скачать книгу бесплатно
В 1907 году в Корее японской колониальной администрацией был введен «Закон о газетах», а в 1909 году последовал «Закон о публикациях», «который строго ограничивал круг лиц, которые могли публиковать»[32 - Монтгомери Ч. История корейской современной литературы VIIII: Колониальная эра. – Korean literature in translation, 1.03.2013. – URL: https://www.ktlit.com/the-history-of-korean-modern-literature-ix-the-colonial-era/ (дата обращения: 11.01.2022).] свои литературные произведения. Таким образом в Корее была введена государственная цензура в литературе. Возмущение корейских писателей и борцов за независимость Кореи из-за происходящего социально-политического насилия и стало причиной народных выступлений в 1919 году, получивших название «Движение 1 марта».
Партизанская война Армии справедливости
Другой формой сопротивления корейцев против закабаления своей страны Японией стала партизанская война Армии справедливости (Ыйбён \ Euibyong, Righteous armies). Национальное сопротивление захватило все слои населения.
Началом деятельности антияпонской армии Ыйбён стали стихийные партизанские отряды, в которые собирались корейцы под руководством дворян (янбан \ yangban) классической конфуцианской школы. В 1894–1895 гг. поводом для возмущения в стране стало убийство королевы Мин (Min) и указ об обязательной стрижке волос для мужчин. Дворяне, возмущенные вызывающим поведением японских военных и прояпонски настроенных придворных объединились в отряды сопротивления под лозунгом: «Уважать короля, вытеснить варваров». Японцы с точки зрения корейцев также относились к категории «варваров». В основном, боевой силой партизан были крестьяне. Но король Кочон укрылся в российской дипломатической миссии и отменил те указы, которые вызвали народное возмущение.
В 1905–1906 гг. во многих провинциях, возмущенные появлением японских войск на территории Кореи, крестьяне вели свою партизанскую войну под знаменем Армии справедливости (Ыйбён). Дворянин Мин Чонсик (Min Jeong-sik) вступил в бой с японскими войсками со своим отрядом в 500 человек. Бывший высокопоставленный сановник Чхве Икхён (Choe Ik-hyeon) во главе 400 человек атаковал японские и правительственные войска. Но оба отряда потерпели поражение. Простолюдин Син Дольсок (Shin Dol-seok) вел успешную партизанскую войну в горных районах провинций Канвон и Кёнсан (совр. Республика Корея). Отряды Сина объединяли около трех тысяч человек[33 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С. 760.].
В 1907 г. император Кочон был силой смещен с трона. Новый император Сунчон (Sunjong, 1874–1926) подписал декрет о роспуске всех королевских войск. Новая волна антияпонской вооруженной борьбы началась с вооруженных выступлений не подчинившихся декрету Сунчона столичных гарнизонов. Корейские военные вступали в уличные бои с японскими войсками. В провинции военных поддержали крестьяне, торговцы, шахтеры. Армия справедливости из непрофессиональных, плохо вооруженных отрядов быстро превратилась в серьезную, хорошо вооруженную силу.
Во главе партизан встали кадровые военные, имевшие ружья и пушки. Впервые с 1890-х годов армия Ыйбён действовала в центральной и южной частях Кореи, подчиняясь единому командованию. Действия партизан были скоординированы и имели главную цель – взятие Сеула и изгнание японцев из страны. В общей сложности, в Армии справедливости было более 10 тыс. человек. Три тысячи из них – бывшие кадровые военные. Но поход на Сеул не удался. Единого командования создать не удалось. «Слишком велика была местная обособленность отдельных партизанских групп и отрядов с их разнородным социальным составом»[34 - Там же.].
Отдельные подразделения Армии справедливости (100–500 человек) вели свою партизанскую деятельность самостоятельно. Они совершали «налеты на линии железных дорог, разрушали японский телеграф, уничтожали мелкие японские гарнизоны. К концу 1907 г. не было ни одного уезда, где бы не действовали партизаны, правительственные чиновники не имели никакой власти, а предатели трепетали. С сентября 1907 г. по август 1908 г. 966 предателей были казнены партизанами»[35 - Там же.].
По приблизительным оценкам, в 1908 г. в Армии справедливости сражалось около 70 тыс. человек. В 1909 г. численность Ыйбён была 25 тыс. человек, в 1910–1911 гг. Армия справедливости уменьшилась с двух тысяч до двухсот человек. «Как и просветительное движение, национально-освободительная борьба Ыйбён возглавлялась, за редкими исключениями, выходцами из среды дворянства. Они были далеки от народа, а потому и не могли выдвинуть такой программы борьбы, которая действительно защищала бы социальные и экономические интересы народных масс. Дворянские революционеры не забыли о крестьянской войне 1894 г., они стремились приглушить классовую борьбу крестьян»[36 - Там же, с. 761.].
Резкое сокращение вооруженного антияпонского движения также было связано с особой жестокостью японцев. В районах, где крестьяне помогали своим вооруженным соотечественникам, японцы совершали массовые казни, отнимали продовольствие, сжигали целые деревни. В результате карательных акций погибли и получили ранения около 50 тыс. человек. К 1911 г. Армия справедливости не исчезла бесследно. Повстанцы переправились на территории России и Китая, в которых уже действовали отдельные отряды корейских партизан, совершавших рейды на приграничные районы Кореи. Корейский народ не смирился с фактом японской колониальной экспансии[37 - Там же, с. 358.].
После объявления тщательно подготовленной аннексии первый генерал-губернатор Тэраути Масатакэ (Terauchi Masatake, 1852–1919) проводил жесткую репрессивную политику. Страна была опутана сетью тотальной слежки. За малейшее неосторожное слово корейцы жестоко преследовались. Без суда произвольно японские чиновники, считавшие всех корейцев потенциальными преступниками, наказывали палками, подвергали штрафам, арестовывали и пытали. Все корейцы, интересовавшиеся политикой, считались опасными бандитами[38 - Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. – М: Русское слово – РС, 2000. – С. 329–330.].
Часть «корейских дворянских и буржуазных националистов» избрали индивидуальный террор. Они убили одного из пяти министров-предателей, подписавших договор о протекторате. В 1908 г. в поезде, следовавшем из Сан-Франциско в Вашингтон, был убит бывший советник, пособник японцев в установлении протектората в Корее – Д.В. Стивенс. В 1909 г. Ан Чунгын / Ан Джунгын (An Jung-geun \ Ahn Jung-geun, 1879–1910) на Харбинском вокзале (Китай) убил первого генерал-резидента в Корее Ито Хиробуми (Ito Hirobumi, 1841–1909).
Партизанская война Армии справедливости и террористические акты возмездия корейцев-патриотов были примерами всеобщего неподчинения японской колониальной политике и создали «традицию» открытого и подпольного сопротивления японским колониальным властям. В таких неспокойных условиях формировалось сообщество первых корейских кинематографистов. Об активной антияпонской борьбе в Корее знали все, Неудивительно, что первые режиссеры и актеры принимали активное участие не только в культурно-просветительском движении, но и были бойцами в вооруженной партизанской войне против японских колонизаторов.
