Приключения Мурзилки и маленьких человечков

Наконец все обручи были сняты, и с маленькими палочками в руках весёлая толпа помчалась по дороге.

– Отличная прогулка! – воскликнул доктор Тюбик-Мазь, хотя его обруч никак не желал слушаться и всё норовил свернуть в сторону.

Тузилка что есть силы колотил своей палкой по обручу, а Диндоно разбежался, не разбирая дороги, и вкатил свой обруч на спину упавшему Скоку. Турок и Пуговка решили бежать наперегонки, разогнали свои обручи и… оба очутились на земле, барахтаясь в пыли.

Один я бежал чуть ли не впереди всех, грациозно подгоняя свой обруч тросточкой и призывая остальных брать с меня пример. И тут, как назло, под ноги мне попал камень, и конечно, я споткнулся и плюхнулся прямо в пыль в своём модном новом костюме. В довершение в тот же миг мне на спину вкатился обруч Индейца, бежавшего сзади.

– Тише! Осторожнее! Мост!

Но это предупреждение уже запоздало: малютки так разогнались, что не смогли сразу остановиться. Теснясь и толкаясь, вбежали мы на каменный мостик, рискуя каждую секунду очутиться в воде.

Я пробовал призвать друзей к порядку, но тщетно. Не успел я показать, как следует подгонять обруч, как кто-то нечаянно толкнул меня и я едва не свалился в воду.

В это время Тузилка решил навести порядок и принялся командовать, размахивая своей дубинкой:

– Тише! Успокойтесь! Не толкайтесь!

Случалось, дубинка опускалась не только на обруч, но и на голову. Бедный маленький Пуговка припустил от блюстителя порядка что было силы, однако Тузилка догнал его и так хлопнул по его обручу, что свалил с ног и Пуговку, и его соседа Индейца.

Мы тем временем бежали всё быстрее и быстрее. Всех опередив, Знайка стал показывать удивительные фокусы: разгонял обруч, затем разбегался сам и перелетал через него как птица. Увлечённые его ловкостью, мы мчались вперёд, не разбирая дороги.

Теснясь и толкаясь, вбежали мы на каменный мостик…

Вдруг издалека, где дорога сужалась и превращалась в тропинку, раздались крики:

– Помогите! Несчастье! Пятеро сорвались в пропасть!

Я подбежал к Дедку Бородачу:

– Что стряслось?

– Я сам видел, как они свалились… Там обрыв.

Мы тем временем бежали всё быстрее и быстрее

Он разгонял обруч и перелетал через него как птица…

Несколько человек полетели кубарем вниз…

– Обрыв? Пропасть? Что-то я не слышал ни о чём таком в этих краях, – удивился Знайка.

– Да никакая не пропасть, а колодец, но глубокий-преглубокий, – пояснил Треуголка. – Я сам чуть туда не свалился.

Мы подбежали к тому месту, где произошло несчастье, и в самом деле увидели глубокий колодец, на дне которого по горло в воде барахтались пять человечков.

– Эй, братцы, – крикнул им Знайка, – не бойтесь, мы вас вытащим!

– А как же вы это сделаете? – раздались жалобные голоса снизу.

– Да журавлём!

– Но позволь, – удивился я, – ты о чём? Тут журавлей отродясь не водилось, я-то знаю. Смотри, ни одного во всей округе! – Я торжествующе повёл кругом рукой: пусть же воображает Знайка! – а он совершенно спокойно сказал:

– Мой совет тебе, Мурзилочка: не вмешивайся, если ничего не знаешь.

Затем, повернувшись ко всем остальным, Знайка скомандовал:

– Живо за дело, братцы!

И он принялся отдавать распоряжения, а малютки – работать. Срубили молодую сосёнку, очистили от веток и верхушки, вкопали в землю, затем расщепили верхний конец ствола и укрепили в расщелине поперечину, привязав к одному его концу толстую верёвку.

– Теперь, братцы, – сказал Знайка, – пусть самый прыткий сбегает и принесёт бочонок.

