Влюбляться нам нельзя

– Спятила! – визжит Ритка, на ее запястье появляется красная полоска.

Я хватаю тетради и сумку и бросаюсь к последнему столу, где сидит компания во главе с Владом. Видимо, у меня такое лицо, что парни вскакивают и мгновенно исчезают, остается лишь Юрка Оганесян как хозяин стола.

– Подвинься!

Он шарахается от меня.

– Поль, что это сейчас было?

– Не… твое… собачье… дело… Усек, чел?

Придвигаюсь к нему вплотную и смотрю прямо в глаза. Юрка дергает стул к краю стола.

– Понял. Не вопрос. Не мое, так не мое.

Остаток дня пролетает как в тумане. На уроках ничего не вижу и не слышу. Сижу, плотно сжав губы, и смотрю в одну точку. Одноклассники обходят меня стороной, лишь поглядывают, девчонки шушукаются. Влад косится, но не лезет. Хорошо, что Макаров не понял, что случилось, иначе даже представить страшно, чего может наговорить злым языком.

Даже не замечаю, что после обществознания Оганесян исчезает. Теперь я сижу одна, ловлю жалостливые взгляды, и хочется вскочить и крикнуть во все горло:

– Да пошли вы все…

Последний урок – математика. Приходится вернуться на свое место, чтобы не нарваться на вопросы от Пифы.

– Поль, ну прости! – канючит Ритка. – Я же не знала…

– Отвали!

– Поль, ты сама виновата, скрыла, что вы продолжаете встречаться.

Я еще и виновата? Я?

Смотрю на подружку остановившимся взглядом. И как я не разглядела в ней змею?

– Уйди, Голубева, по-хорошему!

Накручиваю на ладонь ручку шопера, еще миг – и сорвусь.

Глава 5

Ритка отодвигается на всякий случай, чувствует, зараза, что я на грани.

– Но вы же расстались еще месяц назад, – оправдывается она, но уже как-то неуверенно. – Сама жаловалась, что поссорились.

Да, я жаловалась, но это была версия для всех, в том числе и для подруги. Нам с Владом даже понравилось держать отношения в секрете: переглядываться, расходиться после школы по домам, а потом тайком встречаться. Я никогда не знала, где меня перехватит Влад, он любил устраивать сюрпризы.

Как, впрочем, и сейчас, сюрприз получился знатный!

Оказывается, он времени даром не терял!

Это убивает больше всего. Не знаю, он и правда влюблен в Ритку или держит ее как запасной вариант, но все равно обидно.

«И как, подружка, даешь себя лапать, Владу хочется погорячее?» – вертится на языке вопрос, обида сжигает изнутри. Но вслух говорю другое:

– Расстались, а потом снова сошлись, – смотрю на соседку и сжимаю карандаш, чтобы не ткнуть ей в глаз от злости.

– Заречная, Голубева, хватит болтать! – стучит по столу Марина Николаевна. – Работайте.

Мы замолкаем. Я пытаюсь что-то решать, но в виски стучит еще один вопрос: «Что же делать?»

Я люблю Влада с девятого класса. Сначала умирала по нему тайно: втихаря, как большинство девчонок, подкладывала сладости, валентинки, открытки, делала фото и мечтала, как пройду с ним за руку по коридорам школы, горделиво поглядывая на одноклассниц, истекающих слюной от зависти.

И только в одиннадцатом Козловский вдруг заметил меня и предложил встречаться. А теперь, получается, ему нужна была не я, а мои связи?

Слезами наполняются глаза. Одна капля падает на тетрадь, сердито стираю ее.

– Поль, а Поль, – сзади шипит Сашка и тычет мне ручкой в спину – его любимое занятие. Прихлопнула бы на месте! – Дай списать.

– Отвали!

– Ты что такая бешеная сегодня? Ну, дай! Жалко, что ли?

И тут меня озаряет, резко разворачиваюсь. Макаров, не ожидая от меня такой прыти, отшатывается к спинке стула.

