Вечная охота

скачать книгу бесплатно

Эльфийка проспала почти сутки. Она открыла глаза только рано утром, когда лучи солнца только начали проклевываться из-за горизонта. Эл’Ари еще спала. Прямо так, на траве, положив голову на руки. Казалось, она даже не дышала. Казалось, что богиня была частью Святилища, частью этого организма. Ветвистые кусты точно легкие, озерцо – сердце. Трава не иначе как кровь, а цветы – те самые бабочки в животе. Кем же была Эл’Ари?

Гуинед смотрела на хрупкую женщину и все пыталась понять это. Богиня не была похожа на всемогущую владычицу. Не была похожа даже на хоть сколько-то властную женщину. Некогда потерявшийся ребенок, который обрел новый дом в Святилище, вот кем была Эл’Ари.

Эльфийка вышла из Святилища и размялась. Ее спина затекла от долгого сна, а руки и ноги словно бы подзабыли все заученные движения. Гуинед подняла свой клинок, вывернула запястье и провела острием небольшую дугу, словно бы отводя оружие невидимого противника. Эльфийка выставила правую ногу вперед, а меч положила плашмя на свободную руку, а затем резко развернулась и со свистом рассекла воздух.

Гуинед убрала свой клинок в ножны и взяла в руки лук. Она медленно провела пальцами по тетиве, довольно кивнула своим мыслям и достала стрелу из колчана. Сейчас, вдали от родины, Гуинед радовалась прощальному подарку Аллория. Хоть этот лук и был сделан из южного дерева, он так напоминал дом. В нем чувствовалась изысканная практичность Светоча. Никаких рисунков, никаких завитков, никакой краски. Но идеально выверенная форма, идеальные изгибы, которые мог оценить только настоящий ценитель. Любой достойный лучник мог бы сразу понять, что это оружие способно на многое. И Гуинед это понимала.

Эльфийка быстро вскинула лук и, не целясь, выстрелила. Ее рука металась от колчана к тетиве, натягивая ее с бешенной скоростью. Свист. Свист. Свист. Восемь стрел меньше чем за минуту вонзились в ствол дерева. Шесть из них пригвоздили к коре листья. Гуинед хмыкнула.

Послышался шорох. Эльфийка достала новую стрелу, но тетиву натягивать не спешила. Она пригнулась, прислушалась. Кто-то приближался. Не животное, не ветер. Шумел человек.

Гуинед прищурилась. Как не напрягала она зрение, эльфийка никак не могла никого увидеть. Это было странно, она всегда первой замечала врага. Гуинед отошла за дерево, выглянула и только тогда заметила, что к ней шла Эл’Ари.

– Дорогая моя, я тебя напугала?

– Я привыкла быть начеку. – Гуинед убрала стрелу в колчан и вышла на свет. – Лучше проявить излишнюю предусмотрительность, чем умереть.

– О, это дерево недовольно, – сказала Эл’Ари, взглянув на утыканный стрелами ствол. – Оно думает, что ты пыталась его убить.

– Деревья думают?

– Ну разумеется! Разве это не очевидно? – Гуинед не ответила. Она лишь как можно почтительнее подошла к дереву и вытащила все стрелы, вернув их в колчан. Ни одна из них не повредилась, впрочем, это и неудивительно. Что эльфийской стали до какой-то там коры? – Ты не поохотишься для меня? Я уже так давно не ела мясо, а тут такой случай подходящий.

– Мне… убить кого-то? В вашем лесу?

– Это не мой лес. И не твой. И не короля. Он ничей. – Эл’Ари задумалась. – Надеюсь, что ничей. Нам так будет проще. И я совсем не питаю иллюзий, дорогая моя! Я не умру от грусти, если ты ради пропитания убьешь пару зайцев. Или, может, даже фазана! Только без мучений. Похоже, ты стреляешь метко. Подари им быструю смерть.

Гуинед отправилась охотиться на север. Она шла ровно, быстро, но тихо. Любой позавидовал бы таким способностям, не каждому суждено родиться эльфом. Девушка мягко переводила ногу с пятки на носок, держа стрелу на тетиве, и ни разу не наступила на сухой лист или ветку.

Гуинед выслеживала оленя. Молодая особь прошла тут не больше часа назад, опытному охотнику, знающему эти леса, не составило бы труда найти дичь. Но Гуинед эти места были незнакомы, она блуждала около получаса, пока не взяла ложный след и не вышла на то же место, где была раньше. Но эльфийка все же подарила быструю смерть двум кроликам.

Эл’Ари ждала Гуинед в Святилище. Она угрюмо смотрела в озерцо, иногда проводя рукой по воде, и, кажется, каждый раз становилась мрачнее. Но завидев эльфийку с двумя тушками, богиня мило улыбнулась.

