Хранители. Часть 1. Воплощённые элементали

– Нет, Баствид, это невозможно, ты знаешь, – красноречиво покачал головой Саэрвил. – Моих сил достаточно только для того, чтобы самому переноситься по воздуху.

– Да чтоб ты сгинул в этой самой трясине, демон! Не понимаю, на кой чёрт тебя держит Ворон, ты ведь совершенно бесполезный и ни на что не годный!

Саэрвил лишь хитро улыбнулся. На самом деле за эти два года его силы увеличились, и он уже мог творить настоящие чудеса, те самые, которые так были нужны Ворону для его низменных целей. Но Метатель Ножей об этом молчал, было вполне достаточно того, что он исполнял роль ищейки, а в кровавых набегах участвовать не желал.

– По крайней мере, я хоть действительно умею искать и шпионить за людьми, – невозмутимо ответил Саэрвил. – От тебя же слишком много шума, да и ищейка из тебя так себе.

Баствид молниеносно выхватил свой острый бумеранг, которым очень гордился, и швырнул в Метателя Ножей, но тот успел пригнуться как раз в тот момент, когда бумеранг должен был отрубить ему голову. Когда же бумеранг, описав траекторию, возвратился назад, элементаль ловко поймал его кончиками пальцев и кинул к ногам Баствида. Остриё бумеранга вонзилось в землю.

– Не забывай, я так же ловко владею оружием, как и ты, – с презрением сказал Саэрвил, глядя на озверевшее лицо головореза. – Но так и быть, я поищу вокруг топи, быть может, найду островки вроде тех, что есть на болоте.

Оставив Баствида, Саэрвил взлетел и, едва коснувшись полосы тумана, который стал сразу рассеиваться, с невероятной скоростью понёсся над топью. Быстро осмотрев всё пространство вокруг топи, элементаль вернулся обратно и увидел, как Баствид испуганно озирается по сторонам с двумя кинжалами в руках.

– Что, птичек испугался? – насмешливо спросил Саэрвил, и Баствид посмотрел на него ненавидящим взглядом. – Ах, да, прости, я забыл, что здесь водятся призраки чудидже.

От этих слов глаза Баствида расширились, и в них уже явственно читался панический ужас, ибо, несмотря на всё бесстрашие, ярость и жестокость, он страшился всего потустороннего. Призраки чудидже, верта́лы – вампироподобные существа, ледра́нды – сторожи сторон света, ту́кшасы – злобные карлики гор, о́наши – божества лесов и полей, омутницы – водяные дьяволицы, всевозможные демоны ада и травы-убийцы, великаны-людоеды или кровавые коты – всего этого Баствид боялся до помутнения рассудка. Однажды ему привиделся призрак в замке Ворона, так он от страха даже потерял сознание, и после этого переселился в просторный домик на краю их разбойничьего логова. Шею и руки Баствида всегда украшали отпугивающие нечисть амулеты, изготовленные матерью Ворона, которая считала себя колдуньей. Надо сказать, колдунья из неё была неважная, но в амулетах, зельях и заговорах она немного понимала.

– Значит так, – начал Саэрвил, ложась на своё невидимое облачко из воздуха. – Если идти по левому краю топи, через некоторое время можно увидеть несколько островков. Но они находятся на большом расстоянии друг от друга, и чтобы добраться до них придётся как-то сооружать мостики.

– Отлично, – со злобой произнёс Баствид. – Нам придётся провести тут ещё несколько дней, чтобы подготовиться к нападению.

– Да и, кстати, я в этом участвовать не буду.

– Что?! Нет, ты будешь участвовать, иначе тебе придётся отведать моих ножей!

– Нет, Баствид, я нашёл ведьму, указал вам путь к её обители, дальше разбирайтесь сами, а я возвращаюсь к Ворону.

– Ну, уж нет! Нам пригодится твоя сила!

– С ведьмой мне не тягаться, её сила во много раз превосходит мою, а если она меня убьет, тебе придётся отвечать перед Вороном своей головой.

Слова Саэрвила произвели должное воздействие, и лицо Баствида изменилось. Помимо потусторонних сил он боялся ещё и Когванга, в беспощадной ярости и жестокости которому не было равных среди них всех.

– Хорошо, – буркнул Баствид. – Ты поедешь вместе с Криворукой и Бызой, заодно сообщишь Ворону приятную новость, но только после того, как снова покажешь всем нам дорогу. В этих чёртовых лесах я не ориентируюсь… Надеюсь, девятерых моих человек хватит на то, чтобы справиться с женщиной.

