Журавль среди волков

Ёнсан-гун покосился на него здоровым глазом. Правый, вечно воспалённый, прикрывала чёрная повязка.

– Мне приснилось, что младший брат похитил мои одежды, расшитые драконами, и воссел на трон ещё при моей жизни. Скажи, желаешь ли ты власти?

Тэхён ответил с невинным изумлением – давно отработанный им приём.

– Что вы, ваше величество! Незаконнорождённый сын не смеет и помыслить о троне.

Отчасти это правда. О троне он не мечтал, и в любом случае внебрачный ребёнок никогда его не добился бы. Но власть ему небезразлична. Такая власть, что позволит изменить жестокую судьбу. Ему не хотелось, чтобы его, как многих других, разорвали на части, забили до смерти или выкопали из могилы и раскрошили скелет, лишив загробной жизни. Он жаждал власти, которая стёрла бы ухмылку с лица Ёнсан-гуна и поставила бы его на колени, как стояли перед ним родные и близкие Тэхёна.

– Вы наш государь, избранный небесами, – раболепно продолжал Тэхён. – Никто не имеет права осуждать волю небес. Пускай в ваших глазах я жалкий червь, всё же я червь благонамеренный.

– Благонамеренный? – повторил ван. – Кто же я для тебя, братишка?

– Повелитель солнца и луны, гор и десяти тысяч рек, – ответил Тэхён так громко, что некоторые жители подняли головы. Несомненно, они видели в нём того же, кем считали его и придворные: подхалима.

– Всё принадлежит вашему величеству, – добавил Тэхён, отводя взгляд.

Ван громко рассмеялся и расправил плечи. Его шёлковые одежды мерцали под солнцем, а золотая шпилька на пучке волос, завязанном на макушке, ярко блестела.

– Ты мой любимый брат, но твоя душа для меня загадка, – сказал он и криво улыбнулся. – Ты плут до мозга костей. Я никогда не знаю, что у тебя на уме и заслуживаешь ли ты доверия. Пожалуй, время покажет, кто ты есть на самом деле и был ли я глупцом, благоволя к тебе.

«Кто я на самом деле? – повторил про себя Тэхён и оглянулся на своего старого друга, стражника Хёкчжина, который нередко задавал ему тот же вопрос. – Куда пропал Тэхён, которого мы знали? Кто это занял его место, такой холодный и словно пустой внутри?»

Тэхён мог назвать точную дату, когда погибла его душа, – два года назад, на двадцатый день третьего лунного месяца, со смертью приёмной матери.

– Время покажет, ваше величество, что я в самом деле благонамеренный червь, – произнёс он шёлковым голосом.

Солнце припекало уже не так сильно, и в тенистой чаще леса жара ощущалась легче, чем на просторе. Лучи света проникали сквозь листву золотыми стрелами, падая на клочки земли среди зелёной травы и сосредоточенные лица охотников. Ёнсан-гун оторвался от процессии вместе с личным стражником, и Тэхён нервно сглотнул. Предложит ли ван очередную игру? Он часто выдумывал их на прогулках для развлечения, и всякий раз игры заканчивались чьей-нибудь смертью.

– Ваше величество, – позвал один из младших братьев Ёнсан-гуна. Голос у него дрожал. – Сегодня невыносимая жара. Прошу, подумайте о своём здоровье, не позволяйте себе переутомиться. В такую погоду нельзя долго…

– Тихо, – приказал ван.

Все замерли.

Ёнсан-гун гордо восседал на коне. Он вытянул руку перед собой, призывая охотников к тишине. Листья шуршали; хрустели ветви. Из тени деревьев показались самка оленя с детёнышем, вышедшие попить воды у ручья.

Тэхён почти физически ощущал холод, исходящий от ледяной ухмылки вана – такой же, с какой Ёнсан-гун смотрел на труп наложницы Чон, женщины, принявшей Тэхёна как родное дитя. До сих пор перед глазами стояла эта картина: неподвижное тело, мешок на голове; жизнь, вытекшая струёй крови.

На лбу юноши выступил пот, и он сказал себе: «Не думай об этом. Отгони воспоминания».

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Он натянуто улыбнулся и посмотрел на вана. Тот уже поднял лук и нацелил стрелу на самку оленя. Она подняла голову, словно что-то почувствовала, и её уши дрогнули. В следующую секунду они вместе с детёнышем пустились прочь.

«Беги,– умоляла наложница Чон накануне кровавой чистки Ёнсан-гуна.– Ван убьёт нас всех…»

Стрела просвистела в воздухе и попала в цель с жутким глухим звуком. Самка оленя замертво рухнула на землю, не издав ни звука..

«Улыбайся», – напомнил себе Тэхён.

Его губы сложились в тугую дугу. Ударили в барабаны – их боем всегда отмечали блестящие выстрелы вана на охоте. Осиротевший оленёнок в страхе умчался в чащу.

– Прекрасный день для охоты! – объявил Ёнсан-гун, сияя. – Не так ли?

– Да, ваше величество, – ответили ему хором. – Просто великолепный.

Все покорно склонили головы, сгорбившись под весом унизительных табличек, которые ван вынудил носить всех без исключения чиновников. Они всегда висели у них на шее и гласили:

РОТ – ЭТО ДВЕРЬ, ПРОПУСКАЮЩАЯ БЕДУ.