– В обмен на услугу.

– Какую?

– Сотри фото в телефоне.

– Говорю же, нет его!

– Тогда иди лесом.

– Жмотина!

Я прямо чувствую его взгляд, который прожигает мне спину, а его хриплый голос, когда он окликает меня, вообще вызывает озноб на коже.

Показываю ему средний палец.

– Обломись!

Мучительно жду конца урока, не понимаю, как решаю и что записываю в тетрадь. После звонка хватаю шопер и несусь к выходу, но Ритка догоняет меня.

– Поль, так вы расстались или нет? – бежит она за мной.

Даже не знаю, что ответить. Влад маячит на крыльце, наверняка тоже ждет меня. Что ж, пора поговорить, хотя хочется топать ногами и визжать, еле сдерживаюсь, чтобы не показаться кандидаткой в дурдом.

Я не считаю себя той страдалицей, кто будет рыдать в подушку и думать о смерти. Ну, или хочу казаться такой. Обычно стискиваю челюсти и бросаюсь в бой. Но сейчас… ярость и обида так и переполняют, выворачивают душу наизнанку.

Иду, не оглядываясь, Влад шагает за мной, чуть поодаль за ним – Ритка. Вижу их силуэты в витринах магазинов. Две недели, паразиты, меня за нос водят!

Что б им пусто было!

Но Ритка-то какова! Тихушница, дери ее за ногу!

Сворачиваю в сквер недалеко от остановки, парочка плетется за мной. Замираю у скамейки, поворачиваюсь к ним.

– Поль, ты все неправильно поняла, – начинает Влад.

Еще бы! Лучшая защита – нападение. Плавали, знаем…

– Вот как, неправильно, значит? – с трудом выдавливаю слова. – У меня глюки, и это была не измена, а мне привиделось?

– Поля! – стонет Ритка. – Зачем ты так!

– Ты о чем? – любимый теряется.

– Ладно Ритка! Она говорила, что была не в курсе нашего с тобой фиктивного расставания, но ты-то знал.

– В смысле, не в курсе? – Влад сверлит взглядом подружку.

О боже! Хочет переложить вину на Ритку? Как низко! Неужели я по этому человеку сходила с ума?

– Н-нет. Владик, ты же убедил меня, что вы расстались, – оправдывается подружка. – Я сопротивлялась.

– Сколько? – резко разворачиваюсь к ней.

– Что сколько? – не понимает Ритка.

– Как долго сопротивлялась? День, два? Или пару часиков?

С моих губ капает яд, не могу удержаться.

– Поля, зачем ты так?

– А как я должна?

Смотрю на Козловского и не понимаю его. С кем он хочет быть: со мной, с Риткой или с обеими? И вообще зачем ему такой головняк перед выпуском? Адреналина не хватает? В любовь уже абсолютно не верю. У таких, как он, ее просто нет, одни красивые слова.

– Ты жестокая!

Ритка уже не скрывает слез. Она потрясена, расстроена и ничего не понимает.

– Я? – не отвожу взгляда от зеленых глаз любимого и стискиваю кулаки. – На два фронта работаешь, дорогой? Правильно тебя Макаров козлом назвал. Получается, он знал?

И все становится на свои места. Вот будто кто-то фонариком посветил в голове. И яростная стычка Сашки и Влада, и звонок Пифы моей маме, и слова Макарова, что я должна лучше выбирать друзей. Озарение настолько мощное, что делаю шаг назад, будто разговариваю сейчас с чудовищами, и они на меня нападут.

Влад идет на меня. Красивое и мужественное лицо с квадратным подбородком перекашивается.

– Это уже оскорбление, – холодно говорит он. – Полина, давай обсудим все спокойно.

– Спокойно? Угу, угу! – смотрю на него. – А спокойно, это как?

– Ну, без этих воплей, истерик и неоправданных обвинений.

– Ну, давай попробуем, – и, хотя в груди клокочет ярость, готова выслушать его.

– На каком основании ты решила, что я тебе изменяю?

