Истории из Каморки

– Вас понял, Метеор-1, продолжать плановый полет.

– Есть продолжать…

– Кстати, Метеор-1, – голос из шлемофона прервал космолетчика, – у нас уже первый час ночи. Так что с праздником, Метеор!

– С каким? – непонимающе спросил космолетчик.

– Вот ты даешь, с профессиональным. Уже 12 апреля. С Днем Космонавтики!

– Спасибо, Земля, – искренне ответил Метеор-1, – а мы и забыли тут совсем.

– Ничего, бывает, Метеор. Приступить к выполнению задачи. Конец связи.

Заяц

В берлоге было темно. Свет падал лишь через наспех прорытое слуховое окошко, едва освещая поникшего Медведя. Его морда была вся в глубоких порезах, на землю с нее тоненькой струйкой лилась кровь. Вокруг него стояли два Волка и один Шакал.

– Я еще раз задам тебе этот вопрос, – наклонился Шакал над Медведем. – Признаешься ли ты в том, что работаешь на зайцев, зверей, из-за которых в нашем Лесу одни беды?

– Но я ведь только мед хранил, мне его на зиму…

– Заткнись! – Шакал со всей силы полоснул когтями по морде Медведя. – Укрывание меда в личных интересах уже косвенно доказывает твою вину. Ты не отвертишься.

– Так я же один, кто ест мед в лесу, – слабо просипел Медведь.

– Один? Собственник, значит? Хорошо-хорошо, так Льву и передам. Волки, поработайте пока с ним.

Шакал выбрался на воздух, чтобы немного продохнуть от запаха крови. Пока его уважаемые коллеги, санитары Леса, выполняли свой долг, можно было немного расслабиться. Шакал отрыл спрятанный неподалеку кисет с жевательным табаком. Он выменял его у селян на оленя, который повадился царапать рогами на деревьях фразы, порочащие Льва. Противная на вкус жвачка привычно расслабила.

"Молодцы эти селяне. С удовольствием бы среди них поселился", – побаловал себя мыслью Шакал. Его момент наслаждения прервал Волк, высунувшийся из берлоги.

– Готов он, господин Шакал. К плодотворному сотрудничеству, – на этих словах он хищно оскалился.

"Дуболом, – с отвращением подумал Шакал, незаметно сплевывая табак. – И с кем мне только приходиться работать".

Медведь сидел на том же месте. Но его морда уже почти касалась лужи крови, разлитой на земляном полу. Она уже даже не впитывалась в почву.

– Ну что, Медведь, тебе разъяснили серьезность положения? Ты – самый настоящий Заяц. Я тебе настоятельно рекомендую это признать. А то ведь, сам понимаешь, у тебя Медведица, медвежатки. Мне очень не хотелось бы отдавать их Волкам.

– Кха-кха…хор…хорошо.

Лес огласил вопль Петуха, созывающего всех зверей на общее собрание. Петух был полноправным жителем Леса, все его родственники всегда жили только в Лесу. Так говорил Лев. Зверей, которые в этом сомневались, давно уже никто не видел. На огромной поляне собрался весь лесной народ. Хорьки, белки, мыши, зяблики, перепела… Все гудели, обсуждая сегодняшнее событие. Шакал окинул поляну своим строгим взором.

"М-да, – подумал он, – что-то мы перестарались. Из зверей никого выше хорька не осталось. Ну и ладно, зато все одинаковые".

На небольшой холм вывели Медведя. Шакал начал свою речь.

– Граждане Леса! Медведь, наш соотечественник, оказался не тем, кем мы его считали. Он лишь притворялся Медведем все это время. На самом деле под бурой шкурой скрывается Заяц!

Толпа охнула.

– В его берлоге были обнаружены сокрытые залежи меда. А так же целый склад запрещенной моркови и капусты! Предатель, однако, во всем сознался и признал свою вину перед народом Леса.

Волки, поддерживающие Медведя, пнули его по знаку Шакала. Медведь встрепенулся и хрипло сказал:

– Уважаемые граждане Леса. Я – Заяц. Моя мать и мой отец были зайцами. Также я получал мед от селян и всячески с ними сотрудничал. Я действовал против Льва и хотел его скорейшей смерти.

Толпа завопила. Повсюду послышались яростные проклятия и возгласы "Сжечь его!", "Завалить камнями и пусть подыхает!". Шакал, подождав, пока звери вдоволь насытятся обвинениями, призвал к порядку.

