Полная версия:
Лагуна
Ава Хоуп
Лагуна
Роман
© Хоуп А., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
* * *Будьте с тем, с кем вы становитесь самим собой
Плейлист
SHANGRII-LA – FIGHT TILL THE END
ASTON MERRYGOLD – TRUDY
THE STRUMBELLAS – SPIRITS
CHICKEN – BIG LOVE
NIKKA COSTA – EVERYBODY GOT THEIR SOMETHING
FATBOY SLIM – FRONT 2 BACK
LADY BRI – GOOD, GOOD DAY
NOA KIREL – BAD LITTLE THING
OH HONEY – BE OKAY
MISTERWIVES – DECIDE TO BE HAPPY
SIMPLE PLAN, NELLY – I DON'T WANNA GO TO BED
MARTIN JENSEN, RANI – AT LEAST I HAD FUN
OLIVIA HOLT – NEXT
JORDAN DAVIS – A LITTLE TIME
OUTASIGHT – ALL TIME FAVE
SYENCE, GAZZO – EGO
LANKS, NICK HILL, JANEVA – REBOUND
SURFACES, TAI VERDES – SHEESH!
CHEVY, NALBA – MORNING COFFEE
STEPHEN SANCHEZ, EM BEIHOLD – UNTIL I FOUND YOU
GNASH – IMAGINE IF
FABLE – WISHING WELL
FORREST, BISKWIQ, RYCE – LATELY
MYKEY – LIKE I USED TO
JESSE MCCARTNEY – PARTY FOR TWO
Пролог
Мне было девять, когда я впервые узнала, что такое любовь.
Вы замечали, что, когда ты делаешь то, что любишь, твои глаза сияют и приобретают другой оттенок?
Я замечала. Всякий раз, когда смотрела на НЕГО.
Впервые я заметила это, когда Макс ловил волну, ведь именно тогда я и увидела, что его глаза стали цвета эвкалипта. Такими же теплыми и светлыми. Он не просто любил океан, он буквально жил его волнами. Серфинг был для него чем-то гораздо более важным, чем сама жизнь.
И я уверена: мои глаза из синих превращались в небесные, стоило мне взглянуть на Макса в океане.
Когда Макс покорял волну, то казалось, сливался с водой воедино. Его движения были совершенно точными, будто это он решал, куда вот-вот повернет волна. И пока я наблюдала за ним в океане, время останавливалось, и ничего, кроме Макса, больше не имело смысла.
Означало ли это, что я любила смотреть на то, как Макс ловит волну, или же дело просто в том, что я любила его самого?
Да. Все так. Я любила Макса.
Уже тогда.
В девять.
Все началось тем утром, когда я выбегала из воды после того, как поймала одну из волн и наступила на морского ежа. Тогда я испугалась, но не столько за себя, хотя я уже точно знала, что их иглы могут быть ядовитыми, сколько за бедного ежа. Я не хотела его убить. Да, мне было больно, очень больно от иголки, которая вонзилась в стопу, поэтому, упав на песок, я расплакалась и не обратила внимания на парня, что бежал ко мне по песку.
Тогда я впервые заговорила с Максом Миллером, на семью которого работал мой отец. Макс подбежал ко мне и спросил, всё ли в порядке с моей ногой, а я лишь попросила его проверить, как там морской еж. Макс рассмеялся. Так тепло и искренне. А после назвал меня милой и, конечно же, проверил ежа. С ежом все было в порядке, а вот со мной нет – ведь именно тогда я отдала этому парню свое сердце.
Я видела Макса и раньше, но он никогда не обращал на меня внимания, ведь был старше меня. И это было впервые, когда он оказался так близко. Клянусь, глядя ему в глаза, я на мгновение словно забыла, как дышать.
Макс казался нереальным – самым красивым парнем, которого я когда-либо встречала. И он был очень смешным, милым и напоминал мне прекрасного принца. Я хотела бы выйти за такого замуж, чтобы вместе покорять океан. А еще Макс в каком-то роде стал для меня кумиром в серфинге, ведь он и в самом деле был повелителем волн. Я считала его самым сильным, самым смелым, и, глядя на него, я верила, что и у меня все получится.
И хоть прошло уже много лет с той самой минуты, когда он впервые мне улыбнулся, мои глаза все еще сияют, едва я просто смотрю на его.
