скачать книгу бесплатно
Красный, как рана, и синий, как сталь боевая,
От головы и до пят с нетерпеньем свой путь пробегая,
Вспыхнул огонь: о, добыча его дорогая,
Вот оно – сердце божественной
Бунди-княгини!
1889
Баллада о королевском милосердии
Абдур Рахман, Дуранийский вождь, –
о нём история эта.
Хайберские пики милость владыки
славят по белу свету.
И Северу он нанёс урон,
и юг не избег удара,
Но милосердие славят его –
от Балха до Кандагара!
У древних пешаварских ворот
среди бесконечного гула
Кафиры и Курды взирали на суд,
что творил Правитель Кабула.
Он судил сплеча быстрее меча,
быстрее петли скользящей,
Но в свою звезду верил всякий, мзду
Правителю приносящий.
Хиндустанский пёс оскорбленье нанёс
кому-то из правоверных,
И, от гнева слепа, потащила толпа –
на смерть погрязшего в сквернах.
Но Король проезжал там, и он узрел,
что нож занесён над глоткой,
И внял Хиндустанцу великий король,
мольбе его жалкой и кроткой.
И сказал Король: «Я смирю твою боль:
конец твой не будет позорным».
И Начальника Стражи вызвать к себе
велел он своим Придворным.
Яр Ханом звали его. Был слух,
что Яр Хан был рождён вне брака.
Но Король – да продлит Аллах его дни! –
его приблизил, однако.
Горячей кровью пошёл он в отца.
Дауд Шах, почтенный родитель,
Был родом из Дуранийских владык, –
«Бранных Полей Похититель».
Ни рай, ни Ад не могли обуздать
гордыню Яр Хана-Афганца.
И Король решил заставить его
стать палачом Хиндустанца.
«Казни! – он велел. – Благороден твой род,
и примет он смерть без муки.
Не бойся!» – И крикнул, чтоб слышали все:
«У Кафира связаны руки!»
И выступил могучий Яр Хан,
и саблей взмахнул хайберской.
«Великий Король, – он молвил, – изволь:
Кафир уничтожен мерзкий».
Абдур Рахман, Дуранийский вождь,
в Гильзае стяг развевает,
А Север и Юг охватил испуг:
они только рты разевают.
И с Хайберских гор ведут разговор
пушки, воздух терзая.
Ты замер, не дышишь – ты слышишь?
ты слышишь? – песню волков
Абазая!
Смеркалось. Кабул затих и заснул –
от мала и до велика.
Правитель Кабула спросил: «Скажи,
ты не боишься, владыка?
Ты знаешь…» Но, чуя гнев Короля,
он поперхнулся от страха.
И мрачно молвил Король: «Здесь я –
правлю по воле Аллаха.
Здесь – моя стезя, там – твоя стезя;
спать ложась, поразмысли
О сабле, что над твоей головой,
может, уже нависла».
Закрыли ворота, что в город вели,
а также к великому Трону.
В садовом домике Государь
устроился уединённо.
Когда наступила «ночи ночь» –
луну обложили тучи –
Желая честь обелить, к Королю
прокрался Яp Хан могучий.
Малые дети смеялись над ним,
вслед ему корчили рожи.
Продажные девки: «Мясник! Мясник!» –
с крыш насмехались. Боже!
Он крался, но вдруг пара крепких рук –
пала ему на плечи.
И молвил сзади сам Государь:
«Ты не в себе, человече!
Негоже днём шутить с Королём
и являться с прошеньем ночью,
Что в руке? Перо? Чересчур остро:
разрывает бумагу в клочья!
Об одном меня умолять три дня
будешь всего ты боле
И будешь имя славить моё,
корчась от смертной боли.
Ко всем я милостив, а к тебе –
в особенности, ей-Богу;
Ты, мой мясник, опешил и сник,
твой нож тебе не в подмогу!
Абдур Рахман, Дуранийский вождь,
Севера, Юга владетель.
Тают снега и берега
смывают; Гильзай – свидетель.
И британский солдат не знает преград,
и от пик – никакого толку.
Ты замер, не дышишь – ты слышишь?
ты слышишь? – поют
зукка-хейлские волки!
И начали побивать его
камнями ещё на рассвете.
Но был приказ, что в рассветный час –
не должно ему умерети.
И камни градом летели и рядом
падали возле Яp Хана.
И лишь об одном жалел он: о том,
что он – не труп бездыханный.
«Могильный курган насыпаем, Яр Хан!» –
заметил остряк завзятый,
И Король, смеясь, прозвал его
«мой королевский глашатай».
И вот наступает вторая ночь, –
то ночь была рамазана.
И услышал страж, как идёт от земли
слабый голос Яр Хана.
Доносится из разбитой груди
хриплый молящий голос:
«Избавь меня, друг, от жестоких мук,
жизнь перерви, как волос!»
И слуги пришли к государю в гарем,
моля и дрожа от боязни:
«Защитник слабых, сжалься над ним,
предай милосердной казни!»
Молвил Король: «Пусть ночь поживёт,
а утром его расстреляют.
Однако, пусть молится он за меня,
пусть имя моё прославляет!»
И трижды Яр Хан простонал до зари,
и ещё раз – при алом блике:
«Избавь меня, друг, от жестоких мук;
о, будь славен, Король великий»!
Во время намаза казнили его,
предав милосердной каре.
И снова, когда зажгли фитили,
восславил Яр Хан Государя.
И песню об этом сложили певцы,
и песню пропели люду,
Чтобы о милости Короля
люди знали повсюду.
Абдур Рахман, Дуранийский вождь,
рот свой раскрыл когда-то.
И Север, и Юг, как в бездонный сундук,
в него кладут своё злато.
И певцы поют, что Король не лют
и что мягка его кара.
И они поют, и внимает им люд –
от Балха до Кандагара!
1889
Со Сциндией – в Дели