– Пожарь их нам, пока я читаю, – сказала она.

– Читаете? – Гуинед осмотрелась, словно искала книжные полки или хотя бы комод, где можно было хранить рукописи. Даже палатка сгодилась бы! Но нет, только растения, заключенные в голые стены.

– Мой брат написал несколько книг. – Эл’Ари указала на воду. – И я их читаю. Признаться, не такого я ожидала.

Гуинед заглянула в воду, но и там не увидела ничего интересного. Лишь несколько мелких рыбок, плавающих по кругу, словно хотели нагнать волн в этом озерце.

– Дорогая моя, только я могу читать в воде, – сказала богиня и засмеялась. – За завтраком я расскажу тебе то, что следует, но, боюсь, пересказать двадцать один том монументального труда Ши’Ена я не успею. Да и незачем тебе столько знать. Бессмысленно. – Эл’Ари словно помрачнела и провела рукой по воде. Гуинед догадалась, что так богиня перелистывает страницы, и не стала ей мешать.

Эльфийка развела огонь, нашла подходящие ветки, чтобы сделать подобие вертела, и разделала кролей. Огонь словно специально стремился угаснуть, так что Гуинед приходилось разжигать его снова собственным жаром, поэтому, когда мясо уже приготовилось и подрумянилось, она совсем устала.

Эл’Ари прервала чтение, аккуратно обошла озерцо и села напротив Гуинед. Богиня вцепилась пальцами в землю, и из почвы тут же выросли два листа размером с ладонь. Эл’Ари сорвала их, один оставила себе, а один отдала Гуинед.

– Съешь это, – сказала она. – Поможет засыпать по ночам и снизит аппетит. Я сама придумала это растение, в Нэннии его не было, пока боги не пришли сюда.

– Как оно называется? – Гуинед откусила лист. По вкусу он напоминал недозревшую землянику.

– Название я не придумала. – Богиня хихикнула. – Ши’Ен предложил «aorol», но мне показалось это неправильным.

– Почему?

– Aorol переводится с нашего языка как «родина». – Богиня вздохнула. – Мы часто скучали по нашей родине. Нэнния и вполовину не так прекрасна, как наш мир. – Эл’Ари улыбнулась, и Гуинед не знала, закончила ли она. – У меня для тебя подарок.

Эл’Ари сняла свое серебряное ожерелье и вложила его в руки Гуинед. Эльфийка провела пальцем по тоненькой цепочке и, сама того не ожидая, улыбнулась.

– Оно понадобится тебе, – сказала богиня. – Это серебро из моего мира, оно обладает силой. Каждый из богов хранит такое сияющее напоминание о родине. – Эл’Ари выдохнула. – Пожалуй, я могу рассказать тебе кое-что, раз обстоятельства так сложились. Как же там было? Ох, такое ощущение, что все это сон, а не воспоминания. Я не помню запахов, помню только, что они были другие. Чуть ярче, чуть сочнее. У нас было два солнца и три луны, так что даже ночью земля была освещена, словно днем. Дождь шел чистый и сладковатый, а ветер всегда дул теплый. Никаких воин, никаких раздоров. Каждому хватает еды, воды. Каждому хватает места.

– Звучит здорово.

– И было здорово. И мы боролись, дорогая моя. Боролись за этот мир всеми силами. Честно. – Эл’Ари заморгала, словно ей в глаза что-то попало. – Ши’Ен так больше прочих. Мы использовали все наши силы, чтобы избавиться… Чтобы помочь.

– Вам не стоит говорить мне ничего, что причиняет боль.

– Спасибо, дорогая моя. Спасибо тебе. Я хотела выложить всю правду, хотела рассказать, раз все так сложилось. Но я не могу. Думала, что смогу. Ах, что это я, совсем расклеилась! Ты ведь хочешь узнать не о моем мире, а о своем. Хочешь узнать, что за судьба тебя ждет.

– Да. Хочу узнать это больше прочего.

– Знание – важная вещь. Многие скажут, что важнейшая. Оно всегда приносит пользу, но иногда и горе. Хочет ли мать солдата знать, что ее сына убили? Или она предпочтет жить до конца дней в сладкой и глупой надежде увидеть его хотя бы еще раз?

– Но разве она не захочет узнать о его судьбе? Разве не захочет она его оплакать?

– Я поняла тебя. И я вижу, что ты примешь правду. – Эл’Ари на секунду замолчала, собираясь с мыслями. – Ты умрешь, Гуинед. Вот твоя судьба. Умрешь не от старости, умрешь не в спокойствии. Ты умрешь совсем скоро, пройдя через мучения.

– Что? Я… Аллорий говорил не так! Аллорий говорил, что меня ждет великая судьба. Что я особенная. Я лунная. Я солнечная. Мои волосы белы, как у богов, а в руках заперт жар. Я не могу просто взять и умереть!