– Я понимаю ваш гнев. Но этот Заяц сознался во всем. Поэтому, наш суд смягчил ему наказание и приговорил к быстрой смерти через расстрел. Внимание сюда, мы совершим правосудие при помощи "ружья". Это новое изобретение Льва, которое разработано и произведено полностью в Лесу. Оно не имеет аналогов в мире…

На казни не было лишь Медведицы. Когда раздался звук выстрела, она прижала медвежат к себе еще сильнее, чтобы они не услышали грохота. В глазах ее стояли слезы, а в груди зрела всепоглощающая ярость.

Случай в хлеву

Грузный папа-бык улегся на свежую ароматную солому в хлеву, окружив себя молодыми бычками. Он обвел подслеповатым взором колченогую молодежь, готовую внимать каждому его мудрому слову и начал.

– Когда я был молод, взор мой был ясен, а слух остр, мы еще не жили в этом хлеву. У нас не было Хозяина, и паслись мы на тех лугах, на которых трава была самой зеленой и сочной в округе. Никто не мог помешать нашему вольному стаду…

Молодые бычки затаили дыхание и слушали, растопырив смешные уши, чтобы не пропустить ни единого слова.

– … такая была жизнь у нашего великого и гордого народа быков. В нашей крови кипела воля и свобода. Словом, паскудное было время.

– Папа-бык! – спросил недоуменно бычок. – Отчего же ты так говоришь? Разве не лучше это было, чем сейчас?

Папа-бык удивленно посмотрел на отпрыска. Морда его вмиг превратилась в сталь, из пасти вырвалась пена. Он тяжело поднялся и грохнул копытом о прогнивший дощатый пол. Мама-корова, завидев это, охнула и, причитая, отбежала в другой конец холодного хлева.

– Да что ты знаешь о той жизни, малец! – взревел папа-бык. – Ты никогда не знал страха перед волками, не знал счастья, когда тебя хвалит Хозяин. Ты родился в хлеву благодаря тому, что МЫ позволили Хозяину властвовать над нами!

– Так чем же бескрайние луга были хуже нашего холодного хлева? Почему жить, зная, что Хозяин спускает шкуру самым сильным, лучше, чем свободно пастись крупным стадом?

– Молчать! Ты – никто! Как ты смеешь говорить такое! Хлев – это твой дом, и должно любить его нашим большим бычьим сердцем. Мы обязаны гордиться тем, какие мы, быки, сильные. Обязаны гордиться нашим Хозяином. Это наш священный долг!

Бычок поднялся на окрепших лапах, расправил плечи, вздернул морду и вызовом ответил:

– Не Хозяин сделал нас быками. И не из хлева произошли быки!

Понемногу взволнованный хлев успокоился и уснул. А с утра Хозяин забрал самого сильного и умного бычка. Он отвел его на скотобойню, а на полученные деньги купил жене новое платье. И с тех пор внутри старого разваливающегося хлева красовалась надпись, написанная папой-быком:

«Сильный Хозяин – сильный хлев».

Ошибка

"Год назад в моем государстве ввели лицензии на убийства. Едва лишь тебе исполняется 21 год, ты можешь, в соответствии с законом, безнаказанно убить от 1 до 50 человек любым интересным тебе способом. Главное, в день своего рождения назвать точное число инспектору, который обязательно выйдет на связь.

И, думаешь, мир погряз в анархии? Ничего подобного. Я слышал о вспышках насилия на востоке страны, однако это быстро прекратилось. С тех пор у каждого в доме стало висеть ружье, а на прогулки люди стали брать холодное оружие. И все, желающих нарваться на нож или пулю из за своих амбиций, поубавилось. Какие-то умельцы даже приноровились делать компактные тротиловые шашки с датчиками сердечного ритма. Стоит застрелить человека как… от нападавшего остаётся малоприятная субстанция из костей и мяса.

Хотя одно отличие от прошлых лет все же есть. Мелкая преступность почти сошла на нет. Перестреляли друг друга за год. Так, обласканная второсортными антиутопистами идея общества с узаконенным самосудом, ничего, в сущности, не изменила. Только прибавилось шуточек из серии “Однажды доведёт начальник – застрелю”. По крайней мере, у меня в офисе.

Когда инспектор навестил меня с ожидаемым вопросом, я давно обдумал все наперёд. Моё число было шансом, планом отхода в случае, когда с четырёх сторон будет окружать вражда рутинного ада.

