Люди идут по дороге

«По улице по Каланчёвской…»

По улице по КаланчёвскойИду с растрепанной причёской,Колючий дождь ко мне цепляется,Шумит, бузит, как горький пьяница,И по асфальтовым обочинам,По тротуарам раскуроченнымИду, пою, почти что трезвый я,Мерцает месяц, словно лезвие,Как будто дьявол взял под нож моюМоскву – старуху суматошную.Эй, ты, кривая, злая, лютая,Я молод, весел, я люблю тебя!По улице по КаланчёвскойИду походочкой нечёткой,А в переулках с утра до ночиМенты снуют – не все там сволочи,Верчусь, как ключ в замочной скважине:«Неужто, братцы, не уважите!Светла печаль ночами летними,Я вам налью, и вы налейте мне!»Туман вдали, потёмки мутные,Душа поёт! Девчата ждут меня!По Каланчёвке, как под плёткою,Бегу, скачу, стучу чечётку я!Вверху блестит чего-то, светится —Юпитер, Марс или Медведица,Шарфом машу: «Эй, вы там, чудики,Рули сюда на звуки музыки!Я дам вам килек и горошечкуПод водку с пивом, под гармошечку!»У трёх вокзалов, вон, веселие,Я пью со всеми. В доле, в деле я!Ура! Баланс держу упрямо я!Бурлит красавица-Москва моя!Поёт и пляшет, во хмелю хрипя.Эй, ты, я вот он, я люблю тебя!1979

«Дождь-доходяга отморосил, от мира сего отцепился…»

Дождь-доходяга отморосил, от мира сего отцепился,Вдаль по-пластунски уполз во тьму поздний, пустой трамвай,В чёрное небо светофор дёрганым глазом впился,И во дворе на скамейке спит мирный алкаш Николай.Звёзды ведут хоровод над ним, и вороньё хохочет,И дядя Вася – дворник, друг рядом присел на край.Рогом ворочает в небесах месяц, начальник ночи,Тихо вздыхает – он видит всё – светит: «Держись, Николай!»Вот милицейский мотор хрипит, как человек в удавке,Люди из окон глазеют вниз, слушают свист и лай,Люди горды: мы не пьяны, мы не лежим на лавке,Нас никуда не увезут. В общем, прощай, Николай!«Не отдавайте его, он свой!» – галки, грачи кричали,Он пропадёт – грянет ваш черед сгинуть ко всем чертям!Люди под лампами пили чай, со смеху подыхали,Гладили кошек, несли, смеясь, ложки к раскрытым ртам.Ветер деревья ломает-гнёт, гложет кору и корни.Снова машина рулит во двор, льётся из кружек чай.Всех увезли. Нет никого. Лишь дядя Вася, дворник,Возле скамейки скулит, как пёс: «Эх, Николай, Николай!»1980

«Снова кровь бурлит во мне, волнуется…»

Снова кровь бурлит во мне, волнуется,Снова март звенит ручьями талыми,Но в окне напротив – через улицу —Ты платком печально помахала мне.Дождик потихоньку капает,По щекам меня царапает.Холодно сегодня очень мне,Пропадаю на обочине!Тыщу раз родня твоя удавится,Но со мной не пустит на свидание.Ты – в очках учёная красавица,На гитаре шпарю в ресторане я!Дождик, злой, холодный, капает,Горло мне впотьмах царапает.Эх, за что такие ночи мне,Пропадаю на обочине!Мне б любви и счастья хоть немножечко,Ты со мной своё откуролесила,Наглухо захлопнула окошечко,Насовсем закрыла, занавесила!Дождик прямо в душу капает,Сердце мне, подлец, царапает.Холодно, тоскливо мочи нет!Пропадаю на обочине…1977

«Любовь у меня – хоть сейчас околеть…»

Любовь у меня – хоть сейчас околеть, —Не праздник души, а сплошная комедь.Она – музыкантша, а я – чёрт-те что,Шопен мне в мозги – как вода в решето.Я хитрых полонезов не подберу,Мне уличная лирика по нутру, —Куплетов и частушек живой огонь,А в вальсах и фокстротах я – ни в зуб ногой.У ней – ноль эмоций, хоть насмерть забей, —Ко мне самому и к гитаре моей,И некто во фраке, в часах золотыхК ней ходит со скрипкой, задумчив и тих.Я весь погас на холоде, как свеча,Они же там гоняют Шостаковича,Они пьяны от счастья прикарманенного,А вовсе не от классика Рахманинова.Они, вон, умом и душой глубоки,По клавишам долбят в четыре руки.А я у соседа вчера, как дурак,Губную гармошку купил за трояк.Приплясывает дождик по мостовой,А я под фонарём стою, как часовой.Дежурю до утра под окнами,Увидели б вы – со смеху подохли бы!1978

