Я вернусь в твой сон

– Доброго вечера и полной луны, – хриплым голосом произнес Ун Шин, и его мертвенно-синие губы расплылись в улыбке. – Вижу, вы в одних трусах. Что за унылое выражение лица?

– Давно не виделись, – растерянно ответил Юнхо, не сводя глаз с мотыльков. Они были один в один, как тот, которого он сжег. Прежде Юнхо не наблюдал их рядом с токкэби. С одной стороны, было бы странно в чем-то подозревать Ун Шина, ведь при жизни он служил в армии самого императора, а после смерти стал единственным темным квисином, допущенным на Небеса в качестве наставника Юнхо по боевым искусствам. С другой стороны, совпадение вышло неприятное.

Юнхо решил позже поговорить об этом с Ун Шином и собирался попросить его уйти. Он опасался, что Минна увидит мотыльков и будет забивать себе голову разными догадками. Но было поздно: в поле зрения Ун Шина попал холодильник. Токкэби прошагал прямиком на кухню под ритмичный стук дождя, оставив на полу дорожку из мокрых следов. Стайка мотыльков потянулась за ним. Юнхо знал, что Ун Шина нельзя отвлекать от еды, иначе он проявит свою темную сущность и до смерти напугает Минну.

Пытаясь сохранять спокойствие, Юнхо закрыл входную дверь и прошел вслед за Ун Шином. Токкэби уже трижды врезал по дверце старого холодильника – иначе она не открывалась – и по-хозяйски достал из него яичный сэндвич и красную бутылку.

– Это не соджу, – отхлебнув из горла, заключил он. – Просроченный томатный сок. Мне нравится.

Юнхо мельком посмотрел на Минну и понял, что ее не удержать от расспросов. Она быстро обмоталась клетчатым одеялом, спрыгнула с кровати и уставилась на мотыльков. Поймав ее тревожный взгляд, Ун Шин наконец обратил внимание на мокрую кровать и разбросанную повсюду одежду.

– Почему все молчат? – напрягся Ун Шин. – Я помешал?

– Нет! – воскликнула Минна и просеменила на кухню.

– Я тоже рад тебя видеть, – подмигнул ей Ун Шин, – даже голой.

Заметив, что одеяло сползло почти до груди, Минна смущенно натянула его до самого носа и спряталась за спиной Юнхо. Выглядывая из-за его плеча, она спросила Ун Шина:

– Это твои мотыльки?

– Да, они часто появляются в полнолуние. Надоедливые…

– Ты не думал, что кто-то из мира мертвых пытается связаться с тобой таким способом? – не унималась Минна.

Юнхо издал хриплый вздох отчаяния и состроил Ун Шину гримасу, намекающую на смену темы. Токкэби понял его и быстро затолкал в рот яичный сэндвич. Ответить ему все равно было нечего: как и многие темные квисины, токкэби не знали причину своей смерти и не помнили своего прошлого. Задумавшись об этом, он прошел в комнату, встал напротив полукруглого окна и сощурился от слепящей вспышки молнии.

– Ун Шин, – подловил момент Юнхо, – у тебя ко мне какое-то важное дело? Что привело тебя сюда посреди ночи?

– Все мы зачем-то куда-то идем, господин Ли, – загадочно произнес токкэби. – Сегодня очень неспокойная ноябрьская ночь. Улицы Сеула патрулируют отряды булгэ[17] и мрачных жнецов[18]. Как-никак, вы сын Водного Дракона, и всем есть до вас дело. Поэтому я пришел убедиться, что с Со Минной все в порядке. Случись с ней беда, вы бы меня потом проклинали.

– Спасибо, – поблагодарил Юнхо и поклонился. – Мы с Минной обсуждали наше общее будущее, а теперь ей нужно выспаться. Завтра у нее ответственный день в университете. Давай выйдем на улицу и поговорим там.

– Нет! Я тоже имею право знать обо всем, что происходит! – возмутилась Минна.

