Райка, соболей суёт в мешок,Песцов и нутрий прячет в подпол, в дымоход.Дела идут. Она не пьёт. Ей хорошо.Она кричит: «Иди сюда, честной народ!»1986

««Пьянству – бой!» – есть указ. Есть ответ ему…»

«Пьянству – бой!» – есть указ. Есть ответ ему,Как бы план наш такой встречных мер.…Не совсем, но почти близко к этомуАлкоголь отменён в СССР.С персонажами, чуть даже пьяными,Нынче фильмов снимать не дают:Моряки на экранах стаканамиМолоко после плаванья пьют!Красный вермут хорошБыл. Теперь не найдёшьТы его днём с огнём – ну нигде нет!С водкой – хрень. Не вопрос —Ацетон, дихлофосНам и водку, и вермут заменят!Раньше нервы полезными травамиЯ лечил, усмирял боль и гнев,А теперь клей варёный по нраву мне —«Борис Фёдорыч», он же БФ!Пусть порою нутро окровавлено,Если густо его замесил,Политура – «Полина Ивановна»Снимет стресс и прибавит мне сил!Это всё я к тому,Чтобы жить по уму —Лох и неуч копыта откинут!Нынче новая властьОшалев, скалит пасть!Ладно, скаль, хрен с тобой, вызов принят!Я не помню, где дух, где материя,Но насчёт всего прочего мудр —Всю известную мне парфюмериюПрименил исключительно внутрь!А вообще в нашей доле и участиНичего необычного нет,Мы по степени нашей живучестиПереплюнули весь белый свет!Ах, всегда с нами он —На свекле́ самогон —Словно ствол в кобуре, наготове!И при этом при всёмОгуречный лосьонНам выводит токсины из крови!За портвейном племяш мой с ребятамиПять часов простоял – и облом!Всё закрылось. Запасы припрятаны.Их сейчас продадут за углом.Он пожарник, он зол и решителен,Он пошёл против всех, он восстал —Выпил пену из огнетушителей,Президенту письмо написал:«Наломал же ты дров,Михаил Горбачёв,Всё отнял – и надежду, и веру!Это значит – конецПесне наших сердец,И тебе, и всему СССРу!»Кто в спиртах ни бум-бум – все мудилы вы!У меня на душе свежий шрам —Значит, сам я такой, мне метиловыйШибанул по балде, по шарам!И чего? Ничего! Через полчасаЯ уже оклемался вполне,Лишь чертей сумасшедшие полчищаТрое суток скакали по мне!Да, я вырулил к свету из сумерекИ любому теперь докажу:Кожный зуд и развитие судорогЯ всегда под контролем держу!Я в специфику вник,Все нюансы постиг,Шлю невесте приветы по почте:«Дорогая, всех благ!Если пьёшь нитролак,Пропускай сквозь сосновые почки!»Вот уже и ответ —Спорный тезис, совет, —Я б назвал это женским капризом:«Хочешь жить, милый друг,Режь, кромсай свежий лук —Четверть дольки в стакан с антифризом!»1987

«Он заходит свободно и гордо…»