«Путь-дорога далека…»

Путь-дорога далека.Пропивай до пятакаВсё, что есть, и хоть слегкаСердцем отогрейся!В окна скалится беда,По вагонам – чехарда,И зарылись в никудаРельсы, рельсы, рельсы…Пусть на самый страшный судНа цепи приволокут,Буду спать, пока дают,Я на верхней полке.Опостылело враньёПро прекрасное житьё,Нет людей, одно зверьё,Волки, волки, волки…Сотням душ прямой резонЗаглянуть за горизонт.Лезем рогом на рожон,В замогильный холод.Частокол помятых морд,Этот пьян, а этот мёртв,И к губам кривым примёрзХохот, хохот, хохот…Впереди тупик, завал.Эх, гуляем, стар и мал!Голос глотку разорвал,Отсырела память.Нам лететь сквозь шум и громБез оглядки, напролом,И с откоса кувыркомПадать, падать, падать…1977

«Он модель собирал, он приклеивал к планеру крылья…»

Он модель собирал, он приклеивал к планеру крылья,И пришли два седых старичка, и сказали: «Привет!Нам известно – ты староста класса, ты Саша Васильев,Был великим героем Степаныч – наш друг и твой дед.Ты сидишь и заветы отцов изучаешь за партой,А вредитель опять приготовил подлянку, шакал!Покажи нам тайник, где хранятся секретные карты,Их Степаныч тебе (ты не помнишь) для нас завещал!Мы с ним вместе в таёжных лесах пожирали поганки,Убегая от царских ищеек, от пули лихой,Мы глотали шрифты, чтоб они не достались охранке,И рабочих в литейных цехах поднимали на бой!»И, приклеенный ус теребя невпопад, между делом,Старичок, что помладше, в сторонке скрипел костылём,А другой, что постарше, достал пистолет «Парабеллум»И вздохнул: «Говори, где тайник, а не скажешь – убьём!»«SOS! Измена! Враги!» – Саша чиркнул тайком, втихомолку, —Он бумажный клочок, ощущая спиной два ствола,Уронил у дверей, и соседка, смотревшая в щёлку,Куда надо, пришла и записку с собой принесла!Он три дня их водил и сказал, наконец: «Мы у цели!»А потом закричал: «Смерть шпионам! Стоять! Руки вверх!»Сто служебных собак из засады на них налетелиИ отборных бойцов двести семьдесят пять человек!Их приёмами самбо сразили, их бросили наземь,Все признали шпионы – как спутник хотели сбивать,Связь морским патрулям перерезать, чтоб не было связи,И кремлевские звёзды с Царь-пушкой к чертям подзорвать!Саша планер доклеил, и вот он летит над землёю —Голубь мира, точь-в-точь, птица белая, вестник весны,И легки на подъём наши танки, готовые к бою,И всегда начеку пионеры советской страны!1980

«У неё беретик набекрень…»

У неё беретик набекрень,У неё косыночка в горошек,Вот умчался поезд, как олень,Вот перрон листвою запорошен.У неё ненастная пора,Снова уезжают мама с папой,Снова коротать ей вечераС плюшевым медведем косолапым,Бабушкины сказки наизустьБормотать в потёмках до рассвета,В сказках и стихах – печаль и грусть,Если мамы с папой дома нету.Не берут её на край земли,Ей всего три года с половиной,Маму с папой ветры унеслиВ гости к кашалотам и пингвинам.Даже ёлка хочет ей помочь,Гладит по плечу мохнатой лапой.Снова скорый поезд мчится в ночь,Снова уезжают мама с папой…1981

«В ночь вцепилась лютой, мёртвой хваткой…»