– Что? – теряюсь от такой наглости. – Я своими глазами видела.

– И что ты видела?

Влад у нас – специалист по идеологическим дебатам, хорошо может вести дискуссии и получает несказанное удовольствие, когда доводами опрокидывает оппонента на лопатки.

Вот только я не оппонент.

– Чего ты добиваешься? – еле сдерживаюсь, чтобы не завизжать от бессилия. – Я видела, как ты обнимал Ритку в душевой! Этого мало?

– Конечно. Она могла подвернуть ногу, а я оказывать помощь.

– Владик! – Ритка круглыми глазами смотрит на него.

Она явно в шоке. Этот мерзавец сейчас беззастенчиво отказывается и от нее.

– В темноте? – хмыкаю. – В мужской раздевалке? Класс! – и опять обращаюсь к Ритке: – И что ты там делала, подружка?

Ритка хлопает ресницами, ловит взгляд Влада, но тот упрямо смотрит в сторону.

– Я? – вскидывается она и тут же находится без помощи бойфренда: – А почему там была ты? Следила за нами?

– Э-э-э, – зависаю на миг.

– Вот именно! – подхватывает Влад. – Рита могла быть там по любому поводу, так же, как и ты!

– Но ты же знаешь, что я искала телефон Макарова, чтобы удалить фотки.

Теперь теряюсь я. Ни на секунду не поверила в благородный поступок любимого, но и аргументы закончились.

– Я тебе сказал, что сам решу этот вопрос.

– А теперь представь, что это ты меня застукал в мужском душе, например, с Макаровым. Что бы ты подумал?

– Ерунда, – хмыкает Влад. – Ты же ненавидишь его.

– Это тебе так кажется! – меня уже несет по камням и горкам. – Сашка – парень красивый, перспективный, отец у него летчик.

– Ха-ха-ха! – веселится Влад. – Летчик не президент.

– Ну, ты у нас тоже не сын олигарха! И как тебе, понравится?

– Поль, не говори ерунду! Макаров и я – как небо и земля.

– А-а-а, ты себя считаешь центром Вселенной? Господином?

– Не передергивай!

– Когда это ты ей сказал? – вдруг вскидывается Ритка. Я на миг совсем забыла о подруге. – Вы вчера встречались?

Мы дружно поворачиваемся к ней. Мне уже хочется отправить ее домой и выяснить отношения с Владом без свидетелей.

– Нет! – отвечаем хором.

И тут меня опять пронзает догадка: Он вечером оправдывался перед ней, потому я не могла до него дозвониться.

– Дура! – я резко бью его кулаком в грудь. – Какой же я была дурой!

– Не бей Владика! – визжит Ритка и бросается на меня.

Это так неожиданно, что я не успеваю среагировать. Подружка вцепляется мне в волосы и дергает их изо всех сил. Я колочу ее по рукам, отскакиваю.

– Спятила, что ли? Ты что творишь? Влад, убери от меня эту драную кошку!

Тот хватает Ритку за талию, но она дергает ногами и руками и вопит:

– Кошку? Я кошка? А ты… ты… курица! Пусти меня! Пусти!

Она вращает бешеными глазами, которые из медовых вдруг стали непроницаемо черными. Мороз бежит по спине, никогда не видела подружку на предельном заводе, она буквально сорвалась с цепи.

– Рит, успокойся! Успокойся!

Влад хватает ее за плечи и встряхивает, а я смотрю на них в ужасе и не знаю, то ли бежать домой, то ли сигануть с моста в реку.

Ритка вырывается и лезет в сумку. Она выуживает оттуда сломанный браслет и сует его Владу под нос.

– Видишь? Видишь, что эта стерва сделала с твоим подарком?

Домой! Прочь отсюда! Домой! Там, в своей комнате, подальше от чужих глаз и воплей буду зализывать раны.

Я приглаживаю волосы и шагаю к выходу из сквера: мне нет больше места в жизни моего парня. Уговаривать его, унижаться перед ним – ни за что! Он сам выбрал свое счастье, вот пусть и радуется.