– Господин Ли Юнхо прав, – возразил Ун Шин. – Тебе нужен отдых. Если смертная подружка дракона умрет от недосыпа, это станет позором столетия.

На выходе из комнаты токкэби споткнулся о валявшиеся у стены фоторамки. Минна уронила их, когда ходила во сне, но не заметила, проснувшись: они с Юнхо слишком бурно выясняли отношения. Под поблескивающими кривыми осколками стекол с фотографий ей улыбались ее семья и друзья.

– Если мой сон был вещим, то… – прошептала она, глядя на фоторамки, и ее губы задрожали, – …моей семье грозит опасность?

Временное оцепенение Минны перерастало в немую истерику. Юнхо понял это по ее стеклянным глазам и учащенному дыханию. Пока Ун Шин вникал в происходящее, Юнхо взял Минну за плечи и развернул ее к себе лицом. Когда он заглянул ей в глаза, его радужки блеснули зелеными огоньками. Гипноз сработал с первой попытки, и Минна, пошатнувшись, упала в руки Юнхо, после чего он отнес ее на кровать и бережно укрыл одеялом.

Глава 6

– Со Минна вам этого не простит, – осуждающе произнес Ун Шин и пнул одну из фоторамок. – Что на вас нашло? Что здесь вообще случилось до моего прихода?

– Я все объясню на улице, – ответил Юнхо и обвел взглядом комнату. – Моя сила ослабла, и гипноз едва держится. Пожалуйста, высуши одежду и восстанови фоторамки. Ничто не должно напоминать Минне об этой ночи.

– Будет сделано, – довольно ухмыльнулся Ун Шин, будто давно ждал этой просьбы. По щелчку его пальцев разбитые стекла склеились без единой трещины и встроились в фоторамки, которые плавно вернулись на стену. Встряхнув рукой, он разметал по комнате огоньки красного пламени. Проникая в постельное белье и ночную рубашку Минны, они медленно превращали влагу в густой пар.

Удовлетворенный результатом, Ун Шин погасил ночник, и красные огоньки закружились вокруг него. А дальше произошло то, что даже Юнхо видел впервые: токкэби широко открыл рот, взялся рукой за массивную нижнюю челюсть и с треском оторвал ее до висков; на месте разрывов мгновенно выросли острые зубы. Красные огоньки вереницей полетели в образовавшуюся пасть, и как только токкэби проглотил их всех, кожа на его лице – от ушей до уголков губ – срослась, оставив только бледные шрамы.

– У других токкэби нет таких отметин, – пояснил Ун Шин и провел пальцами по шрамам. – Но они забавные, да?

– Не показывай это Минне, – попросил Юнхо и наспех оделся. Поерзав в мокрой одежде, он взял под руку Ун Шина, и они оба выскочили из квартиры прямиком под ливень. Токкэби сразу шагнул назад, под козырек, и присел на ступени, отгоняя от себя назойливых мотыльков. Юнхо же остался стоять под дождем и, вымокнув до нитки, попытался перекричать раскаты грома:

– Взгляни на меня! Моя аура исчезла!

– Плохая новость, – ответил Ун Шин, наблюдая за стекающими по лицу Юнхо каплями дождя. – Знать бы, что она означает. А я-то подумал, что вы с Со Минной вместе принимали душ или…

– Как такое пришло тебе в голову? – Юнхо чуть не задохнулся от злости. – Мы даже не скрепляли наш союз в храме!

– Порядки Небес устарели, – отмахнулся Ун Шин, добавив ехидным тоном: – Смертные сейчас редко думают о браке. Особенно молодежь. Такими темпами у вас из-под носа уведут девушку.

– Я не ожидал другого ответа от токкэби! – разочарованно сказал Юнхо и провел рукой по мокрым волосам, взлохматив рыжую челку. Он всегда бурно реагировал на подобные шутки Ун Шина и порывался драться с ним. Но в эту ночь Юнхо лишился своей силы, и ему оставалось только вести диалог.

