Полная версия:
Жизнь на биполярных широтах. Как выжить в экстремальных зонах собственной психики
Ким Хён А
Жизнь на биполярных широтах. Как выжить в экстремальных зонах собственной психики
김현아
딸이 조용히 무너져 있었다
Kim Hyun Ah
My Daughter Quietly Fell Apart
© 2023 Kim Hyun Ah
© Харюкова Я. А., перевод на русский язык, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026
* * *Предисловие научного редактора[1]
Эта книга рассказывает о семилетней истории болезни молодой женщины, страдающей от биполярного аффективного расстройства. Она написана ее матерью – доктором и профессором медицины. Одновременно это рассказ о ярких событиях, которые пережила семья, внезапно столкнувшаяся с шокирующим фактом возникновения психического расстройства у близкого человека. Эта книга – о недоумении и неприятии, растерянности и страхах, воодушевлении и надеждах, осознании и компромиссах, проигрышах и победах – обо всем, что испытывает и переживает человек, страдающий от психического расстройства, и его близкие – от момента появления первых «звонков» о начале болезни до момента окончательного выхода из затяжной кризисной ситуации.
Прочитав эту книгу, вы узнаете, что такое биполярное аффективное расстройство – почему оно возникает, как проявляется, каким образом проводится лечение. В ней вы найдете полезные советы о том, как преодолеть трудности, с которыми сталкиваются люди с этим заболеванием и другими психическими расстройствами и их близкие на пути к выздоровлению или стабилизации психического состояния.
В книге рассказано, как функционирует человеческий мозг, что такое психические расстройства в целом, и почему они развиваются. Вы узнаете о том, чем мозг человека отличается от мозга рептилий, и что имел в виду Эркюль Пуаро, когда говорил о «серых клеточках. В ней описано, какую роль в развитии и лечении психических расстройств играют дофамин и серотонин, и как «работают» некоторые лекарства, которые используют психиатры.
Из книги вы поймете, как устроена система помощи людям, страдающим от психических расстройств – со всеми ее достоинствами и недостатками. Вы узнаете о психиатрических больницах, «закрытых» и «открытых» отделениях, лечении «на дому», чутких и равнодушных психиатрах и некоторых юридических и экономических аспектах психиатрической помощи. Этот рассказ поможет лучше ориентироваться в мире «психиатрических дверей».
Книгу сопровождают описания психических расстройств и психологических особенностей селебрити прошлого и наших современников. Вы узнаете, почему Крис Рок ничего не ответил, когда Уилл Смит ударил его по лицу на церемонии вручения кинопремии «Оскар», от каких психических расстройств предположительно страдали Эдвард Мунк и Эрнест Хемингуэй, почему погиб Курт Кобейн, и многое другое.
Эта книга – для тех, кто столкнулся с биполярным аффективным расстройством в своей семье, для специалистов, работающих в сфере психического здоровья, и для всех, кто хочет понять: даже в самых темных эпизодах жизни можно найти свет. Прочитав ее, вы не почувствуете себя так беспомощно, как чувствовал себя один из ее персонажей: «В тот момент, когда с грохотом закрылась железная дверь <психиатрического отделения>, я тяжело опустился на стул и заплакал». Она поможет лучше узнать, как родственники людей, страдающих от психических расстройств, воспринимают происходящие с ними события, а значит – помочь им эффективнее справиться с непростой жизненной ситуацией. Книга адресована абсолютно всем, кто хочет расширить свой кругозор.
Дмитрий Данилов (психиатр, доктор медицинских наук, заведующий психиатрическим отделением клиники психиатрии им. С. С. Корсакова Сеченовского университета).
Вместо предисловия
Мир рушитсяМоя дочь медленно закатала рукав, и я перестала дышать: на белой коже ее руки было множество горизонтальных порезов.
– Когда? Как? Почему это случилось?