Для него я больше не та девятилетняя девочка, которую он однажды спас. Теперь мы влюблены и счастливы. Правда, есть одно «но»: мы держим наши отношения в тайне, поскольку наши семьи – главные конкуренты. Не как Монтекки и Капулетти, конечно, и не в прекрасной Вероне, а на маленьком острове Гамильтон, что в Австралии, где тот самый знаменитый Большой Барьерный риф. Но в условиях конкуренции здесь выживает только сильнейший, а потому нам с Максом лучше держаться друг от друга подальше.
Лучше. И, наверное, проще, да. Но мы с Максом, очевидно, из тех, кто любит сложности. Вот уже почти полгода мы обмениваемся записками в нашей тайной бухте, скрываясь и опасаясь, что нас могут заметить, вместе покоряем волны, пока никто не замечает, и много болтаем обо всем на свете, сбегая от наших семей и встречая рассветы.
Нет ничего прекраснее рассветов.
И это последний рассвет, который мы встречаем, прячась ото всех, ведь завтра мне исполнится восемнадцать, и все между нами изменится. Я так долго ждала того момента, когда смогу быть с Максом по-настоящему. И под этим я подразумеваю то, чем занимаются парочки, поскольку за эти полгода между нами все еще ничего не было. Кроме одного-единственного поцелуя в ту ночь, у костра, когда я совершенно случайно оказалась в его объятиях.
Уже завтра же мы с Максом расскажем обо всем семьям. Мы хотим быть вместе вопреки тому, что когда-то произошло между нашими отцами. Это нас не касается. И я надеюсь, завтрашний день изменит всё и станет началом чего-то прекрасного.
Глава 1
Это конец.
Конец, черт побери, света.
Апокалипсис. Катастрофа. Армагеддон.
Хотелось бы мне сказать, что во всем виноваты девять шотов текилы… Девятый, кстати, определенно был лишним. Но текила здесь ни при чем!
В том, что произошло этой ночью, виноват кретин, который сейчас пускает слюни на подушку рядом со мной. МОЮ подушку!
Его накачанная загорелая задница не дает мне сконцентрироваться и отвлекает, но я все же уверена в том, что он и в самом деле делает это, хоть и не вижу его лица.
Кстати, а почему его задница загорелая? Он что, нудист?
О боже, Эми, соберись.
В висках пульсирует из-за выпивки. А еще пульсирует в другом месте, чуть ниже. Ну не чуть, а гораздо ниже. Прям там!
Почему вид этого пускающего слюни на подушку идиота меня возбуждает? Я что, извращенка?
Впервые в жизни хочется телепортироваться из собственного дома от стыда. Чем я только думала, когда допустила это?!
Ладно, вопрос глупый. Думала я как раз таки тем, что сейчас пульсирует. И я вовсе не о висках.
Крепко зажмуриваюсь, мечтая уснуть и умереть во сне. Все равно моя жизнь кончена. А смерть во сне – не самая худшая смерть.
Награду за фэйл года получает Эммелин Ричардсон. Обойдемся без аплодисментов, господа и дамы, я и так знаю, что стала звездой этого утра.
Не знаю, сколько я так сижу, искренне считая, что, чем дольше буду сидеть зажмурившись, тем быстрее создам машину времени и никогда не позволю подобному случиться. Но когда до меня все-таки доходит, что моя попытка, вероятнее всего, не увенчается успехом, то открываю глаза.
Ладно, на самом деле до меня ничего не доходило. Это так не работает. Я распахиваю веки только потому, что слышу, как кретин рядом со мной шевелится. Поворачиваю голову и замечаю, что он переворачивается на спину и позволяет мне лицезреть то, что вгоняет меня в краску. Понимаю, что это утренняя эрекция, но все же – О ГОСПОДИ.
Стыдливо отвожу взгляд и в очередной раз за утро прикрываю веки от ужаса.
Нет, не из-за эрекции. Его член не такой уж и страшный.
Просто я вдруг осознаю, что я в полной заднице.
Мы в моем бунгало, а значит, улизнуть бесследно у меня не получится.
Я не владею телекинезом, а потому не могу переместить Макса со своей постели за пределы бунгало.
И у меня нет способностей Доктора Стрэнджа, чтобы свалить в какую-нибудь другую мультивселенную, в которой я бы не занималась сексом с Максом Миллером.
Что он вообще делает на Гамильтоне? Он же должен быть в Сиднее! Какого черта тогда его загорелая задница сейчас распласталась в моей постели?!
Как перестать думать об этой чертовой загорелой заднице?
Легко. Можно снова подумать о смерти, ведь мой отец убьет меня, когда узнает. Или он убьет Макса.