– Тьма не настолько поглотила мою душу, – рассмеялся Ун Шин и похлопал по ступеньке рядом с собой. – Идите сюда. Я пытаюсь помочь вам советом.

В знак протеста Юнхо походил из стороны в сторону, но вскоре ему надоело смахивать с лица капли дождя и пришлось нырнуть под козырек. Он молча присел на ступеньку рядом с Ун Шином, и тот не настаивал на продолжении разговора. Ун Шин отлично знал, что Юнхо нужно время, чтобы остыть. Они долго смотрели на полную луну, пока в памяти Юнхо не всплыл тот пугающий момент, когда сердце Минны остановилось и он пытался привести ее в чувства.

– Сегодня Минне приснился ее отец, – первым заговорил Юнхо, пытаясь заглушить тревожные мысли. – Этот призрак – так она его называла – был «слишком реальным» и превратился в стаю белых мотыльков. Но теперь я не уверен, что это был сон, потому что нашел в коридоре мертвого мотылька. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Так вот оно что… – задумался токкэби и подставил ладонь мотылькам, которые тотчас облепили ее. – Господин Ли, что вы знаете о мире мертвых и жизни после смерти?

Юнхо пожал плечами и потер лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь конкретное.

– В основном я занимался делами квисинов и плохо знаком с системой наказания и перерождения людей, – неохотно признался он. – Мне известно, что светлые души остаются здесь три дня после своей смерти. В редких случаях они являются своим любимым, чтобы попрощаться с ними. А потом их забирают мрачные жнецы, и единственный способ связаться с ними – это храм. Так?

– Верно! – кивнул Ун Шин. – Насколько мне известно, отец Со Минны умер давным-давно и стоит в очереди на перерождение. Не мог он явиться ей в виде мотыльков! Когда-то я считал их душами убитых мною воинов и своим наказанием. Но потом выяснилось, что их полно на окраине Пустоши, где обитают застрявшие или проклятые души. Они такие же, как я: просто живут между миром живых и миром мертвых. И вот они-то частенько приносят с собой белый туман или еще какие-нибудь галлюцинации.

– Ты никогда не хотел узнать, почему эти мотыльки следуют за тобой? Почему они проникают в мир смертных?

– Хотел, но однажды подумал о том, что мрачные жнецы не зря стирают нам память после смерти. Копаться в прошлом опасно.

– Видел бы ты пустой взгляд Минны! – не выдержал Юнхо и чуть не вонзил когти себе в плечо. – Как будто она умерла у меня на руках. Минна и раньше ловила сигналы из Пустоши. В отличие от других смертных, она видит застрявших призраков. Почему нечто из мира мертвых хочет связаться с ней? Неужели потому, что менбусин Ан Минджун когда-то предсказал ее смерть? Но ведь он изменил ее судьбу!

– Возможно, Ан Минджуну что-то об этом известно, – предположил Ун Шин и, озадаченно почесав затылок, искоса посмотрел на Юнхо. – Я слышал, этот старик снова скрывается от Небес. Судя по всеобщей суматохе в мире квисинов, что-то на Небесах пошло не так. Если пораскинуть мозгами, ваша смертная подружка постоянно в опасности. Может, мне наконец убить ее? Например, столкнуть с лестницы или с моста?

– Ты свихнулся? – Юнхо пихнул токкэби локтем в бок и сам согнулся от боли в отбитой руке. – Проклятие! Гори оно все в Преисподней!

– Осторожно с такими словечками, вы же небесный квисин, – ухмыльнулся Ун Шин и смахнул упавшую на лицо прядь волос. – Кстати, чем вам не нравится мое предложение?

Юнхо наградил его взглядом разъяренного быка, мол, мог бы и сам додуматься. Секунду спустя он понял, что Ун Шин подтрунивает над ним, но на всякий случай прорычал:

– Я найду способ защитить Минну.

– Я верю, верю, – закивал Ун Шин, после чего достал из кармана кожаной куртки сигарету, зажал ее в зубах и снова стал копаться в кармане в поисках зажигалки. – Вы же сын великого ёнвана[19].