Через минуту бочонок был уже привязан к нижнему концу верёвки.

– Вот вам и журавль, братцы! – весело воскликнул Знайка.

– Где? Где? – закричали в один голос все присутствующие, задирая головы.

– Да это сова, а вовсе не журавль! – заметил Вертушка.

Чтобы получше рассмотреть большую птицу, как раз направлявшуюся в нашу сторону, я приподнялся на носках своих лакированных ботинок.

Мы… увидели глубокий колодец…

– И в самом деле, не журавль, а сова, – проговорил я и… вдруг – бух! – полетел вниз головой в колодец.

– Эх, Мурзилка! Куда же ты смотрел! – услышал я голос Знайки сверху. – Ну, ребята, за работу. Все на бревно.

Вмиг бревно было облеплено лесными малютками.

Слегка покачиваясь, мы начали подниматься из колодца вверх

– Двигайтесь, братцы, – продолжал командовать Знайка, – ближе к концу, где канат.

Эльфы передвинулись, и под их тяжестью конец бревна медленно стал опускаться в колодец. «Бульк-бульк!» – вскоре раздалось из глубины.

Мы уже поняли, в чём дело, и быстро один за другим забрались в бочонок.

– Давай, налегай, братцы! – раздался голос Знайки.

Эльфы перебрались на толстый конец бревна, который стал опускаться. В то же время медленно, слегка покачиваясь, мы начали подниматься из колодца вверх.

– Великолепное воздушное путешествие! – весело крикнул я, размахивая в воздухе цилиндром.

– Мурзилка, не вертись, дно бочонка и так уже треснуло. Смотри, проломишь его совсем, и опять очутимся в воде!

Я присмирел: в холодную воду мне вовсе не хотелось, – а бочонок между тем поднимался всё выше.

– Спасены! Спасены! – закричали малютки со всех сторон, когда мы уже висели высоко над землёй. – Молодец, Знайка! Ай да молодец!

– Ну что? Каков журавль? – рассмеялся Знайка. – Каков экипаж?

Быстро, один за другим, выскочили мы из бочонка. Я отряхнулся и оглядел свой костюм: увы, он был совсем испорчен, сукно промокло насквозь. Вода лила с меня ручьем. Впрочем, мои товарищи по несчастью выглядели не лучше: у всех был очень жалкий вид – и при этом мы все тряслись от холода.

– Надо бы развести костёр да обогреться! – предложил кто-то.

– Некогда! – заметил Дедок Бородач. – Не забудьте, что мы ещё должны вернуться в бондарную мастерскую и отремонтировать бочки, которые разбили.

– Верно, верно! – подхватили другие эльфы.

Я пробовал возражать: как же можно оставаться в мокром платье?

– А вот побежим, и согреетесь, – успокоил всех Знайка. – А там, за работой, живо обсохнете – теперь тепло.

Мы двинулись в обратный путь, с шутками и смехом обсуждая случившееся.

Мы двинулись в обратный путь…

Скоро все бочки были приведены в прежний вид, расставлены по местам, и мы, довольные своей работой, счастливые, что всё кончилось благополучно, отправились домой отдыхать.

Досадная оплошность

В один из чудесных летних вечеров мы гуляли в тенистых зелёных садах на окраине города. Брели потихоньку по дороге, наслаждаясь великолепной погодой. «Ж-ж-ж!» – раздалось вдруг над нашими головами. – Это что такое? – встревожились мы.

– Что это за звери такие? – спросил Пучеглазик, подняв вверх голову.

Мы остановились и попытались отыскать источник звука. За забором на суку дерева обнаружилось большое гнездо в форме яйца, а вокруг него с громким жужжанием сновали взад-вперёд какие-то насекомые.

– Это осы! – констатировал доктор Тюбик-Мазь.

– Нет, скорее пчёлы, – возразил Знайка.

– А по-моему, это комары, – уверенно заявил я.