А отец Макса… Боже, у него же был инфаркт на прошлой неделе!
Нам конец. Они убьют нас обоих.
О боже, я поклялась самой себе не умирать, пока не встречусь вживую с Крисом Хэмсвортом! Еще не время!
Кстати, может, притвориться мертвой? Чтобы после пробуждения Макс сбежал сам, ведь тогда мне не придется с ним говорить. Или просто прямо сейчас собраться и отправиться в кругосветное плавание. Точно. Я гений!
Но у меня через полчаса тренировка. Так что оба варианта провальны.
Пожалев себя и набравшись решимости, я сажусь в постели и тут же тянусь к спящему загорелому кретину, чтобы его разбудить.
– Макс, – зову, касаясь его плеча. – Макс, вставай.
Макс лениво приоткрывает веки, и меж его широких бровей появляется складка. Взгляд ярких зеленых глаз устремляется прямо ко мне, пока я пытаюсь не впасть в истерику.
– Привет, – хрипло произносит Макс, и его голос в очередной раз вызывает у меня дрожь. – Что случилось, детка?
Сам ты «детка».
– Тебе нужно уйти, – произношу я, прикрываясь простыней, но запутываюсь в ней и падаю с кровати.
Неловко. Хотя не так неловко, как то, что я переспала с гребаным Максом Миллером!
– Уйти? – переспрашивает этот самый гребаный Макс Миллер с улыбкой, садясь в постели.
Я подрываюсь на ноги, прикрывая наготу простыней, и мой взгляд снова находит его эрекцию. Вот интересный факт: пока Макс лежал – его член стоял, Макс сел – а член по-прежнему стоит, значит – законы гравитации не работают, когда дело касается эрекции.
Господи боже, Эммелин, мать твою, Ричардсон, соберись, у Макса ведь есть глаза, смотри в них!
– Этого не было, Макс, – бескомпромиссно заявляю я, прогоняя пошлые мысли.
– Но это было! – фыркает кретин.
– Забудь об этом.
– Если ты хочешь, чтобы кто-нибудь забыл о проведенной с тобой ночи, то переспи лучше с кем-нибудь, кому лет так под девяносто.
– Ха. Ха. Прикройся. – Я бросаю в него подушку, чтобы он прикрыл свой стояк.
Макс сексуально ухмыляется.
– Прекрати так улыбаться, – выдыхаю я, зажмуриваясь. Как только он уйдет, начну гуглить, куда подать петицию, чтобы запретить сексуальные улыбочки сексуальных серферов во время моей овуляции!
– Детка… – начинает он.
– Я не детка, – твердо произношу, делая вид, что кожа не покрывается мурашками от его хриплого голоса.
– Ладно. – Он вскидывает руки ладонями вверх и ухмыляется. – К чему все это? Тебе ведь было хорошо.
Было.
– Не было, – тут же опровергаю я.
Он наклоняет голову и опускает взгляд на мои губы.
О мать твою. Он возбуждает меня даже с прикрытым подушкой стояком. У меня что, рентгеновское зрение?!
Провожу рукой по взъерошенным волосам.
– Тебе пора идти. Мы совершили ошибку. Прошло уже много лет. И если наши семьи узнают… – тараторю я.
Макс поднимается на ноги. Я счастливо выдыхаю, что сейчас он уйдет, но вместо этого он вдруг обхватывает своими огромными ладонями мое лицо и затыкает меня поцелуем.
На который я отвечаю, прости господи!
О боже, за что?! Я не хочу оказаться в секте поклоняющихся сексуальным серферам с загорелыми задницами!
Движения его языка опьяняют меня. Они будоражат каждый нерв. И самое ужасное – мне нравится этот поцелуй. Страстный, горячий и такой собственнический. Расплавляюсь в руках Макса, как ванильное мороженое под палящим солнцем. Стону Максу в рот, дрожа в его огромных руках.
Убрав ладони от моего лица, Макс принимается спускаться ими по моему телу, медленно щекоча меня подушечками пальцев, а затем обхватывает за ягодицы и приподнимает в воздух. Я вскрикиваю, когда он укладывает меня на подушку, нависая надо мной. Его губы отрываются от моих, и, отбросив от меня простыню, Макс начинает медленно покрывать мое тело едва уловимыми поцелуями сверху вниз.
– Макс, что ты делаешь… – Я еле-еле ворочаю языком, при этом раскрывая шире бедра. Без комментариев, ладно?