Ранний период истории корейского кино
Первые киносеансы в Корее
В начале XX в. в Корее все чаще стали появляться не только китайские и японские купцы и солдаты, но также толпы европейцев. Самыми активными предпринимателями в освоении новых рынков были американцы, в том числе и первые кинематографисты. После премьеры «Прибытия поезда» 28 декабря 1895 г. в Париже, уже в 1896 году в Индии и Китае (Шанхай) показывали первые киноролики. В Корее в 1897 г. американская компания «Ист Хаус» показала «подвижную картину» при помощи газовой лампы в китайском чайном домике в Намдэмуне (Namdaemun – Великие Южные ворота Сеула)[39 - Ким Хва. Популярная история корейского кино. – Сеул, 2001. С. 7.]. В 1899 г. американец Элиас Бартон Холмс (Elias Burton Holmes, 1870–1958), снимавший многосерийную киноэнциклопедию, прибыл со своей небольшой съемочной группой и снял первый документальный фильм о Корее. Он был приглашен ко двору, где продемонстрировал киноролики членам королевской семьи[40 - Lee Young-Il. The Establishment of a National Cinema Under Colonialism: The History of Early Korean Cinema. – Seoul: Motion Picture Promotion Corporation, 1988. P.10.].
По другой версии, Элиас Бартон Холмс осуществил свой азиатский проект, путешествуя по транссибирской магистрали, открывшейся в 1900 году. Его путешествие началось из Москвы, по регионам Дальнего Востока и во время этой экспедиции он посетил Сеул в 1901 году. В 10-м томе «Лекций Бертона Холмса», опубликованном в 1901 году, в главе «Сеул, столица Кореи», Б.Холмс описывает свой визит в Сеул. Американского кинопутешественника принял Ли Чэсун (Lee Jae-sun), министр короля Кочона. Он посмотрел фильмы Холмса в своей резиденции, а затем попросил Холмса принести во дворец короля его небольшой проектор. Первыми кинозрителями в Корее стали члены королевской семьи и их приближенные[41 - 1897–1923. The age of Motion Pictures. Korean Film Archive. – URL: https://artsandculture.google.com/exhibit/the-age-of-motion-pictures/wQw3xXM5 (дата обращения: 11.01.2022).].
По материалам Корейского киноархива, в сохранившейся газете «Хвансон Синмун» от 14 сентября 1901 года, в передовой статье сообщалось, что состоялся просмотр фильма о восстании боксеров (в Китае). Это была первая статья в Корее, в которой упоминался термин «кинофильм». Но, судя по содержанию статьи, можно уверено утверждать, что термин «кино» уже был известен в Корее[42 - Там же.].
В те годы в Корее уже была первая электрокомпания Хансон (Hanseong Electric Company). Она была основана и управлялась императорской семьей на инвестиции короля Кочона, который проявлял большой интерес к электрификации Сеула. Особенно королю Кочону хотелось запустить трамвай на электротяге, какие уже ездили с 1895 в Киото (Япония)[43 - 43 Ланьков А.Н. Сеульский транспорт: от трамвая до метро. – Travel.ru, 01.01.1999Источник: Сеульский Вестник. – URL: https://guide.travel.ru/south_korea/3463.html (https://www.google.com/search?newwindow=1&sa=X&biw=1706&bih=802&sxsrf=ALeKk02qN1oLmz-rGEow6PkYRehYRheS8Q:1587362400350&q=mandala+%D1%8E%D0%BD+%D1%8F%D0%BD%D0%B3-%D1%85%D0%B0&stick=H4sIAAAAAAAAAONgFuLUz9U3SCurMLFU4gIxk9LTS6rStXh888syU0PyHZNL8osWsUrkJualJOYkKlzsu7BX4WL_hb0XNutebL2wYQcrIwCHgFJ5RQAAAA&ved=2ahUKEwjJn4LgqfboAhUqlYsKHbEWAPUQxA0wKnoECBIQDQ) (дата обращения 12.01.2022)..]. Но, не имея технологий и опыта для запуска трамваев, компания Хансон пригласила американцев Генри Коллбрана (Henry Kollbran) и Г.Р. Ботсвика (H.R.Boatwick), владельцев первой в Корее железнодорожной ветки Кёнгин (Gyeongin).
Первый трамвай был пущен в Сеуле 17 мая 1899 года. Вагоновожатыми были приглашенные из Японии специалисты, имевшие опыт вождения модного общественного транспорта. А кондукторами были корейцы. Но через неделю в центре Сеула под колесами трамвая погиб четырехлетний мальчик. Корейцы были уверены, что вагоновожатый-японец специально задавил малыша. Толпа разъяренных горожан сожгла два вагона. Японцу удалось избежать расправы, но после этого случая всем вагоновожатым выдавали револьверы для самообороны[44 - Там же.]. А корейцы стали панически бояться трамваев.
С помощью американцев электрокомпании Хансон все же удалось переломить неприятие нового общественного транспорта и привлечь больше пассажиров. С помощью нового зрелища – синематографа. Компания Хансон стала показывать публике американские кинофильмы в импровизированном летнем кинотеатре на конечной остановке трамвайного маршрута – в депо в Тондэмуне (Tongdaemun \ Dongdaemun). Платные показы для публики начались с июня 1903 года. В газете «Хвансон» (Hwangseong sinmun) было опубликовано объявление о первом общественном кинопоказе в Корее, который состоялся 23 июня 1903 года на сеульском рынке Тондэмун[45 - 1897–1923. The age of Motion Pictures. Korean Film Archive. – URL: https://artsandculture.google.com/exhibit/the-age-of-motion-pictures/wQw3xXM5 (https://en.wikipedia.org/wiki/The_Last_Witness_(1980_film)) (дата обращения: 11.01.2022).].
До официально заявленного Японией «протектората» над Кореей единственными конкурентами японцев в Корее были американцы. К радости предпринимателей и авантюристов Нового Света корейцы, как индейцы, давно курили. Табак и табачные изделия были самой доходной статьей американского экспорта. В качестве рекламы американские торговцы стали использовать новый аттракцион – «синематограф». Одними из первых «подвижные картины» (морские волны, движущийся поезд, пейзаж) были использованы, в качестве рекламы, владельцами англо-американской табачной фирмы. Желающие увидеть новый аттракцион должны были предъявить 20 пустых пачек сигарет «Золотая рыбка» (Goldfish) или «Герой» (Hero)[46 - Там же.].
