скачать книгу бесплатно
А он, ни на кого и ни на что не обращая внимания, делал заказ, совершенно не интересуясь моим вкусом и желанием. За несколько минут, в течение которых он вел разговор с официантом, резко изменилось настроение зала: сгустившаяся до предела тишина вдруг взорвалась гомоном оживленных разговоров; кивки в сторону моего визави прекратились, все дружно принялись кушать, и о нас благополучно забыли.
К счастью, разыгравшаяся только что сцена, где мне невольно пришлось сыграть невыгодную роль, очень скоро перестала меня волновать, как и отношение этих людей ко мне: я видела их в первый и последний раз в жизни. Ну, попереживала немного – не беда! Завтра сама со смехом буду вспоминать себя рядом с этим «английским денди», который исчезнет из моей жизни максимум через неделю. А вот Самоэль и его наследство, откуда они взялись? Тут без этого слишком популярного в лондонской тусовке адвоката ответов не найдешь.
И, придав своему голосу побольше солидности, я незамедлительно приступила к расспросу:
– Мистер Ландвер, можно мне задать вам несколько вопросов?
Мой собеседник милостиво согласился:
– Конечно, но при одном условии, миссис Кремер. Давайте упростим наше общение, сделав его более приятным. – На мой вопросительный взгляд, «каким образом», он пояснил:
– Обойдемся без мистеров и миссис. Вы не возражаете?
– Мне всегда казалось, что англичане такие чопорные в этом отношении, сэр. Но если вы настаиваете, давайте отбросим эти условности.
– У вас несколько устаревшее представление о нас, Кэтрин. Вы разрешите мне вас так называть? А меня можете просто – Макс.
– Оно почерпнуто мною из литературных источников ваших же классиков, и из анекдотов по поводу английского стереотипа поведения. Поэтому, что поделаешь, оно книжно-шаблонное. До сих пор у меня не было возможности скорректировать свои познания в этом вопросе.
– Теперь вам это представится в полном объеме. Конечно, все будет зависеть от вашего желания, но уровень ознакомления с английской ментальностью может быть разный.
Нет, нет, господин адвокат, мы не будем углубляться. Цель моего общения с вами совершенно иная: я просто хочу во всем разобраться. Вы можете думать обо мне, что угодно, и смотреть на меня, как угодно, иронизируя по поводу моей нескладности. Можете сделать вместо меня заказ на свой вкус. Даже можете называть меня Кэтрин. Нет проблем. Но взамен, вы расскажете мне все о Самоэле Штокмане. Хотите упростить наши отношения? Хорошо, попробую:
– Итак, я могу получить от вас кое-какую информацию, м-м…? – не получилось. На обращении к нему я запнулась. Вот так всегда. Я могу сколько угодно пытаться изображать уверенную в себе женщину, но это не так. При первом же препятствии я спотыкаюсь.
– Макс, – подсказал он мне едва насмешливым тоном, по которому стало понятно, что его забавляет общение со мной, особенно мое смущение. Молодец, устроил себе вечер экзотики!
А что ты хотела, Катерина, от мужчины, которому приходится проводить время с женщиной не своего круга, с закомплексованной дурочкой, которой страшно вот так сразу произнести его имя? Да, он решил немного развлечься в ожидании того, как на тебя свалятся неизвестно откуда взявшиеся миллионы. Стоп! А почему неизвестно откуда взявшиеся? Ему-то как раз о них хорошо известно.
– Хорошо. Макс. – Я сделала над собой усилие и скорее выдохнула его имя, чем произнесла. – Скажите, а кто такой Самоэль Штокман? «Владелец заводов, газет, пароходов»?
– Нет, Кэтрин. У вас неправильная информация.
Неужели? А я-то, глупая, думала, что эти знакомые с детства строчки другой Самуил написал именно о нем. Ну, давай, адвокат, колись!
– Самоэль Штокман был владельцем алмазных рудников в Африке, нескольких крупных ограночных фабрик по всей Европе: в Голландии, Бельгии, Израиле и здесь в Англии, имел крупные доли акций алмазных бирж по всему миру. Иными словами, один из тех, кто в свое время держал весь бриллиантовый рынок.