– Собираюсь доказать тебе, что мы – не ошибка.
Когда Макс прикусывает кожу на внутренней стороне моего бедра, я покрываюсь мурашками. Прикрываю веки, предвкушая то, что будет дальше, и зарываюсь пальцами в его взъерошенные волосы. Стоит Максу провести языком между моих широко разведенных ног, мне приходится до боли прикусить губу, чтобы не закричать от наслаждения. Каждое движение его языка возносит меня к небесам. Я прикрываю тыльной стороной ладони рот, чтобы приглушить стоны от невероятного удовольствия, двигая бедрами ему навстречу.
– Тебе ведь хорошо, – выдыхает Макс хриплым голосом.
Да.
– Нет, – вру я.
– Я чувствую, – ухмыляется он и вводит в меня палец. – Чертовски мокрая.
Жду, что Макс будет нежным, но он сразу же ускоряется, двигая пальцем внутри меня с сумасшедшей скоростью и вынуждая меня закричать.
– Ты все еще хочешь, чтобы я ушел?
Он добавляет еще один палец и сгибает оба под нужным углом, отчего мои глаза закатываются, а по коже проносится дрожь. Я улетаю куда-то в пропасть и в темноте могу лишь различать разноцветные блики. Тело покалывает от кайфа. А сердце норовит улететь за пределы галактики.
Как ему удалось довести меня до оргазма за считаные минуты?
Это все из-за его загорелой задницы. Меня просто возбуждает качественный загар.
– Я не слышу твоего ответа, – доносится до меня довольный голос Макса, пока я пытаюсь отдышаться.
А что он спросил? И зачем вообще разговаривать во время секса?
Распахиваю веки и тут же встречаюсь взглядом с Максом. Его зеленые глаза сияют, а на щеках красуются ямочки от широченной улыбки. И это бесит.
Макс опирается на руку справа от моей головы и льнет ко мне с поцелуем. На этот раз невероятно нежным и мягким. На который у меня совершенно нет сил отвечать. Тело все еще дрожит после оргазма. Нахожу в себе силы провести пальцами по его мускулистой спине, слегка царапая ее, пока ладонь Макса путешествует по моей груди. Он несколько раз проводит по набухшему соску, вынуждая меня в очередной раз испытывать возбуждение. Разорвав наш поцелуй, Макс переключается на мою грудь. Он накрывает сосок губами, покусывая его и кружа по нему языком, и я сдерживаю крик, который норовит вырваться изо рта.
О господи, где он этому научился?
– Так мне уйти? – шепчет Макс, переходя к другой груди.
Опускаю взгляд и замечаю, как сильно он возбужден. С губ срывается отчаянный стон.
Мы ведь можем переспать еще раз? Ну то есть если мы переспим не один раз, а два, но все это за одни сутки, то это ведь просто будет считаться одной большой ошибкой, а вовсе не двумя маленькими? Хотя думать о чем-то маленьком, глядя на вовсе не маленькое достоинство Макса, – это какой-то сюр.
А, к черту. У меня была идеальная жизнь на протяжении двадцати одного года. Зря, что ли, говорят, что на ошибках учатся? Нужно хоть разок ошибиться. Ну или два разочка, но кто считает?
– Заткнись уже и возьми презерватив, – выдыхаю я, прикусывая губу.
– Я так и думал.
С ухмылкой Макс вновь целует меня, а затем тянется к своим шортам, чтобы позаботиться о защите. Раскатав латекс со скоростью ультразвука, он без промедления наполняет меня. С моих губ срывается удовлетворенный стон, а глаза непроизвольно закатываются от удовольствия.
– Вот так… да, – постанываю я.
– Смотри на меня, – просит Макс, и я распахиваю веки.
Он не отрывает от меня взгляда, снова и снова двигаясь во мне неторопливыми толчками, и я все же прикрываю глаза, чтобы спрятать от него свою уязвимость.
Ему нельзя узнать, что все эти три года я продолжала его любить.
– И ты серьезно пыталась отрицать то, что тебе было хорошо ночью? – На его лице красуется ухмылка.
Хватаю его за задницу, притягивая ближе к себе, и начинаю подмахивать ему навстречу, чтобы он заткнулся. Разговоры все портят.
– М-м-м, детка, – мычит Макс, после чего целует меня.
Я даже не поправляю это его «детка», ведь я вот-вот кончу. И если ему удастся снова довести меня до оргазма, то он может называть меня даже Иисусом.
– Глубже, Макс, – приказываю ему в губы.
