Телесное любомудрие: Всё есть тело!

Ким Сушичев

Телесное любомудрие: Всё есть тело!

ВВЕДЕНИЕ

В данной книге (свитке) рассказывается не об одном из направлений философоведения (с коим многие, не знающие истории философии, путают философию) – науки о философии (любомудрии), в настоящее время являющегося обрывком целостного любомудрия, а о любомудрии, точнее говоря, о любомудрии не просто как о способе познавания сущего, но и как о способе самопознания и самосовершенствования, образе мысли и жизни, способе заботы о себе, о своей душе через заботу о своём теле, развития духа через развитие тела. И самое головное, это не ещё один философоведческий (любомудроведческий) новодел-ногокрут (велосипед), а просто восстановление и возвращение части забытой на две тысячи лет греко-римской философской традиции (любомудрского обычая).

Всё есть тело. Всё состоит из множества различных взаимодействующих тел. Живых и неживых, одушевлённых и неодушевлённых, разумных и неразумных. Мы являемся одними из таких тел. Живые разумные тела, способные познавать и преобразовывать себя и другие тела, создавать новые тела различной природы.

Философия (любомудрие) как одно из величайший творений нашего разума и одна из головнейших его опор, как совокупность всех наук, как образ жизни и способ совершенствования, преобразования и созидания тел, как раз и является одним из способов нашего взаимодействия с различными телами, в том числе и со своими собственными.

Телесное любомудрие или любомудрие тела – это просто такой способ отношения к нашему телу и ко всем другим окружающим нас телам, который позволяет более разумно с ними взаимодействовать и использовать их как средства для нашего самосохранения и самосовершенствования, способ заботы о себе, о своей душе через заботу о своём теле и окружающих телах, развития духа через развитие тела.

Примечание: многие иностранные слова в книге (свитке) заменяются русскими или им даётся перевод без их замены. Для самосохранения русского народа и русского языка необходимо, чтобы русские и русскоговорящие люди, в силу различных культурно-исторических (укладно-былевых) причин, оторванные от родных языковых корней, отученные от родных слов и приученные к неродным, приученные к родным словам относиться отрицательно или наплевательски, снова приучались к родным словам и к положительному к ним отношению.

ГЛАВА 1. КОРОТКО О ФИЛОСОФИИ (ЛЮБОМУДРИИ)

Самое главное, что нужно понять, это то, что философия (любомудрие) – это не какое-то отдельное ремесло, наука неких отдельных людей, это дело каждого человека, потому что мы все по природе своей потенциальные философы (возможные любомудры), мы все рождаемся со способностью к любомудрию.

« – Фи-илософ? Мм…

– А что эти философы – в университетах (всеучилищах) служат? – полюбопытствовала Софья Ивановна.

– То есть как вам сказать? Это не чин, а… так сказать, природная способность… Философом (любомудром) может быть всякий… кто родится с привычкой мыслить и во всём искать начало и конец. Конечно, и во всеучилищах бывают любомудры… но они могут быть и просто так… даже служить на железной дороге» (М. Горький. Скуки ради // М. Горький. Рассказы. Очерки. Воспоминания. Пьесы. «Библиотека Всемирной литературы», М.: Художественная литература, 1975).

Философия (любомудрие) – это не нечто внешнее, отдельное от нас и оторванное от нашей жизни, это наша человеческая, разумная, общественная природа, наша человеческая сущность, наша разумность, человечность, это сущность нашей жизни. Человек Разумный – это и есть Философ (любомудр). Быть любомудром – это наша человеческая природа, наше предназначенье. Мы все – философы (любомудры), одни осознанные, другие – нет.

А те, кого нынче принято называть философами (любомудрами), те, кто учатся и работают в особых любомудрских учебных и научных заведениях, это не философы (любомудры), а философоведы (любомудроведы).

Философия – это наша врождённая потребность, стремление и способность к познаванию, к учению, к деятельности, преобразованию, к общению, к совершенствованию, к упорядочиванию-налаживанью-устроенью. Но эту способность нужно развивать, у многих же она так и остаётся недоразвитой, многие так и остаются всю жизнь не неосознанными и нереализованными (неосуществлёнными) любомудрами. Осознанный же любомудр – это Вечный Ученик Жизни, всегда осознающий своё несовершенство и учащийся-становящийся-совершенствующийся.