– У тебя есть Жаба и Бычийтуш, они защитят тебя, – хмыкнул Саэрвил, ловя на себе убийственный взгляд головореза.

В этот момент без предупреждающих громовых раскатов или какого-то намёка в виде тучи, на них внезапно обрушился яростный поток проливного дождя.

– Отлично! – крикнул Баствид. – Мне ещё дождя для полного веселья не хватало!

Они пошли обратным путём к городу, чтобы с вечера начать подготовку к операции по захвату ведьмы. Готовить брёвна для переправки через топь, оружия, толстые верёвки, смолу для огня, коней и продовольствие. Им нужно было лишь только поймать ведьму, а потом тут же оседлать коней и отправляться прямиком к замку Когванга Ворона.

Глава 4

Женщины вернулись домой к ночи. Дождь, не прерываясь лил до самого вечера, не позволяя покинуть дом гостеприимного Белициуса, который любезно предоставил своим гостям временный кров, накормил и угостил их горячим вином.

Уставшая Миприя заснула на руках матери, когда они шли через лес. Девочка была ещё очень худа и хрупка, тогда как Резагда сильна, словно сама Земля, мощью которой она владела. Войдя в дом, Резагда осторожно положила Миприю на кровать в спальне, и кошка, явно давно ожидавшая их, сразу запрыгнула девочке на грудь. Когда Резагда вышла в большую комнату, Эралькса сидела перед камином, раскладывая на меху зелёные камни.

– Что ты делаешь? – устало спросила Резагда, усаживаясь в стул.

– Хочу узнать о чём недоговаривают твои деревья, – недовольно буркнула Эралькса. – Об опасности, нависшей над нами.

Эралькса взяла в руки камни на поверхности коих были вырезаны магические руны и, прошептав заклинание, бросила на мех. На первый взгляд могло показаться, что руны легли хаотично, но для знающего человека они своим раскладом очень чётко отвечали на каждый поставленный вопрос, и хотя ответы подавались в виде загадок, Эралькса с лёгкостью их разгадывала.

Мать Резагды была ворожеей, и сейчас она желала приоткрыть завесу тайн мира, дабы точно знать не только прошлое, но и настоящее с будущим. Ворожеи в своих гаданиях использовали только руны, лишь колдуньи Могильных Холмов в таких случаях пользовались костями убитых на ритуальных жертвоприношениях животных, птиц и даже людей.

Максимально сосредоточившись, Эралькса некоторое время расшифровывала и изучала ту информацию, что дали руны и, закончив, собрала их обратно в мешочек.

– Ну и какой ответ тебе дали руны? – спросила Резагда.

– Беда придёт от Дьявола, – ответила женщина, очень серьёзно смотря на свою дочь. – Остерегайся его чернослужников, ибо они хотят привести тебя к нему.

Резагда судорожно вздохнула. Напугать её было сложно, но вот подвергать смертельной опасности свою дочь она совсем не желала. Поэтому и думала сейчас не о себе, а о безопасности своего ребёнка.

– И когда она придут? – спросила она мать.

– Этого они не сказали. Но ты ведь знаешь, что рунам задают только один точный вопрос за один приём.

Тяжело вздохнув, Эралькса отправилась в комнату, где, ничего не ведая о грозящей опасности, спокойно спала Миприя, а Резагда, упёршись немигающим взглядом в пламя камина, прислушивалась к чувствам, что опутали её душу мёртвыми цепями…

Лучи солнца, просочившись сквозь узкие окна, слабо освещали теплом покрытый ковриками пол. В свете утра в воздухе, как снежинки, витали мельчайшие частицы пыли, а сухие травы, висевшие пучками под потолком, уже стряхнули на пол несколько листьев. На столе, вывалившись из корзины, лежали зелёные яблоки, а сидевшая рядом кошка внимательно созерцала природу за окном.

Резагда готовила снадобья, пока Миприя собирала в мешок принадлежности для учёбы, в которые входили перо, маленький нож, грубый пергамент и потрёпанная библия. Эралькса стояла у печки и складывала в сумку хлеб, сыр и яблоки. Закончив, она подошла к внучке и положила руку ей на плечо, пока та пыталась справиться с ремешком.

– Поторопись, Миприя, – буркнула она и вышла из дома.

Едва Эралькса открыла дверь, в дом вошёл запах гнили, от чего девочка поморщилась.