– Итак, какое количество убийств вы совершите с данного момента до завершения вашей жизни? – спросил он.

– Одно, – ответил я и указал на дверь. Его удивление меня мало занимало.

Сейчас передо мной лежит пистолет. Я, честно, не имею ни малейшего понятия, что это за модель. Ты сейчас подумаешь, что в стране, где можно убивать друг друга, все нянчятся со стволами, как с детьми. Может быть. Мне плевать на это. Я решаюсь на единственное в своей жизни разрешённое убийство.

Сердце бьется медленно и редко. От каждого удара по грудной клетке разносится вибрирущее эхо. Оно резонирует с вязкой тоской в душе и сотрясает организм.

От легких по телу разносятся будто не молекулы кислорода, а маленькие остроугольные колючки. Они слипаются в несуразный комок и подступают к горлу. С каждым вдохом воздух словно проваливается вниз под собственной неожиданной тяжестью и давит, давит всей своей необратимой правдой на душу. А она все треплется, как на ветру. Верит и надеется, однако еще один вдох, и порывы ее все слабее.

Вдох, другой и еще один. На душу мягко опускается неприподъемная, как наковальня, решимость.

В мире, где бы так прижился герой с моральным выбором, основанном на пресловутой лицензии, балом правит рутина. Скука. И абсолютная тоска.

Я такой серый персонаж, что это единственный текст, где я могу быть на первом плане. Фу. Убил бы на месте…”

выстрел

Тело сползает со стула.

Электронное письмо адресованное другу по переписке на другом конце мира начало загружаться на сервер для отправки.

Ошибка загрузки. Повторить операцию?

Имитация

– Тренажер, активация

– Назовите личные данные

– Штабс-капитан Юрий Сергеев

– Выберете параметры

Говорят, у этого колченогого механизма значительно повысили показатели скорости и быстроты реакции, так что, пожалуй, больше одного соперника на первый бой брать не стоит.

– Имитация одного противника

– Уровень сложности?

– Высокая подготовка, – нельзя терять форму, не то сейчас время.

– Принято. Количество противников в имитации: один. Уровень сложности: третий.

Человекоподобный робот со множеством суставов и сочленений плавно отошел на нужную дистанцию и встал в боксерскую стойку. «Раньше он начинал, как истукан», – подумалось мне. Настенный динамик произнес:

– Раунд первый. Начали.

Противный сигнал известил о начале схватки и мой механический противник пришел в движение. Однако он не ринулся напролом, как я рассчитывал, а мягко двинулся боком по кругу, демонстрируя хорошую отладку навороченной гидравлики. «Ну что ж, будь по-твоему».

Я приставными шагами перенял его траекторию и начал постепенно сокращать дистанцию. Шаг, еще, еще один. В ногах легкость, руки расслаблены. Но как плеть, готовая к выпаду.

Я оружие, занесенный над головой кнут, натянутый до предела лук. Дистанция короче, короче, короче. Боевое танго начинаю не я.

Удар. Прямой удар попадает мне в перчатку, на полусогнутых ногах пропускаю над головой следующий за ним боковой и бью в открытый торс. Хрясь, сработал датчик ребра. Пытаюсь зайти за спину, но оппонент резво оборачивается, и я рву дистанцию. Двоечка мгновенно блокируется, но на то и расчет. Боковым попадаю в незащищенный висок, но допускаю ошибку – раскрываюсь. Мощный правый хук и сразу апперкот заставляют удлинить дистанцию. «Черт, он не так то и прост». В пьянящем танце ближней схватки совсем забываю про ноги и получаю хлесткий лоукик по передней ноге. Намеренно отступаю еще чуть дальше и подхватываю маваши в торс с одновременным шагом в сторону.

Врезаюсь телом в противника, делаю подсечку и валюсь на пол, изворачиваясь для болевого приема. Ахиллесова пята у него там же, где и у нас. Фиксирую рывком ногу тренажера и выворачиваю стопу в неестественное положение. Хруст. Датчик сухожилий. Порваны. Рывком вскакиваю на ноги, едва не упав обратно от боли. Тело подо мной тоже встает, но гораздо медленнее – имитация кратковременного болевого шока. Обхватываю резино-пластиковую голову и с коротким заносом впечатываю правое колено ему в переносицу.

– Потеря сознания противника. Нокаут. Желаете повторить поединок? – беспристрастный динамик мгновенно считал данные с датчиков тренажера, не дав насладиться вкусом победы.