Ничего себе! Круто я попала… на рудники. Это на моей родине: «граждане евреи, отъезжающие за границу, ваш поезд „Москва – Воркута“ отходит со второй платформы». А здесь у меня рейс прямой – «Лондон – Претория». Или Иоганесбург? С географией у меня всегда было туговато. Подожди, но в Южной Африке уже давно не добывают алмазов. Значит…
Мой визави наблюдал за мной с нескрываемой усмешкой. Ему, по всей видимости, доставляла ни с чем несравнимое удовольствие ошалелая реакция нескладной особы, которой он сам еще недавно высылал пару сотен евро на бедность, красиво обозначив это карманными расходами. Наверное, он еще больше бы развеселился, если бы узнал, что половину той суммы я оставила на проживание мужу и сыну, а на вторую купила вот этот костюмчик, и в «дьюти фри» флакончик французских духов.
– Его называли Бриллиантовым Королем. – Он опять немного помолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. – Но не волнуйтесь, Кэтрин. Вам рудники не достались. В свое время он распродал свой бизнес. Значительная часть вырученных средств пошла на пожертвования в различные фонды, а другая была обращена в акции, в основном «де Бирса», алмазных бирж и крупных нефтяных компаний. Именно это он завещал своей наследнице.
– Объясните мне, мистер Ландвер… – обратилась я к нему, терзая в тарелке свою отбивную.
– Ничего объяснять не буду.
Я не сразу поняла, почему. Но, оторвав в крайнем изумлении глаза от своего блюда, и столкнувшись с его ироничным взглядом, требовавшим строить наши отношения так, как хочется ему, почувствовала, как этот мужчина просто подчиняет меня своей воле. Мне доводилось встречать в своей жизни особей мужского пола с потоком сексуальной энергии необычайной силы, но, этот тайфун обычно был направлен не на меня. Сейчас же сидевший напротив экземпляр нагло и откровенно издевался надо мной. Потупив глаза, я продолжила, обратившись к нему по имени:
– Макс. Объясните мне, разве у Самоэля Штокмана не было родственников, которым бы все это досталось?
– Нет. Никого не осталось. Все погибли.
– А почему вдруг он вспомнил мою бабушку и все завещал наследницам, совершенно обделив потомков-мужчин?
Он открыл свой кейс, стоявший рядом с ним на стуле, и достал оттуда увесистую папку из темно-бордовой кожи, застегнутую на молнию, передал ее мне.
– Сегодня утром я забрал это из банка. Уверен, вы найдете здесь ответы на все интересующие вас вопросы.
– Что это? – Спросила я, разглядывая золотое тиснение в виде пятисвечника с короной над ним.
– Письмо Самоэля своей наследнице.
– Вы в курсе того, что здесь написано?
– Да. Перед тем, как отдать мне его на хранение, он хотел, чтобы я прочитал.
После того, как я отложила ее в сторону, он спросил:
– Кэтрин, у вас есть еще вопросы?
– Я вас задерживаю? Вы торопитесь?
– Нет. Сегодня я в полном вашем распоряжении.
– Тогда… – Но тут раздался звонок его сотового. Извинившись, он ответил. Судя по звуку голоса, долетавшего до меня, звонила женщина. А судя по его лицу, в одно мгновение ставшему бесцветным, и глазам, которые он пару раз выразительно закатил, забыв о моем присутствии, звонила надоедавшая ему женщина.
Отработанный материал. Жалко, конечно, дурочку. Но она сама виновата. Видела же, наверняка, с кем связалась. Ведь это не мужчина, а стихийное бедствие, чуть поддашься – крышу снесет. А он дальше усвистит, только его и видели, сносить крыши у других.
Когда он закончил разговор, я продолжила:
– Объясните мне… Макс. – Он, как учитель в школе, с улыбкой кивнул головой, подтверждая правильность слов и тем самым, подбадривая робкого ученика. – Зачем вы меня нашли? Ведь вы же распоряжались этим огромным капиталом в течение стольких лет! Что вам помешало и в дальнейшем заниматься этим, я думаю, прибыльным делом, номинально разыскивая весьма абстрактную наследницу?
Улыбка исчезла с его лица, и интерес самца сменился интересом умного мужчины.
– Кэтрин, вам не кажется, что ваш вопрос слишком откровенен?
– Давайте, в самом деле, оставим в стороне всякую условность, намеки, полунамеки и поговорим начистоту. Какого черта, вы меня нашли? Для чего я вам нужна?