Моя голова гудела от множества вопросов, а дочь спокойно ответила:
– Я ведь сказала, что тебе лучше не смотреть, что ты будешь шокирована…
А ведь дети говорили мне, что им очень плохо, но я пропускала это мимо ушей. Я не слушала их, когда появились новости о том, что чей-то очередной ребенок не справился с давлением, связанным с оценками в школе, и покончил с собой. Я только напомнила своим дочерям о том, что в нашей стране очень сильная конкуренция: это прискорбно, но ничего не поделать. И я посчитала, что проблемы детей – не мое дело.
Когда в новостях рассказали о том, что еще один ребенок покончил жизнь самоубийством в результате травли в школе, я снова проигнорировала это, сказав лишь: «Как образовательная система в нашей стране докатилась до такого?»
Когда я читала статьи о том, что число самоубийств и уровень депрессии среди молодежи стремительно растет, я продолжала думать, что это касается кого-то другого, но не меня. Я считала, что дети, воспитанные в хорошей семье, не могут столкнуться с подобными проблемами, но мое невежество было полностью разрушено.
Вот что сказала моя дочь:
– Со мной уже давно что-то не так. То уныние, которое всегда жило в моем сердце, теперь пытается поглотить меня. Я так себя ненавижу! Не спрашивай, почему мне тяжело: ты ведь спросишь, что меня так расстраивает в нашем доме. Но меня никто не может понять. Если я скажу, что мне просто тяжело, ты ведь не поймешь.
Что-то было не так. В отличие от моей старшей дочери, которая боролась с недостатком социальных навыков и навыков общения, младшую дочь Анну все любили с раннего возраста. И вот я вижу, что теперь моя младшая дочь буквально разрушается – нет, она уже полностью сломлена.
Месяц спустя погиб член одной музыкальной группы, и я узнала, что в своей предсмертной записке он написал те же слова, что говорила мне моя дочь:
«Я сломлен изнутри. Депрессия, которая медленно съедала меня, в итоге поглотила меня. И я не смог ее победить. <…>.
Меня просили найти причины, почему мне так тяжело. Но я уже говорил вам столько раз, почему мне так тяжело, разве этого недостаточно? В моей жизни должна быть какая-то драма? Рассказать о ней в деталях? Вам нужно больше подробностей? Я ведь все это уже говорил… Может быть, вы пропустили все мимо ушей? То, что вы можете преодолеть, не оставляет таких шрамов…»[2]
Моей дочери диагностировали биполярное расстройство семь лет назад. После постановки этого диагноза она лечилась в психиатрической больнице шестнадцать раз и больше не могла ни посещать школу, ни учиться дальше, ни работать…
Вступив в эту новую главу жизни, я стала абсолютно другим человеком. «Неужели такое может случиться со мной?» – думала я, проклиная свою жизнь, и погружалась в бесконечную скорбь, размышляя о будущем своей дочери. Я проводила день за днем без какой-либо надежды, мое сердце много раз разбивалось. На фоне этого у меня формировалась плотная защитная пленка, которая позволяла мне пережить любую трагедию в жизни.
Говорят, что жизнь с членом семьи, страдающим психическим заболеванием, похожа на жизнь в обнимку с бомбой, которая может взорваться в любой момент, потому что даже в те периоды, когда состояние больного стабильное, и ты живешь спокойно, в душе все равно таится страх неизвестности и тревоги о том, когда и как снова грянет катастрофа.
Это означает, что жизнь становится тревожной и непредсказуемой, когда мысль о том, что твоего ребенка уже может не быть в живых, появляется каждый день только из-за того, что в социальных сетях не появляются его новые сообщения.
Однажды теплым летним вечером мы с дочерью решили поужинать и зашли в кафе, где продавали лучшее мороженое ручной работы. Обычно там всегда было полно посетителей, ожидающих своей очереди, потому что здесь готовили мороженое из необычных ингредиентов, таких как соль и рис. Однако в тот день нам повезло: посетителей в кафе оказалось немного, и свободные места были даже за столиками. Когда я заказывала мороженое, Анна радостно поприветствовала девушку-ровесницу, которая вошла в кафе. Я подумала, что это ее подруга, и тоже поздоровалась с девушкой и собиралась поприветствовать еще двух женщин, которые вошли вместе с ней; я подумала, что это ее мама и старшая сестра. Однако они не только не отреагировали на мое приветствие, но и отвернулись от меня так решительно и холодно, что мне показалось, что движение их голов могло бы вызвать сильный ветер.