Он заходит свободно и гордо,Заступает на вахту в дозор —Юра, бывший штангист, мастер спорта,Олимпийский, в натуре, призёр.Он сидит у стены молчаливо,Он огромен, и он справедлив.Пиво пенное, вкусное пивоНам даёт тётя Шура в розлив.Юра брови мохнатые сводит,Если хамство пускается в ход.Он встаёт, справедливость наводит,И обратно садится, и пьёт.К нам однажды – к простывшим, озябшим,«Мусора» со свистками пришли,Руки за спину первым попавшимЗаломили, во мрак повели.Ой, темно на душе, ой, погано,Пиво в кружках от злости кипит!«Мусор» Миша, как свёкла, румяный —Самый старший, и толстый, и пьяный,Хочет денег, над ухом хрипит.Юра встал, развернул свои плечи,Отобрал у легавых свистки,Воронок об панель покалечил,Эполеты порвал на куски.Он им дал колбасы для прокорма,Пива дал – чем богат, тем и рад,И не дал перевыполнить нормуПо отлову нормальных ребят.«Мусора» воронок починилиЗа полгода, а, может, за год,Юру брать всей толпой прикатили —Может, рота, а, может, и взвод.Вот они перед ним по программеВроде мельниц стоят ветряных,Машут палками, машут руками!Юра, с кружкой, один против них!Сеня, друг, подошёл на протезе,Юру, грозного, треплет за бок:«Ну зачем ты на мельницы лезешь,Смелют к чёрту тебя в порошок!»Было скользко, и Юра споткнулся,И на них покатился, как ёж,В воронок под ружьём кувыркнулся,И исчез, и пропал ни за грош.Так и ездиют к нам на машинах,Чтоб людей раскалять добела —Офицеры, сержанты, старшины:«Мы его победили, козла!»Вот за стойкой грустит тётя Шура,Сеня мечется, в дудку трубя:«Юрий Юрьевич, Юрочка, Юра,Мы всё помним, мы пьём за тебя!»За окном почернела природа,Соловей на берёзе затих,И менты над душой возле входаВроде мельниц стоят ветряных,Заливают шары на халяву.Мы в сторонку отходим, скорбя,Мы найдем на них, гадов, управу,Юра, где ты? Мы пьём за тебя…1992

«Пусть работой и жизнью ушиблены мы и контужены…»

Пусть работой и жизнью ушиблены мы и контужены,И тоска нам мозги занавесила огненным заревом,Как средь каменных глыб, меж домов затерялась жемчужина —Бар, стекляшка вдали – мы зовём это место «Аквариум».Мы приходим туда. Мы спокойно, как рыбы, тут плаваем.Мы прокуренный воздух ноздрями хватаем, как жабрами.Нас за нашу щетину, обувку, одёжку дырявуюИз культурных других рестораций гоняли бы швабрами.Мне б ещё и ещёЛокоть друга, плечоОщущать – и не к стенке вставая,А за столик, втроём!Эх, родной мой район,Эх, любимая наша пивная…В светло-сизом дыму плющ по стенам ползёт вроде водорослей —Это нам красоту создала тётя Валя, буфетчица,Что за стойкой стоит целый день, дама в теле и в возрасте,И душе хорошо здесь – уютом, теплом она лечится.Участковый Серёгин внимательно нас инспектирует,«Водолаз» – его кличка, – он к нам, словно в царство подводное,Погрузился, глядит: «Как? Чего?» С ним, с весёлым транжирою,Вместе пьём мы в итоге за дело его благородное.Всем нам крышка, капут —Все стекляшки снесут.Это значит, в кругу коллектива,На судьбу не ропща,От души, сообщаНам с друзьями не пить больше пива.Сход великих вельмож и вождей, на ходу засыпающий,Встрепенувшись однажды, из нас понаделает вскоростиИ филе, и консервов, и рыбных котлет, но пока ещёТётя Валя у стойки стоит – дама в теле и в возрасте…Им бы просто, вельможам, покрепче вздремнуть, успокоиться.В нас одно только видится зло, будто в пьяном угаре, им.И любимая наша страна, как тарелка, расколется,Потому что сначала снесут наш любимый «Аквариум» …Эх, Советский Союз,Козырь ты, главный туз,Только нет никакой перспективыУ тебя впереди,Если ты, сам гляди,Вместе нам не даёшь выпить пива…2002

««От пьянства люди лечатся», – сказал мне зам. по тылу…»