ГЛАВА 2. О ТЕЛАХ

Происхождение слова «тело»

Те́ло.

Общеслав. Происхождение неясно. Наиболее привлекательным представляется объяснение слова как суф. производного (суф. -lo) от той же основы (tait-), что тесто, тискать, тесный (см.). Исходное *taitlo> тело после монофтонгизации ai в ě, упрощения tl> л и изменения «ять» в е. В таком случае тело дословно – «толща (на костях), которую можно тискать, мять».

Шанский Н. М., Боброва Т. А. Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов. – М.: Дрофа. 2004.

Те́ло

малорус. тíло, др.-русск. тѣло, род. п. тѣлесе, тѣлесьнъ, прилаг., др.-болг. тѣло, род. п. тѣлесе, σῶμα (Остром., Клоц., Супр.), относительно склонения см. Мейе, ét. 359; болг. тяло́, сербохорв. ти̏jело, словен. tẹlọ̑, род. п. -е̑sа, чеш. tělo, слвц. tеlо, польск. сiаłо, в.-луж. ćělo, н.-луж. śělo.

Сравнивают с лтш. tę̄ls, tēlе «образ, тень, изваяние, остов», tę̄luȏt «придавать вид» (родственно слав. слову, по мнению Траутмана (ВSW 317), Зубатого (ВВ 17, 326), Микколы (Ursl. Gr. I, 46), которое, согласно Мюленбаху – Эндзелину (см. М. – Э. 4, 171), занято из слав., потому что и.-е. ē дало бы скорее акут, восходящую интонацию в слав. Неубедительны прочие сравнения: с др.-прусск. stallit «стоять», др.-инд. sthálati «стоит», sthálā «насыпь» (Зубатый, Wurzeln 13; Ильинский, РФВ 63, 334), с тло и родственными (Леви, РВВ 32, 137), с тень (Мi. ЕW 356; Вондрак, ВВ 29, 178; Младенов 646), с тесла́ (Мерингер, IF 18, 280). Петерссон (KZ 47, 281) сравнивает те́ло с гот. stains «камень», греч. στίᾶ, στῖον «камешек», στῖφος «куча», арм. t`in, род. п. t`noy «виноградное зернышко». Оштир (WuS 3, 206) производит *tělо из *tēn-lо (на мой взгляд, рискованно), родственного др.-инд. tanū́ṣ, tanúṣ «тело». Тогда было бы *tęlo. Говор. тело́ (взять в тело́ «арендовать»), колымск. (Богораз), нужно отделить от этих слов, как связанное с тягло́ [Пизани («Раidеiа», 8, 1953, стр. 89 и сл.) производит *tělо из *tait-lo, ср. *těstо

Фасмер М. Р. Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс. 1964—1973.

Значенья слова «тело»

Тело/Тель

Тель ж. пск. вологод. симб. вещество, материя, тело, в физич. знач. всё, доступное плотским чувствам, всё вещественное, масса. Тело ср. всякая тель, вещество, материя, в границах, в наружных пределах своих; вещество в размерах, в трояком протяженьи своём, наполняющее известное пространство, в длину, в ширину и в вышину.

В геометрии (землемерии): отвлеченное понятие о теле, воображаемое вещество в размерах, одни очертанья их без тели, без вещества; простор, пустота в пределах.

Весомые тела́, вещества. физич. кои тяготеют по известному закону, и на весах указывают меру этого тяготенья, вес; тела́ невесо́мые, деятели не тяготеющие: свет, тепло и пр.

Небесные тела́, солнце, звёзды, мiры.

Простое тело, хим. неразлагаемое, противоп. сложное, начало, стихия, основанье, основное тело.

Органическое (живое), орудное, стройное тело, животное и растенья; безорудное, нестройное, ископаемые.

Тело животного, человека, весь объём плоти, вещества его, образующего одно цельное, нераздельное существо, оживляемое, у животного, животною душою, у человека, сверх сего, духом; либо бездушная плоть, труп.

Тело невещественное, бесплотное, коим облекается дух наш по смерти; образ.

Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля. 1863—1866.

Тело,

1. Вещество, отличающееся определённой совокупностью свойств; химический элемент.

2. Тело человека, животного, растения в его внешних видах.

// Вещественное начало в человеке (в противность духовному).

3. Труп. // перен. разг. Тот, кто лежит неподвижно.

Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Русский язык, 2000.