Ошарашенная такой непредвиденной реакцией, я все-таки смогла сдержать свои эмоции, и на моем лице не дрогнул ни один мускул. Отдав заказанное мороженое дочери, весело болтавшей с подругой, я вышла из кафе. Позже я узнала, что эта девушка недавно выписалась из психиатрического отделения больницы, где и подружилась с моей дочерью. Реакция ее матери и сестры на нашу встречу была всего лишь проявлением глубоко укоренившихся предубеждений о том, что иметь в семье подобного больного человека – ужасная катастрофа.
Эта книга – записи о страданиях нашей семьи. Я написала ее для того, чтобы разделить ту боль, которую мы испытали и продолжаем испытывать по сей день, со многими людьми, оказавшимися в такой же ситуации. Несмотря на значительные достижения современной медицины, до сих пор не существует удовлетворительного лечения психических заболеваний, поэтому я бы хотела объяснить людям с такими болезнями и их семьям, которые страдают от предрассудков и стигматизации, что в этом нет ничьей вины и что эти болезни ничем не отличаются от любого другого заболевания. Я хотела рассказать о том, как можно уменьшить боль, которая неизбежно возникает у пациентов с такими диагнозами, и как облегчить страдания их близких, которые становятся невольными свидетелями этой боли, а также о том, как мы можем жить вместе, взявшись за руки, а не отворачиваясь друг от друга. Именно поэтому я решила написать эту книгу.
За очень долгий период болезни моей дочери я часто задавала себе вопрос: если мы с мужем – врачи, и нам так тяжело, то как же тогда справляются с подобными ситуациями другие люди, не обладающие специализированными медицинскими знаниями?
Я надеюсь, что история нашей семьи, которая внешне выглядит благополучной, и мой рассказ о том, как мы живем и как общаемся с психически нездоровым ребенком, поможет другим людям лучше понять и принять подобную ситуацию и хоть немного утешит их.
Примечания
• В этой книге описаны случаи самоповреждения (нанесения себе увечий) или изоляции от всего мира, которые являются следствием психических проблем. Если такие примеры могут вас встревожить или расстроить, будьте внимательны и осторожны при чтении этой книги.
• Если вы страдаете от депрессии или других проблем, о которых вам трудно говорить, или если среди ваших знакомых или членов вашей семьи есть люди, которые испытывают подобные трудности, вы можете получить профессиональную консультацию, обратившись за психологической помощью[3].
Первый год. Отрицание и оптимизм
В моей душевной или нервной горячке, а может быть, в безумии (я не знаю точно, что со мной происходит на самом деле и как это правильно назвать) мои мысли переплыли несчетное количество морей.
Винсент Ван Гог. Из писем Полю ГогенуГлава 1. Винсент Ван Гог
«Жизнь проходит, и время никогда не возвращается назад. Я знаю, что, получив однажды шанс заняться живописью, ты уже никогда не вернешься к этому снова, поэтому я усердно работаю. Теперь, когда у меня случаются более тяжелые приступы, моя способность рисовать пропадает, так что, возможно, я никогда больше не смогу рисовать. <…> Словом, я стараюсь поправиться, словно человек, который собирался покончить с собой, но выполз на берег реки, осознав, что вода слишком холодная»[4].
По меркам современной психиатрии трудно точно сказать, какой болезнью страдал Винсент Ван Гог. Об этом гениальном художнике, который умер более 130 лет назад, мы знаем, что у него были психические нарушения: он отрезал себе ухо и покончил жизнь самоубийством.
Винсент с детства был трудным ребенком. Его отца беспокоило, что Винсент часто впадает в меланхолию. До того как стать художником, Винсент под влиянием своего отца-пастора некоторое время учился в семинарии, но учебу так и не закончил: ему было трудно учиться даже в средней школе, не говоря уже о семинарии, и было тяжело иметь постоянную работу. Проявив интерес к живописи, Винсент часто выходил в поле и рисовал нидерландских фермеров, усердно работающих даже в суровые зимние месяцы. Однажды он принес свою картину к семейному ужину и сказал, поразив всех родственников: «Сегодня давайте поедим, размышляя о страданиях этих людей». До Великой Октябрьской социалистической революции в России оставалось еще 50 лет.