Успеваю только добежать до остановки, как парочка меня догоняет.

– Поль, нельзя так уходить, давай поговорим спокойно, – просит Влад.

Ритка стоит сзади, она уже притихла, только шмыгает носом.

– Спокойно? – выдыхаю я. – А-а-а, поняла! Ты хочешь, чтобы я была мудрой и понимающей, как та сова из мультика?

– Ну примерно – Влад широко улыбается своей фирменной улыбкой, потом косится на Ритку и хмурится. – Давай остынем, сегодня разговор на эмоциях.

– Обломись!

Показываю кукиш.

– Это грубо!

Влад берет меня за локоть и тянет опять в сквер: осторожный, гад, с этой остановки уезжают не только лицеисты, но и учителя.

Мы несколько минут молчим. Каждый думает о своем. Я о том, что разбитую чашку не склеить, что после предательства Влада я уже ни за что не помирюсь с ним.

– Поль, понимаешь, – начинает он и вздыхает. – Любовь приходит и… – он делает паузу и продолжает: – Уходит.

Его слова бьют острым лезвием прямо в сердце. Чувствую, как задыхаюсь, хватаю ртом воздух, еле удается протолкнуть его в легкие.

– В таком случае, – выдавливаю из себя, – ты должен был расстаться со мной, а не метаться на два фронта. Тем более, что папка дал отличный шанс.

– Ну, понимаешь… в тот момент это было еще рано, не хотел тебя ранить.

Влад говорит и смотрит прямо мне в глаза. В его зрачках ни капли сочувствия или сожаления. На миг опускаю веки, и сразу вспыхивает картинка: Влад балансирует на унитазе и беззвучно хохочет. Живой, любящий, желанный.

А теперь получается, поиграл со мной в любовь и выбросил как сломанную игрушку на помойку.

– А что тогда между нами было еще вчера? Акт благотворительности с твоей стороны? – шепчу едва слышно, голос отказывается повиноваться. – А сегодня тот же акт по отношению к Ритке?

– Что за акт благотворительности? – спрашивает трясущимися губами она. – Ты хочешь сказать, что я никому не нужна? Владик меня любит.

– Ну, Козловский заявил: то, что я видела в душевой, была не измена, – сквозь зубы поясняю я. – Значит, он полуголый тискал тебя из альтруистических побуждений. А вчера меня. Рыцарь благородный!

И тут Влад взрывается.

По его лицу вижу, как он взбешен.

– Ну, а что ты предлагаешь делать мне, здоровому мужику, если сама как вобла мороженая?

От шока язык немеет, не чувствую его во рту.

Я не узнаю парня. Был такой милый и ласковый, конфетки, цветочки, походы в кино. А сейчас его как подменили: грубит, обзывается, зеленые глаза полыхают ненавистью. Или он настоящий именно такой, а со мной в джентльмена играл?

– Чт-о-о-о! – от возмущения голос резко садится. – Вобла? Очнись, Козловский! Не строй из себя прожженного циника. Нашел оправдание.

– Да пошла ты со своими заморочками! – Влад пинает мусорный бак. – Я хочу физики со своей телкой, а ты в обморок чуть не падаешь от простого поцелуя.

– Телка? Когда я для тебя телкой стала?

– Надеюсь, ты найдешь себе такого же деревянного бычка, – Влад разворачивается. – Ритуля, пойдем!

– Вот и беги к своей Риточке, – захлебываюсь словами я. – Она в обморок не упадет.

– Полька, как ты можешь? – Рита слушает нашу перепалку с зареванными глазами. – Я никогда… ни за что… Влад сказал, что расстался с тобой!

– Проехали! Не трогайте меня, и я вас забуду!

Глава 6

Я выскакиваю из сквера, сворачиваю во двор жилого дома и несусь изо всех сил прямо по лужам. Брызги летят во все стороны, в ботинках чавкает, и слезы стоят в горле, вот-вот вырвутся наружу. Я душу отдала этому козлу, а он…

Перед аркой во двор встряхиваюсь, выравниваю дыхание и поднимаю высоко голову.