Те́ло,

– а, мн. тела́, тел, -а́м, ср. 1. Физ. Материя, вещество, заполняющие определенную часть пространства; отдельный предмет в пространстве. || Мат. Часть пространства, ограниченная со всех сторон.

2. Мясо, мышцы. || Употребляется в некоторых выражениях для обозначения упитанности, дородности.

6. Основная часть чего-л. || Ствол артиллерийского орудия, пулемета.

Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. – 4-е изд., стер. – М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999.

Тело

туловище человека, животного, растения и др. живых существ.

Большой толковый словарь русского языка: А-Я РАН, Ин-т лингвистич. исследований; /Сост., гл. ред. канд. филол. наук С. А. Кузнецов. – СПб.: Норинт, 1998.

О познании тел О теловедении

Науку же о человеческом теле, эту наиболее полезную часть физики (природоведенья), с достойной удивления проницательностью открыл и обосновал в своих трудах о движении крови и возникновении живых существ Вильям Гарвей, главный врач королей (мужей) Якова и Карла и единственный, насколько мне известно, человек, который, преодолевая зависть, при жизни утвердил новое учение.

Гоббс Т. Основы философии.

О восприятии тел

«Первое он (Антисфен) воспринимает глазами, а второе постигает лишь разумом, причём первое является причиной второго, оно как бы предшествует ему, второе же является следствием первого; первое – это тело, и притом сложное, второе – бестелесное и простое» (Симпликий. «Комментарий к „Категориям“ Аристотеля» // АнтКин, 126).

О восприятии своего тела

«Тело есть только внутренний образ и ничто иное» [Подорога В. А. Феноменология тела, – М.: 1995, С. 13]. «В каждый миг восприятия наше тело прямо насыщается мельчайшими невидимыми, неощущаемыми или слабо ощущаемыми образами-действия, которые наше тело не в силах отразить, оно „пропускает“ их и всё-таки на них отвечает, но отвечает, минуя состояние восприятия как такового» [Там же, С. 16].

Тело воспринимается нами отстранённо, как нечто внешнее: «Наше тело есть также нечто вне нас, как и все другое, т. е. оно известно нам в качестве ощущения, как и другие вещи» (Ницше Ф. ЧиН 1873, 27, 77 // Ницше Ф. Полн. собр. соч. Т. 7. М., 2007. С. 551: «…сами органы чувств известны нам только в качестве ощущений. Не глаз видит, а мы видим, не мозг думает, а мы думаем. Глаз, как и мозг, дан нам только как ощущение, ни в коей мере не больше, чем все вещи extra nos. Наше тело есть также нечто вне нас, как и все другое, т. е. оно известно нам в качестве ощущения, как и другие вещи»). «…соединяя отдельные ощущения в единое целое и прикладывая к себе, мы, таким образом, складываем из разрозненных ощущений некое существующее, прочное тело» (речь идёт о любом теле как внешней вещи) [Ницше Ф. ЧиН 1880, 6, 412 // Ницше Ф. Полн. собр. соч. Т. 9. М., 2013. С. 285: «Причина и следствие для нас непостижимы… Мы воспринимаем не движения, а несколько одинаковых вещей в их воображаемой линейности; мы также не воспринимаем линию временной последовательности – для нашего восприятия характерны лишь моменты осознания (отделенные друг от друга); соединяя их в единое целое и прикладывая к себе, мы таким образом формируем из разрозненных огцугцений некое существующее, прочное тело»]. Таким образом, тело выстраивается наш им сознанием.

Петров В. В. Тема «живого тела» в истории философии: Материалы научной конференции (Институт философии РАН, май 2015 г.). М.; СПб.: Центр гуманитарныхинициатив, 2016. – 288 с. (Серия «Humanitas»).

Сказальческое понимание тел

Валерий Подорога отмечает, что в мифологическом (сказальческом) понимании тело имеет два способа представления – со-положенье и рас-положенье его частей и задач. Эта взаимосвязь не может быть поставлена под сомнение поскольку создана богом. Никто не имеет власти над телом, а оно в свою очередь никому не принадлежит. Это тело не собрано, все его части соотносимы в своем постоянстве только с мiром. Согласно представлению Подороги, существуют тела и существует наше собственное тело, в итоге чего мы всегда находимся «в середине мировой предметности. Мы всегда – вне других тел и внутри собственного» [Подорога В. А. Феноменология тела, – М.: 1995, С. 12]. Получается, что наше тело скорее принадлежит мiру, чем нам: мы скорее находимся внутри телесного устройства, над которым можем потерять власть в любой миг. Мы вступаем во временный союз с телом, внутри которого находимся, «обладаем „я-чувством“, переживанием душетелесного единства», которое является совершенно неповторимым, позволяет порождать нам вполне определённые образы собственного тела, соотносить их с другими телами. Мы можем обращаться к собственному Я, утверждать его серединное положенье в мiре.