Все рассмеялись:

– Ай да Мурзилка: комара от пчелы отличить не может! Сам-то ты комар!

Я хотел обидеться, но потом раздумал.

– Хорошо, согласен, пчёлы, – миролюбиво сказал я. – Но что же смешного в том, что я ошибся? Комар ведь похож на пчелу как две капли воды… Кстати, вы знаете, как достать оттуда мёд? Вот я знаю!

– Молодец, Мурзилка! – воскликнул, хлопнув меня по плечу, Тузилка. – Ну и как его можно достать?

– Очень просто! Раз, два, три! – Я разбежался и ловко перепрыгнул через забор. Пчёлы тут же бросились ко мне, и стало немного страшно, но я всё-таки храбро пошёл вперёд.

«Теперь добраться бы до гнезда…» – подумал я, но в тот же миг огромная пчела, злобно жужжа, подлетела к самому моему носу. Еще секунда, и укусила бы.

Я невольно закричал и одним прыжком снова очутился за забором.

– Ловко ты прыгаешь! – заметил Скок.

Остальные эльфы смеялись, а я рассердился:

– Как вы не понимаете: я ведь вовсе не за себя испугался. Вы же знаете, что если пчела кого-нибудь ужалит, то непременно погибнет. Мне просто было её жаль. А укусы… Что укусы? Я их совсем не боюсь.

– Что это за звери такие? – спросил Пучеглазик…

Мы молча выглядывали из-за забора…

– Ну конечно, конечно! – попытался всех примирить Дедок Бородач. – Только, друзья, мне кажется, что доктор прав: это не пчёлы, а осы.

– Нет-нет, это пчёлы! – закричали все малютки хором. – Вот бы раздобыть мёду! Но вот как?

– Я знаю! Кто со мной? – обратился ко всем Скок.

Добровольцы – китаец Чи Качи, Заячья Губа, Знайка и доктор Тюбик-Мазь – быстро перебрались через забор. Знайка разыскал где-то пилу, и смельчаки храбро подступили к дереву. Мы молча выглядывали из-за забора.

– Теперь нужно влезть на дерево и отпилить сук! – скомандовал Знайка, и общими усилиями это было сделано.

Через минуту вся компания во главе со Знайкой, который нёс на плече отпиленный сук, двинулась в путь.

Чтобы пчёлы не могли вылезти и кого-нибудь ужалить, отверстие гнезда плотно заткнули пучком травы.

…вся компания во главе со Знайкой… двинулась в путь

Так мы добрались до города. Всю дорогу веселились, предвкушая, как будем пить чай с душистым свежим мёдом.

– Братцы, – спохватился вдруг Знайка, – пожалуй, по городу нести гнездо будет неудобно: что подумают прохожие?

– А как же быть?..

Мы долго совещались. Наконец было решено купить в магазине пустой ящик и уложить нашу добычу туда. Скоро эльфы притащили ящик, и Скок осторожно поместил в него гнездо.

Между тем мы с Пучеглазиком и ещё несколькими эльфами подыскали себе место для ночлега. Оказалось, что мы как раз остановились около какого-то небольшого заброшенного домика и он весь был к нашим услугам.

Утомленные большой прогулкой, мы решили отказаться даже от чая, тем более что в доме не нашлось ни посуды, ни самовара.

Вытащив свои дорожные одеяла и подушки, с которыми лесные человечки в путешествиях не расстаются, мы расположились на ночлег.

Я, по правде говоря, не люблю спать прямо на полу, не на постели, но тут не было ни одной кровати. В поисках чего-нибудь более-менее подходящего я обошёл весь дом и вдруг, к своей радости, нашёл низенькую деревянную скамеечку. Для обыкновенного человека она была бы мала, но для меня оказалась как раз по росту. Лучшей кровати и не придумаешь.

Пучеглазик и Матросик остались за дежурных, так как сами вызвались стеречь нас, на всякий случай, а все остальные улеглись спать.