– Но ты умрешь. Да, твое наследие будет жить, твое наследие переживет саму Нэннию, но все труды будут бессмысленными. Когда твой поход будет окончен, его следы сотрут как невыгодные страницы истории. Это все еще благость, поверь мне. – Эл’Ари схватила за руку подскочившую Гуинед. – Дорогая моя, тебе нужно смириться. Ты ждала не этого, все мы ждем не того, что получаем. Это нечестно, очень нечестно просить тебя об этом. Ты слишком молода, еще совсем не видела жизнь, а те короткие дни, которые успела застать, провела в уверенности, что твоя судьба особенная.

– Меня уверили в этом! – Гуинед сорвалась на крик. – Меня тренировали, били, таскали за волосы, словно игрушку, пока я не научилась давать сдачи! Я падала в обморок от голода, мои мышцы рвались от напряжения! Каждый день мне вбивали в голову, что я особенная, и каждый вечер я засыпала с мыслью, что скоро это закончится! Скоро я исполню свою судьбу, я стану великой! А что получается? Все мои труды пропадут, точно капли дождя в реке, а сама я умру!

– Это несправедливо, неправильно. Но вспомни, дорогая моя, вспомни, кто ты такая. – Эл’Ари протянула Гуинед фиалку. – Ты особенная. Все равно. Может, ты и умрешь, но сделай так, чтобы твой огонь запомнили надолго.

– Но как? – Губы Гуинед затряслись. Она села на траву и едва заметно шмыгнула носом.

– Гори, дорогая моя. Гори.

Глава 9. Дом, лютня и плечо друга

Виглаф и Гален беспрепятственно вошли в город. На этот раз их никто не встречал, не было веселых криков и кокетливых взглядов дам. Не было чувства праздника, ушел вкус победы. Лишь городская стража и законники отдавали честь вернувшимся, но никто не рискнул заговорить. Возвращение принца и рыцаря в столицу стало венцом траура Рэлле. До этого в смерти королевы было что-то неясное, что-то далекое. Сплетни, враки. Может, не совсем правдоподобные слухи. Королева могла заболеть, могла впасть в глубокую грусть. Могла просто уйти из города! Но умереть?

Гален молча обнял друга и пошел в конюшню проведать лошадей, а принц поднялся в замок. Почему-то Виглафу не хотелось идти прямо к отцу. Их разговор стер бы последние следы надежды на то, что все ошиблись. На то, что его мама все еще жива. На то, что она все еще ждет его.

Принц вошел в свою комнату. Он отметил, что в его отсутствие служанки здесь убрались. Одежда не на своем месте, свечи аккуратно расставлены на дальнем столе, а на стене висят две новых лампы. Пастельное белье пахло свежестью, пыли не было даже в углах. Комната выглядела совсем новой и необжитой, и ее вид выбил Виглафа из колеи.

Он схватил стул и ударил им по столу. В разные стороны разлетелись свечи, которые Виглаф тут же поднял и швырнул охапкой в стену, а следом ударил в то же место с прыжка, чуть не сломав руку. Принц громко выругался и сжал разбитые костяшки.

Виглаф оторвал от своего плаща кусок ткани и обмотал им ладонь. Он выдохнул, шмыгнул носом и даже усмехнулся, хотя в его улыбке не было радости или веселья. Любой, кто увидел бы ее, испугался и не напрасно, ведь Виглаф с новыми силами продолжил крушить свою комнату.

* * *

Гален чистил бок Быстроногой. Лошадь явно соскучилась по своему всаднику и то и дело подставляла шею, чтобы Бирн ее погладил. Рыцарь шепотом хвалил животное, словно бы напевая колыбельную.

Раздался звук битого стекла, и прямо к ногам Галена упала лампа, испугав Быстроногую и Бурю, лошадь Виглафа. Рыцарь поднял безнадежно испорченную лампу и посмотрел, откуда она упала. Комната принца. Бирн поджал губы, отложил лампу и направился было к замку, но одернул себя и сел прямо на землю, поджав по себя ноги. Руки он положил на колени, а голову опустил.

– Королева-богиня, услышь меня, – прошептал Бирн. – Дай надежду всем отчаявшимся, помоги найти веру всем запутавшимся. Укажи путь, дай свет. Помоги моему доброму другу Виглафу пережить потерю, помоги ему стать сильнее. Дай волю к жизни, дай желание жить. – Гален открыл глаза и посмотрел на небо. – Пожалуйста, королева-богиня. Прошу тебя.

Гален с усилием поднялся с колен. Быстроногая с интересом наблюдала за рыцарем. Наблюдала, как тот отряхнулся от пыли, собрался с мыслями и вошел в замок.