– Нет, железяка. Сегодня я просто мимо проходил.

– Ваш ответ расценен как отрицательный. Удачного дня, сэр.

– Ночь уж на дворе, Джарвис недоделанный. Ладно, бывай, – я хлопнул по плечу замершего неактивного робота, который еще пару минут назад пытался уложить меня на лопатки.

Дверь тренировочного зала плавно задвинулась за моей спиной.

Вирт-капсула раскрылась, подчиняясь команде извне.

– Юра, ваши пробные пятнадцать минут закончились. Вы покупать будете? – пухловатый еврей в деловом костюме-тройке нетерпеливо переводил взгляд с часов на возможного покупателя. – Вы не единственный мой клиент на сегодня.

В глазах бывшего военного светилась надежда и детский восторг, с которым каждый ребенок раскрывает подарок под новогодней елкой. Нечасто увидишь подобное, особенно у закаленных службой в армии людей.

– Я подтверждаю покупку.

– Отлично, – засуетился чернявенький колобок с портфелем в толстых руках, – просто замечательно. Уверен, вы ничуть не пожалеете. Только подпишите документы, и вирт-капсула ваша.

– Бумагами пусть займется мой юрист, – отмахнулся отставной штабс-лейтенант. – Вы лучше мне закачайте в эту штуковину тот боевой симулятор, мне понравилось.

– Непременно! Все это уже установлено. Так же вам доступны десятки самых разных…

– Да-да, спасибо. Я разберусь. А теперь прошу оставить меня, – такая суета от одного человека могла вызвать раздражение у кого угодно.

– Как пожелаете, я свяжусь с вами, чтобы подтвердить сделку, а пока меня ждут дела. До свидания.

Хлипкая дверь захлопнулась. В маленькой комнате холостяка теперь большую часть занимала капсула полного погружения в виртуальную реальность. В квартирке остался лишь неподвижный военный в инвалидом кресле и молчаливый медбрат Александр, услуги которого покрывала пенсия нанимателя.

– Ну-ка, подсоби, – медицинский работник подхватил полностью парализованного Юрия под руки и осторожно уложил в теплое ложе купленного агрегата.

– Какую из программ вам запустить?

– Давай на твой выбор. Любую, где я смогу ходить и двигать руками, Саш.

Стенка капсулы закрылась, унося счастливого человека в идеальный мир его фантазий…

Имитируя жизнь.

Притча о двух койотах

Тяжелое уханье артиллерии давно перестало нарушать тишину, а вспышки взрывов угасли в низких тяжелых облаках бескрайней степи. Первое отделение девяносто второй роты, отбившееся от арьергарда, спешно нагоняло его по примерным координатам. Радиосвязи не было, и бронетранспортер рвался вперед, перемешивая мерзлую землю с тонким слоем свежевыпавшего снега. На броне, непрерывно смотря в бинокль в попытке рассмотреть потенциальную опасность, сидел Сержант. Компанию ему составлял немолодой пулеметчик, тоже рыскающий взглядом по округе. Пальцами он невольно отбивал дерганный ритм, постукивая по кромке открытого люка.

Когда вдалеке замаячили немногочисленные куполы юрт, мехвод сбавил скорость.

– Товарищ командир, поселение.

– Вижу. Двигай аккуратно, может не гражданские. Наводчик, влево пятьдесят, дистанция двести, белое строение. Огонь по команде.

– Так точно, товарищ сержант.

Башня со спаренным пулеметом повернулась в нужном направлении. Дальше все ехали в гробовой тишине.

Едва бронетранспортер приблизился к поселению на достаточное расстояние, как навстречу выбежал парень, размахивая грязно-белым полотенцем. Это была обычная стоянка кочевников.

– Двое со мной, один на часы, остальные головы не показывайте. Надо узнать, может здесь проходил наш арьергард. Тогда в два счета нагоним, – распределил задачи Сержант.

Схватив паренька за плечо, Сержант повел его впереди себя. Живой человек гораздо лучше гарантирует мир, чем грязная тряпка. Поселение появилось здесь недавно, на это указывали огромные тюки со скарбом, которые спешно разворачивали местные. Некоторые юрты стояли в полуразобранном виде, а женщины набивали их свежим войлоком. Никто не обращал внимания на солдат до тех пор, пока они не проходили мимо. Стоило Сержанту с его людьми пройти дальше, как все тут же бросали работу и смотрели в спины бойцам настороженным взглядом. Так смотреть могут только коренные жители степи – зорко, на вид расслабленно, но внимательно, чтобы в любой момент либо сорваться и побежать, либо стремительно атаковать. Так смотрят на чужаков дикие кошки. В равной степени готовый и к бегству, и к последнему бою.