– Прекрати, – раздраженно ответил Юнхо и посмотрел в глаза токкэби, чтобы убедиться в серьезности его слов. – Моего отца казнили из-за тайной связи со смертной. Я всю жизнь терплю унизительные сравнения с ним. Но наша с Минной история совсем другая. Ты стал мне другом и наставником, так поддержи меня сейчас!

– Простите… – невнятно промычал Ун Шин и поднес зажигалку к сигарете. Он смотрел куда-то в темноту двора, щелкая колесиком для поджига, пока золотое пламя не осветило его лицо и ему не удалось закурить. – И все-таки что вы собираетесь делать?

– Найти Маго хальми, – с ходу ответил Юнхо, отмахиваясь от сигаретного дыма. – Она свяжет меня и Минну красной нитью судьбы.

– А Со Минна согласна? Красную нить потом не разорвать.

– Мы с Минной хотим одного и того же, – сказал Юнхо, и когда он оглянулся на полукруглое окно, его голос дрогнул. – Я в этом уверен.

– Звучит складно, но о фее Маго давно ничего не слышно.

– Я разыщу ее, несмотря ни на что. И перестань называть меня господином. Мы с Хёном больше не наследники Небес. Обращайся ко мне как к младшему брату или сыну.

– Как скажете. То есть как скажешь, – пообещал Ун Шин и тут же поморщился. – Хкм… неудобно получается…

Юнхо хотел успокоить его, но случайно вдохнул сигаретный дым и закашлялся. Держась за горло, он выдавил из себя:

– Выполнишь напоследок маленькую просьбу?

– Что угодно, – согласился Ун Шин и бросил под дождь сигарету, которая мгновенно развалилась на две части, – лишь бы ваша любовь выдержала испытания временем и не оказалась жалкой искрой. Вечно горит только пламя Преисподней. Чувства дракона надежны, но Со Минна человек, и…

– Я знаю, – перебил его Юнхо, не желая слышать правду. – Мотыльки исчезнут с рассветом, да?

– Да, а что?

– Главное, чтобы Минна их не увидела. Мне нужно уйти и завершить сделку по недвижимости. Пожалуйста, проведи ночь в этой квартире. Если Минна снова начнет ходить во сне, ты наверняка сможешь разобраться с этими ее «снами» и узнаешь, что они из себя представляют. Мотыльки неспроста вьются возле тебя. Если утром Минна что-то вспомнит, скажи, что ей все приснилось.

Ун Шин в очередной раз понимающе кивнул и похлопал Юнхо по плечу. Поднявшись со ступенек, он ушел в квартиру, что-то напевая себе под нос. Юнхо оглянулся ему вслед, а потом бросил тревожный взгляд на тлеющий окурок. В пепле еще сияла искра, но дождь беспощадно уничтожал ее.

«Что, если Ун Шин прав? – размышлял Юнхо, нервно перебирая пальцами. – Что, если придется искать Маго и ее красные нити годами, а Минне надоест ждать? Что, если однажды Минна захочет жить в предсказуемости и безопасности? Что, если обычный смертный сможет подарить ей эту самую человеческую любовь и однажды она забудет меня?»

Смахнув с челки капли дождя, Юнхо поднялся со ступеней и вернулся в квартиру. Ун Шин уже разместился на зеленом диванчике в дальнем углу кухни и листал газету, подсвеченную летающим красным огоньком.

Тихо прошагав в комнату, Юнхо присел на кровать рядом со спящей Минной, и она улыбнулась, словно почувствовала на себе его взгляд. Юнхо был готов просидеть так до утра, чтобы уберечь ее от любой опасности, будь то страшные сны или мотыльки. Но ему нужно было завершить начатую этой ночью сделку с квисином ветра.