– Всё ещё не могу привыкнуть к этой мерзкой вони, – сказала Миприя, зажав ладошкой нос.

Резагда улыбнулась и оторвалась от своего дела.

– Я бы хотела, чтобы ты пошла со мной хоть разочек, – грустно сказала девочка.

Резагда подошла к ней, присела на корточки и, заглянув в глубины её взора, ласково сказала:

– Завтра я сама поведу тебя в храм, цветочек мой. Мне нужно будет отнести снадобье госпоже Эльбре́ж и я пойду с тобой.

– Только потому, что тебе надо отнести снадобье, а не потому, что ты хочешь пойти со мной.

Резагда погладила дочь по щеке.

– Ты ведь знаешь, что я не должна слишком часто показываться в городе.

– Да, знаю, – поникла Миприя.

– Это не значит, что я не хочу, родная. Я бы хотела проводить с тобой больше времени, чем могу сейчас. Наверное, было бы лучше, если бы я не была той, кем являюсь, тогда мы могли вообще никогда не расставаться.

– Но мне нравится, что ты ведьма, мамочка, несмотря на то, что говорят о тебе люди в городе.

Резагда улыбнулась и крепко обняла дочь.

– Я люблю тебя, цветочек, – прошептала она.

– А я тебя больше, – прошептала в ответ Миприя.

Взяв дочь за руку, Резагда вывела её из дома.

– Ну, наконец-то, – фыркнула Эралькса, завидев выходящих дочь с внучкой. – А я уже подумала, что мне придётся умереть здесь от родного запаха гниения.

Резагда подошла к краю топи босыми ногами, и через мгновение от островка протянулась земляная дорожка, только на этот раз она была усыпана солнечными головками горицвета.

– Горицвет! Мой любимый цветочек! – восторженно завизжала Миприя.

С любовью посмотрев на дочь, Резагда сказала:

– По дороге насобирай их как можно больше и подари отцу Комеллиану, он тоже очень любит эти цветы.

– Ой, а как он удивится, что в это время года они вдруг расцвели! – даже подпрыгнула девочка и крепко обняла мать. – Спасибо, мамочка!

Резагда поцеловала дочь в макушку.

– Ну, беги, собирай свои цветочки.

Девочка побежала вперёд, на ходу аккуратно срывая любимые цветы, стараясь не рвать с корнем, хотя знала, что скоро на этом месте снова образуется топь.

Эралькса обняла дочь и, поцеловав в щёку со всей материнской нежностью, сказала:.

– До вечера, родная.

Смотря вслед матери и дочери, Резагда неожиданно для себя поняла, что не хочет их отпускать. От этого странного осознания по её щекам самопроизвольно стекли слёзы, а в тот миг, когда родные души скрылись в тумане, её объяло чувство, что она видит их в последний раз, хотя ничего в этот день не предвещало опасности и разрушения. Стоял тёплый солнечный день, и даже на болоте, несмотря на туман, было сказочно светло и благодатно. Её обитель защищала непроходимая топь, словно усопший навеки муж воздвиг её как защиту для своей любимой. Это была надёжная преграда, и никто чужой не смог бы пройти сквозь неё без воли самой Резагды, она твёрдо это знала. Но не знала, что судьба готовила ей другой сценарий, по которому и должна пойти отныне её некогда спокойная жизнь.

Закрыв глаза, Резагда опустила голову, и копна волос тёмной вуалью сокрыла её лицо от мира. Цветущая тропинка мгновенно исчезла, погрузившись в алчную трясину, оставив после себя лишь едва заметное благоухание горицвета.

Отряд из четырнадцати чернослужников осторожно, стараясь не создавать вокруг себя лишнего шума, шёл по лесу, неся длинные плахи для сооружения переправы. Дойдя до болота, они остановились и, чуть отдохнув, двинулись дальше. Ступая по мягкому лишённому твёрдости земли болоту имевшие плотное телосложение головорезы, под дополнительным весом бревен, то и дело проваливались в вонючую жижу и, с трудом выбираясь из неё, двигались дальше, молча кляня ведьму и свою тяжёлую судьбу, что занесла их сюда.

Баствид корчил яростные гримасы и размахивал руками, подавая знаки своим подчинённым. Молчание было для него невыносимо, он привык отдавать команды голосом или при помощи кулаков, и поэтому в тот момент испытывал нестерпимое желание надавать своим бестолковым ребятам пинков и разбить пару физиономий.