В 1905 г. в Тондэмуне, в одном из центральных районов Сеула, трамвайное депо Сеульской электрической компании (Seoul Electricity Company), организованное для строительства новых трамвайных линий, было переоборудовано под кинотеатр и стало называться «Тондэмун Хвальдонсачжин» (Tongdaemun \ Dongdaemun Hwaldongsajin). «Хвальдонсачин» – в переводе с корейского «движущиеся картины»[47 - Lee Young-Il. The Establishment of a National Cinema Under Colonialism: The History of Early Korean Cinema. – Seoul: Motion Picture Promotion Corporation, 1988. P.11.]. В новом помещении ежедневно, с неизменным успехом, показывались американские немые фильмы. Позже этот кинотеатр был переименован в «Хвальдосачин Кваламсо» (Hwaldongsajin Kwalamso), что в переводе с корейского – «дом с экраном, по которому движутся картинки» или просто «кинотеатр».
Три кинотеатра, которые одновременно работали и как фотоателье, назывались одинаково «Хвальдон Сачинсо» (Hwaldong Sajinso) и постепенно стали популярными. Самым солидным зданием кинотеатра (из кирпича) было «Фотоателье Мачон» (Majon Photo Shop). Известно, что 1905 году француз Мачон (Мартин), управляющий отелем «Палас отель» (Palais Hotel), выкупил и переименовал его в «Астор Хаус» (Astor House). Его также называли Мачон Ёгван (Majeon Yeogwan), в честь имени владельца, написанного на фасаде китайскими иероглифами. Начиная с 1907 года, отель был известен показами кинофильмов[48 - 1897–1923. The age of Motion Pictures. Korean Film Archive. – URL: https://artsandculture.google.com/exhibit/the-age-of-motion-pictures/wQw3xXM5 (https://hollywoodsuite.ca/fatal-attraction/) (дата обращения: 11.01.2022).].
Сохранилась публикация в газете «Тэхан мэиль синбо» (Daehan Maeil Sinbo) от 2 июля 1907 года о французе Мачоне, показывающем французские фильмы в кирпичном доме, к востоку от Седаримока (Saedarimok), недалеко от Сэмуна (Saemun)[49 - Там же.]. К сожалению, точно неизвестно, речь в статье идет о «Фотоателье Мачон» или об отеле «Астор Хаус».
В основном, все кинотеатры в Корее показывали «западные» фильмы, которые привозили японские оптовики из Тяньцзиня (Tienjin) и Шанхая. Некоторые импортеры обеспечивали экспорт американских и французских кинофильмов[50 - Lee Young-il, Choe Young-chol. The history of Korean cinema. – Seoul: Jimoondang Publishing Comp, 1988. P.12.].
Возникновение и развитие киноиндустрии в Корее совпало со сложным периодом разложения феодального государства и последующим захватом страны Японией. В начале XX века Корея была насильственно переориентирована с китайских средневековых образцов, на освоение новой, в основном, западно-европейской культуры, активно осваиваемой в Японии.
Антияпонское национально-освободительное движение в Корее приобрело две основные формы: мирную и малоэффективную – образовательно-культурное просветительство, и вооруженную, но жестоко подавленную японскими войсками, партизанскую войну. Растерзанная, упирающаяся в сохранении своей идентичности и независимости средневековая Корея все-таки, как и «Япония отбросила феодализм и ринулась навстречу современности столь поспешно, что битва старого и нового шла на всех уровнях общества. И поскольку в кино новые веяния были наиболее яркими и живыми, обратившись именно к его истории, мы станем свидетелями самых волнующих моментов этой битвы»[51 - Сато Тадао. Кино Японии. – М.: Радуга, 1988. С. 7.].
Рассвет корейского кино (1903–1922)
Новый корейский театр
На протяжении долгой истории корейский и японский народы, как часто происходит между соседними государствами, не испытывали друг к другу особой симпатии. Постоянно воевали, воспитывались в духе враждебности, считали друг друга «варварами». В начале XX в. средневековая Корея оказалась не способна отстоять собственную независимость. Еще до официального объявления об аннексии Япония начала проводить пропаганду идей «единых корней» японского и корейского народов и объявила корейский язык и культуру «ветвью» японского языка и культуры. Корейцы отнеслись к этой идее по-разному. Одни подчинились сложившимся обстоятельствам, а другие продолжали упорно сохранять и развивать национальную культуру, особенно новые, совершенно непривычные для средневековой патриархальной культуры, виды искусства: театр и кино.
В Сеуле появилось совершенно новое зрелище – европейский театр. В первых театральных труппах «Хёксиндан» (Hyeoksi-dan) и «Мунсусон» (Mungsu-son) работали молодые корейцы, получившие образование в Японии. В 1908 г. был открыт первый театр западного образца – «Вонгакса» (Wongaksa), в переводе «Придворный театр». Постановки театральной труппы были популярны в Сеуле. Но в ноябре 1909 г. театр закрылся[52 - Wade James. The Cinema in Korea. In Korean Dance, Theater and Cinema. – UNESCO. Arch Cape, Ore.: Pace International Research, 1983.]. А с 1910 года, начала оккупации Кореи, жесткая цензура и полное безразличие к культурным потребностям населения захваченной страны, лишили корейцев свободы слова и собраний.
В 1910–1911 г. по подозрению в покушении на генерал-губернатора в Корее Тэраути Масатакэ в Сеуле было арестовано более 700 человек. Позже стало известно, что среди арестованных 105 человек из нелегальной организации «Новое народное общество» (Синминхве, Sinminhoe), возникшей в 1907 г. Члены этого общества – издатель газеты «Тэхан мэиль синбо» / «Корейская ежедневная газета» (Daehan Maeil Sinbo \ The Korea Daily News) Ян Гитак (Yang Gi-tak, 1871–1938), историк Чон Тхэкки (Jeong Taek-ky), видный общественный деятель Ан Чханхо (Ahn Changho \ An Chang-ho, 1878–1938), офицеры в отставке Ли Донхви (Lee Donghui), Ли Гап (Lee Gap), Ли Сынхун (Lee Seung-hun) и др., – основали предприятие по изготовлению керамики для развития экономики, учредили школы и издательство по выпуску книг и учебников, и вели подготовку к вооруженному сопротивлению. Всех 105 членов Синминхве жестоко пытали. Это событие в истории сохранилось как «Дело 105-ти» (105-Man Incident \ Seoncheon Incident)[53 - Тягай Г.Д., Пак В.П. Национальная идея и просветительство в Корее в начале XX в. – М: Восточная литература РАН. 1996.].
Неудивительно, что единственный Корейский национальный театр был запрещен. Неизвестно, чем бы занимались корейские актеры театра Вонгакса, если бы не новомодное развлечение – кинематограф.
Первые кинотеатры
В 1909 г., кроме кинотеатров Кодан Ёнигван (Kodung Yonyegwan), Чханганса (Changansa), Ёнхунса (Yeonhungsa) и Дансонса (Dansongsa), только в Сеуле работали более десяти кинопередвижек, показывавшие фильмы на открытых площадках по вечерам, когда не было дождя. Владельцами всех кинотеатров были японцы. Репертуар состоял из американской, французской и японской кинопродукции.