Не знаю, долго ли мы спали, но разбудили меня крики. Вскочив, я увидел, что все вокруг в движении: эльфы метались по комнате, кричали и толкали друг друга.

Мы долго совещались

Оказалось, что, пока мы спали, к ящику с пчёлами пробралась кошка и, услышав, что там что-то шевелится и жужжит, бросилась на гнездо, разодрала когтями и выпустила всех пчёл. Тут-то и поднялась суматоха! Насекомые мгновенно разлетелись по комнате и с жужжанием бросились на нас, нещадно жаля. В один миг мы были покусаны с ног до головы. Спросонья, в страхе, метались мы по комнате в поисках выхода, а наши враги как будто издевались. Никогда ещё они не кусались так больно. Не знаю, чем бы всё кончилось, если бы мы не догадались выбраться через окна. Один за другим мы выскочили на улицу, но разъярённые пчёлы упорно преследовали нас. Ещё долго мы от них отбивались, пока наконец не очутились в безопасности. Но в каком ужасном виде мы были!.. У кого распухла щека, у кого губа. У некоторых носы и лбы украсились огромными шишками. От укусов всё тело ныло и горело как в огне.

Всем хотелось как можно скорее лечь спать

…пока мы спали, к ящику с пчёлами пробралась кошка…

Впрочем, наш враг тоже понёс большие потери: тут же, вокруг нас, валялось множество насекомых, убитых в отчаянной схватке.

Дедок Бородач нагнулся и поднял одно.

– Ну что, разве я был не прав? Никакие это не пчёлы, а осы: у пчелы тельце покороче и потолще.

Мы с любопытством принялись рассматривать убитого врага.

Действительно, это была оса.

– Вот и полакомились мёдом! – рассмеялся Дедок Бородач. – Только украшения себе приобрели и больше ничего!

– А может, всё-таки пчёлы? – попытался поспорить я.

– Нет, не пчёлы, – твёрдо сказал Дедок Бородач. – Хочешь, Мурзилка, я тебе это докажу?..

– Ну, если докажешь, тогда поверю…

– Что же, пойдём.

В один миг мы были покусаны с ног до головы…

Дедок Бородач вернулся в домик, вывернул гнездо и показал мне: там действительно не было никакого мёда – только одна личинка шевелилась.

– Ну что? Теперь поверил?

– Поверил.

Так закончилась эта история с мёдом: долго мы ходили потом опухшие, с искривлёнными лицами; дорого обошлась нам эта досадная оплошность.

Как мы учились в музыкальной школе

Мы с друзьями, Заячьей Губой и доктором Тюбик-Мазь, мирно прогуливались на окраине города и вдруг заметили на одном из домов вывеску:

Огромные буквы на большой деревянной доске так и кричали о значительности этого Трубача, профессора музыки, и самой музыкальной школы.

– Интересно, а профессор тоже, как и мы, из лесного народа? – в задумчивости произнёс доктор.

– Как, разве вы его не знаете? – удивился Заячья Губа. – Это очень известный музыкант.

Опустившись на большой камень, служивший вместо скамейки, он ещё раз внимательно прочитал написанное и предложил:

– А что, братцы, не записаться ли нам в эту школу? Свободного времени у нас много, шататься без дела уже надоело, так будем хоть музыкой заниматься.

– Отличная идея! – согласился я.

– Я тоже не прочь, – присоединился ко мне доктор.

– Только втроём скучновато, – добавил я. – Давайте пригласим ещё кого-нибудь?

– Это ты здорово придумал! – похвалили меня товарищи. – Вот что значит умная голова…

Хоть я и знал, что не глуп, но похвала всё равно была мне приятна. Я уж собрался внести ещё какое-нибудь предложение, но доктор меня опередил:

– Тогда не будем терять время и пойдём за товарищами.

Через полчаса мы целой толпой уже стучались в дверь музыкальной школы.

Нас встретил сам маэстро Трубач, охотно согласился принять в школу и тут же предложил дать первый урок.

– А что, братцы, не записаться ли нам в эту школу?