«От пьянства люди лечатся», – сказал мне зам. по тылуИ щёки свои красные надул, как паруса, —Бумажку, хрень какую-то суёт мне прямо в рыло:«Поедешь на лечение! На сборы – полчаса!»Мне дали в провожатые очкастого майора —Спортсмен, отличник, умница, наставник, строевик!А я, бывает, спать ложусь в овраге у забора,Мне птицы машут крыльями, ко мне патруль привык!И вот мы покумекали,Вагон узнали свой,И он сказал: «Поехали!»,Зевнул, махнул рукой.Уселись боле-менее,Шепчу: «Товарищ, брат,Махнём за уважениеПо двести пятьдесят!»Он поначалу ёрзал, то да сё, мол, трали-вали,Согласен грамм на семьдесят, а больше – ни-ни-ни!И мы по первой приняли, конфеткой зажевали,И он затрясся: «Господи, спаси и сохрани!»Сидеть бы нам по-тихому, культурно керосинить,А он три фляги высосал, – как рыба, рот раскрыл,В титан полез, обжёгся, ждёт, когда вода остынет,Часы, погон, кокарду, портупею утопил!И, пополам согнувшись, мы остались в пополаме,Зато на кухне плётками гоняли поварих:«Отход! Подход! Фиксация! Равнение на знамя!Эй, кто там правой шлёпает? С носка ему, под дых!»Огни вдали размазаны,Майор скулит во тьму:«А с кем, вообще, мы связаны?И что у нас к чему?»Вот звякнула, как запонка,Упала мысль. Я рад,Что мой внучатый папенькаПрабабке сводный брат.А я служу на севере,И, значит, у меняТроюродные девери —Ближайшая родня.Мы к машинистам бегали показывать дорогу,Парад давали, спорили: «Ну, всё же, кто мы есть?»По коридору топали, шагали строем в ногу,Тянули спички, думали, гадали, где нам слезть.На чём в разведку ездиим – на лошади, на танке,А, может, мы ракетчики? Спортрота? Ни хрена!Мадам в пенсне сказала нам, что мы – орангутанги,И с горя с нами выпила без закуси до дна.Майор с какой-то выдроюЗатеял хоровод,В окно махал поллитрою,Кричал, что всех убьёт!Потом «Калинку» спели мы,И в тамбуре, в углуУ печки под шинелямиЗаснули на полу.…Часы над ухом тикают, бегут собаки-стрелки,Вот проводницын голос мы сквозь дрёму узнаём:«А если кому холодно, возите с собой грелки!Вас тут – как кур в курятнике, и всех доставь живьём!»Мы вздрогнули, прочухались: под боком Дарья с Марьей,А за окошком вечная, сплошная мерзлота.Эх, нам бы в Запорожье! Мы попали в Заполярье!Да кто рулил-то, где он? Гад, скотина, сволота!И даже Дарья с МарьейРыдают в свой стакан:«В каком мы полушарии,Каков меридиан?»Майор чего-то понял,И вперёд, вон, на таранМы мчимся, словно кони,Вскачь, галопом на стоп-кран!Мы из вагона выпали, мы вдаль, по снегу, самиПошли заре навстречу через лес наискосок,Приток по льду какой-то переходим с фонарями,У нас упадка нету, есть настрой на марш-бросок!Мы под сосной последнее разлили по стаканам,Нас местные увидели, попадали с телег,А мы по назначению стремимся, шаг чеканим —Хозяева́, начальники лесов, полей и рек!Вперёд и вглубь, до обморока —И вот он, этот дом,Вдоль по забору проволока,Все двери под замком.А мы вокруг да околоГуляем взад-вперёд,Соображаем, кто кого,Зачем, куда сдаёт.Я был во всеоружии, а он – без портупеи,И свора санитаров – гренадёры, удальцы! —Его с порога вяжут, держат пальцами за шеюИ тащат в процедурную – втыкать в него шприцы!…В родную часть приплёлся я, заплакал у порога,Начальство в шашки резалось: «Чего уж там, служи!Кто лечится – пусть лечится, сегодня с этим строго.Ступай. Следи за выправкой. Со штабом связь держи».Один, с тоской во взоре яВстречаю Новый Год, —Майор в профилакторииУшанки, тапки шьёт.Пишу ему исправно яИ шлю зелёный чай:«Здоровье – это главное!Товарищ, не скучай…»1993

«Во хмелю, в раздумьях горьких…»