«Зачем пхунсину понадобился старый дом в грязном переулке Крысиный Хвост? – размышлял Юнхо, держа Минну за руку, чтобы отслеживать ее пульс. – Там же сплошные публичные дома, казино и бары. Обычно их держат застрявшие души и темные квисины. Но пхунсины, светлые квисины природы, всегда считали этот бизнес грязным и омерзительным. Попрошу-ка я Дон Юля пробить имя этого пхунсина по базе данных полиции булгэ. Похоже, мне снова придется с головой погрузиться в мир квисинов, чтобы быть в курсе всего происходящего».

Юнхо поцеловал Минну в лоб и, пересилив себя, отошел от кровати. В эту особенную ноябрьскую ночь он догадывался, что в его жизнь ворвалось нечто необъяснимое и судьбоносное. А дождь тем временем продолжал поливать улицы Сеула, смывая следы квисинов и скрывая тайны и от глаз смертных.

Глава 7

Минна проснулась и протерла глаза. Голова раскалывалась, а тело едва двигалось, будто его придавило мешками со щебенкой. В памяти мелькали смутные обрывки их последнего разговора с Юнхо. Безмятежная сонливость вдруг сменилась тревогой. Этой ночью что-то произошло, но что именно?

В комнате было мрачно, и Минне с трудом верилось, что утро уже наступило. Полосы света ровными треугольниками ложились на пепельно-розовые шторы и темный дощатый пол. С улицы доносились шепот ветра и шум дождя. Поздняя осень принесла сырость в дом, душу и сердце, наполняя их тоской. Минна родилась в грозу, но ноябрь она не любила и всегда ждала, когда же выпадет первый снег.

Неожиданно где-то поблизости заиграла новая песня Ли Хёна «Сказать тебе прощай». Этот трек очень нравился Минне. Он стоял на сигнале ее будильника, а значит, было ровно девять утра. Обычно Минна оставляла телефон на кружевной салфетке рядом с ночником, но этим утром он валялся на прикроватном коврике. Переложив телефон на тумбочку, Минна заметила на полу ночную рубашку и осознала, что сидит полностью обнаженной.

«Ночью между мной и Юнхо что-то было? Позвонить ему? Нет, это глупо».

Приподняв подушку, Минна обнаружила, что спрятанное под ней письмо Ан Минджуну куда-то исчезло, но поиски прервал скрип пружин и громкие шорохи.

– Проснулась? – донесся хриплый голос Ун Шина из кухни. – Надеюсь, ты довольна моей старой плитой. Потерпи, я подал в Преисподнюю заявление о смене адреса, поэтому мои счета скоро перестанут приходить через эту конфорку. Но свежие газеты – это удобно, да?

– Да уж, – сонным голосом сказала Минна, пытаясь понять, что происходит. – Доброе утро.

– Не люблю здороваться по утрам, – брякнул Ун Шин. – Особенно с теми, кто не стирает вещи месяцами.

Минна немного разозлилась на Ун Шина за это замечание и почувствовала, как ее щеки вспыхнули от стыда. У нее не было сил и желания спорить с токкэби. Подготовка к практике – веская причина забыть о стирке. Главное, чтобы Юнхо не видел этого бардака.

Громко хмыкнув, Минна открыла шкаф и достала вешалку с заранее выглаженными вещами. Свободная белая кофта и сарафан кофейного оттенка идеально сели по ее фигуре. Натягивая черный гольф на левую ногу, на правой Минна пропрыгала на кухню. Как она и предполагала, Ун Шин по-свойски развалился на зеленом диванчике. Он увлеченно читал газету, выставив ее перед собой таким образом, чтобы она закрывала его лицо.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Минна и загнула край газеты, чтобы токкэби посмотрел на нее. – И где Юнхо?

Ун Шин сверкнул неприкрытым повязкой глазом, и в следующую секунду газета в его руке сгорела.

– Юнхо попросил меня проследить, чтобы во сне ты не ушла дальше границы Южной Кореи, – пошутил он, подняв на нее хитрый взгляд, и тотчас пояснил: – У тебя было переутомление из-за учебы, и ты упала в обморок. Ночью Юнхо отлучился по делам и попросил меня заменить его.