Макс послушно отстраняется от меня и выпрямляется на коленях. Взяв меня за голени, он забрасывает мои ноги к себе на плечи. Его движения сразу же ускоряются. Он крепко сжимает мои бедра, вонзаясь в меня на запредельной скорости. Идеальный пресс Макса покрывается испариной, губы приоткрываются, а глаза становятся темнее ночи.
Чертовски горячо. Как в гребаном порно.
– Скажи, что это не ошибка, – просит Макс, замедляясь, когда я уже почти сорвалась в пропасть.
Твою мать. Я ведь так близко. Почему ему так нравится болтать во время секса?
– Макс…
– Скажи, – практически умоляет.
Я понимаю, что это больше не должно повториться. Никогда. Поэтому сейчас наслаждаюсь каждой секундой самого потрясного секса в моей жизни. И эта болтовня все портит.
– Это не ошибка, – послушно повторяю я, глядя ему в глаза, лишь бы он уже заткнулся и дал мне улететь в эту гребаную бездну.
– Черт, Эми. – Стиснув челюсти, он запрокидывает голову от удовольствия.
Изголовье кровати стучит о стену, нарушая идеальную тишину в бунгало, так сильно Макс вбивается в меня. Мои глаза закатываются, а с губ то и дело срываются стоны оттого, как мне хорошо. Чертовски хорошо.
– Эммелин, – неожиданно раздается голос следом за скрипом входной двери. – Засоня, вставай. У тебя урок через тридцать минут.
Мои глаза широко распахиваются от паники. Толкаю Макса с постели и, сама поднявшись на ноги, громко шепчу:
– Спрячься под кроватью. – Встречаюсь с его хмурым взглядом и молю: – Пожалуйста, Макс. Просто спрячься.
Макс качает головой, но послушно залезает под мою кровать. Шаги Эмбер доносятся из коридора, и я едва успеваю прикрыться простыней, как вижу ее в своих дверях.
– Привет! – поразительно бодро восклицаю я, уронив с прикроватной тумбочки лампу.
– Все… хорошо? – вскидывает бровь жена моего отца, когда одной рукой я пытаюсь завязать на себе простыню, пока другой поднимаю бедную лампу в форме фламинго.
– Да, я… подпрыгнула на месте, едва услышала твой голос.
Прихлопните меня.
– О, прости, Эми, я не хотела тебя напугать. – Эмбер подходит ко мне и притягивает в свои объятия. – Ты почему так вспотела? – отстранившись от меня, хмурится она.
– Наверное, сильно перепугалась, когда ты позвала меня. Не бери в голову.
– Ладно, – соглашается она. – Куда ты вчера делась?
– Я? – Твою мать.
– Мы с отцом думали, что ты зайдешь к нам, а вы с Клэр просто исчезли. Всё хорошо?
– Да. Мы были в баре, а потом просто стало как-то… нехорошо. Перебрала текилы, поэтому сразу пошла к себе.
– Ладно. Ну ты сейчас в порядке? Может быть, принести тебе тайленол? – начинает суетиться Эмбер.
– Нет, нет. Всё в порядке. Я отлично выспалась и к тренировке буду в своем наилучшем состоянии.
– Всё правда в порядке? Голова не кружится? Меня пугает, что ты такая мокрая.
Знала бы она, в каких местах еще я мокрая… О господи, как стыдно.
– Эмбер, все правда хорошо, – прочистив горло, произношу. – Встретимся в ангаре через полчаса.
– Ну смотри у меня. – Эмбер делает жест глаза в глаза двумя пальцами.
– Я в порядке, – улыбаюсь я ей вслед.
Едва Эмбер хлопает входной дверью, Макс вылезает из-под кровати, держа в руках использованный презерватив. Он бросает его в корзину для мусора, после чего упирается руками в бока и хмуро смотрит на меня. От его эрекции, конечно же, не осталось и следа.
– Он уже не встанет? – Я не теряю надежды кончить.
Макс устало выдыхает, качая головой.
– Ну прости, – прошу с сожалением. – Давай забудем об этом, и все.
– Эми… – Макс устремляет на меня взгляд.
– Она не должна была нас увидеть.
– Рано или поздно она узнает, что мы вместе.
– Вместе? – Я вскидываю бровь с истерическим смешком. – Мы просто переспали.
– Нет. – На его лице нет ни тени улыбки. – Мы не просто переспали. Ты можешь спорить сколько угодно, но я знаю, что ты все еще что-то чувствуешь ко мне. Иначе бы вчера в баре ты не поцеловала меня первой.