«Я сильная! Я смелая! Пусть им бумерангом вернется все, что они сделали!» – бормочу мысленное заклинание.

– Эй, соседка, куда несешься? Дело есть…

От стены арки отталкивается Сашка и шагает навстречу.

– Отвал-и-и-и…

Я ору на него так, что оконные стекла могут взорваться.

– Ну и вспыльчивый характер! – отшатывается он.

– Мелкий засранец!

– Ты чего, спятила?

– Н-е-е-т…

– На кого-то злишься?

– Н-е-е-т! Отстань!

Уже не знаю, как добежать да дома и спрятаться там.

– Это тебя Ритка с Владом завели?

– Не твое собачье дело! Убирайся!

Сашка крутит пальцем у виска.

– Я насчет фоток…

Но я уже несусь к подъезду, не разбирая дороги.

Правильный настрой летит в тартарары. Ночью подушка не просыхает от слез. На следующий день я отказываюсь идти в школу, притворяюсь больной.

– Поль, ЕГЭ на носу, – волнуется мама. – Что с тобой происходит? Высохла вся.

– Нормально. Скоро поправлюсь, – отвечаю ей и отворачиваюсь к стене.

– У тебя предэкзаменационный мандраж, дочь? – сердится отец. – Решила все, к чему готовилась, спустить в унитаз?

Я вскидываюсь.

– А к чему я готовилась, пап? Ты хочешь, чтобы я стала инженером-технологом, а я физику ненавижу! Слышишь? Не-на-ви-жу! И вас всех ненавижу! Оставьте меня в покое!

Я срываюсь, бегу в комнату, запираюсь на ключ и… слушаю, как из-за меня ссорятся родители. Но мне жалко не их, а свою сломанную жизнь.

– Ты совсем избаловала девчонку, – сердится отец.

– Не будь так строг к ней, Ваня, – уговаривает его мама. – Наверняка что-то случилось. Поля остынет и сама все расскажет.

– Придется с Мариной Николаевной поговорить.

Я выскакиваю из комнаты.

– Нет, только не с Пифой! Оставьте меня в покое!

– Как мерзко! – кривится папа. – Почему именно Пифа?

– Потому что Пифагор. Математик, только в женском роде.

Папа откладывает в сторону телефон, который уже держал в руках.

– Может, расскажешь, что в школе случилось?

– Ни-че-го! Пап, не позорь меня, прошу! Я и так под прессингом постоянно из-за тебя.

– Не понял? – отец встает. – Тебя кто-то обижает?

– Нет, я не об этом, – схожу с ума оттого, что теперь надо выкручиваться. – Ты меня не понимаешь!

– Так, объясни членораздельно.

Я смотрю на него и только в бессилии стискиваю кулаки. Он искренне хочет помочь, но не знает, что сделает только хуже. Не могу же рассказать, что мы с Владом наплевали на все запреты и продолжили встречаться. А еще Козловский мою подружку окрутил до кучи, а я узнала об этом.

Даже представить страшно, какой папка устроит всем разнос!

– Пап, я в лицей больше не пойду, – выпаливаю неожиданно для себя.

– Что? За месяц до выпуска! У тебя с головой все в порядке? – отец ошарашенно смотрит на меня.

– Хочу окончить школу экстерном, – тороплюсь, сейчас эта мысль кажется самой правильной.

– А как же друзья? Выпускной? Одиннадцать лет твоей жизни.

Я молчу, задыхаюсь от отчаяния и молчу. Мама бросается ко мне и прикладывает ко лбу ладонь.

– Да ты вся горишь! Ваня, вызывай скорую!

Медики приехали, сделали укол, я отключилась. Просыпаюсь уже ближе к ночи, выхожу из комнаты, в кухне горит свет. Крадусь на цыпочках – родители сидят у стола и тихо разговаривают.