– Кэтрин, я выполнял последнюю волю Самоэля. Но если вы думаете, что я распоряжался капиталом по своему усмотрению, то ошибаетесь. Моя деятельность была строго ограничена условиями завещания. Я сам его составлял.
– И что, не нашли для себя лазеек? – Мне совсем не хотелось с ним деликатничать. Я же выдержала его натиск, теперь пусть испробует мой.
– А вы не так просты, как кажетесь. Я, действительно, нашел кое-какие… возможности, но вы от этого не пострадали, а только выиграли. Завтра, после подписания всех необходимых нотариальных бумаг, я представлю вам полный финансовый отчет. – А потом добавил с хитрой, как мне показалось, улыбкой:
– Я нашел вас, потому что дал слово Самоэлю, что обязательно сделаю это. Прочитав историю его жизни, вы поймете, почему для него это было так важно.
Ну да, так я и поверила. Я, конечно, наивная женщина, но не до такой же степени, чтобы и в самом деле представить, что умный, практичный и расчетливый мужчина, а это видно сразу, руководствовался бы в своих действиях какими-то клятвами, данными сто лет назад выжившему из ума старику. Потому что в здравом уме придумать такое невозможно.
– Я чувствую, вы мне не верите. – Я отрицательно покачала головой. – Ну, что ж? Один – ноль, в вашу пользу. Действительно, Самоэль Штокман был не такой дурак, чтобы доверять одним клятвам. Он ограничил срок моих полномочий пятнадцатью годами. Если я за это время не нахожу наследницу, то все состояние переходит в различные благотворительные фонды и…
– И вы остаетесь ни с чем. – Закончила я за него, на что он утвердительно кивнул.
Я задумалась: насколько мне известно, наследниц разыскивают с 1990 года, а сейчас сентябрь 2004-го. Вы во время уложились, господин адвокат.
– Мистер Ландвер, а какую пользу вы хотите извлечь из моего появления?
– Кэтрин, вы смущаете меня своей прямотой.
Неужели? Или вы были уверены, что только я могу смущаться под взглядами ваших насмешливых черных глаз? Простите, что испортила вам вечер экзотики.
Ужин мы закончили в полнейшей тишине. Полученной информации оказалось достаточно, чтобы призадуматься над ней.
Я предполагала, что после того, как мистер Ландвер проводит меня до дверей, мы расстанемся, пожелав друг другу спокойной ночи. Но он вошел в квартиру следом за мной.
– Вы, наверное, сегодня очень устали?
– Да, очень. Но еще больше хочется заглянуть в папку, которую получила от вас.
Он явно медлил с уходом.
– Кэтрин, а можно мне тоже задать вам несколько откровенных вопросов?
– Попробуйте.
– Я знаю, что вы замужем, но сюда приехали одна. И в наших телефонных переговорах никогда не стоял вопрос о приезде вместе с вами вашего мужа.
– Ну и что? Вас это как-то смущает? – брякнула я, абсолютно не подумав.
– Меня? Ну, что вы. Ничуть, – его голос сразу изменился. – Меня никогда не смущало ни наличие мужей, ни, тем более, их отсутствие. Я на вашем месте поступил бы точно так же.
Не знаю, что в этот момент произошло, но я осталась стоять как завороженная в потоке его обаяния и мужской притягательности, которые он без всякого стеснения изливал на меня, подходя с каждым словом все ближе и ближе.
– Уже с завтрашнего дня у вас начнется новая жизнь, вам откроются безграничные перспективы и удивительные возможности. Я готов помочь в освоении этих неизведанных для вас просторов.
Он подошел ко мне совсем близко, нужно было только положить руки ему на плечи, а дальше все получилось бы само собой. Но меня заклинило. Он же, перейдя почти на шепот, продолжал обволакивать меня сладким дурманом своих слов, глаз, близостью своего тела, отчего все поплыло перед глазами.
– Все эти годы я пытался представить женщину, которой выпала столь редкая удача. Один шанс на миллион. Не буду отрицать, мое воображение рисовало вас другой. Но я не разочарован. Наоборот. Вы хотели откровенности. Что же, буду, откровенен до конца…
От его голоса с придыханием, от едва уловимого тонкого аромата мужского парфюма внутри у меня все закружилось в бешеном галопе. Ноги предательски подкосились. Я не упала только потому, что он уже держал меня, шепча на ухо:
– Я сразу понял и оценил, что вы умная, интересная, привлекательная женщина. Я…
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не его последние слова – за них я и зацепилась, как за спасительную соломинку.