– По каким еще делам? – заволновалась Минна, чувствуя, что у нее начинается приступ паники. – К чему такая бдительность?

– Тебе непременно нужно контролировать каждый его шаг? – спросил Ун Шин, но столкнулся с напористым взглядом Минны и вздохнул. – У него важная сделка по недвижимости. К тому же в Сеуле идут разборки между квисинами. Ты подружка дракона, мало ли что…

Минна понимала, что Ун Шин находился в квартире ради ее же безопасности, но едва сдерживалась, чтобы не выпроводить его. Она бы наговорила ему много гадостей, если бы он вовремя не указал пальцем на прикроватную тумбочку.

– Юнхо оставил тебе записку! – сказал токкэби и закинул ноги на стол. – Там, под вязаной салфеткой.

Забыв о своих обидах, Минна подбежала к тумбочке и вытащила из-под салфетки сложенный пополам листок. Нетерпеливо развернув записку, она прочитала про себя: «Желаю тебе удачно пройти распределение на практику. Увидимся вечером. Я люблю тебя. Навсегда твой, Ли Юнхо».

Это были те слова, которые Минна хотела услышать от Юнхо накануне. Она улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в ее груди, и поцеловала записку. Но вдруг Минну осенило: Юнхо не был склонен к сантиментам вроде любовных посланий. Она получала от него что-то подобное лишь однажды, пару лет назад, когда он пожертвовал ради нее своей жизнью. Размышления Минны прервали смешки Ун Шина.

– Это ты написал? – крикнула Минна и, скомкав записку в шарик, запустила им в токкэби. – Я подумала, что Юнхо грозит опасность! Ты просто… Ты…

Токкэби отмахнулся от бумажного шарика, убрал ноги со стола и иронично ответил:

– Послушай, охранять тебя – не такое уж веселое занятие для создания тьмы. Кстати, пока ты спала, абонент «Ли Хён» оставил тебе сообщение.

Минна сбегала в комнату за телефоном и, вернувшись с ним на кухню, вслух прочитала сообщение:

– «Привет, красавица! Скучала?»

Три раза пробежав глазами по этому тексту, Минна исподлобья посмотрела на довольное лицо Ун Шина. Но токкэби только развел руками, и его синеватые губы растянулись в улыбке.

– Это не я написал, клянусь полной луной! Это господин Ли Хён сгорает от страсти, – произнес Ун Шин с видом эксперта.

– Да ну тебя! – Минна смущенно отмахнулась и поморщилась. – Где ты вычитал это старомодное выражение?

– В утренней газете из мира квисинов. В их редакции сидят одни старики. Там так и говорилось: «Господин Ли Хён сгорает от страсти к незнакомке». Но, может быть, в интернете ты найдешь что-нибудь посвежее.

– Даже они печатают про Хёна всякую чепуху! – возмущенно воскликнула Минна и еще раз взглянула на сообщение. – Оно какое-то странное…

Удивление Минны можно было понять. Прошел целый год с тех пор, как Хён подписал контракт с американским музыкальным лейблом и уехал в США. Теперь он был не просто популярным айдолом[20], а настоящей мегазвездой. В Южной Корее его песни звучали из каждого динамика. Школьницы и студентки носили футболки с его фотографиями, а пресса регулярно выпускала статьи о его романах и расставаниях. Несмотря на то, что у Минны были все контакты Хёна, она понятия не имела, как на самом деле протекала его жизнь в США: однажды он просто перестал ей отвечать. Что-то Минна узнавала от На Джиён, своей лучшей подруги и менеджера Хёна, а что-то – из ленты новостей. Вечерами они с Джиён созванивалась по видеосвязи, но Хён всегда был «слишком занят» для этого. Он также не общался с Юнхо, хоть они и были братьями по отцу.