– Что Марина сказала? – спрашивает мама.

Папка все же позвонил. Вот невезение!

– Ничего. Макаров и Козловский чуть не подрались, но это обычное дело.

– А из-за чего ссора случилась? Может, из-за Полины?

– Нет, там какой-то пустяк. Зацепились слово за слово, и поехало. Это точно с Козловским связано. Я Польку никогда такой взвинченной не видел.

– Ваня, успокойся! – защищает меня мама. – Первая любовь, первые отношения. Они часто бывают горькими. Ты же сам запретил детям встречаться, вот Полина и сорвалась.

– Я ноги выдерну этой первой любви, а стручок оторву и собакам выброшу!

– Только посмей! Да и собак бродячих у нас нет, – отшучивается мама. – Поля должна сама справиться с проблемой.

Легко сказать, а как справиться, когда внутри пожар?

Возвращаюсь обратно в комнату и выползаю из нее, когда никого дома нет. То слоняюсь по квартире туда-сюда, как маятник, то сижу в кресле, уставившись в одну точку, то лежу на кровати.

И думаю, думаю, думаю…

Иногда забираюсь с ногами на подоконник и смотрю вниз с третьего этажа, представляю, как лечу, расправив руки, как птица крылья.

Лечу и падаю.

Плашмя…

Прямо на влажную от весенних дождей землю.

А что дальше?

Ничего. Сломанные руки и ноги, больница, гипс и унылая жизнь, полная страданий. Третий этаж не избавит от боли, поселившейся внутри, лишь умножит ее многократно.

Однажды за сидением на подоконнике меня застает мама.

Я как раз открывала окно, чтобы вдохнуть прохладный воздух, наполненный запахом свежей зелени. Май-месяц, скоро экзамены, а у меня в голове звенит пустота.

– Нет! Полюшка, не смей!

Вздрагиваю от ее крика, хватаюсь за раму. Мама бросается ко мне и стягивает на пол, в ее глазах плещется настоящая паника. Она крепко обнимает, прижимает к груди, в голосе дрожат слезы.

– Мам, ты чего? Все нормально. Я не собираюсь… туда…

Пытаюсь отстраниться.

– Ты с Владом поссорилась? – не отпускает мама.

– Д-да, – выдавливаю из себя. – Он… м-мы расстались.

– О боже! Милая моя! – мама уже открыто плачет, и я реву вместе с ней, громко, некрасиво, безудержно… – Все пары проходят через такое, это не повод…

– Мам, как же больно… – показываю на грудь. – Так больно!

– Это пройдет! Поверь! Все проходит, – мама прижимает мою голову к себе. – А любовь… она еще будет… настоящая… большая… такая, что весь мир ляжет у твоих ног. Весь, понимаешь…

И это сделает он.

Первые майские праздники пролетают быстро. Я потихоньку прихожу в себя, даже начинаю заглядывать в школьный чат. Фотографии так и не появляются. Хотя уже бесполезно их выкладывать, поезд ушел.

Но в голове постоянно звучат слова Влада о том, что я мороженая вобла. Неужели осторожность в отношениях он воспринимает именно так? Что я чувствовала, когда Влад меня обнимал? Жар, желание, неуверенность в себе и… страх быть пойманной.

Точно! Всегда боялась, что нас кто-нибудь застукает, не могла расслабиться. Получается, Владу хотелось более тесной близости, а я не смела это ему дать.

«А если попробовать? – закрадывается коварная мыслишка. – Или он все уже получил от Ритки?»

И сама себя ненавижу за такую идею. Он мне изменил совершенно цинично и гадко, а я хочу его вернуть. Ни за что!

Но и представить его с лучшей подружкой тоже не могу. Просто схожу с ума от ревности, когда закрываю глаза и вижу их, слившихся в объятии в душевой.

Как только включала мобильник, видела пропущенные звонки от Ритки. Чувствовалось, как ей плохо. Она девчонка по натуре добрая и бесхитростная, очень жалостливая. В классе считается негласным психологом: всегда подставит плечо, выслушает, разрулит сложную ситуацию. И что на нее нашло?