С 1909 года в Корее кино стали показывать регулярно в качестве рекламы. Англо-американские предприниматели построили трамвайные линии в городе, но корейцы упорно отказывались садиться в вагоны, предпочитая немногочисленных извозчиков или пешие прогулки. Трамвайное депо компании Хансон, находившееся в районе Тондэмун (Восточные ворота), стало первым постоянным местом показа американских фильмов в Сеуле. По всей вероятности, это была открытая площадка с передвижным кинопроектором в одном конце и импровизированным экраном – побеленной стеной, в другом конце. Правом входа на киносеанс был объявлен трамвайный билет. А остальным любопытным, но боязливым пешеходам, необходимо было заплатить (10 чон). Возможно, трамвайные билеты в первое время выдавали бесплатно.
В основном, первыми кинозрителями кинотеатров под открытым небом были мужчины и подростки, как и во всем мире, составлявшие толпы зевак на любом рынке или площади. По вечерам самая активная часть мужского населения Сеула стала активно посещать открытые кинотеатры и кататься на первом трамвае[54 - Ким Хва. Популярная история корейского кино. – Сеул, 2001. С. 14.]. Неудивительно, что во всех таких кинотеатрах было разрешено курить и распивать горячительные напитки. Первые кинотеатры или кинопередвижки больше напоминали шумные городские харчевни, только без низеньких столиков и скамеечек. Корейцы устраивались прямо на полу или сидели на корточках. А первые кинопрокатчики экономили на лавках и были очень довольны привычкой корейцев обходиться без стульев и лавок.
Со временем, с увеличением желающих посмотреть «заморское зрелище» после проезда в трамвае, владельцы трамвайных путей пытались расширить свой бизнес, но военно-политическая обстановка в Корее вынудила британцев и американцев, а также других европейских предпринимателей, отказаться от развития кинопроката или строительства собственных кинотеатров.
Аннексия Кореи и «военное правление» Японии
В 1908 г. было создано «японско-корейское» «Восточное колонизационное общество», бесплатно захватившее корейские земли, на которых поселились японские переселенцы – «военные резервисты»[55 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С.758.]. В апреле 1908 г. и феврале 1909 г. были изданы указы о печати, по которым контроль над издательским делом перешел в ведение японской администрации. Еще в 1907 г. японцы закрыли почти все корейские издания. К 1910 г. сохранилась только «Ежедневная корейская газета» /«Тэхан мэиль синбо», учредителями которой были кореец Ян Гитак (член «Нового народного общества» (Синминхве) и английский публицист Эрнст Томас Бетелл (Ernest Thomas Bethell, 1872–1909). Британия считалась союзницей Японии и газета не подверглась японской цензуре. У входа в редакцию висело объявление: «Японцам вход запрещен». Газета выходила на корейском языке с английским приложением «The Korea Daily News». Издание Яна и Бетелла пользовалось огромной популярностью. В газете было опубликовано обращение императора Кочона к народам мира, в котором тот признавался, что «договор о протекторате» был подписан против его воли и просил защиты у западных держав.
Японцы добились от Британии отзыва Бетелла из Кореи. После ареста Ян Гитака и разгрома нелегального «Нового народного общества» (Синминхве) «Ежедневная корейская газета» была «продана» генерал-губернатору, переименована в «Ежедневную газету» (Мэиль синбо) и перестала пользоваться доверием у корейцев.
«Первый генеральный резидент в Корее, воплотивший в себе самые мрачные черты японского колонизатора, Ито Хиробуми говорил: «Одно газетное слово обладает большей силой убеждения, чем сто моих слов»[56 - Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. – М: Русское слово – РС, 2000. – С. 347.]. Все зарубежные корейские издания с 1908 г. были также запрещены в Корее.
Бывшие придворные, помещики и военные, несогласные с аннексией Кореи, кончали жизнь самоубийством или покидали страну, что для корейцев было равносильно физической смерти. Десятки тысяч участников партизанского движения Армии справедливости (Ыйбён) и разорившихся после жестокого подавления антияпонских вооруженных выступлений крестьян с семьями эмигрировали в Японию, Северо-Восточный Китай, на русский Дальний Восток и в другие страны[57 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С. 768.].
22 августа 1910 г. был опубликован «Корейско-японский договор о соединении», который принято называть «договором об аннексии». «Корея стала типичной колонией – рынком сбыта японских товаров, источником сырья и продовольствия, сферой приложения капитала»[58 - Там же. С. 766.]. Было запрещено издание книг и газет на корейском языке. Из двух десятков корейских газет сохранились «Столичная газета» («Кёнсон ильбо») и «Ежедневная газета» («Мэиль синбо») для того, чтобы доводить распоряжения японской администрации до населения»[59 - Курбанов С.О. Курс лекций по истории Кореи: с древности до конца XX в. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2002. – С. 360–361.].
Только в конце XX в. киноархив Республики Корея приобрел короткометражный документальный фильм «Корея – страна утренней свежести» (Korea, land of the morning calm), примерно 1910 г., автор неизвестен, страна-производитель: предположительно, Франция, из коллекции Джозефа Джойя (Joseph Joy Collection (1977), длительность 4 мин., черно-белый, немой. Приобретен Корейским киноархивом 14.10.1994 у национального кино- и телеархива Великобритании (British National Film and Television Archive).
Несколько сцен из жизни корейцев в начале XX в.: медленно движущаяся двухколесная телега, которую тянет вол; крестьянин средних лет толчет в деревянной ступе кукурузу, а рядом – худенькая девочка; сапожник энергично сшивает куски кожи; мужчина черпает воду из колодца; оживленный рынок в Сеуле; пара пожилых корейцев, одетых в белое.
Четыре минуты из жизни старой, единой Кореи. Для любого корейца – это целая вечность. Сцены из жизни страны, которая существовала давным-давно. Крестьянин с пучком волос – национальной мужской прической, а горожане – сапожник и мужчина у колодца коротко пострижены. Известно, что в декабре 1895 г. японцы, имевшие влияние на решения правительства Кореи заставили короля Кочона провозгласить указ об обязательной стрижке волос для всех мужчин. «На протяжении столетий прическа была неотъемлемой частью обряда жизненного цикла корейца, позволяя внешне отделять совершеннолетнего от несовершеннолетнего, и была важнейшим элементом внешнего облика, который предписывалось соблюдать в соответствии с многочисленными ритуалами. Указ о стрижке волос разрушал традиционную систему церемоний и ритуалов»[60 - Там же.] корейцев.
На рынке в Сеуле в толпе покупателей важно застыли японские полицейские, которых можно отличить от корейцев только по военизированной, добротной форме и ружьям. Продавцы-корейцы испуганно смотрят в объектив. 1910 год – начало официальной аннексии Страны утренней свежести японскими колонизаторами. Торговцы – самый опытный в общении с иностранцами люд, но даже они должны были проявлять осторожность во всем. За суетливыми движениями и деловитостью чувствуется напряженность. Столичный рынок всегда был центром всех новостей, к сожалению, в те годы не всегда радостных. За утешением люди обращались к высшим силам. Пара пожилых корейцев в национальной одежде белого цвета, не спеша, направляется вглубь кадра, где на фоне одноэтажных строений возвышается островерхая крыша (церкви или костела).