Тело и язык

«Будучи аналитическим (разборным), язык захватывает тело, только если оно раздробленно; целостное тело – вне языка; единственное, что достигает письма, – куски тела; для того, чтобы сделать тело видимым, необходимо или сместить, отразить в метонимии его одёжи, или свести его к одной части. Описанье только тогда становиться визионерским, и вновь обретает счастье выраженья» [Новейший философский словарь, – Минск: 2001, С. 1029]. Тело расщеплённое, захваченное языком, полностью находиться в его власти, овещающем его. В случае работы с языком мы не имеет цельного тела, мы имеем лишь части тела. Естественный язык не даёт на можности познать тело во всей его целостности.

Моё тело и Другие тела

Обладать своим телом мы можем лишь через соотнесение его в образах внутреннего переживания с идеальным (образцовым) телом Другого, «телом-лекалом». Отношение к себе как телу появляется из отношения занятия тела Другого. Это соотнесение себя с внешним себе телом остаётся неосознаваемым, совершенно невольным. Отношение к себе как к телу появляется из отношения занятия тела другого. До собственного тела мне ещё нужно добраться. То есть для того, что бы составить о себе какое-либо представление необходимо обратиться к внешнему телу, к телу другого, но не просто к стороннему нашему телу, а к телу, которое является образцом, лекалом, согласно которому должно выглядеть тело. Но при этом тело-лекало даётся нам в качестве былевого правила. Наше собственное тело даётся нам в пределах былевого выбора, уже совершенного за нас Другим. То есть наше собственное представление о себе находиться в зависимости от того, в каком обществе, в какую пору мы начинаем определять себя и своё собственное тело.

Лакан полагает, что в жизни ребёнка необходимо происходит встреча с собственным зеркальны образом. Явление зеркала – это знак того, что человеческое существо начинает опознавать себя в качестве отдельно существующего в мiре тела. По Мерло-Понти, «призрак зеркала выволакивает наружу мою плоть – и тем самым то невидимое, что было в моём теле, сразу же обретает можность наделять собой другие видимые мной тела. С этого времени моё тело может содержать части занятые у тел других людей, также как моя сущность может переходить в них: человек для человека оказывается зеркало. Само же зеркало оборачивается орудием всеобщего волшебства, который переворачивает вещи в зримые представления, зримые представления – в вещи, меня – в другого и другого в меня».

Наше тело – это граница меж мiром и нашим Я. Но эту границу мы можем определить лишь через соприкосновение с телом Другого. Прикосновение чего-то внешнего определяет моё тело и делает его внутренним, близким для меня; оно показывает себя, показывает своё присутствие, свою инаковость. Своё тело мы можем помыслить через явление зеркала: до знакомства с зеркалом мы лишь видим несвои тела, но не имеем определённого представления о своём собственном. Через зеркало мы получаем образ своего тела, не в сравнении с Другим или через другое, а как непосередственно мне данное тело с определёнными качествами. Тело мыслиться не просто как тело мне данное, с помощью которого я существую в мiре, но и тело, которое помогает мне находить связь с другими мыслящими и не мыслящими телами в мiре. Оно при этом не просто середство связи, оно способ самоопределения, самопонимания и самовыражения.