Вздыхаю: на этот вопрос еще предстоит найти ответ.

Она не только звонила, но и несколько раз приходила к нам домой, но мама ее не впустила по моей просьбе, сказала, что у меня заразная болезнь. Я маме благодарна, даже не знаю, справилась бы сама с эмоциями или нет. На экстернат отец меня, естественно, не перевел, а прятаться уже нет ни сил, ни возможностей.

И, как только включаю телефон, первый же звонок от подружки.

– Поль, ты на меня не обижайся, – слезно просит она. – Поль, прости, я же не знала.

– Проехали.

– Поль, а что мне теперь делать? Вы с Владом расстались или нет?

– Расстались!

Говорю уверенно и категорично, хотя на душе кошки скребут острыми коготками.

– А, – Ритка замолкает, слушаю, как она дышит в трубку, но не помогаю ей, пусть сама выкручивается. – Мы с тобой еще подружки?

– А ты как думаешь?

– Значит, злишься, – голос начинает дрожать.

– А что я должна делать? Плясать от радости?

– Поль, не надо так. Если тебе Владик больше не нужен, отдай его мне.

– Приехали! – борюсь с желанием отключить телефон. – Он что, переходящий приз?

– Нет, но… Я с ума схожу от неизвестности. Знаешь, как мне плохо!

«Плохо от чего?» – вертится на языке вопрос. Оттого что забыла из-за парня лучшую подругу, или потому, что потеряла бойфренда?

– Ага! Зато мне классно! Двое друзей предали меня, а я должна скакать от радости. Да и зачем я тебе нужна? У тебя же теперь есть Влад.

Говорю просто так, чтобы прощупать почву, и попадаю в точку.

– Ну, Влад, это мужчина, с ним не обо всем поболтать можно.

Закрываю глаза и медленно выдыхаю через нос, как мама научила. Мобильник, зажатый в кулаке, раскаляется от жара. Получается, они по-прежнему встречаются. И что мне делать? Если я перестану общаться с Риткой, в классе все поймут.

Не доставлю никому такого наслаждения. Шепотки за спиной, жалостливые взгляды – нет уж! Выкусите! Не получите!

– Со мной ты тоже не слишком откровенничала, – не удерживаюсь от укола.

– Страшно же! Как ты не понимаешь, – мило жалуется Ритка. – Поль, давай помиримся! Давай, давай! Ну, хватит дуться!

– Посмотрим, – не даю точного ответа я, пусть помучится.

Месяц. Надо продержаться только месяц. А потом все разъедемся по разным вузам и забудем друг друга как страшный сон. Отрываю лист от календаря, вешаю над столом, а под ним кладу красный карандаш.

Довольно улыбаюсь.

В школу собираюсь тщательно. Долго сижу перед зеркалом, настраиваюсь, делаю идеальный макияж, укладываю волосы русой волной, как любит Влад. Пусть видит, какую красавицу потерял! В рюкзак кладу шорты и топ. Сегодня физкультура. Хочу, чтобы мое постройневшее тело вызвало у всех зависть.

В классе все, как обычно. Заметив меня, Сашка равнодушно кивает, Михайлова радостно машет рукой, Юрка Оганесян причмокивает губами и вскрикивает на кавказский манер:

– Вай, вай, Заречная! В каких клиниках таких красавиц делают?

– Скажешь тоже! – краснею я, но комплимент мне приятен.

Зато Влад недовольно хмурится. «Боишься, что устрою скандал? – улыбаюсь про себя. – Небось в напряжении все эти дни. Бойся, дорогой, бойся!»

Но бравада тут же вылетает из головы, как только сталкиваюсь с ним взглядом. Сердце заходится в бешеном стуке, во рту все пересыхает.

Ритка трется рядом с ним, но, увидев меня, меняется в лице и отскакивает. Эта парочка сейчас как нож к горлу. Не могу смотреть на них!