Вероятно, к 1910 г. в Корее стали чаще бывать первые энтузиасты-хроникеры. Вполне возможно, что кинолюбителями были миссионеры из Западной Европы и США. По мнению профессора М.Н. Пака, в начале оккупации Кореи японцы активно использовали европейских и американских миссионеров для разрушения корейского национального самосознания. «Они сохранили старое сословное деление общества и выгодную для поработителей конфуцианскую мораль. Они поддерживали и оплачивали деятельность католических, протестантских, буддийских и других религиозных организаций, которые проповедовали корейцам смирение перед завоевателями»[61 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С. 762.].
В условиях всенародного возмущения в Корее представители всех конфессий разделились на сторонников и противников японской аннексии. Конфуцианцы-консерваторы обращались с петициями к корейскому императору с призывами «положить конец бесчинствам японских агрессоров», а прогрессивно настроенные конфуцианские ученые принимали участие в организации вооруженного сопротивления японским захватчикам. Постепенно конфуцианцы-реформаторы объединились с патриотами-буддистами и христианами, убежденными, что «вера смоет грехи нации, вернет потерянную родину»[62 - Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. – М: Русское слово – РС, 2000. – С. 351.].
После аннексии из многочисленных корейских высших учебных заведений японские власти оставили Хансонскую \ Сеульскую (Hansung) педагогическую школу, Хансонскую школу иностранных языков и старинную конфуцианскую академию Сонгюнгван (Sungkyunkwan). Некоторые молодые корейцы уезжали получать образование за границу. Большая часть отправлялась недалеко – в Японию, где знакомилась с японскими переводами западноевропейской, американской, русской литературы и драматургии. В метрополии корейские студенты смотрели японизированные варианты европейского театра, посещали кинотеатры, в которых демонстрировались американские, европейские и японские фильмы. И совершенно естественно становились горячими сторонниками модернизации своей отсталой, задержавшейся в патриархальном средневековье, родины. Многие молодые корейцы, оказавшиеся в Японии были увлечены новым театром и кино. Тем более, что в Японии кино с самого начала приобрело респектабельность.
С 1908 г. управляющий театра Кабуки в Киото Сёдзо Макино (Shozo Makino, 1878–1929) начинает выпускать киносериалы на исторические сюжеты. Актеры его театра становятся первыми популярными киноартистами – звездами японской исторической драмы.
В 1911 г. в Японии пользовались успехом французские приключенческие фильмы-сериалы о неуловимых бандитах-одиночках Фантома?се (фр. Fant?mas) режиссера Луи Фейада (фр. Louis Feuillade 1874–1925) и Зигомаре (Zigomar) режиссера Викторена-Ипполита Жассе (фр. Victorin-Hippolyte Jasset, 1862–1913). Молодые японцы были так увлечены образом героя-авантюриста, что стали подражать романтическому преступнику. По мнению знаменитого японского исследователя и историка кино Тадао Сато (Tadao Sato, 1930), именно «нездоровое» влияние иностранных фильмов на молодежь привело к учреждению киноцензуры в Японии.
Сведений о том, что французские приключенческие фильмы о Фантомасе и Зигомаре были показаны в Корее нет. По-видимому, японские власти опасались дурного влияния французских киногероев и романтических преступников на непокорных корейцев больше, чем на собственную молодежь.
В 1912 г. первая крупная кинокомпания «Никкацу» (Nikkatsu Corporation) приступает к массовому выпуску фильмов, в том числе первых детективов в подражание «Зигомару». Но особого успеха приключения антигероев, которых тут же хватали бравые японские полицейские, не имели. А вот душещипательные мелодрамы, в которых один из героев оказывался в тюрьме и, раскаиваясь в содеянном, умирал, вызывали особый интерес. Например, особенно большим успехом в 1914 г. пользовался фильм «Катюша» по мотивам романа Л.Н. Толстого «Воскресенье». В роли Катюши выступил актер театра Кабуки Тэйдзиро Татибана (Taydziro Tatibana)[63 - Сато Тадао. Кино Японии. – М.: Радуга, 1988 г. – С. 198–199.].
Пак Сынпхиль – первый продюсер и владелец первого корейского кинотеатра в Сеуле
В 1912 г. в Сеуле были открыты настоящие кинотеатры – «Юмигван» (Umikgwan) и «Дансонса» (Dangsongsa). Самыми активными зрителями, постоянно посещавшими кинотеатры, стали образованные корейцы и японцы, работавшие в Корее, а также студенты и подростки (старшеклассники и подмастерья). Сотни молодых горожан отправлялись в кино за новыми впечатлениями, ощущениями и знаниями.
Только благодаря кино корейцы получили возможность увидеть европейских женщин. Корейцы, редко выпускали своих женщин из дома без сопровождения. По улицам вечернего Сеула, женщины в основном, появлялись только в сопровождении отцов, мужей или братьев. Разглядеть лица приличных женщин и девушек из состоятельных семей, появлявшихся в публичных местах не было никакой возможности. Прямой, долгий взгляд на незнакомку считался неприличным и мог привести к самым непредсказуемым и даже трагическим последствиям. Поэтому толпы одиноких мужчин отправлялись в кино и без всякой опаски жадно разглядывая женские лица и фигуры. «В те дни строгих сексуальных запретов кинотеатры, показывавшие зарубежные картины, были единственным местом, где молодые люди могли видеть лица прекрасных женщин, «настоящих» женщин, необычайно привлекательных»[64 - Там же.].
По материалам Корейского киноархива, первый корейский кинотеатр «Вумингван» (Wumigwan) был открыт в 1912 году[65 - 1897–1923. The age of Motion Pictures. Korean Film Archive. – URL: https://artsandculture.google.com/exhibit/the-age-of-motion-pictures/wQw3xXM5 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%86%D1%83%D0%B7%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D0%B0) (дата обращения: 11.01.2022).]. Кто был владельцем этого кинотеатра неизвестно. Но доподлинно известно, что помимо кинотеатров, принадлежавших японцам, в Сеуле в 1918 году появился единственный в стране кинотеатр «Дансонса» (Dangsongsa), владельцем которого был кореец – Пак Сынпхиль (Park Seung-pil, 1875–1932)[66 - Там же.].
По другой версии, Пак Сынпхиль был собственником одного из первых кинотеатров в Сеуле «Кванмудэ» (Kwangmudae), а позже стал совладельцем японского кинотеатра «Дансонса». Как финансист и дипломат, Пак Сынпхиль внес большой вклад в развитие корейской киноиндустрии, не только как первый кинопрокатчик, но и как первый кинопродюсер ранних корейских фильмов. Благодаря своему таланту предпринимателя Пак Сынпхиль сумел создать первый кинокапитал во времена японской оккупации[67 - Lee Young-Il. The Establishment of a National Cinema Under Colonialism: The History of Early Korean Cinema. – Seoul: Motion Picture Promotion Corporation, 1988. P.11.].