Шествие солдат окончилось у большой юрты, из которой, навстречу неожиданным гостям, вышел старик, одетый в теплое дэли, подпоясанное строгим кушаком.

– Приветствую, воины. Прежде, чем вы скажете то, зачем пришли, я приглашаю вас в свой дом. Не откажите старику в гостеприимстве.

– Стоять здесь. Если что, пробивайтесь к нашим, они поддержат огнем, – скомандовал Сержант своим и кивнул старику. – Веди.

Вслед за хозяином юрты, Сержант зашел внутрь. Его сразу же обдало жаром – посреди помещения горел очаг, над которым висел большой котел. Неловко переступая грязными сапогами по войлочному ковру, солдат проследовал за стариком к огню. Изнутри юрта была вышита национальными орнаментами, потемневшими от времени.

– Садись, воин, – старик указал на ковер у очага, – говорить будем.

– Мне нужно знать, проходил ли… – начал было Сержант, но старик замахал руками, прервав его.

– Всему свое время, – с этими словами он зачерпнул из котла пиалу чая и двумя руками протянул ее гостю.

Решив, что если бы его хотели умертвить, то избрали бы более простой способ, Сержант осторожно пригубил напиток.

– Я знаю, с чем ты пришел, воин, – начал старик. – Все вы приходите за одним и тем же. Я вижу в твоих глазах готовность убить. Твоя душа источает яд злых духов, что забрали ее себе. Они подчинили много людей в наше время, стравливая их друг с другом по своей воле. Люди убивают людей вместо того, чтобы просто жить. Я же не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Твой народ воюет, а братья гибнут. Ты сидишь здесь и пьешь чай, рассказывая мне о высокой морали. Не слишком походит на пример для подражания. Не останется вот никого, что будешь делать?

– Как и всегда, кочевать, – улыбнулся хозяин юрты. – Скитаться по степи, пока прах мой не станет ее землей, а дух не растворится в ее ветре.

– Мне не нужны твои рассуждения, старик, – раздраженно сказал Сержант, – если ты знаешь, зачем я пришел, то не тяни, выкладывай.

– Ты хочешь знать, видел ли я твоих собратьев и в какую сторону они направились. Мы поговорим об этом, но лишь после того, как я расскажу тебе одну притчу. После этого, ты будешь вправе потребовать от меня все, что мне ведомо.

– Будь по твоему, старик, – информация об остальных войсках могла очень помочь Сержанту.

– Что же, тогда слушай внимательно. Это притча о двух койотах.

"Однажды, в неглубокой старой норе, ощенилась истощенная самка койота. Она была настолько слаба, что выводок получился всего в пять щенят. В попытке прокормить потомство, она выползла из норы, оставив щенят одних. Но ослабевшему койоту трудно охотиться в степи, и она ничего не смогла поймать. Когда она возвращалась назад, ей встретилась стая волков, тоже голодных и не ловивших ничего несколько дней. В тот день мать так и не вернулась к своим щенятам.

Выводку суждено было погибнуть от холода и голода, но, вопреки судьбе, двое выжили, питаясь своими братьями. Тяжело им пришлось. Лишь хитростью, притворством и быстрыми лапами они добывали себе пищу. До тех пор, пока это было необходимо, они держались вместе, но настал момент, когда дичи в округе стало совсем мало и им пришлось разойтись в разные стороны. Один койот ушёл на восток необъятной степи, второй избрал своими угодьями запад.

Долгие годы они охотились и выживали порознь, не ведая ничего друг о друге. Шло время и хитрые братья койоты решили стать вождями племён. Тот, что ушёл на восток, пристал к племени медведей и стал их предводителем, оказавшись в нужное время в нужном месте. Койот, который ушёл на восток, обрел дом среди стаи волков. Хитростью и обманом он стал во главе их народа.

И вот однажды степь стала слишком тесной для народов востока и запада. Еды не хватало, и пришло время, когда из пищи осталась лишь куча необглоданных костей. Находилась она точно между владений народов медведей и волков. Тогда койоты, которые оба были падки до этих костей, затаили обиду друг на друга. Громкими речами и лозунгами, они сподвигли свои народы на битву.