Во хмелю, в раздумьях горьких,Загребая пыль ушами,Отдыхаю на задворках,В лопухах, за гаражами.Свежий воздух, как сладкий компот,Я глотаю опять и опять,Я идти не желаю вперёд,Я в строю не хочу состоять!К солнцу, к свету, с песней звонкой,Пусть народ, готовый к бою,Без меня идёт сторонкой.Лейся, песня, хрен с тобою!Рыло рвать мне готов каждый-всяк:«Ты наш разум в сомнения вверг!Ты почти что предатель и враг!»«Врёте, сволочи, я – человек!»Всем хана – печёнкой чую!Пусть я пень, сорняк на грядке,В строй к народу не хочу я!У меня мозоль на пятке!Подыхаю под рябиной,Как скотина, как собака!А народная дружинаНа меня идёт в атаку!Поросёнком, свиньёй завизжу,Когда скажут: «Стоять! Руки вверх!»Но, пока под забором лежу,Знаю точно, что я человек…1988

Баллада о свободном выборе

В начале 90-х годов XX века многие россияне неожиданно столкнулись с проблемой: они получили возможность выбирать местную власть. Расклады иногда выходили самые диковинные – на высоких должностях могли появиться как бывшие, так и действующие нарушители закона – со специфическими для своей среды навыками решения оперативных и стратегических задач. Так что обычным нашим людям вдобавок ко всем жизненным трудностям пришлось ещё и учиться делать свой выбор, а потом за него отвечать. К вопросу «Кто во всём виноват?» прибавился вопрос: «А сами-то мы кто?»