В ночь вцепилась лютой, мёртвой хваткойЛихорадка, лихорадка,И деревьям на ветру несладко,Их колотит и трясёт,И дрожит под колесом трамваяМостовая, мостовая,И иду я, в пол-лица зевая,Бестолковый пешеход.Я вчера сказал: «Послушай, Зинка,Ты глаза свои разинь-ка, —Приволок тебе опять корзинкуНезабудок, васильков!»А она дала мне пару пиваНепонятного разливаИ сказала нараспев, лениво:«Не припомню, кто таков!»И, в закатное уставясь солнце,Три копейки сдав с червонца,Показала своего знакомцаСо звездою на груди;Недожаренное чудо-юдоПоложила мне на блюдо:«Ешь, – сказала, – и ступай отсюда,И назад не приходи».Мне сначала было просто дурно,Но потом под звук ноктюрнаЯ ответил ей вполне культурно:«Исчезаю навсегда»,И ничем уже себя не выдал,Даже зуб ему не выбил,А закрыл глаза и молча выпилЗа героя соцтруда!У него там коньяками пахнетВ чёрной «Волге» красный бархат,Зинка плюхнется и в голос ахнет:«Красотища! Красота!»,А я отдел уже освоил винный,Пью взахлёб с любой скотиной,И, влюбившись в манекен витринный,Ни жалею ни черта…1979

«Была инженершей, имела гроши…»

Была инженершей, имела гроши,Имела сплошное расстройство души,Махнула рукой и ушла в торгаши,Простилась с родною конторой, —Маманя – в истерику, брат – на рога,Мол, там до тюрьмы три неполных шага,«Посодют, – кричат, – как ворюгу, врагаТебя вместе с ихнею сворой!»Меня же теперь уважает народ,С большими людями вожу хоровод,Имею поклонников невпроворот,Знакомых артистов навалом,И даже районный наш о-бэ-хэ-эсНедавно с портфелями наперевесСквозь щели и скважины лихо пролезВ подсобку ко мне за товаром.Великую силу имею в руках —Пять тонн дефициту держу в закромах,А перед начальством ребяческий страхВ душе моей откувыркался:Вчера я от общей душевной тоскиПрофессору физики с правой рукиМороженой рыбой разбила очки,И он же еще извинялся!Меня на всю жизнь заклеймили друзья,В меня полюбовник стрелял из ружья,Пытаясь уменьшить процентность жулья,А бывший наш зам. по наукеПодумал и к нам притащился тайком, —С задором работает, зло, с огоньком,И только червонцы сплошным косякомПлывут к нему в шустрые руки!И полчища недругов нам – трын-трава,Про нас не напрасно гуляет молва,Что мы настоящие хозяева́По целому микрорайону, —Вчера из секретного штаба майор,В преддверии свадьбы, взволнован, хитёр,Потупив немного застенчивый взор,Ко мне приходил бить поклоны!1981

С. Киреев, Подмосковье, 1971

С. Киреев, 1979

С. Киреев, 1979

С. Киреев, 1979

Подмосковье – Сергей Киреев и Сергей Евсенко, 1973

Раздел VII

Песни и стихи разных лет

С. Киреев, 2010

«Вроде банда на дно залегла, и привет вам – опять…»