Посреди степи, что раньше казалась бескрайней, медведи и волки сошлись в кровопролитной битве. Весь долгий день они сражались друг с другом, но никто так и не одержал победы. Тогда койоты вновь пришли к своим племенам и убедили их драться ночью. Опять могучие звери пошли в бой, оглашая ревом звездную ночь. Битва под Луной продолжалась до самого рассвета. Однако когда взошло солнце, оказалось, что великие армии перебиты.

Перешагивая через тела павших, обнюхивая трупы собратьев, встретились два койота. И никого не осталось больше в степи. В тот день койоты разделили кучу костей, пополнив её костьми погибших. Они наелись досыта. Насытились так, как никогда до этого. А затем они вновь разошлись, ведь больше поживиться было нечем.

Один вновь ушёл на запад, второй – на восток, искать новый народ, который можно было бы возглавить…"

Глаза старика хитро, с пронзительным прищуром смотрели на Сержанта, сверкая бликами от костра.

– А вот теперь, воин, задавай вопросы. Знаю, у тебя их достаточно…

Когда Сержант откинул полог юрты и вышел на улицу, уже начало постепенно темнеть. Облака налились сизым свинцом, навалившись на степь своей безысходной тяжестью. Двое рядовых, изрядно измотанные постоянной бдительностью, как вкопанные стояли у входа, готовые дать отпор любому противнику.

– Здесь все, – бросил Сержант, – возвращаемся. Пора ехать.

Никто не провожал бойцов на обратном пути. Лишь цепкие взгляды местных вновь на миг останавливались на их военной форме и скользили дальше. Чужаки уходили, не причинив вреда. Теперь они мало кого занимали, селение вновь принялось за работу, ведь до ночи оставалось не так много времени.

– Они ушли сразу на пункт сбора, – сказал Сержант мехводу. – Бери левее и иди согласно карте.

Бронетранспортер взревел многосильным двигателем и тяжело тронулся, проминая грунт массивными колесами. Словно стальной медведь, проснувшийся ото спячки, он набирал скорость, оставляя позади стоянку кочевников.

Когда место недавней остановки исчезло из виду, Сержант дал команду остановиться.

– Значит так, бойцы, – обратился он к своему отделению, – направление движения знаете. Когда выйдете на точку, перейдете под командование командира взвода. А на меня… Доносите на меня по всем правилам, ребята. Ну все это к чертям.

С этими словами Сержант спрыгнул с брони, поправил автомат на плече и зашагал в сторону от места, куда ему было приказано направляться. Прочь от своего отделения. В самое сердце степи.

– Командир, не дури! – крикнул ему в спину пулеметчик.

Лязгнул затвор, Сержант остановился. Спиной он чувствовал, как хищное дуло пулемета Калашникова смотрит в его сторону. С такого расстояния промахнуться невозможно. И никто не осудит солдат, покончивших с дезертиром в военное время. Прошла секунда, за ней вторая. По каплям, словно воск со свечи, стекали они в бездну, растягивая свою длительность до бесконечности. Ничего не происходило. Тогда Сержант сделал шаг вперед. Возвращаться уже было нельзя, он чувствовал это так же явно, как ощущал холодный ветер, бросающий в лицо колючие кристаллы льда. Он сделал второй шаг.

За ним последовал еще один, и еще. Медленно, не оборачиваясь на замершее отделение, словно это могло навсегда все разрушить, он продолжал идти. Тяжелой медвежьей поступью он удалялся от бронетранспортера под прицелом у пулеметчика, который не мог нажать на спуск. Лишь когда двигатель позади него взревел, машина тронулась с места и понемногу начала затихать где-то вдали, Сержант позволил себе обернуться.

Темное небо озарилось росчерками ракет. Смертоносные иглы, готовые пронзить и разорвать в клочья неприятеля, грузно заходили на свой стремительный бросок. Невозможно было понять, откуда и кем совершены пуски. Ракеты взвились в воздух сразу отовсюду. Сержант дернулся было бежать – быстрее, догнать своих, предупредить, выстроить оборону, держаться, что есть сил! Но в тот же миг одернул себя. Это была уже не его битва под Луной.

Глухо стукнул автомат, упав на землю. Тихо лязгнула о цевье каска. И неслышно, словно осенние листья, опали знаки отличия, размалеванные цветными флагами. Сержант повернулся и продолжил идти, пока прах его не стал степной землей, а дух не растворился в ее ветре…