Отец Винсента всегда беспокоился о сыне, считая его ненормальным. Когда отец умер от кровоизлияния в мозг, мать Винсента была убеждена, что ее муж умер из-за Винсента, она так и не простила сына. Младший брат Винсента Тео встал на сторону своего старшего брата, даже несмотря на то, что зачастую его боялся, потому что Винсент время от времени вел себя странно. Но Тео поддерживал брата в его занятиях живописью и помогал ему как морально, так и материально, хотя сам не имел постоянного дохода.
Во многих описаниях жизни Винсента Ван Гога в его действиях отмечаются такие черты поведения, как трудности во взаимодействии с окружающими людьми, навязчивые действия, импульсивность и отсутствие самоконтроля. У него не было постоянного дохода, и он не мог нанимать моделей, поэтому рисовал портреты окружающих его людей. Винсенту было трудно поддерживать беседу, но писание портретов стало для него уникальным способом взаимодействия с миром. Многие люди считали Винсента странным человеком, но тот факт, что люди позировали для него, показывает, что он не был агрессивен по отношению к ним.
Последние дни своей жизни Винсент провел в комнате, расположенной на втором этаже гостиницы «Оберж Раву» (Auberge Ravoux) в городе Овер-сюр-Уаз. Очевидцы говорили, что художник разговаривал только тогда, когда по утрам спускался из своей комнаты вниз и просил еду у дочери владельца гостиницы. В другое время он брал свои художественные принадлежности и отправлялся в поле.
Известно, что Винсент Ван Гог покончил с собой, хотя многие в этом сомневаются, но спустя 130 лет узнать правду, конечно, уже невозможно. В настоящее время выдвигаются предположения о его убийстве. Основанием для таких предположений могут быть следующие факты: во-первых, Винсенту, которого в городе считали сумасшедшим, было бы нелегко достать оружие; во-вторых, угол вхождения пули в тело говорит о том, что ему самому сделать такой выстрел было бы затруднительно; а в-третьих, после того как Винсент получил ранение он, умирая, прошел большое расстояние, а по прибытии в «Оберж Раву» сказал удивленным людям: «В моей смерти нет ничьей вины».
В то время Овер-сюр-Уаз был летним курортом для состоятельных парижан. Так как существуют записи о том, что богачи из французской столицы издевались над Винсентом, который выглядел, как сказали бы сейчас, как отаку[5] или помешанный фанатик своего дела, нельзя исключать и такую возможность, что смерть художника стала результатом неудачной шутки. Независимо от того, было ли это самоубийство или убийство, смерть Ван Гога остается болезненной и душераздирающей.
До сих пор преобладало мнение о том, что болезнью, которой страдал Винсент, была височная эпилепсия – разновидность эпилепсии, при которой у человека возникают слуховые и зрительные галлюцинации, тревога и чувство ужаса без потери сознания. Однако сейчас есть гипотеза, что художник болел типичным биполярным расстройством. Многие из его записей очень похожи на проявление таких симптомов, как тревога, паника, мания[6], депрессия, на которые жалуются пациенты, страдающие биполярным расстройством. Например, в своих записях Винсент отмечал следующее: «Иногда моя голова кажется пустой, а иногда она раскаляется так, словно горит огнем, и мысли бывают очень беспорядочные», «Я испытываю настолько сильное чувство ужаса, что не могу его выразить», «Я слишком тороплюсь сказать или сделать что-то, даже если с этим можно немного повременить», «Я ничего не могу делать и испытываю такую вялость, будто лежу со связанными руками и ногами в глубокой и темной яме». Записи показывают, что случай, когда Ван Гог отрезал себе мочку уха после ссоры с Гогеном, был не первым в его жизни эпизодом самоистязания: до этого художник наносил себе увечья деревянными палками.