Не секрет, что корейцы при каждом удобном случае старались выразить свой протест против оккупантов. Вечером толпы нарядной городской публики прогуливались и медленно направлялись в центр Сеула к королевскому дворцу – Кёнбоккун (Gyeongbokgung Palace). К началу киносеанса корейцы решительно направлялись на север, к зданию предпринимателя Пак Сынпхиля – корейскому кинотеатру «Дансонса», а японцы – в противоположную сторону, на юг – к японским кинотеатрам[68 - Там же.]. В первые годы аннексии Кореи корейская публика предпочитала смотреть немые фильмы и слушать комментарии-разъяснения только на родном языке. По тем же причинам японцы отправлялись в те кинотеатры, где показывали те же самые фильмы, но с комментариями по-японски.
Просмотр многочисленных американских и французских фильмов расширил кругозор корейцев и дал им возможность собственными глазами увидеть «что такое европейские либеральные идеи»[69 - Cho Hee-Moon. The History and material of Korean cinema. – URL: http://www.latrobe.edu.au/screeningthepast. (дата обращения: 11.01.2022).]. Несомненно, после 1910 года в Корее синематограф или кинематограф перестал быть только рыночным балаганом для зевак. Новое зрелище, больше напоминавшее смутные сны в полумраке, приобрело авторитет «приличного развлечения» и стало необычайно популярным у всего городского населения.
Бёнса лучше, чем тапер
Широким прокатом фильмов, в основном, занимались японцы. Так же как и в Японии, корейские зрители смотрели на экран и видели на сцене не пианиста (тапера), как в Европе или США, а комментатора – бёнса (byeonsa), который подробно разъяснял публике все происходящее в фильме.
Бёнса не были для корейской публики чем-то новым и непривычным. В корейском народном театре тоже были ведущие-бёнса, которые объясняли действия актеров в масках или выступали перед номерами со старинными песнями-речитативами или пхансори (pansori), в которых, в отличие от японского театра Кабуки, всегда принимали участие женщины. Но в первых кинотеатрах Кореи бёнса были только мужчины.
Перед началом фильма бёнса появлялись на сцене вместе с музыкальной группой, приветствовали зрителей, рекламировали новые фильмы и, только потом, когда появлялось изображение на экране, начинали выразительно комментировать происходящее. У каждого корейского бёнса был свой стиль мелодекламации и поведения на сцене, который «заставлял зрителей смеяться и плакать»[70 - 1897–1923. The age of Motion Pictures. Korean Film Archive. – URL: https://artsandculture.google.com/exhibit/the-age-of-motion-pictures/wQw3xXM5 (https://www.kmdb.or.kr/eng/db/kor/detail/movie/K/04802) (дата обращения: 11.01.2022).].
Изображение и краткие титры иностранных фильмов, рассчитанные на беглое чтение грамотных носителей языка, большинству корейцев были совершенно не понятны. Поэтому каждый киносеанс сопровождался комментариями бёнса, который находился перед экраном и объяснял публике, что же происходит в фильме. Только от искусства бёнса зависел успех и популярность того или иного фильма. В отличие от своих японских работодателей, корейские актеры неплохо владели английским и французским языками. После нескольких просмотров им не стоило большого труда перевести нехитрые титры, но они старались «наполнить» содержание фильма особыми подробностями и настроением. В этом они подражали лучшим японским бэнси (bensi). Очень часто громкие мелодекламации бёнса искусно заглушали стрёкот первых киноаппаратов, что также считалось большим достоинством того или иного комментатора.
В отличие от европейских и американских немых картин, в Корее не вошло в традицию введение титров с переводами. Пантомима и подробные пояснения бёнса в дорогих городских кинотеатрах или краткие комментарии киномеханика-предпринимателя в далеких горных селах были самым любимым и захватывающим представлением в Корее. Известно, что в провинциях предпочитали корейские или японские фильмы. Вероятно, предприниматели, разъезжавшие с кинопроектором по Корее, покупали понятные всем корейцам сюжеты с привычными лицами и ситуациями. Таким образом, без комментатора фильмы в Корее и Японии зрителю были непонятны, а значит, неинтересны.
В Японии «известные «бэнси» настаивали, чтобы студии делали фильмы с как можно более длинными эпизодами, в течение которых они могли бы говорить так долго, как им бы хотелось, а это часто сердило режиссеров, старавшихся улучшить японские фильмы, ускорив темп. Прежде текст одного фильма читали одновременно до четырех «бэнси», а поскольку они были более популярны, чем кинозвезды, отказаться от них было нелегко, и пришлось согласиться на участие одного чтеца-комментатора»[71 - Сато Тадао. Кино Японии. – М.: Радуга, 1988 г. С. 200.].
Примерно до 1910 года в Сеуле каждом кинотеатре работали три-четыре бёнса. Первым и самым знаменитым бёнса был актер корейского театра «Вонгакса» – У Чжонсик (U Jeong-sik)[72 - Lee Young-il, Choe Young-chol. The history of Korean cinema. – Seoul: Jimoondang Publishing Comp, 1988. P. 19.]. А другой бёнса Со Санхо (Seo Sang-ho) был известен тем, что исполнял во время киносеанса экзотические танцы. В репертуаре Со Санхо были танцы, которые он мог увидеть только в этнографическом фильме о Гавайских островах. Вероятно, это было всего несколько кадров, где полуодетые мужчины и женщины неприлично раскачивали бедрами. Под какую музыку корейский бёнса-танцор изображал гавайский танец неизвестно, но, судя по всему, этот номер пользовался неизменным успехом у публики. И второй танец, которым запомнился бёнса Со Санхо был стэп или чечетка (step). Вероятно, и этот «стучащий танец» (tap dance), ставший популярным в США, под ритмичный аккомпанемент музыкальной группы, актер также увидел в нескольких кадрах документальных фильмов о городах США. Вот так бёнса Со Санхо, благодаря познавательным ресурсам кинематографа, развлекал во время антрактов публику, пока киномеханик неторопливо менял бобины с кинопленкой.
Вряд ли Со Санхо научился заморским танцам у приехавших с Гавайских островов или из США корейцев. Известно, что около семи тысяч корейцев, переехавших на Гавайи в 1903–1905 гг. работали до изнеможения на сахарных плантациях[73 - Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. Книга первая. Вторая половина 19 в.-1945 г. Глава 5. Иммиграция корейцев в Америку. – URL: http://world.lib.ru/k/kim_o_i/kkk6.shtml (дата обращения: 11.01.2022).]. У них не было ни времени, ни желания разучивать томные движения гавайского танца ауана (?auana).
Неудивительно, что очень скоро зрители стали внимательно изучать киноафиши. Самой главной информацией для большинства первых любителей кино в Корее было участие в киносеансе того или иного бёнса, публика быстро привыкла к комментариям профессиональных корейских актеров. Вполне возможно, что один и тот же фильм производил совершенно противоположное впечатление, благодаря работе бёнса, которые удачно сочетали киноизображение с моноспектаклем.