Прежде всего, человек замысливается о том теле, которое он имеет как своё. «Говоря слово „моё“, я противопоставляю его „не-моему“. Некий начальный разрыв утверждает моё оличнённое присутствие в мiре: я есть в теле, поскольку я чем-то обладаю, а поскольку я чем-то обладаю, я и существую» [Подорога В. А. Феноменология тела, – М.: 1995, С. 29]. «Я-чувство» есть телесный вид, вид обладания телом, моим телом. Данное нам тело – дом-раковина, а мы лишь жильцы в этом доме, и тем не менее, это именно наш дом, легко отличимый от других подобных сооружений, от других домов-раковин с другими жильцами. Мы владеем собственным телом – это означает, что мы можем сознательно использовать его возможности быть с мiром в различных и многообразных отношениях. Существовать, присутствовать – значит ощущать пережитое ощущение близости с собой и с мiром, пережитое посередством собственного тела. Владеть, обладать, иметь – нечто такое, что лежит уже вне начального телесного опыта и должно быть отнесено к чисто миротворческого отправления Я, утверждающей некий неизменный знак присутствия-в-мiре нашего Я, независимого от мiра. Обладание своим Я означает в первую очередь отделение себя от всего себе Внешнего, подразумевает разграничение Я и остального мiра, но эта граница не чёткая, колеблющая.

Матушкина М. В. Философские концепции тела.

Тело и самость

В Новое время, но прежде Льюиса Кэрролла, о парадоксах самости рассуждал Лейбниц, упоминавший в этой связи и метаморфозы гусеницы (Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разумении II, гл. 27 (О тождестве и различии), §29. С. 248: «Спор о том, остаётся ли человек тем же самым… зависит от того, что понимают под человеком: только ли разумный дух, или только тело так называемой человеческой формы, или, наконец, дух, соединенный с таким телом… Третий случай имеет сходство с тем, как одно и то же животное бывает то гусеницей, то шелковичным червем, то бабочкой»). Однако то, о чем толкуют Алиса и Гусень, обсуждалось уже на заре греческой философии и при этом также в рамках художественного сочинения. Эпихарм (ок. 540—450 до н. п.), которого традиция считает учеником пифагорейцев и изобретателем комедии (Epicharmus. fr. 170 Kaibel. См.: Бирюков Д. С. Стоики и принцип идентичности индивида // Плутарх. Сочинения. СПб., 2008. С. 351—381), поставил вопрос: «Человек, который меняется день ото дня, остается тем же или он всякий раз иной?» Если он изменился, значит, тот, кто взял в долг вчера, сегодня должником уже не является, ибо стал иным, а тот, кого пригласили на обед вчера, сегодня уже незваный гость. Вопросы, которые Эпихарм формулирует в эксцентричной форме, были реакцией на учения современной ему философии и, в свою очередь, повлияли на последующих мыслителей. Говорили, что даже Платон позаимствовал большую часть своих теорий у Эпихарма, включая учение о неизменных идеях и вечно текущем чувственном сущем (Diogenes Laertius. Vitae philosophorum III, 9—17). В самом деле, рассуждая на эту тему в «Теэтете», Платон ссылается на мудрецов – Протагора, Гераклита, Эмпедокла – и поэтов – Эпихарма и Гомера (Plato. Theaetetus 152de. Ср. Heraclitus. Fr. 22 В 91 Diels-Kranz).

Стоики развили парадокс Эпихарма в рассуждение о росте (περία ύξήσεως λόγος) [Plutarch. De sera numinls vindicta 559B. У самого Плутарха была работа «О том, что мы не остаёмся теми же самыми, поскольку сущность вечно текуча» (Περί τοΰ μή τούς αύτούς διαμένειν ήμάς, άεί τής ούσίας ρεούσης)]. Плутарх (ок. 47 – ок. 127) излагает его в контексте пересказа стоического учения о категориях и индивидуально окачествованном (τό ίδίως ποιόν) [Plutarch. De commumbus notitiis adversus Stoicos 44, 1083 A 6 – 1084 A]. При этом Плутарх ссылается на стоика Хрисиппа [Stoicorum Veterum Fragmenta II, 762. P. 214, 20—24. Возможно, речь идет о сочинении Хрисиппа π ερί α ύξα νομ ένου (SVF II, p. 131, 6—8)] (который посвятил рассуждению о растущем целую книгу) и на полемизировавших со стоиками представителей скептической Академии, которых тогда именовали «софистами». Последние настаивали на том, что растущее всегда становится чем-то иным, и впоследствии их взгляды критиковали тот же Плутарх и неизвестный автор комментария к «Теэтету» Платона. Плутарх приводит в пример судно Teсея, кое долгое время берегли в Афинах. Сгнившие части постепенно заменялись новыми, так что со временем подлинных уже не сохранилось. Осталось ли судно тем же самым? (Plutarch. Vita Thesei 23: «Тридцативёсельное судно, на котором Тесей с подростками вышел в плаванье и благополучно вернулся, афиняне хранили вплоть до времен Деметрия Фалерского, убирая старые доски по мере того, как они ветшали, и ставя на их место другие, крепкие, так что корабль этот сделался у философов примером (παράδειγμα) для споров относительно растущего логоса (αύξόμενον Λόγον): одни утверждали, что он остаётся тем же (τό αύτό διαμένοί), другие – что не остаётся» / Пер. С. П. Маркиша. Cf. Anon. In Plat. Theaet. 70.5—7: τόν [περ] ί τοΰ αύξομένου [λ] όγον; Plutarch. Comm. not. 1083A: ό περί αύξήσεως Λόγος). Согласно Плутарху, этот случай является хорошей иллюстрацией для «рассуждения о растущем». В другом месте он пишет, что нелепо считать, будто человек в юном, зрелом и пожилом возрасте – это несколько разных людей. Это напоминает, замечает Плутарх, изложение Эпихарма, под влиянием которого pacсуждение о растущем (ό αύξόμενος λόγος) появилось у софистов (т. е. академиков). В самом деле, замечает Плутарх: взрослея и старея, мы претерпеваем большие изменения. Если близкий или приятель не встречал нас какое-то время, ему будет непросто признать наш облик (μορφήν), а изменения в норове (τών ήθών μεταβολαί) могут быть непредсказуемыми даже для тех, кто находится с нами рядом постоянно. И всё-таки человек считается единым (εΙς) от роженья до смерти.