Глядя на Баствида, Саэрвил внутренне ухмылялся, хотя его лицо выражало некоторое напряжение, особенно когда его взор обращался туда, где вдали скрывалось жилище той необыкновенной женщины. В нём боролись два страстных желания: завести всю эту братию в топь, бросить их там на погибель и спасти ведьму, или, куда проще, самому сгинуть во мгле и этим освободиться от оков его печальной жизни.

Выведя отряд в необходимую точку, Саэрвил дуновением ветра рассеял туман с этой стороны топи, молча указал Баствиду на едва видневшиеся из трясины островки и, желая как можно скорее унестись прочь от омерзительного ему действа, помахал перед его лицом рукой. Он уже был готов взмыть в воздух, но Баствид успел схватить его за ворот.

– Постой, демон, – прошипел он Саэрвилу на ухо. – Мы не сможем бесшумно перекидывать брёвна, тебе придётся нам помочь.

Саэрвил взглянул на головореза пронзительным взглядом, в котором сверкали белые огоньки, но возражать не стал и, при помощи потоков воздуха, мягко и бесшумно переложил брёвна от одного островка к другому, соорудив подобие моста. Когда-то эти брёвна были высокими деревьями с соседнего леса, но теперь призваны служить чёрным людям в захвате прекрасной женщины.

Когда Саэрвил закончил работу с мостом, туман почти рассеялся, и ему пришлось потоком воздуха заново соткать свинцовую занавесь, чтобы она сокрыла головорезов от взгляда ведьмы. Затем, не говоря больше ни слова Баствиду, он унёсся к краю леса, где его ждали Криворука и Быза.

Резагда сидела за столом и рассчитывала пропорции трав к новому снадобью, пока первое, которое она закончила, всё ещё дымилось подле неё. Снадобье включало в себя ядовитые компоненты, потому следовало очень чётко просчитать количество компонентов при приготовлении и дозировке. К тому же подобная деятельность отвлекала ведьму от того гнетущего чувства, что тяжёлым камнем продолжало на неё давить. Погружённая в работу она не услышала того едва заметного шума, что шёл со стороны топи. Лишь когда её кошка запрыгнула на стол, разметав травы, и, взглянув на окно, угрожающе зашипела, Резагда будто очнулась – до слуха донеслись чьи-то тихие шаги и приглушённый шёпот.

Ведьма резко встала на ноги. В этот момент в окне внезапно появилось чьё-то безобразное лицо, заставив её отпрянуть, одновременно с грохотом открылась дверь, и в дом ввалился Жаба.

Резагда кинулась в сторону и, схватив нож, метнула его в незваного гостя, но Жаба успел увернуться, и нож едва не попал в Баствида, который следовал за своим подручным. Тот также успел пригнуться, поэтому нож вонзился в лицо другого чернослужника.

– Вот, ведьма! – выругался Баствид и двинулся к ней.

Не отвечая, Резагда схватила старый меч покойного мужа, который стоял в углу рядом с мётлами, и, бесстрашно вступив в схватку с Жабой и ещё двумя головорезами, сходу нанесла одному из них удар в бедро. Головорез, издав вопль, свалился на пол, а Жаба, пытаясь нанести удар, замахнулся мечом, но ведьма смогла его парировать. Когда же другой бандит попытался её схватить, она полоснула его клинком по лицу.

– Ведьме не причинять вреда! – рявкнул Баствид.

Все десять чернослужников уже были в доме и, в этом словно уменьшившемся пространстве, со всех сторон бросились на ведьму. И хотя Резагда вполне могла справиться с ними, прибегнув к помощи своих сверхъестественных сил, она не стала этого делать. Головорезы связали ей руки и поставили на колени, но когда Баствид с победной улыбкой подошёл к ней, белая кошка, защищая хозяйку, яростно бросилась на него. Вцепившись всеми четырьмя лапами в его лицо, она зловеще шипела и кусалась, желая выцарапать врагу глаза. Баствид, словно раненый дикий зверь, взревел от боли и, оторвав кошку от своего окровавленного лица, с силой швырнул её в стену. Словно не почувствовав удар, кошка вновь кинулась на него, но эта атака оказалась последней – головорез успел подставить кинжал, и маленькое тельце животного напоролось на смертоносное жало.

Издав на последок слабый писк, кошка затихла, а по телу Резагды пробежала судорожная дрожь, словно кинжал головореза пронзил и её. Погибшее животное, которое с таким остервенением пыталось защитить ведьму, было её тотемом-хранителем.