Японские владельцы кинотеатров в Сеуле стремились воспользоваться не только дешевизной, но и выносливостью корейских актеров, работавших на публике по несколько сеансов в день. Для японских кинопредпринимателей коммерческий успех фильма был связан с тесным и дружественным сотрудничеством с популярными корейскими бёнса. Во всяком случае, отношение к бёнса в эпоху немого кино у японских кинопрокатчиков было уважительным.
В период Великого немого, по примеру американских и западноевропейских кинопромышленников, японские предприниматели в Корее, с помощью своих коллег в Японии, взялись за производство собственных кинолент. Для проката недорогих по себестоимости фильмов, произведенных в Корее, японцы старались сохранить самых знаменитых бёнса, обеспечивающих кассовые сборы. Но кинотеатров было немного, поэтому некоторые бёнса с удовольствием переквалифицировались в первых киноактеров, как только им представился такой случай.
В 1912 году в Сеуле открылся новый кинотеатр «Ылчи» (Eulji), в переводе «дом искусства». В 1913 году были открыты еще три кинотеатра – все только для избранной публики. В 1925 году в крупных городах Кореи насчитывалось уже 27 кинотеатров западного образца. Самым популярным был кинотеатр Пак Сынпхиля «Вонгакса» в Сеуле, занявший помещение Корейского драматического театра и привлекший на работу немногочисленную труппу корейских драматических актеров европейской школы.
Кинопрокат и киноиндустрия в Корее
Японские кинопрокатчики и кинопродюсеры напрямую подчинялись чрезвычайно жесткой цензуре японского генерал-губернатора в Корее. На развитии корейского кинематографа это отразилось двояко. С одной стороны, японцы были заинтересованы развивать новый и популярный бизнес в Корее, учитывая низкую себестоимость. С другой, кинорынок требовал привлечения аборигенов-корейцев. Именно так у самых истоков своей национальной киноистории оказались первые корейские кинематографисты.
Темпы увеличения японского импорта фильмов в Корею породили два важных условия для зарождения корейского кино. Первое, массовая популярность кинематографа, и второе, учреждение капитала для проката и производства фильмов в Корее. Начиная с 1903 года, в течение шестнадцати лет, корейская публика все еще с трудом воспринимала зарубежные фильмы, но с большим энтузиазмом посещала киносеансы, составленные из многочисленных японских и редких корейских фильмов. Для полномасштабного развития киноиндустрии японцы энергично взялись за массовое производство корейских фильмов.
В Японии кино до конца 20-х годов XX века считалось «низменным» жанром. «В то время японское общество с презрением относилось к кино, видя в нем лишь стремление заигрывать с массами, и сыновья людей из высшего и среднего класса, выбравшие эту профессию, незамедлительно лишались наследства»[74 - Сато Тадао. Кино Японии. – М.: Радуга, 1988 г. С. 5.]. А в Корее кинематограф стал новым видом творчества, давшим молодым людям и решительным девушкам реальную возможность стать «богатыми и знаменитыми». Из-за немногочисленности творческой интеллигенции круг энтузиастов кино, в основном, пополнялся из театральной и литературной среды, а ее представители всегда были носителями самых прогрессивных идей.
Некоторые деятели нового корейского театра и кино получили образование в японских университетах, изучив японский, английский и французский языки, а также образцы современной европейской и русской литературы и драматургии. В отличие от японского киносообщества, в Корее безработные выпускники японских университетов брались за любую творческую работу, в том числе, с энтузиазмом осваивали новые профессии режиссера, оператора, сценариста. Другие корейцы приходили в кино под впечатлением от игры того или иного корейского актера. Часто, это были выходцы из крестьян, не имевших возможности получить даже полное среднее образование. Кинопродюсерами были более состоятельные японцы, увлеченные кино или связанные с «якудза», занимавшимися кинобизнесом в метрополии.
Экономика Кореи переживала определенный спад в связи с аннексией. «В Корее национальная промышленная буржуазия была, естественно, крайне слабой. К концу Первой мировой войны она была представлена больше торговой, преимущественно компрадорской (посредничество между иностранным капиталом и национальным рынком) буржуазией и ростовщическим капиталом, тесно связанными с феодальным землевладением. Слабость и несамостоятельность корейской буржуазии определялась господством японских монополий в экономике Кореи.
Более многочисленной в Корее была мелкая буржуазия, включавшая наряду с крестьянами-собственниками, ремесленников, мелких торговцев и владельцев мелких предприятий ремесленного типа (по производству тканей, бумаги, металлических и гончарных изделий и пр.), а также мелкобуржуазные прослойки интеллигенции (учителя, врачи, учащиеся и пр.). Постоянно разоряемая конкуренцией японского капитала и поборами колониального государственного аппарата, мелкая буржуазия в подавляющей своей массе была настроена против японского колониального режима и участвовала в национально-освободительной борьбе»[75 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С. 769–770].
Несомненно, существуют две основные причины параллельного развития корейского и японского кинематографа. Они связаны с политическим, творческим и экономическим влиянием японцев на производство и прокат фильмов в Корее. Молодые корейцы, получившие образование в Японии, привозили и тут же пытались освоить все новые методы и стили, которые они видели в японском театре и кино. С другой стороны, японские продюсеры и прокатчики, во главе с японской цензурой, естественно, благосклонней относилось к откровенным «цитатам» из японского театра и кино. По всей вероятности, с первых лет существования корейского кино, сотрудничество между японцами и корейцами в творческой среде было активным и плодотворным.
Возможно, в сложившихся обстоятельствах, состоятельные корейцы не стремились в кинематограф по той простой причине, что отношение к собственным актерам в обществе было откровенно пренебрежительным, как в Японии. Творческие профессии, по мнению многих родителей, не считались «доходными». В основном, из-за постоянной финансовой несамостоятельности, корейцы постоянно общались с японцами – предпринимателями и продюсерами. А те, полагаясь на опыт японских кинематографистов, поддерживали корейцев-энтузиастов. Так первые корейские кинематографисты оказались непонятыми своими соотечественниками. «В то время толпы безработных наводняли улицы, а левые идеи будоражили умы молодежи, но по-настоящему преданными этим идеям была лишь горстка сценаристов и режиссеров… их волновала тема бунта угнетенных, им было близко и стремление отверженных отстоять свои права: профессия делала их отверженными обществом – традиционно в Японии презирали людей, занятия которых были связаны с развлечениями»[76 - Сато Тадао. Кино Японии. – М.: Радуга, 1988 г. С. 29.]. Так что японцы и корейцы, занимавшиеся кинематографом не испытывали друг к другу враждебности, напротив, их объединяла увлеченность новым искусством.
Первомартовское движение 1919 г.