Они дворцы воздвигли, и всё до фонаря им,У них гулянка-пьянка все ночи напролёт,А мы свои шесть соток граблями ковыряемИ воду пьем из крана, когда она течёт.У них от нас шлагбаумы, овчарки и ограды,Туда и не подъехать с гармонью на козе,Они за Русь святую лакают до упадаПод музыку Вивальди коньяк «Курвуазье».Им весело и сыто —Тут и пляски и пиры, —Верхушка, блин, элита,Не хухры тебе мухры!Их раньше в автозакахПо судам возил конвой,Теперь они во фракахПьют коктейли под луной.Мы раньше с нашей властью бодались в жёстком клинче —На митингах, на сходках любили горло драть,А в девяносто третьем, сегодня то бишь, нынче,Мы можем, кого хочем, свободно выбирать.Вот мы и выбираем. Свобода – это круто!Тут можно самых разных делов нагородить,Вот мы их и городим. Безумных, шибанутых,На трон сажаем сами, чтоб век под ними жить.Вот он сидит на троне,Рожа пьяная крива —Везунчик Сашка Пронин,Городской наш голова.Он соскочил с этапаПо амнистии, и вот —В бюджете шарит лапойИ указы издаёт.Воскресла, возродилась Россия молодая,Бюджетные потоки повсюду бьют ключом,Они в конечном счёте в карман к нему впадают,К дружкам его по зоне, и всё им нипочём.Но грянет час расплаты, чего ему не грянуть,И будет небо в клетку, и ровно в шесть подъём,Их ласково и тихо преемники помянут,Глотая в уголочке водяру с вискарём.Отправят, стопудово,Самых борзых лес валить,Да сколько ж, как корову,Можно родину доить?«А столько, сколько нужно —Тут сомнений даже нет!» —У них весёлый, дружныйИ простой для нас ответ.Они, расправив когти, над картами колдуют,Куда ещё вписаться и где чего отжать,Беда не в том, ребята, что все они воруют,А в том, что им не стыдно сверх меры воровать!Студент, пацан соседский, вопрос решил поставить,Что слово есть «дилемма» – ну, в смысле, хрен поймёшь,Самим свой выбор сделать, кому над нами править,Или забить по полной – кумекай, молодёжь!Ну где ещё, ребята,Я скажу вам, да нигдеЖестокий век проклятыйБьёт дилеммой по балде!?Расклад, признаться, новый —Хоть какой ты умник, спец,И выберешь – хреново,И не выберешь – …ц!Под вишней на задворках за столиком дощатымСидим и выпиваем, дискуссию ведём —Мол, даже денег нету цветы дарить девчатам!«Кто рулит и что делать?» – вопрос у нас ребром.«Россия, птица-тройка, галопом резвым, скорымКуда она летит-то, какие чудесаТам, впереди, за лесом?» – под самогонку спорим,Бычки в траву бросаем и смотрим в небеса.Венера виноградинойПовисла. Хочешь – рви,А хочешь – право дадено —Сачком её лови!В любого бога веруйИ хоть с кем води родство,А можешь выбрать мэра!Мы и выбрали его.Лукич, совхозный сторож, стакан поставил с краю:«Ребята, а ведь Сашка у нас тут лично был!Чего-то я такое сейчас припоминаю —Он водку нам в машинах, в КАМАЗАХ привозил.Он закусь раздавал нам, девчат была орава,Он в микрофон орал нам, что нет дороги вспять,И мы ему, я помню, ещё кричали «Браво!»,И за него наутро пошли голосовать!По жилам кровь бежала,Точно в паводок река!Гармонь свиньёй визжала!Мы плясали гопака,По полной жгли, бухаяВозле клуба из горла́ .А, кстати, неплохаяВодка Сашкина была!»А ровно через месяц в простом и чётком стиле —Куда нам надо съехать – спокойно, не спеша,Нам парни со стволами культурно объяснили —Уж больно тут для Сашки природа хороша!Нас вытурили в шею – легко так, между делом.Теперь тут заповедник, косули, кабаны,Их валят из винтовок с оптическим прицеломДружки его в наколках, когда они пьяны!Набьют добычи вдоволь,И – по новой пировать!А что зверя́м хреново,Им на это наплевать!Мозги скребёт и сверлитИм один, но жирный штрих,Что их спихнёт и свергнетТот народ, что выбрал их!Студент пургу метёт нам, что всё расставит время,И про свободный выбор мы сами всё поймём,Ну, а пока мы ходим, не чуя ног, под теми,Кто баб, как рыб, пускает в элитный водоём!Для них всегда готовы палаты и покои —Не где-нибудь на нарах в СИЗО и в КПЗ, —Да нет, они лакают напротив, за рекоюПод музыку Вивальди коньяк «Курвуазье»!У них для гольфа парки,Дачи, клячи, нет пути,Да чтоб вас, ёлки-палки,Ни проехать, ни пройти!Трясёмся мелкой дрожью —Нам пятнадцать вёрст домойВ обход по бездорожьюЛесом, полем, сторонойВ бурьяне пробираться.В общем, Сашка – сволочь, псих!Ну и на кой мы, братцы,Выбирали их таких?Туман густой, как творог,Наши выселки накрыл.У Сашкиных шестёрокСколько надо средств и сил —Гуляют, руки в брюки,Фу ты, ну ты, нечем крыть!Они забыли, суки,Что скромнее надо быть!Мы сами их создали,В голове темным-темно —Вот нам свободу дали,Это, типа, как оно?Прогресс или упадок,Хренота или …ц?Нам до зарезу надоРазобраться наконец!В нас беды и печалиБьют в упор, наверняка,Но мы ж тогда плясалиВозле клуба гопака!Выходит, в нас он, корень,А не в ком-нибудь другом,Что вор сидит на воре,И кругом у нас облом,И что не будет рая,Что сгорело всё дотла!…А всё же неплохаяВодка Сашкина была!…«Лети же, тройка-птица!!» —Вот такой им наш ответ.Россия возродится,Тут сомнений даже нет!1995

«Их туда увезли, где война…»

Их туда увезли, где война.И оркестр на перроне продрог.И шептала, шептала она:«Возвращайся скорее, сынок».Поезд в ночь, громыхая, влетел,В гиблом мраке пробил колею,И пролязгал, подлец, просвистелСумасбродную песню свою.Жизнь бежит с переплясом лихим.И полгода без писем, и год.Вот она по дорогам чужим,Горный воздух глотая, идёт.Город по́ уши в пепел зарыт.Спит земля под засохшей травой.«Эй, вы, люди, очнись, кто не спит!Он был с вами, он здесь, он живой…»Ей усталый солдат дал ответ:«С нами ужас, и бред, и беда,А кто помнил его, тех уж нет,И не будет уже никогда».День и ночь, от села до села,С фотографией старой, без сна,По земле, что сгорела дотла,И петляет, и кружит она.«Пей же, пей свою чашу до дна,» —Встречный ветер ей песню поёт.«Он живой,» – тихо шепчет она,И идёт, и идёт, и идёт.Воздух горем и смертью пропах,Только страх, вон, один, дым и чад,Только женщины в чёрных платкахСмотрят, смотрят ей вслед и молчат.Псы голодные рвутся с цепей,Обезумев, у каждых ворот.«Эй, сынок, возвращайся скорей», —Шепчет, шепчет она и идёт —Вновь и вновь, от села до села,Оступаясь на скользких камнях,По земле, что сгорела дотла,С фотографией старой в руках…1996

«Ах, этот август! Бред. В Москве войска…»

И. Г.