Схожие вопросы обсуждались и в аристотелизме. Сам Аристотель, который не занимался нарочно вопросом самости и опознавания, тем не менее обсуждает ряд близких вопросов (Anscombe E. The principle of individuation // Proceedings of the Aristotelian Society. Supplementary Volumes. Vol. 27. Berkeley and M odem Problems. 1953. Р. 83—96; Lloyd A.C. Aristotle and the Principle of Individuation // Mind. 1972. №79. Issue 316. Р. 519—529). В частности, он исследует, что именно в живом и растущем теле пребывает постоянным, хотя и меняющимся, и от чего зависит его идентичность – от формы (внутри материального эйдоса) или материи. Этому посвящена глава «О росте» (Π ερί αύξήσεω ς) трактата «О возникновении и уничтожении» [Aristoteles. De generatione et corruptione I, 5 (320a 8 – 322a 33). При изложении учения Аристотеля о росте я опираюсь на работу: Rashed М. Introduction // Aristote. De la génération et la corruption / Texte etabli et traduit par M. Rashed. P.: Les BeUes lettres, 2005. P. xi-ckxxvi]. Аристотель полагал, что, хотя внутри материальный эйдос живого тела и меняется количественно (то возрастая, то уменьшаясь), – совсем как Алиса в Зазеркалье, – количественные изменения не приводят к изменениям в качестве, а потому можно говорить о сохранении идентичности именно по эйдосу, который сохраняет свою узнаваемость, но не по вечно текучей материи тела. Позже эти положения Аристотеля стали отправной точкой при обсуждении соответствующей проблематики у его комментаторов (Александр Афродисийский, Иоанн Филопон), у неоплатоников (Симпликий) и даже у христианских богословов, которые в терминах, предложенных Аристотелем, спорили о том, в какой мере тело воскресших людей будет тем же, а в какой – иным (Ориген, Мефодий Олимпийский) [Петров B.B. Учение Оригена о теле воскресения и его влияние на богословие Григория Нисского и Иоанна Эриугены // IX Рождественские образовательные чтения. Богословие и философия: аспекты диалога. М., 2002. С. 22— 58; Его же. Ориген и Дидим Александрийский о тонком теле души // Диалог со временем. 2005. 15. С. 37—50; Его же. Тело и телесность в эсхатологии Иоанна Скотта // Космос и душа. Учения о вселенной и человеке в Античности и в Средние века (исследования и переводы). М., 2005. С. 633—756]. У поздних авторов (Симпликий) рассуждения о растущем и обсуждение проблем идентичности сливаются воедино. Поскольку в аристотелизме не предполагалось независимого от тела существования души, которую можно было бы сделать ответственной за обеспечение идентичности индивида, то начиная с Александра Афродисийского стали допускать, что в меняющемся (растущем) теле идентичность сохраняется не только у внутриматериального эйдоса (телесной формы), но и применительно к особо устойчивым островкам «ближайшей» материи.