Иногда Минна скучала по беззаботному характеру Хёна, а иногда сильно нуждалась в его поддержке. Поначалу ее мысли были заняты Юнхо и она не слишком-то переживала о том, что Хён резко оборвал общение с ней. Однако со временем она стала беспокоиться, что теряет хорошего друга. Джиён утешала ее, уверяя, что тренировки, выступления и интервью невероятно изматывают. Но не написать ни одного ответа за целый год – слишком жестоко даже для того, кто погряз в делах. Такое поведение казалось Минне подозрительным, ведь, в отличие от Юнхо, он легко считывал эмоции людей и наверняка понимал, что причинят ей боль своим молчанием. Единственным оправданием было то, что он, возможно, пытался начать все с чистого листа и забыть о своем прошлом дракона-полукровки.

И вот, спустя год, Хён написал Минне как ни в чем не бывало. Озадаченная и немного обиженная этим, она решила удалить сообщение, но неожиданно оно само исчезло из чата. То ли Хён ошибся контактом, то ли передумал. Минна зашевелила губами, но не смогла подобрать подходящее ругательство, чтобы описать поведение Хёна. Пристально наблюдая за ней, Ун Шин вскочил с диванчика, и клоунская улыбка тотчас сошла с его лица.

– Ты вспомнила что-то плохое? – поинтересовался токкэби. – Может, ночной кошмар?

– Нет, – мотнула головой Минна и солгала ему: – Я слишком нервничаю из-за распределения на практику.

– А, практика, суды. Было время, когда я… – Ун Шин резко схватился за голову и прислонился плечом к стене. – Проклятие! Снова началось!

– Что с тобой? – спросила Минна и, подбежав к токкэби, придержала его за руку.

– Боль, – прохрипел Ун Шин и протер лоб рукавом. – В моей голове мелькали картинки. Я бы назвал это снами, но токкэби не видят снов. Так было всю ночь, прямо как сорок лет назад. У меня плохое предчувствие…

Минна хотела спросить, что тогда произошло, но из подъезда донесся женский крик. Она узнала голос своей однокурсницы и помощницы Ван Руми.

Глава 8

Не раздумывая, Минна бросилась в коридор, сняла с вешалки бежевое пальто и накинула его на плечи. Продев ноги в черные туфли с круглым носиком, она вернулась на кухню: там, между кухонным гарнитуром и старым сервантом с посудой, располагалась запасная дверь, ведущая в подъезд. Минна нетерпеливо дернула дверную ручку и выбежала из квартиры. На миг она вспомнила о состоянии Ун Шина и оглянулась – он уже стоял позади нее и выглядел вполне бодрым.

В самом подъезде никого не оказалось. Истошное верещание исходило из-за двери напротив, из кабинета Минны, и разносилось по всему дому. При виде черной лужи, образовавшейся под дверью кабинета, сердце Минны разогналось минимум до ста ударов в секунду.

– Что это? – в ужасе воскликнула Минна.

– Не подходи ближе, пока я не проверю, – скомандовал Ун Шин и погрузился массивной подошвой в маслянистую жижу. – Похоже на черную воду из Реки Смерти. Сама по себе она не представляет опасности для смертных, но частенько появляется там, где кого-то прокляли. Кому-то в кабинете определенно не повезло…

– Внутри Ван Руми! – переполошилась Минна, снимая туфли и гольфы. – Нужно вытащить ее оттуда!

Ун Шин невозмутимо кивнул, мол, сам догадался, и подергал ручку двери кабинета, но та не поддавалась. Тогда токкэби отвел Минну в сторону и плечом выбил дверь. По счастью, та не слетела с петель.

– Мог бы пройти сквозь стену! – испуганно пропищала Минна.

– И показать Ван Руми чудеса мира кисинов? Скажи спасибо, что дверь на месте. Все-таки я бывший полицейский.

Ун Шин снисходительно посмотрел на Минну и перешагнул порог ее кабинета. В ответ Минна скорчила гримасу за его спиной и по щиколотку вошла в черную воду. От холода у нее тут же свело пальцы ног, но она все равно последовала за токкэби.