Не следует считать, что психическая болезнь Винсента Ван Гога была связана с поздними стадиями сифилиса, которым он заразился в результате беспорядочной сексуальной жизни. В данном случае причинно-следственная связь была обратной: распутная жизнь художника, которая привела к сифилису, была результатом его психической болезни, ведь сексуальная одержимость наблюдается у некоторых пациентов с биполярным расстройством.
Винсент, как известно, злоупотреблял алкоголем и табаком, и дело было не в его силе воли. Он говорил: «Выпивка и курение – единственное, что утешает и успокаивает меня. Если буря во мне бушует слишком сильно, мне следует напиться, чтобы парализовать себя. Я сумасшедший». Алкоголь, табак и сексуальное удовлетворение были для него всего лишь средствами облегчения душевной боли. Но даже испытывая такую боль, Винсент полностью посвящал себя живописи, когда был в хорошем состоянии. Он описывал эти эпизоды так: «Я не спал три ночи подряд и рисовал. Я спал днем. Я думаю, что ночь живее и намного ярче, чем день». Свое состояние художник комментировал следующим образом: «Иногда мой разум становится очень ясным, а природа кажется такой прекрасной, что я забываюсь, и рисование ощущается как сон. Но мне немного страшно, потому что я знаю, что депрессия вернется, когда мое состояние ухудшится».
Самым известным случаем в истории психического заболевания Винсента является то, что он отрезал себе мочку уха. Это произошло так. Его младший брат Тео посчитал, что для улучшения состояния Винсента ему нужен друг, поэтому отправил к нему в город Арль Поля Гогена: ему казалось, что художники, говорили на одном языке. Однако менее чем через два месяца Гоген объявил, что не может больше жить с Винсентом. Сначала у них было полное взаимопонимание, и они рисовали портреты друг друга, но в конце концов Гоген, который тоже обладал слишком скверным характером, собрал вещи и оставил Винсента одного за несколько дней до Рождества. Уже на следующий день после отъезда Гогена Винсент отрезал себе мочку уха и отдал ее знакомой проститутке, после чего лег на лечение психиатрическую больницу.
Некоторые исследователи интерпретируют этот случай как проявление пограничного расстройства личности. Пограничное расстройство часто путают с биполярным расстройством. Симптомом пограничного расстройства личности является чрезмерный страх быть покинутым. Вследствие этого у таких больных появляется особенность в поведении, выражающаяся самоубийством или самоистязанием.
После госпитализации Ван Гог страдал от сильных галлюцинаций и потери памяти. С тех пор психическое здоровье Винсента стало ухудшаться. Усиление симптомов психического расстройства, госпитализация и чрезмерное употребление алкоголя ухудшили психическое и физическое состояние художника. Вероятно, последние годы его жизни проходили под сильным влиянием алкоголя и развившихся в результате этого многочисленных физических болезней. Он часто страдал, испытывая сильные душевные потрясения, с которыми ничего не мог поделать, и пытался заглушить их с помощью выпивки. Когда он пил, ему становилось физически плохо, а когда прекращал пить, у него начинался бред.
Карьера художника продолжалась у Винсента немногим более десяти лет. Ван Гон оставил после себя 875 картин и более 1000 рисунков и набросков, и это несмотря на нестерпимые страдания, причиняемые болезнью, которую в то время врачи не могли не только лечить, но даже диагностировать. Такая творческая продуктивность удивляет и восхищает, но тот факт, что при жизни художник почти не продавал свои картины, и даже те люди, для которых он их рисовал, не осознавали их ценности и хранили полотна в конюшнях, вызывает печальные чувства у людей, которые смотрят на его работы сегодня.
За месяц до своей смерти Винсент оставил матери письмо[7], в котором написал следующее: «Воспоминания о жизни, о расставаниях, о мертвых, о постоянном шуме… Бывают моменты, когда я вспоминаю все это смутно, как будто смотрю в телескоп, и мне кажется, что только так я могу уловить прошлое. Думаю, я по-прежнему буду одинок. Даже тех, кого я любил больше всего, можно только расплывчато увидеть в телескоп».
Глава 2. Никто не знал, что происходит
Когда на самом деле все пошло не так? Потрясенная, я начала восстанавливать в памяти некоторые моменты из короткой жизни моей дочери.