Дмитрию Игнатьеву и Юрию Моисееву

Вроде банда на дно залегла, и привет вам – опятьПо далёким дремучим окраинам – кражи, разбои.Старший, главный у них смел и дерзок – Профессором звать,Нам в отделе от них третий месяц ни сна, ни покоя.Юра с Димой – два опера – в полночь, почти наугадВ старый брошенный дом к ним пришли, в неурочную пору,Вон они – за столом вшестером в полном сборе сидят,Скуку лечат сивухой, о жизни ведут разговоры.«Быстро встали! Пора! —Юра сразу им – в лоб, – все на выход!»«Что ж, привет, мусора, —Им Профессор в ответ тихо-тихо, —Вы пришли, ну, так что ж?Тут сто лет от своих жди подмогу.Хватит, братцы, хорош!Ведь обоих завалим, ей-богу!»И весёлым тигрёнком в печи трепыхался огонь,И Профессор беспечно курил и качался на стуле,И в открытую ржали шестёрки его, шелупонь,И горела свеча, и дымилась картошка в кастрюле.Юра резок в делах, ты его понапрасну не зли.Вот Профессор стакан осушил и закашлялся глухо,И к карману, где нож, вдоль бедра его пальцы ползли,Втихаря, под шумок, там всегда у него выкидуха!«Ты хоть понял, кудаЗанесло вас, легавых? – спросил он, —«Юра, Юра, беда,Если ношу взвалил не по силам!Не мудри, не мути,Топай лесом домой напрямую!Я в законе почти,Нынче-завтра меня коронуют!»«Я тебе помогу, слышь ты? – Юра качнул головой, —Будешь главным ферзём, а не мелкой какой-нибудь сошкой.Получи!» – он как будто корону надел на него,Он ему на башку нахлобучил кастрюлю с картошкой!Он на шаг отступил, на Профессора глянул мельком,Словно скульптор на статую – да, мол, хорошее дело! —И вдобавок прихлопнул ещё сверху вниз кулаком,Долбанул по короне по этой, чтоб крепче сидела!И какой уж там смех!Руки скрючены, рты пораскрыты.«Дима, вяжем их всех!Ну куда королю-то без свиты?»«Все – в машину, в УАЗ!Путь далек до тюрьмы, черт возьми вас!Ваше право при вас —Взять и закусь и пойло навынос!»Ночь. Дорога. Туман. Вот и банда сдана под арест.А на Юру потом накатила начальников свора:«Как-то груб ты бываешь с людьми, типа, жалобы есть,И вообще, говорят, твой Профессор – племяш прокурора!»«Хрен тебе, а не премия, Юра!» – сказали ему,Строгий выговор дали: «Иди, отдыхай понемножку!Как такое понять – в ходе трапезы, в частном домуНацепить на башку человеку кастрюлю с картошкой!»Лишь майор-замполит, бывший опер, смеялся в усы —Он мораль Диме с Юрой, зевнув, прочитал, и при этомДве поллитры поставил: «А всё-таки вы молодцы!Будет случай – кунайте их рылом в бадью с винегретом!»Он закуску припас,Он сказал: «Буду пить до упадаЗа Россию, за вас,Чтоб и впредь вам ловить этих гадов!Чтоб родная странаОт жлобья, от ворья не страдала б,Чтоб от страха онаНе тряслась. И чтоб не было жалоб…»2018

«Мы в село вошли без боя…»

Мы в село вошли без боя.Гогот-топот, шум и гам!Врассыпную – всё живое —По задворкам, по углам.Здесь у них врагам раздолье.Здесь и Врангель, и МахноУгощались хлебом-солью,Пили сладкое вино.Мы штыком их, пулей, шашкойИз любых достанем дыр.Ой, Ванюха бьёт с оттяжкой —Наш любимый командир!Он под вечер за свободуВодку хлещет от души,Он в окно кричит народу:«Эй, народ, давай, пляши!»…Ваня, милый, хватит, что ты?Как плясать им? Ты же самПол-села из пулемётаПокрошил ко всем чертям.И пацан, лихой и прыткий,Что вчера нам хлеб носил,Даже он, смотри, к калиткеПривалился и застыл.Ваня спьяну нос повесил:«Мы тут были. Я три дняС его мамкой куролесил.Он похожий на меня!»Он сивуху в печку вылил,Вяжет в узел кочергу:«Что мы, гады, натворили?Я так больше не могу!»Ну, чего ты, ляг, братишка,Ты с устатку сам не свой.Ты сегодня принял лишку,Наш товарищ боевой!Ты кончай врагам в угодуРвать тельняшку на груди,Нас зовёт заря свободы,Путь далёкий впереди!Он проспался за сараем.Утро. Закусь. Опохмел.Мы коней своих седлаем!Нам трубач подъём пропел.Нам вдогонку поп похмельныйБьёт, подлец, в колокола.Он нас проклял. Ваня, стрельни!Выстрел. Крик. И все дела.Он со смеху умирает,И красив он, и удал:«Я не помню, что вчера яС перепою наболтал!»Даль степная так и манитРазвесёлой синевой.Ваня рядом, Ваня с нами —Наш товарищ боевой!1990

«Я пирог доедала…»