Ах, этот август! Бред. В Москве войска.И друг мой Игорь, мирный программист,Чуть по́ днял кисть, курок как будто взвёл.Ему крутили пальцем у виска,А он, хоть и не резок, не речист,На баррикады взял, да и пошёл.И людям вмиг сковало холодом сердца.И он своим махнул: айда со мной, кто хочет!И с ним пошли. Три дня без продыха, три ночиОни стояли до победы, до конца.Десантные машины на ходуКолёсами курочили асфальт,И вот уже пошёл погибшим счёт,И люди на прицеле, на видуУ тех, кто ошалел и впал в азарт,И на Садовом кровь рекой течёт…А баррикады – словно в сумраке причал.Куда нам плыть и с кем – решалось – или-или!И женщин гнали, но они не уходили,Спасибо Игорю за то, что там стоял!Солдатики штыками на бронеКопчёную кромсали колбасу,Что люди им в авоськах принесли.Дома оцепенели, как во сне,И штурм – уж вот он, скоро, на носу,И танки – словно жабы на мели.Как будто ворон в небе крылья распластал —Над Белым Домом тучи чёрные висят, вон.Сто лет живу – не верю россказням и клятвам,А верю Игорю, который там стоял.А что потом? В упор, вприщур на общий балГлядела власть, а после лавочку прикрыла.Затвором – щёлк! И людям крышу посносило,Но ведь была жива страна, ведь было, было —Свобода, совесть, ум и разум, страсть и сила,Спасибо Игорю за то, что там стоял!1998

«В старом саду третий месяц затишье…»

В старом саду третий месяц затишье,Люди в штатском ушли на обед.Дедушка Фирс отдыхает под вишней,Сторожит оборонный объект,Скрюченной кистью в кустарник вцепился,Чтобы крепче на вахте стоять.Вишни поломаны. Дедушку ФирсаПозабыли с поста снять.Бейся, воюй с каждым,Будь здоровей, злее,Глупых гоняй гражданГрязной метлой в шею!Граждане, шустрые, как тараканы,Пробираются в парк по грибы,Вредную дрянь наливают в стаканы,Лбами сносят стволы и столбы.Дедушке Фирсу фиксировать лишнихЗнамо дело – опять и опять!Дедушка Фирс потайной свой булыжникНа три метра умеет кидать!Люди идут скопом:«Эй, ты чего, чудо?»Фирс начеку: «Кто там?Стой! Убивать буду!»Рухнул объект и зарос лопухами,Но не падает дедушка Фирс,В люди шагнул, приучился с парнямиПо утрам принимать антифриз.Слёзно скорбя, скособоченный нектоМорщит рожу: «Ступай, хватит, дед!Все разошлись, больше нету объекта,Нету нас и тебя нет!»Низкие вдаль тучиВ чёрную мглу мчатся.Фирса трясёт, глючит:«Где же мы все, братцы?»Люди идут, людям по уху ветер,Развесёлая ломится рать,Люди в дырявые стены не верят,Не желают объект уважать.Злую печаль ощущая в печёнкахИ хрипя, что делов невпродых,Дедушка Фирс у забора в потёмкахИз рогатки подбил пятерых!Дали доской сзади —Держится, нет крена!«Хватит стоять, дядя!Где там твоя смена?»Рухнул объект, поднялась скотобаза,Дело в шляпе, скули не скули.Фирсу взгрустнулось. Ребята два разаВынимали его из петли.Ночью и днём палкой ломаной, лыжнойОтгоняя тоску, боль и бред,Дедушка Фирс отдыхает под вишней,Сторожит оборонный объект,Ногтем скребет стену,Тянет лицо к свету,Мёрзнет, зовёт смену.Где там она? Нету…1990