– Для начала я покажу вам, как играть вот на этом инструменте.

Музыкант снял со стены трубу и, приложив к губам, принялся так сильно в неё дуть, что щёки у него стали круглыми и раздулись как два мячика.

«Тру-ру-ту-ту!» – вдруг раздалось из трубы, да так громко, что от неожиданности я чуть не выронил тросточку, а Заячья Губа, стоявший ближе всех к Трубачу, в ужасе вытаращил глаза и прижал руки к груди: видно, уши заложило, – ему, как и мне, тоже казалось, что музыка чересчур уж громкая. И только Пуговке всё явно очень нравилось – он даже руку приложил к уху, чтобы лучше слышать.

– Теперь можете выбрать себе инструмент по душе, – предложил маэстро, – и начнём занятия.

Мы подошли к стеллажу и принялись перебирать инструменты. Я перепробовал почти все, но ни один не показался мне подходящим: один был слишком тяжёл, другой имел неудобную форму – в общем, у каждого находился какой-нибудь недостаток.

«Тру-ру-ту-ту!» – вдруг раздалось из трубы…

Тогда Трубач предложил мне барабан. Я сначала было согласился, но потом, когда попробовал на нём играть, поспешил отказаться. Дело в том, что при игре на барабане нужно сильно размахивать рукой, а рукава моего фрака довольно узкие, как и диктует мода, и я побоялся, что они лопнут. В конце концов я подобрал себе инструмент – изящную, лёгкую и узкую трубу.

Как заправские музыканты, мы чинно сели в ряд, а те, кому инструментов не хватило, примостились в стороне – ждать своей очереди.

Урок начался.

Заячьей Губе не хватило места на скамейке, и недолго думая он уселся на барабан, но чуть его не прорвал, за это получил от маэстро выговор.

Мы начали играть и, должно быть, оказались очень способными учениками, потому что уже через час Трубач предложил нам выступить на концерте:

– У нас ещё есть время порепетировать, а потом отправимся в парк и там выступим.

Мы были в восторге. Кто бы мог подумать, что можно выучиться играть так быстро! Должно быть, Трубач действительно замечательный педагог… или мы необыкновенно талантливые ученики.

Как бы то ни было, но через час мы уже двинулись к концертной площадке в парке. Впереди всех выступал Дедок Бородач с нотами в руках, за ним шёл Тузилка, держась за руку профессора Трубача, и далее следовали остальные.

В парке мы расположились на ухоженной лужайке, маэстро со своей трубой встал перед нами, дал знак, и концерт начался.

«Тра-та-та… Бум-бам-бим!» – вступили сразу все инструменты.

«Бум-бум-бум!» – забарабанил Заячья Губа.

Я тоже старался изо всех сил: раздувал щёки, дул что есть мочи в трубу, от усердия даже на корточки приседал, – и у меня, конечно, выходило лучше всех (во всяком случае, я заметил, что зрители во время концерта смотрели только на меня).

…за что получил от маэстро выговор…

«Ого! – думал я. – Видно, моё исполнение всем очень нравится, раз так и впились в меня глазами!» И с удвоенным усердием дул в свою трубу, пока не заметил, что все, кто на меня не посмотрит, почему-то смеются. Меня это удивило: «Что во мне смешного-то? Костюм на мне новенький, играю отлично, труба звучная… Не понимаю, что их так позабавило…»

А публика между тем покатывалась со смеху, и даже Матросик что-то говорил, показывая на меня.

Я решил не обращать ни на кого внимания и продолжать играть как ни в чём не бывало. Набрав в грудь побольше воздуха, я как дунул в трубу…

Вдруг у меня над самым ухом раздалось: «Карр!» Я отнял трубку ото рта и посмотрел вверх. Оказалось, что на самой верхушке моей трубы сидит большая чёрная ворона. Без сомнения, моё исполнение так ей понравилось, что она села на трубу, чтобы лучше слышать, а мои коллеги музыканты почему-то нашли это смешным. Я хотел было выразить своё негодование, но как раз в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное.