Я пирог доедала,Я гоняла осу.Он пришёл, пьяный, шалый,И пенсне на носу.Он красив и неистов,Он с ума меня свел.Он отряд анархистовК нам в станицу привёл!Белых – к чёрту и в шею,Краснопузых – долой!Он их всех веселее,Он нарядный такой!Он плечо мне щекочетИ от страсти горит,И в окно среди ночиИз нагана палит!Я опухла от пьянки,Я живу, не тужу,По степи на тачанкеС ним в обнимку кружу.Мы одни в поле чистом,Счастье, радость и смех,Я люблю анархиста,Я счастливее всех!Кони топчут колосья,Я припала к ружью.Наугад, на авось яПо станичникам бью.В журавлиную стаюВлёт луплю во хмелю.С анархистом гуляю,Анархиста люблю!Мне буянить охота.Мой любимый меняПриучил к пулемёту,Жаждой жизни пьяня.С милым чёртом косматым,Ох, и весело мне.Мы в упор колошматимПо родной стороне!Я в тачанке, как в кресле,Как графиня, сижу.Люди в щели залезлиИ пускают слезу.И дрожит, вон, понурыйДуб у наших у ворот,И кудахтают куры,И строчит пулемёт!У меня от печалиПрямо, как от петли,В горле ком. Мы устали,Мы с тачанки сошли.Он на всех разливает.Нет вокруг никого.Дрожь вприпрыжку гуляетПо лицу у него.Зенки мутные, злые,На губах пузыри.«Эй, друзья боевые,Где вы, чёрт побери?Может, люди забылиПуть-дорогу в дыму,Или прочь укатили?Ни хрена не пойму!»«Где народ мой, Надюха?» —Он совсем озверел,Ложкой тычет мне в ухо,Суп мой жрёт между дел.Все убёгли, как зайцы,Он заплёл мне косу, —Перстень с камнем на пальцеИ пенсне на носу!День к закату плетётся,Стихли гогот и лай,И лежит у колодцаСтарый дед Ермолай.В нашей речке студёнойРыба глохнет и мрёт.Сам товарищ БудённыйВ нас снарядами бьёт!Ночь светла от пожара.Васька, вор и шакал,Адъютант комиссара,Нас прикладом поднял!Курим, ждём, дело к смерти.Васька глазом кривымВзад, вперёд крутит-вертит.Мы у стенки стоим.Нас разделают чистоВ пух и прах, под орех.Я люблю анархиста.Я счастливее всех!1987

«Чёрный «маузер» в кулаке…»

Чёрный «маузер» в кулаке,Об стакан звенит ствол стальной, —На окраине, в кабакеЗагулял чекист молодой.В куртке кожаной, в сапогах,Он в углу сидит, в стороне,И гуляет дрожь на губах,И башка горит, как в огне.У таких не стой на пути.Вот сосед к нему сбоку сел:«Всё забыто, брат, не грусти,Будь здоров, румян, жив и цел!Вон, смотри, чекист, степь вдали!Ни крестов там нет, ни могил,Вьюги белые замелиКровь, которую ты пролил!»Он к стене припал, взвёл курок,Грусть-печаль его гнёт в дугу:«Эх, кто рядом был – в землю лёг,Я друзей забыть не могу!Я им спирт в стакан наливал,А потом в расход всех пустил,Эх, я молодость промотал,Эх, я жизнь свою загубил!»«Эй, прощайте все!» – он шепнул,У виска застыл ствол стальной,И упал, и лёг, и уснулВечным сном чекист молодой…1987

«Не спи, солдат, не вешай нос, в ночное небо глядя…»

Не спи, солдат, не вешай нос, в ночное небо глядя!Зима на Севере длинна, два года – долгий срок!Мы пьём за дембиль, нам – домой, а ты опять в наряде,А ты, как бобик в конуре, от холода продрог!Стоять на страже, начеку – твой долг, твоя задача,Пахать, как лошадь, мыть, мести, в строю смотреть вперёд,Гараж старлею возводить, майору строить дачу!Служи и смейся, молодняк, кто весел, тот живёт!Держись, салага, верь, братан, что будет всё, как надо,Она взойдёт, твоя звезда, без понта, без балды!Старлей с майором водку жрут до дрожи, до упада,Глядишь, и кинут четвертак за все твои труды!И ты с цветами типа роз, объятый жаром страсти,Чтоб от печали и тоски не кашлять, не болеть,По месту службы навестишь врачиху из санчастиИ под гитару ей всю ночь романсы будешь петь!И в зной, и в стужу, при любом дожде и снегопадеДержи, братишка, хвост трубой и рыло топором!Не падай духом, не грусти, что ты опять в наряде,В Россию верь, девчат люби, и будет всё путём!2012