* * *

Гален поднялся на самый верхний этаж и нашел дверь Виглафа. Та была приоткрыта, и рыцарь услышал музыку. Он не знал этой мелодии. Грустная, неприятная, как холодный дождь.

Гален вошел внутрь, постучав костяшками по двери. Виглаф поднял на него глаза, но ничего не сказал, лишь продолжил играть. Его лютня была расстроена, даже Гален это заметил, но принца это будто бы не беспокоило. Его будто бы вообще ничто не беспокоило.

– Сам сочинил? – спросил Гален, садясь на кровать рядом с Виглафом. Принц что-то буркнул, но четко не ответил. – Как давно ты ищешь утешения в лютне, а не в поддержке друга?

– Ты ничего не сказал с тех пор, как мы узнали о смерти мамы. – Виглаф взял неверную ноту, грубо ударившую по ушам, и выругался. – Даже когда мы шли обратно. Ни слова.

– Ты хотел, чтобы я говорил? – Виглаф не ответил, лишь заиграл быстрее. – Я молился ей.

– Она умерла, Гален. Она не слышит ни твоих, ни моих молитв.

– Думаешь? Разве боги умирают… как мы? Может, они становятся чем-то иным? Кто знает? На то они и боги.

– Ты предлагаешь мне молиться в пустоту, без надежды получить ответ? Что же это за молитва такая?

– Как это без надежды? Разве королева не была богиней надежды? Услышь она тебя сейчас, выпорола бы.

– За эти слова я могу приказать выпороть тебя.

– Прикажи. – Тон Галена был наполовину насмешливым, наполовину серьезным. – Тут не найдется и десяток мужиков, способных побороть меня в открытом бою. – Виглаф не ответил. Он закончил играть одну мелодию и тут же переключился на другую. – К отцу ходил?

– Собираюсь с мыслями. Уже завтра мы попрощаемся с ней, и я оттягиваю этот момент. Ты когда-нибудь ложился спать так поздно, что завтрашний день словно отказывался наступать?

– Нет. Но я понимаю, о чем ты. И все же король ждет. Ему сейчас тоже непросто, и он единственный, кто может тебя поддержать.

– А ты?

– Я могу вывести тебя на тренировочную площадку и попытаться выбить всю скорбь деревянным мечом, но что-то мне подсказывает, что из этого не выйдет толку.

– Да уж. – Виглаф усмехнулся. – Наверное, ты прав. Отец ждет меня.

– Конечно, я прав. Так что бросай свою лютню и иди к нему, а я тут приберусь, – Гален осмотрел разрушенную комнату, – как смогу.

Виглаф аккуратно, точно ребенка, сложил лютню в футляр и вернул на место возле стола. Он дважды проверил, что его инструмент не упадет, и посмотрел на дверь, за которой был коридор. Длинный, холодный, мрачный. Принц переступил порог и обернулся.

– Гален.

– Да?

– Тронешь лютню, я тебе руки отгрызу.

И уверенным шагом Виглаф пошел к отцу.

Фенатор ждал его в своем кабинете. Принц заходил сюда меньше недели назад, но казалось, прошел целый год, а то и больше. Виглаф словно побывал на войне, прошел несколько сражений и только теперь, одинокий и побитый, вернулся в отчий дом.

– Пап? – Виглаф даже не постучал. Просто вошел в комнату.

– А, сын. Заходи, садись. Не поверишь, сколько у меня тут дел. Герцоги востока требуют уменьшения налогов с их южных земель, потому что они вносят в казну слишком много денег, а северные просят направить им строителей для восстановления всего, что разрушили фоморы. Одним западным баронам ничего не надо, они просто ругаются между собой, чья же дочь выйдет за тебя.

– Пап.

– Да-да, еще минутку, сын.

– Пап!

Крик Виглафа словно бы отрезвил Фенатора. Он медленно убрал перо и сложил все письма в одну кучу. Король смотрел на сына прямо, но сквозь него. Виглаф отметил, что его отец осунулся за эти дни. Под глазами выросли мешки, кожа посветлела, а волосы он не расчесывал, вероятно, уже дня три. Фенатор выглядел больным и как никогда старым.

– Я знаю, почему ты вернулся, – сказал Фенатор. – До тебя дошли слухи. Я не хотел, чтобы ты так узнал, но ничего не поделать. Совсем не вовремя я отправил тебя с поручением, совсем не вовремя.

– Как мама умерла?

– Я не знаю, что произошло. – Фенатор думал над каждым словом, отчего его речь казалась заторможенной. – Думаю, никто толком не знает.

– Я слышал, ее убили. Закололи в собственной комнате, к которой была приставлена стража.

– Стража тоже ничего не знает.

– Или говорит так.

– Верность моих людей не поддается сомнениям, и ни один из них не предал бы меня, готов голову дать на отсечение.