Ты играешь с огнем, парень, и с каждой секундой нравишься мне все меньше.
– Между нами ничего не может быть, – твердо заявляю я. Мне нужно, чтобы он поверил в это. – Прошло три года, и мы больше не те влюбленные, которые прятались ото всех в бухте. Да, вчера в баре мы… немного перепили. И занялись жарким сексом. Очень жарким и просто потрясающим сексом… самым лучшим, если говорить откровенно. – Господи, остановите кто-нибудь этот словесный поток! – Но все это просто секс. Давай каждый из нас вернется к своей обычной жизни. Я пойду на урок, а ты… туда, где ты был все эти годы.
Будто бы я не знаю, где он был все эти годы.
– Нет, – никак не сдается Макс. – Вчера мы были пьяны, но я прекрасно осознавал, что происходит. И просто напомню тебе, что, прежде чем переступить порог твоего бунгало, я сказал тебе, что это не станет лишь одноразовым сексом.
А, да. Что-то такое припоминаю. Но мы были пьяные, и я решила, что он говорит так, чтобы я ему дала. Кто же знал, что он не бредил?
Боже, а как вызвать аллергию на текилу?
Мне больше никогда нельзя с ней встречаться.
– Ну он был не одноразовый. Мы переспали дважды, – пожимаю плечами я. – Так что я была с тобой честна.
– Эми, я все еще хочу быть с тобой, – произносит Макс, глядя мне в глаза.
– А я хочу, чтобы мне скидывал нюдсы Крис Хэмсворт.
– Эми…
– Это ничего не меняет. Ты прав, мы взрослые люди. Это был просто секс. И никто не должен узнать об этом. На этом всё. Пожалуйста. Мне сейчас не до этого. Ты наверняка в курсе, что оба наших серф-лагеря борются за один и тот же тендер. Ты ведь за этим вернулся на остров? Ради тендера?
– Я вернулся из-за инфаркта отца.
– Да, я слышала об этом. Мне жаль. Надеюсь, он поправится.
– Спасибо.
В бунгало воцаряется тишина. Мне хочется спросить, надолго ли он приехал, но какой в этом смысл, если я точно знаю, что мне нужно держаться от него подальше.
Однажды я вручила ему свое сердце, а он просто взял и разбил его. И осколки внутри всё еще ранят где-то там, в грудной клетке. Там по-прежнему кровоточит. И я не уверена, что справлюсь, если история повторится.
Да, в глубине души я все та маленькая девятилетняя девочка, для которой центром Вселенной является Макс Миллер. И вчера ночью именно те чувства вспыхнули, стоило мне увидеть его. Я пыталась гасить их на протяжении всех этих трех лет и думала, что у меня неплохо получается. Но едва взглянула ему в глаза, в эти яркие изумрудные глаза, в которых пропадаешь, запутавшись в ядовитом плюще… чувства снова пробудились. И мне нельзя, категорически нельзя давать им вырваться на свободу.
– Нам ведь было хорошо вместе, почему ты не хочешь попробовать? – Меж его широких бровей появляется складка.
Я не хочу быть с тобой, потому что только научилась жить без тебя.
Я не хочу быть с тобой, потому что, когда ты исчез из моей жизни, я потеряла частичку себя.
Я не хочу быть с тобой, потому что у меня больше нет сил тебя любить.
– Попробовать что? Спать вместе?
– Ты понимаешь, что именно попробовать, Эми.
– Нет. Тебе пора, – выдыхаю я.
– Эми…
– Я не доверяю тебе. И не хочу отношений. Всё, что я могу предложить тебе, – секс. Никаких эмоций, просто выброс гормонов радости.
Или что там вырабатывается, когда кончаешь.
– Просто секс.
– Просто секс, – подтверждаю я, надеясь, что он будет упертым и откажется от моего предложения. Ведь если быть честной, лучше мне не заниматься с ним сексом, учитывая то, как я пытаюсь совладать с собственными чувствами последние полчаса.
– Ладно, – вдруг соглашается он, и я в очередной раз говорю себе, что больше никогда не прикоснусь к текиле.
Глава 2
Вы знали, что при влюбленности серотонин вырабатывается в меньшем количестве, чем при поедании шоколада?
Я тоже не знал. Но теперь я точно знаю, что уровень серотонина в моем организме после встречи с Эммелин по ощущениям равен всем съеденным шоколадкам за всю мою жизнь.