С. Киреев, 1976

С. Киреев, 1976

Мои армейские друзья, 1975

«А мы с Серёгой…»

А мы с Серёгой              по стопарику махнулиВ вагоне, в тамбуре,                  но злые мусораНаружу, палками               в три шеи нас турнули,И старший крикнул,                 мол, ни пуха, ни пера!И мы с Серёгою —                 одни на полустанке!И мысли прыгают                лягушками в мозгу,И фонари вокруг,               как бледные поганки,В тумане прячутся.                 И нет пути в Москву!А там в программе —                   олимпийская регата!А там на улицах —                 и тишь, и благодать!А мы собрались              в Оружейную палату,А мы хотели           в парке Горького гулять!Но твёрдо велено                сержантам и старшинамГостей столицы              оградить от наших рыл,А мы начистили              ботинки гуталином,А я в дорогу           кепку новую пошил!А звёзды кружатся,                и мы стоим некрепко,Перрон, как палуба,                  уходит из-под ног,И закусь кончилась.                  И ветер с меня кепкуСодрал, скотина,              и в потёмки уволок!Москва закрыта!               Всех высаживают…!И мёрзнут молча               семафоры под дождём!А ветер ворот            отрывает от рубахи!Давай, Серёга,             по стопарику махнём!1989

«Боже, дурака прости…»

Боже, дурака прости —Подыхал от старости,Но хлебнул для храбростиСто пятнадцать грамм,И галошей, валенкомГражданам начальникамХлещет по хлебальникам:«Я не верю вам!»Он братву глазами ест,Рвёт на окнах занавес:«За нос водят с нами васПовар, санитар!Мы при них, как конюхи,Хватит, братья хроники,Жарь, дуди в гармоники,Раздувай пожар!»Вся палата на ушиПоднялась, и надо же —Тихий, скромный, набожный,Озверел народ,Для души, для тонусаРазвалил полкорпуса:«Нам не надо тормоза!Мы хотим вперёд!»Старцы шизанутые,Битые и гнутые,Морды в майки кутая,Приползли к вождям:«Хватит нас обманывать,Мы родились заново!В общем, того самого,Мы не верим вам!»Главный врач нахохлился:«Лучше бы вы сдохли все,Жрали б свой горох в овсе,Кости с чешуёй,И вперёд не рапылись,Вдоль по стенке двигались,А уж кто на дыбу влез,Так и чёрт с тобой!»Граждане начальникиНа пододеяльникиПоложили пряники,Плюшки, кренделя,Трюфеля да трубочки,А стукачу под тумбочкуВ калорийной булочке —Тридцать три рубля.Но, за правду ратуя,Голос – как по радио:«Пропадает братия,Дохнет по углам!Эй, вы, там, гулящиеВласти предержащие,Все ненастоящее,Мы не верим вам!К чёрту ваше логово,Между вами до́ говор,Чтоб меня, убогого —Рвать напополам,Чтоб в одно мгновениеСдохли боле-менее,Кто имеет зрение!Я не верю вам!»Он медбрата-олухаВ подпол тащит волоком,В лоб ему, как в колокол,Вдарил не спешаИ лежит под деревом:«Финиш! Смерть империям!Ни на грош не верю вам,Ни на пол-гроша!»Вот ему под палкоюНатянули внаглуюНаволочку на голову!Вот иглы – наголо!В вену что-то сероеВпрыснули, не меряя,А он опять не веруетВсем шприцам назло!А вокруг него врачи,Как на бочке обручи, —В грудь вставляют, сволочи,Через горло шланг!…Он нутром нарушеннымОбъявил за ужином:«Смерть различным шушерам!Я иду ва-банк!»Он, таблетки треская,Дверь открыл стамескою,Вышел в степь донецкуюИ пошёл в забой, —К братьям-пролетариямПрыгнул, как в аквариум,Стоптанным сандалиемМашет: «Все за мной!»Не пошло, не клюнули,Подошли и плюнули,В «воронок» засунули,Дверью дали в лоб!Он глазами волчьимиСмотрит в ясны очи им,Челюстью ворочает:«Буду рыть подкоп!»…Спят курганы тёмные,Солнцем опалённые.УмоповреждённыеВ богадельне спят.Вот один ощерился (наш, тот самый),С ближним возле двери сел:«Брат, я им не верю всем,Поднимай ребят!»Август, 1991

«Я по бегу мастер спорта…»

А. Р.