Наш руководитель и дирижёр маэстро Трубач сделал знак усилить громкость, мы приналегли, и вдруг… «трах-тарарах!» – раздался ужасный треск, звон, грохот. Это у Заячьей Губы лопнул барабан, а у Скока разорвалась труба и осколок отлетел в соседа. К тому же целая стая птиц с оглушительным криком поднялась в воздух и закружилась над нами: видимо, им тоже наша музыка показалась слишком громкой.

А маэстро тем временем едва не охрип, пытаясь привлечь наше внимание:

– Довольно, довольно! Перестаньте же, несчастные! Разве не видите, что даже птицы и те разлетелись? Нет, вам ещё рано играть для публики. Пойдёмте отсюда, а то все люди из парка разбегутся.

Впереди всех выступал Дедок Бородач с нотами в руках…

…на верхушке моей трубы сидит… чёрная ворона

Оказывается, мы просто не поняли жесты своего профессора… Сконфуженные, мы уныло поплелись к выходу.

Вернувшись в класс, по настоянию педагога мы опять взялись за инструменты.

– Мне кажется, что дело пойдёт быстрее, если вы научитесь понимать мои жесты, – предположил маэстро. – А для этого я встану повыше, чтобы вам были лучше видны мои движения. Вот так!..

Трубач живо вскочил на опрокинутый деревянный ящик и, как дирижёр, поднял руки, давая знак начинать.

Мы заиграли снова.

Скоро, однако, у меня устали ноги: всё стоять да стоять не особенно-то приятно, – и я подумал: «Не присесть ли мне на краешек барабана?» – но потом вспомнил о замечании, которое сделал Трубач Заячьей Губе, и отказался от этой мысли.

– Что же это я! Отлично! Чудесная мысль! – вдруг, совершенно забыв, где нахожусь, воскликнул я и хлопнул себя по лбу.

– О чём это вы? Какая мысль? – испугался маэстро, так что даже концерт приостановил.

– О чём? Да, собственно, ни о чём, – промямлил я.

– Так что же вы кричите? – рассердился Трубач. – Только мешаете всем…

– Я… извините… я очень устал, и вот… Позвольте мне сесть на край вашего ящика? Так мне будет гораздо удобнее…

Маэстро, видимо, успокоили мои слова, и он с улыбкой сказал:

– Садитесь, если хотите. Только будьте осторожны: ящик не очень прочный.

Я осторожно сел, и мы заиграли снова. Против меня как раз стоял китаец Чи Качи и так усердно дул в свою трубу, так раздувал щёки, что я, с трудом удержавшись от смеха, прошептал:

– Чи Качи, отвернись, не смеши меня, а то расхохочусь и опять получу выговор.

Но китаец, казалось, меня даже не слышал: как ни в чём не бывало продолжал трубить, раздувать жёлтые щёки, смешно таращить глаза и гримасничать.

…мы заиграли снова…

Чтобы не рассмеяться, я решил сам отвернуться и, поднявшись, обошёл ящик и сел с другой стороны, но, раздосадованный на Чи Качи, позабыл об осторожности. В тот же миг раздался треск, крышка ящика проломилась, и я провалился внутрь, а следом за мной и маэстро Трубач не удержался на ногах и плюхнулся на пол.

Труба его отлетела в сторону и помялась, так что теперь могла только хрипеть. Но ещё более пострадал сам профессор: мало того что разбил нос, так на лбу ещё вскочила огромная шишка. Пока я барахтался в ящике, стараясь выбраться, все бросились поднимать маэстро. Он был страшно зол и кричал:

– Нет, таких учеников у меня ещё никогда не было! Я больше не желаю заниматься с вами!

Все стали его успокаивать, уговаривать, я извинялся как мог, но ничего не помогало: Трубач и слышать нас не хотел – уж очень разобиделся.

На этом наши занятия музыкой закончились, и мы отправились восвояси.

…крышка ящика проломилась…