Отбросив бездыханное тело кошки, Баствид повернулся к ведьме. Его расцарапанное когтями животного лицо было в крови, а в руке он сжимал окровавленный кинжал, и Резагда невольно подумала, что бандит собирается убить и её, но тот лишь некоторое время молча и с явным удовлетворением озирал свою пленницу.

– Вот ты и попалась, рыбка, – наконец прорычал он и со всей силы ударил её кулаком в лицо.

Сознание Резагды погрузилось в темноту.

Вечер обнимал малиново-пепельными объятиями изумрудное пространство мира, а закатное солнце играло прощальную мелодию на полотне небес медовыми и ванильными лучами. Словно в предвкушении сладостного покоя зажглась первая радостно искрящаяся звезда, и показался тусклый серп луны. Время снов, раскрывая тёплые крылья, неуклонно приближалось к своему началу.

Эралькса вела внучку домой через лес. Миприя шла, то и дело без устали подпрыгивая от предвкушения встречи с матерью, чтобы поскорее рассказать ей о произошедших за день событиях. Эралькса была не так беззаботна, она изрядно устала да и ноги у неё побаливали. Единственного чего она желала в тот момент, это стул перед камином и чашка горячего отвара мелиссы. Спотыкаясь о сучки и торчащие корни, женщина ворчала, что её дочь, имея власть над стихийными силами, могла бы привести лес в порядок. Когда они шли через болота, Эралькса также вполголоса продолжала проклинать всё на свете, но когда они достигли непроходимых топей, она вконец рассвирепела

– Ну, и где твоя мать?! – воскликнула она. – Почему она не встречает нас?! Или она считает, что мы можем выстроить тропинку через топь самостоятельно? А может думает, что у нас крылья за спиной выросли?

– Может она забыла, что мы должны уже прийти? – пожала плечами девочка.

– Она никогда ничего не забывает! В отличии от меня, у неё память хорошая!

Они некоторое время стояли, вглядываясь в сумеречный туман и вдыхая исходившее от топи зловоние, но движения не было, вокруг стояла мёртвая, мрачная тишина.

– Резагда! – внезапно громко выкрикнула Эралькса.

Но ответа не было даже от эха. Не было ничего кроме гнетущей тишины.

– Мамочка! – крикнула Миприя вслед за бабушкой.

И вновь молчание, словно за время их отсутствия на болоте возник какой-то другой мир.

У Эральксы, которую после вестей о чернослужниках и так не покидал страх, по телу внезапно пробежала крупная дрожь, захватывая всё её естество и ледяной волной погружая в свою бездонную утробу.

– Миприя, – тихо сказала женщина. – Нам следует уйти отсюда.

– Что? Нет! Я хочу к маме!

– Её там нет, Миприя. Нам нужно уйти отсюда пока не поздно.

– О чём ты, бабушка? Как это её там нет?

Девочка была шокирована подобной новостью, но объяснять ей что-то уже не было времени.

– Бежим отсюда, – бросила Эралькса и, схватив внучку за руку, быстрым шагом пошла прочь.

– Что происходит, бабушка? Где моя мама? – едва не плача, пищала Миприя.

– Я тебе всё объясню, родная, только позже, хорошо?

Внезапно со стороны топи послышались приглушённые мужские голоса. Эралькса остановилась и глаза её расширились от ужаса. Неужели чернослужники пришли за её дочерью?! Что они с ней сделали? Где она сейчас? Но думать об этом было некогда, следовало как можно скорее увести девочку прочь от того зла, что теперь поджидало в родных местах. Они должны бежать в место, которое указала Резагда – на Облачную Гору к Лунному Озеру.

Сумерки сгущались, и Эралькса окончательно перестала различать хоть что-то под ногами. Они постоянно спотыкались, Миприя падала, но всё равно не сбавляли шаг и уже практически бежали по лесу, а те, кто поджидал их в доме, также неслись вслед за ними. Ноги преследователей были сильны, и они были намного выносливее, хотя у Эральксы было преимущество – она лучше их знала этот лес. Но чаща всё не кончалась, казалось, она самопроизвольно распростёрлась вдаль на бесконечное расстояние, словно не желая выпускать своих то ли гостей, то ли уже пленников.