Я по бегу мастер спорта.У меня девиз – «Вперёд!»Много – до хрена, до чёртаДевок на земле живёт.Я на них расставил сети,Я хочу запас копить.Если ты живёшь на свете,Ты обязан баб любить!У меня – размах, масштабы:Запад, Юг, Курилы, Крым!Я хочу ходить по бабам!Вот я и хожу по ним!Я подошвы в грязь вонзаю,Я в пути снежок леплю.Может, я дебил, не знаю,Но зато я баб люблю!Не Шекспир, не Блок, не Пушкин,Не завод любимый, нет —Верные мои подружки —Вот кому я шлю привет!Я скажу опять и снова:Духом ты и телом слаб,И дела твои хреновы,Если ты не любишь баб!Я вдыхаю воздух горный.Я на Эверест залез.Я стою с трубой подзорной,У меня от страсти стресс.Вдалеке – страна родная.Мне и тыща вёрст – не крюк.Может, я дебил, не знаю,Но зато я девкам друг!Я к ним на рысях спустился,Чтоб союз сердец крепить.Если ты на свет родился,Ты обязан баб любить!1988

«Я хожу печальный по лесной тропинке…»

Я хожу печальный по лесной тропинке,Морда в паутине, в волосах репьи,Девки, я вас помню, Валька, Галька, Машка, Зинка,Миленькие, родненькие вы мои!Вас из института к нам в колхоз прислали —Добывать картошку из сырой земли!Вы её до ночи с фонарём искали,Вы нас просто-напросто с ума свели!Мы вас уважаем как подруг, как женщин,Как людей, ей-Богу, вот вам крест, не вру!Мы за вас различные напитки хлещем,Маемся на холоде да на ветру!Тучи, вон, на небе, как на роже пятна,Это гнев природы, это знак – не спать,Всю картошку в землю закопать обратно,Чтобы вы приехали сюда опять!Девки, мы вас любим, ну чего же боле?Я всегда на стрёме, как солдат в строю,Ездию на тракторе во чистом поле, поле,Музыку, страдания про вас пою!Не со мной, так с Колькой, молодым, кудрявым,Будете под ручку совершать маршрут!Приезжайте, девки, посмотреть пора вам, слышьте,Как у нас в деревне соловьи поют!Мы за всё хорошее с душой, с оттяжкойМедовуху выхлебаем из бадьи.Девки, мы вас ждём, Наташка, Машка, Дашка, Глашка,Миленькие, родненькие, вы мои!1985

«Петь-плясать хочу. Рановато…»

Н. С.

Петь-плясать хочу. РановатоВыпадать мне из ряда вон.Не роняйте меня, ребята,Я изранен со всех сторон!Донесите меня до места,Там приют мне, покой, почёт,Там Танюха, моя невеста,Подвенечное платье шьёт.Взяли курс, донесли, сгрузили.У Танюхи в глазах зима.Чьи-то тени в углах застыли,В зеркалах замерзает тьма.И какой то кощей костлявый,Окуная окурок в снедь,Мне, усталому, для забавыСеренаду свистит про смерть.Страх, как в кресле, во мне расселся,По извилинам скачет бред.Где любовь, где сигналы сердца?Ничего тут такого нет!Я трясусь, словно мышь в капкане,И раскормленный чёрный котКовыряет меня когтямиИ клыком по ковру скребёт.Танька глазом вращает вяло:«Вот такие, дружок, дела,Я сто лет по тебе скучала,Где ты был? Я сто лет ждала.У тебя трудовая лямкаИ по жизни расклад тяжёл:Служба-дружба, гулянка-пьянка.Ты сюда слишком долго шёл».Я похмелье прогнал из мозга:«А который сегодня год?»Я руками хватаю воздух:«Эй, Танюха, айда вперёд!»В пыльных комнатах крик мой канул,И пропал впереди просвет,И кощей волокёт ТатьянуНа подаренный мною плед.Я спиною упёрся в угол.Я шнурки завязать забыл.Я в туман безвозвратно убыл,Я иду из последних сил.Даль ночная грохочет глухо,И не видно в потьмах пути.Я стремился к тебе, Танюха!Я к тебе опоздал, прости…1985