Важным историческим событием, повлиявшим на развитие корейского кино было Первомартовское движение 1919 г. (March 1st Movement), в котором, по разным подсчетам, «общее число участников движения 1919 г. превысило 2 миллиона»[77 - Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. – М: Восточная литература, 2003. – С. 776.] (население Кореи – 16 780 тыс. человек)[78 - Там же. С. 766.]. Это было масштабное выступление большинства социальных слоев Кореи против колониальных властей за новую самостоятельную государственность. После смерти экс-императора Кочона корейские студенты, обучавшиеся в Японии, члены «Токийского [отделения] корейской молодежной организации независимости», составили Декларацию независимости Кореи.
Автором текста был корейский писатель Ли Гвансу \ Ли Квансу (Yi Gwang-su \ Lee Kwang-soo,1892–1950). Около 600 студентов собрались 8 февраля 1919 г. в зале собраний корейской протестантской молодежи, зачитали текст Декларации и приняли решение передать ее японскому Императору (в тексте Декларации имеется прямая ссылка на положительный опыт октябрьской революции 1917 г. в России). В зал ворвалась японская полиция, более 60 человек было арестовано. Весть об этих событиях стремительно облетела Корею. Утром 1 марта в Сеуле собралось около 4 тыс. человек. «В 2 часа дня перед Восьмигранным павильоном (Пхальгакчон, Paelgakjeon) было развернуто корейское национальное знамя тхэгыкки»[79 - Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. – М: Русское слово – РС, 2000. – С. 357.].
После жестокого подавления «всенародного антияпонского выступления, 20 августа 1919 г. японцы были вынуждены объявить о прекращении «военного правления» в Корее и переходе к «культурному правлению». Это являлось важнейшим, хотя и «половинчатым», завоеванием Первомартовских событий, позволившим корейцам развернуть деятельность за сохранение национальной культуры, активизировать борьбу за восстановление национальной независимости»[80 - Курбанов С.О. Курс лекций по истории Кореи: с древности до конца XX в. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2002. – С. 369.].
К сожалению, массовые народные выступления против японской оккупации 1919 г. были очень редкими в истории Кореи, вплоть до 1945–1946 гг. До сих пор историки задаются вопросом о значении народных выступлений против японских колонизаторов. Если судить по фильмам раннего периода истории корейского кино, именно непосредственное участие в Первомартовских событиях, а затем в подпольном национально-освободительном движении помогло многим корейским актерам и кинорежиссерам реализоваться в кино и создать запоминающиеся фильмы, в скрытой форме выражавшие протест против политики японских колонизаторов.
По всей вероятности, бурная юность корейских кинематографистов не была секретом для их коллег, что придавало их деятельности особый, идеологический и культурный смысл. Творчество всех первых корейских кинематографистов – существенный вклад в национально-освободительное движение в Корее. Недаром японские колониальные власти всерьез опасались пропагандистской мощи кинематографа.
Просвещение и корейская литература Нового времени
В декабре 1921 г. в Сеуле было образовано Общество изучения корейского языка (Чосон ёнгухве). С 1927 г. оно стало издавать журнал с весьма революционным по тем временам названием «Хангыль», т. е. «Корейский язык», где название страны «Корея» передавалось словом «Хан», соотносившимся с временами независимой Корейской империи. Японская администрация запретила издание журнала.
Просвещение и бурное развитие корейской литературы совпало с внедрением в обществе нового СМИ – ежедневной газеты. В первое время газета «Корейский ежедневный вестник» / «Чосон ильбо» (Chosun Ilbo) занимала нейтральную позицию по отношению к японскому колониальному режиму в Корее, но уже с августа 1920 г. появились первые статьи умеренно критического содержания. Газета «Тона ильбо» оказалась радикальнее, с первых дней ее авторы защищали интересы корейского народа и пропагандировали демократические принципы.
В октябре 1933 г. с помощью газеты «Чосон ильбо» Обществу изучения корейского языка удалось опубликовать «Универсальные правила правописания корейского языка», до сих пор принятые к употреблению в Южной Корее.
После Первомартовских событий в начале 1920 г. японская колониальная администрация «отменила некоторые ограничения на публикацию»[81 - Монтгомери Ч. История корейской современной литературы VIIII: Колониальная эра. – Korean literature in translation, 1.03.2013. – URL: https://www.ktlit.com/the-history-of-korean-modern-literature-ix-the-colonial-era/ (https://en.wikipedia.org/wiki/Embassy_of_Japan,_Seoul) (дата обращения: 11.01.2022).] и разрешила издание корейских газет и журналов. В основном, издателями новых корейских газет были японские предприниматели. Чтобы привлечь читателей, они размещали в корейских газетах литературные произведения вместе с рекламой разнообразных товаров. Так корейские писатели получили возможность публиковать свои рассказы и повести. Многие литературные произведения молодых писателей Нового времени, опубликованные в корейских газетах, стали классикой корейской литературы.
Благодаря корейской литературе самыми популярными газетами быстро стали «Корейский ежедневный вестник» /«Чосон ильбо», первый номер газеты был выпущен в марте 1920 г., и «Восточноазиатский ежедневный вестник» / «Тона ильбо» (Dong-a Ilbo), первый номер этой газеты вышел в апреле 1920 г. В обеих газетах использовалась смешанная графика – китайские иероглифы и корейский алфавит. Корейские газеты публиковали серии романов, в которых сюжетами становились современные проблемы, описанные в «реалистической прозе… Романы по-прежнему носили преимущественно назидательный характер»[82 - Там же.].
В начале 1920-х годов в Сеул из Токио переехала редакция специального литературного журнала «Творчество» («Чханчжо»). В 1922 г. был основан литературный журнал романтического направления «Белый прилив» («Пэкчо»)[83 - Курбанов С.О. Курс лекций по истории Кореи: с древности до конца XX в., – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2002. – С. 386–387.]. В обоих печатался замечательный поэт Ким Соволь (Kim Sowol \ Kim Sowol, 1902–1934) – любимый поэт Кореи, прославившийся своими лирическими стихотворениями о родине. Его значение в корейской литературе сравнивают с А.С.Пушкиным в русской литературе. Поэт Ким Соволь защищал суверенность корейского языка.
Одним из основоположников корейской литературы Нового и Новейшего времени, начавшего свою профессиональную карьеру именно с 1919 года, был писатель и публицист Ли Гвансу \ Ли Квансу (Yi Gwang-su \ Lee Kwang-soo, 1892–1950).
По одной версии, Ли Гвансу учился на философском факультете в одном из лучших японских университетов «Васэда» (Waseda). По другой версии, Ли Гвансу осиротел в 11 лет. Его родители умерли во время эпидемии холеры. Благодаря помощи благотворителей, Ли Гвансу учился в Японии. Закончив среднюю школу Тайсей (Taisey Middle School), он посещалл Академию Мэйдзи (Meiji University)[84 - Ланьков А.Н. Судьба писателя. – сайт Корё сарам, 15.06.2009. – URL: https://koryo-saram.ru/a-lan-kov-sud-ba-pisatelya/ (дата обращения 12.01.2022).].