– … чертовски привлекателен. – Перебила я, закончив за него фразу и с трудом переводя дух.
Ничего себе заявочки! Здравствуйте, я ваша тетя! Нет, нет, дорогой, не путай меня. Радистка Кэт и Бонд, Джеймс Бонд, герои разных фильмов. С этим я уже определилась. Мне нужен наш родной и до одури верный Штирлиц.
– Мистер Ландвер, вы всегда так энергичны в отношениях с женщинами, или со мной решили поставить рекорд? – Я твердо отстранилась от него.
– Вы мне понравились. – Он говорил на удивление спокойно, не испытывая никакого дискомфорта: ну, подумаешь, сегодня не удалось, получится завтра.
– До такой степени, что в первый же вечер готовы уложить меня в постель? Я, наверное, покажусь вам старомодной калошей, но мне для этого нужны чувства. А вам?
– Совсем не обязательно. Для получения удовольствия достаточно обоюдного желания.
– Для тела. А для души? – Его взгляд стал холодным и презрительным, на что я «завелась». – Кстати, хорошо, что вы напомнили мне про мужа. Вы ведь, по всей видимости, тоже женаты? Я не побоюсь предстать перед вами в еще более непривлекательном виде, если скажу, что за все время нашей супружеской жизни я ему ни разу не изменила. А вы своей жене? Или она тоже получает бездну удовольствия с другим?
– Я разведен. Но что касается измен, то тут вы не правы, Кэтрин, это как раз несложно начать.
– Не для меня!
Он, молча, развернулся и направился к двери.
– Вы не хотите извиниться передо мной? – бросила я вслед ему. Но он, как будто не слыша моих слов, продолжал отдаляться. Когда же, наконец, обернулся, я увидела совершенно другого мужчину. Даже не могу сказать, что с ним произошло. Наверное, из желания показать всю несостоятельность его представления о моей наивности и легкодоступности я попала в какую-то болевую точку. Он же подчеркнуто вежливо, не глядя на меня, произнес:
– Прощу прощения за свое отвратительное поведение. Я заеду за вами завтра в девять. Спокойной ночи.
С прекрасным жизнь пока задерживается, а вот удивительного хоть отбавляй!
Глава 5. Тетрадь в сафьяновом переплёте
Оставшись одна, я постаралась успокоиться и привести в порядок свои мысли после того смерча эмоций и желаний, который чуть было не закружил и не вовлек меня в бездну сумасшедших и давно забытых чувств и страстей.
Легко сказать, успокоиться, когда он все еще стоит перед глазами, мужчина, мечта любой женщины, плод ее безграничной тоски по любви и теплу. Стоп! О какой любви ты тут размечталась? Какое тепло? Ты разве не слышала, что он сказал: пятнадцать лет пролетели как сон, и он остался не у дел. А тут есть шанс пристроиться. Что поделаешь, если в придачу к деньгам есть еще и наследница? То, что он меня ни во что не ставит, понятно сразу. Другой женщине разве вот так откровенно, посмел бы предлагать свои услуги в первый же вечер? Обхаживал бы до посинения. А со мной, посчитал, можно и по-быстрому. А все-таки интересно, как я его правильно просчитала, настоящий Бонд, Джеймс Бонд!
Я стояла у окна в гостиной. У меня такая привычка: в моменты сложных душевных переживаний, а простых у человека не бывает по определению, меня тянет к любому стеклянному проему с видом за ним. Неважно, что перед глазами. Главное, что при созерцании заоконных пейзажей грозовые тучи душевных волнений разряжаются, наступает умиротворение, что позволяет мыслям ровно течь по извилинам рек мозговой деятельности, осаждая в тихих бухточках сознания самые рациональные из них. Вот и сейчас такая необходимая мысль плавно вошла в мой ум и мягко напомнила о том, что меня дожидается папка Самоэля. Я мысленно помахала рукой герою не своего романа, точнее фильма, и взяла в руки чужую судьбу, которая таким непонятным пока для меня образом оказалась переплетена с моей.