Баллада о том, как ветерану труда Ивану Лукичу Зайцеву, нарушившему общественный порядок в городе Ленинграде в 1990 году, нечем было, на первый взгляд, платить в отделении милиции за своё освобождение, и чем это закончилось

Ломовую чувиху с понтовым фэйсомСнял на точке в сквере заморский хрыч.А в сторонке брёл по трамвайным рельсамСтарый перец в шляпе – Иван Лукич.Он подгрёб, подчалил, надрал ей уши, —В меру трезв, он стряхнул с нее дурь и спесь:«Эх, за что я пахал!» – он ей смял, нарушилЧумовой прикид и понтовый фэйс!Он хрычу пол-рыла расквасил в кашу!Вот его в ментовку везёт конвой.Опер вкрадчив, хитёр: «Как же так, папаша,А ведь в шляпе весь из себя такой!»Вот его трясут: «Ты хоть понял, где ты,И куда все отсюда ведут пути?Эх, попал ты, брат, если денег нету!Если есть, гуляй, но сперва плати!»Орден Ленина есть на груди у Вани,Лысаком на винте этот знак зовут.Денег – ноль, ни копья. Мусора по пьяниВеселясь, из Вани верёвки вьют!Он мурло кривит, клонит тыкву набок,И с него, опухнув от сладких вин,Лысака на винте взял заместо бабокТолстопузый хрен – лейтенант Кузьмин!Он наутро, ханью замазан густо,Сквозанул на Невский. Она стоит —Бабки, сука, считает! Хрустит «капуста»!И лысак на винте на груди горит!«Это мой лысак!» – он к ней волком, зверем,А она: «Хорош тебе, сукин сын!Мы с тобой бухнём, мы туман развеем, —Норги, финики, шведы башляют зелень,Лысака забашлял лейтенант Кузьмин!Он вчера ко мне приставал в участке,Денег жаль козлу, он в награду мнеЛысака-то и дал за любовь, за ласки!Я взяла, я знаю: лысак в цене!»Бьёт кондратий Ваню, шиза ломает!Он грызёт мозоли, скулит, вопит,А она смеётся, «грины» считает, —Шнобиль кверху, оглобли торчат, как сваи,И лысак на винте на груди горит!1992

«Что с тобою случилось, родная земля…»

Что с тобою случилось, родная земля?Я своих потерял. Были люди – и нет.Время вспять понеслось. Жизнь даёт кругаля.Снова явь за окном, как бред.Хам повылез из всех щелей.Всё, как раньше, в который раз.Снова кровь, как смола, как клей, —Кровь связала, скрепила нас.В стаю сбились сородичи, в радостный хор,Мне урок помогают усваивать впрок:«Кто не с нами, тот мёртв, вот и весь разговор,Заруби на носу, дружок!»У меня на плече гармоньИ в кармане столовый нож,Ты гармошку мою не троньИ меня самого не трожь.Я шепчу сам себе: «Терпи!»,И аккорд невпопад беру,И в какой-то глухой степи«Земляки, отзовись!» – ору.Земляки подступают с обоих боков,Одинаковы все, здоровы, вроде пней:«Мы верны, кому надо, а ты кто таков?Ближний? Наш? Так давай, налей!»Я оглобли направил вспять.Я на ближнего болт забил.Я хочу на трубе сыгратьОтходняк от опухших рыл.Я природе шепчу: «Замри!»Я про дружбу читаю стих.Я стою посреди земли.Я хочу отыскать своих.Ветер воет, как пьяный псих.Ветер душу вгоняет в дрожь.Я хочу отыскать своих,Улыбнуться и бросить нож.Я в тумане ищу просвет.Я отбился от цепких рук.Люди, где вы!? Ответа нет.Я один. Никого вокруг.Кто речист был и смел – все сомкнули уста.Вор, подлец правят бал на просторах родных.…Даль степная безлюдна, черна и пуста,Кожа, кости при мне, и гармонь, и мечта —Бросить нож и найти своих…1990