Когда моя дочь Анна перешла в старшую школу, ее классный руководитель попросила меня встретиться и обсудить результат теста на депрессию: у девочки были слишком высокие показатели депрессии и склонности к суициду.
Я была изумлена:
– Но этого не может быть! У Анны много друзей, у нее хорошие отношения со мной и с папой.
Учительница пояснила с выражением недоумения на лице:
– Я тоже так считаю. Анна всегда такая послушная и милая, что я была поражена ее результатами. Не волнуйтесь слишком сильно, это формальный тест, который проводит школа. У нас установлен порядок, который требует, чтобы по итогам теста мы встретились с родителями ребенка и обсудили проблему, если что-то идет не так. Но до сих пор ни у кого не было никаких проблем, так что результатам этого теста нельзя верить.
Так и закончилась моя встреча с классным руководителем дочери. Учительница пообещала, что проблем не будет, и она сама лично будет внимательно наблюдать за Анной на занятиях. Она пояснила, что при получении таких результатов теста родителям советуют пойти с ребенком на консультацию к психологу, но она не видит в этом необходимости.
Как оказалось, моя дочь очень хорошо умела скрывать свое состояние, и вскоре эта встреча и неприятный разговор с учительницей были забыты. Первое тревожное предупреждение прозвучало за четыре года до того, как дочери поставили диагноз «биполярное расстройство». Произошло это так.
За несколько дней до итоговых вступительных экзаменов мне позвонили и сообщили, что Анна не пришла в школу. В то время я кружилась в водовороте своих собственных дел и забот, моя голова была занята разными мыслями и проблемами, которые необходимо было решать, и на своих собственных детей у меня уже не оставалось ни времени, ни сил. Но моя дочь не была проблемным ребенком, и никогда раньше она не пропускала занятия без предупреждения, поэтому я очень удивилась, когда услышала, что ее не было в школе. Заволновавшись, я поспешила домой, а обнаружив ее лежащей без сил на кровати в своей комнате, выдохнула с облегчением:
– Анна, тебе плохо?
Дочка посмотрела на меня, слегка приоткрыв глаза: у нее не было температуры, и в целом она не выглядела больной. В период экзаменов, когда другие родители буквально не могут продохнуть, заботясь о детях, я не могла проявить такую же заботу о своей дочери: из-за возникших проблем, которые требовали срочного решения, я бегала как сумасшедшая по полицейским участкам, адвокатским конторам и налоговым органам, и у меня даже не было времени проверить состояние дочери. И оказалось, что у нее уже несколько дней не было сил.
Я подняла Анну с постели, накормила и отвела в салон красоты, чтобы подстричь волосы, думая, что это поднимет ей настроение. Выражение лица девочки все еще было мрачным. Намного позже я узнала, что в тот день моя дочь впервые в жизни предприняла попытку самоубийства. Но она не знала, как можно убить себя с помощью лекарств, поэтому выпила горсть таблеток, не представляющих угрозы для жизни, и всего лишь потеряла сознание.
Я подумала, что это была депрессия, вызванная беспокойством дочери перед сдачей экзаменов, и с того дня я была рядом с ней, кормила вкусной едой и всячески подбадривала ее. Так она смогла сдать экзамены. Учитывая состояние Анны, ее оценки были на удивление достойными. Хотя невольно ожидания были выше (Анна всегда хорошо училась). Я подумала, что в третьем классе старшей школы она, возможно, запуталась и потеряла цель, поэтому я заранее все продумала и записала ее в академию для подготовки к повторной сдаче экзаменов. Мне казалось, что в академии девочка каким-то образом приспособилась к учебному процессу и требованиям, однако с приближением экзамена тревога снова повисла над ней темным облаком. Поскольку такое уже случалось, на этот раз я очень внимательно следила за состоянием дочери, и оно определенно было очень мрачным. Я все еще думала, что это из-за экзаменов.
Анна сдала экзамены повторно, но поступить в тот университет, в который хотела, она не смогла и пошла учиться в тот, что выбрала ей я. Я была рада и этому, но моя дочь стала еще более угрюмой.