Я расстегнула молнию на папке. Внутри оказалась книга или тетрадь в необыкновенно красивом переплете из красной нежнейшей кожи. Для себя я сразу назвала его сафьяновым, хотя не очень представляю, что это такое. Но по детским ассоциациям, связанным со сказками на ночь, это что-то красное, красивое, кожаное и загадочное. Внутри – не разлинованные белые листы, исписанные аккуратным почерком. По-русски, слава Богу! На первом всего одна фраза: «Ниночке, ее дочери, внучке или правнучке».
Господи, вот когда сердце заколотилось!
Подожди, Катерина, не спеши! Осмотрись для начала. Сядь, подумай. Ты находишься в Лондоне, в доме и квартире, которые, как говорят, с завтрашнего дня станут твоими. Так пойди, пройдись по ней.
Здоровое женское любопытство вернуло учащенное сердцебиение в прежний ритм и заставило оглядеться по сторонам. Я сидела на диване в просторной гостиной, днем, наверное, очень светлой, заставленной массивной мебелью. На мой взгляд, в диване было слишком много дерева, что почувствовала моя спина, прислонившаяся к отполированной временем деревянной спинке. У противоположной стены – буфет, за его стеклами сервизы из тончайшего фарфора. Сплошной антиквариат! В одном из концов комнаты, ближе к окну, круглый стол с букетом живых цветов в вазе. Меня и в самом деле здесь ждали. На стенах картины в богатых рамах и несколько фотографий: на одной, она еще раньше привлекла мое внимание, пожилой благообразный мужчина в костюме-тройке, Самоэль Штокман собственной персоной, на другой – красивая женщина с печальными глазами, в белой блузке, с камеей у воротника. Адвокат назвал ее Эвелин.
В том конце комнаты, что напротив окна, находилось три двери. Одна из них, центральная, была открыта и вела в прихожую. А что скрывается за другими? Посмотрим.
Двери располагались одна напротив другой на противоположных стенах гостиной. Я распахнула настежь одну и увидела длинный коридор, заканчивавшийся также раскрытой дверью, в проеме которой были видны шкафчики и стол, характерные для кухни. Ну что же, пойдем туда. Так, ванная, туалет. Небольшая скромная комната, наверное, для прислуги. Кладовка, Дальше еще одна техническая комната со стиральной машиной, сушилкой, гладильной доской. И, наконец, кухня. Такую можно увидеть только в модных журналах. Я не особенно люблю готовить, но здесь даже мне захотелось бы заниматься кулинарными изысками.
А что у нас с другой стороны? Еще одна уютная гостиная, с телевизором и баром. Здесь большая спальня с замысловатой драпировкой бархатных штор на окнах. Ой, а как красиво они окружают кровать. Наверное, если их распустить, возникнет ощущение кокона. В комнате две двери: одна в ванную, а другая – в гардеробную. Удобно. Следом еще одна спальня, поменьше. А это что? Коридор заканчивался запертой на ключ дверью. Сейчас откроем. Ага, кабинет. Перед окном большой стол, вдоль одной стены – книжные шкафы, вдоль другой – длинный комод, на котором стоят часы, наверное, тоже старинные, два серебряных подсвечника, какие-то статуэтки, и на стене снова картины и фотографии. Я села лицом к двери в кресло, стоящее между окном и столом. По другую сторону стола стояли еще два глубоких кресла. Поерзала для порядка, действительно, удобно.
Подожди, подожди, ведь я уже видела эту комнату. Ну, конечно, на комоде должна быть инкрустация из грубо вырезанного дерева с крупными цветами по углам. Точно. Вот они. А еще я видела себя, сидящей за этим столом и читающей книгу в красивом переплете. Ее название я запомнила на всю жизнь: «Кармическое исцеление».
Нет, я никогда не была ясновидящей, никогда не видела ни свое, ни чужое будущее. Но часто использовала различные медитации для решения тех или иных проблем. Вот и эту картину видела в медитации, когда просила дать мне систему, по которой могла бы работать. И после этого мне пришла информация о кармических регрессиях, и я стала их проводить сначала на себе, а затем и на других.
Это было около четырех лет назад. Я тогда переживала кризис во всех сферах своего бытия. Но если в материальном плане состояние потери нажитого имущества стало привычным, то состояние духа требовало немедленного выхода из доканывающего его дискомфорта. Меня не устраивало ощущение застойного болота. Хотелось двигаться вперед. Кризис был вызван тем, что в своих изысканиях и поисках более легкого пути я ушла в сторону, потратив много времени и сил на то, что оказалось для меня закрытым.