Вскоре Эралькса стала выдыхаться, но дрожавшая, поледеневшая ручка малышки и короткие едва слышные всхлипывания не позволяли ей останавливаться. Внезапно в густой темноте они натолкнулись на огромное старое дерево и упали. Сухие ветки кустарников больно хлестнули их по лицам, а Миприя ещё разодрала в кровь коленку и теперь едва сдерживала рыдания. Страх и боль, непонимание происходящего и тоска по матери – всё смешалось в её детском сознании, и она не знала, что ей с этим делать. Эралькса, в свою очередь ударившись головой о камень, едва не потеряла сознание, но, собравшись с силами, постаралась встать, – позади них уже показался тёплый огонёк от факелов, – однако запуталась в подоле. Двое головорезов, рыскавших по тёмному лесу в поисках женщины и девочки, были совсем рядом, и попытка спастись от них бегством была заранее обречена на провал, но тут из старого дерева вдруг выскочило что-то маленькое и прыгнуло к Эральксе на голову. Оно едва заметно светилось зеленоватым огоньком и издавало тихое чириканье. Женщина чуть не закричала, но Миприя успела больно дёрнуть её за руку.

– Древесный человечек! – тихо пискнула девочка.

Древесный человечек – дух старых уже умерших деревьев – спустился по выбившейся пряди Эральксы и что-то прочирикал ей на ухо.

– Что он говорит? – шёпотом спросила Миприя.

– Что он предоставляет нам убежище в своём дереве, – также шёпотом ответила Эралькса, беспомощно наблюдая за движущимися огоньками.

– А это возможно?

– Конечно, просто следуй за ним…

Древесный человечек прошмыгнул к своему дереву, а когда Эралькса и Миприя подползли следом, то увидели, что громадный ствол был наполовину пуст, образовывая собой своеобразную древесную пещеру. Человечек осветил слабым огоньком своего тельца пещеру и, чирикая, поднялся вверх внутрь дерева.

– Скорее залезай, – шикнула Эралькса.

Миприя послушно заползла внутрь умершего дерева, а следом рядом с ней втиснулась бабушка. Эралькса крепко обняла внучку, как бы давая защиту и одновременно показывая, что бояться нечего, всё происходящее это просто дурной сон, и уже скоро наступит утро, заря осветит мир, тьма рассеется, и кошмар растает, оставив после себя лишь горький вкус в душе, как обычно бывает после плохих снов. Хотя сама Эралькса в этот миг испытывала дикий, переходящий в ужас, страх.

Шаги в темноте всё приближались, свет от факела уже падал на травы, что росли на видимой им стороне. Беглянки старались дышать как можно тише и успокаивали свои сердца, которые отбивали по рёбрам настоящую чечётку. Шорохи становились громче, а свет ярче, и вот уже совсем близко они услышали грубые мужские голоса.

– Надо торопиться, они не могли далеко уйти, – тихо прорычал один.

– Может они тоже ведьмы и как-то испарились в воздухе? – предположил его напарник.

– Не говори ерунды! В городе говорили только об одной ведьме, и её мы уже схватили. Осталась только её семейка.

– Они слышали нас и успели убежать.

– Далеко им всё равно не убежать, да и город уже закрыли.

Головорезы прошли мимо дерева, в котором прятались Эралькса и Миприя. Женщина увидела их чёрные спины в свете факелов и оружие, висевшее у них на поясе.

– А что будет если мы их не найдём? – спросил бандит с хрипотцой.

– Прирежут нас, вот что будет, – прорычал другой. – Ворон ненавидит, когда его приказы выполняются лишь наполовину. Да и Баствид, не думаю, что будет в прекрасном расположении духа.

– Он никогда не бывает в прекрасном расположении духа, – буркнул головорез и, резко остановившись, взвизгнул: – Что это?!

Эралькса напрягла глаза, пытаясь разглядеть то, что так испугало чернослужника, но ничего не увидела. Зато другой головорез, взглянув в ту сторону, куда указывал напарник, моментально похолодел. Три призрачных силуэта неподвижно стояли в дали. Едва бандиты их заметили, они направились к ним, очень быстро перемещаясь в пространстве. Подёргивающаяся походка, необыкновенно большая голова и худые дрожащие конечности привели головорезов в дикий ужас, заставив их развернуться и пуститься наутёк, но, не успев пробежать и десятка шагов, они лицом к лицу столкнулись с чудидже. Призраки изнасилованных в лесу женщин серыми глазами, из которых текли кровавые слёзы, смотрели не отрываясь, завораживая взглядом, точно змеи, гипнотизирующие свои жертвы.