ЯЗЫК – ЭТО МЕЧ, ОТРУБАЮЩИЙ ГОЛОВУ.

ТЕЛО БУДЕТ В ПОКОЕ,

ПОКУДА СОМКНУТЫ ГУБЫ

И СПРЯТАН ЯЗЫК ГЛУБОКО.

Ван развёл руки в стороны, и шёлковые рукава раздулись на лёгком ветру.

– Братья мои! – воскликнул он, оборачиваясь к всадникам, и в его здоровом глазу блеснула задорная искорка. – Я в превосходном настроении! Развлечёмся игрой, что скажете?

Тэхён стиснул поводья, собираясь с духом.

– Приготовьте луки и стрелы, – объявил Ёнсан-гун, и на его лице появился хищный оскал. – Любой, кто вернётся к закату без добычи, будет казнён. Да начнётся охота!

3

Исыль

Рваные облака плыли по синему небу, и тростниковое поле звенело вокруг меня, застывшей среди стеблей. Я смотрела на мёртвое тело, прикрывая нос рукавом. Сложно сказать, сколько ему было лет: пятьдесят или пятнадцать – так сильно осунулось лицо. Кожа натянулась на костях от изнуряющего голода, чёрные космы ниспадали на плечи.

Я огляделась, гадая, сколько у меня времени. Хорошо бы Вонсик как можно дольше говорил со старейшиной. Я отломала стебель тростника и убрала им волосы с лица жертвы. Причина смерти была ясна: ему перерезали горло. Как и у предыдущих жертв, на груди лежал красный цветок; на одеждах убийца вывел грозное послание кровью:

Ваше величество, вы считаете себя умным,но на самом деле глупец.Глупец, танцующий с наложницами,пока его народ голодает.Вы и ваши почитатели падёте;это лишь вопрос времени.Каждый мой удар верен, как молния.

Горький запах смерти наполнил горячий воздух. Я едва могла дышать и немедленно ушла бы, если бы не твёрдое намерение помочь сестре любым способом. Даже если для этого придётся самой отыскать убийцу.

– Как же мне его найти? – прошептала я себе под нос.

Я сложила стебель тростника вдвое, для прочности, и раздвинула им полы халата на жертве. В левом кулаке у мертвеца было что-то зажато. Между пальцами проглядывал жёлтый блеск. Я отложила походный мешок и поморщилась, потянувшись к трупу. Замерла на мгновение, но всё же собралась с духом и разогнула пальцы один за другим. На мою ладонь выкатились две бусины.

Красная и жёлтая.

Я рассмотрела их поближе. Восковые, гладкие, обе с отверстием посередине. Вдруг за спиной послышались шаги, и я спрятала красную бусину под одежду, чтобы позже изучить её внимательнее. Выпасть она не могла – в дорогу я особенно туго затянула нагрудную повязку.

– Следователи будут недовольны, когда узнают, что старейшина передвинул тело…

Хозяйка гостиницы и охранник шли по тростниковому полю. Увидев меня за высокими стеблями, они умолкли.

Подойдя ближе, Вонсик спросил:

– Как ты здесь оказалась?

– Услышала, куда идти, – ответила я, расправляя плечи.

– А… зачем ты здесь?

– Затем, что я этого хочу.

Он пристально на меня посмотрел, и с его губ слетел тяжёлый вздох.

– В наши дни молодое поколение совсем позабыло о такой добродетели, как уважение к старшим.

– Да ладно вам, – сказала Юль, подталкивая дядю локтем. – Говорите, как старик, хотя вам всего сорок.

Вонсик посмотрел на нас, как на непослушных детей.

– Не время обсуждать мой возраст. Ведите себя тихо, вы обе, и ничего не трогайте.

Я невольно коснулась нагрудной повязки, под которой лежала красная бусина.

– Скажите, а вы почему здесь? Сотрудничаете со следователями?

Он ничего не ответил, но Юль прошептала мне на ухо:

– Дядя работал в Ыйгымбу, вёл дела о государственной измене.

Кровь застыла у меня в жилах. Так называлось Ведомство справедливости и законов, по решению которого казнили моих родителей.

Я отшатнулась и едва не споткнулась о свой походный мешок. Сразу же подобрала его и прижала к груди.

– Когда он оттуда ушёл?

– Два года назад.

– А точнее?

Юль на секунду нахмурилась, но тут же снова расплылась в улыбке.

– Весной.

Напряжение спало. В наш дом вторглись осенью. Значит, Вонсик к этому не причастен.

– Ну же, расскажите ей! О своём самом страшном деле! – попросила Юль, и я порадовалась, что она сменила тему.

Вонсик всё смотрел на тело, не обращая на нас внимания.

Юль ничуть не смутило его молчание.

– Самое жуткое дело из всех, о которых дядя рассказывал, – это Мёртвый сад.

– Мёртвый сад? – любезно поинтересовалась я.

– Дядя Вонсик вёл расследование и выяснил, что пропавшую женщину похоронили в её собственном саду. Вместе с ней из земли вырыли кости маленького зверька. Оказалось, что её убил муж, бывший придворный стражник! – Она театрально поёжилась. – Помню ещё одно страшное дело: о пропавшей голове. Дядя преследовал изменника родины, но нашёл его обезглавленным в паланкине. Позже голову обнаружили под чьим-то письменным столом…

Юль продолжала возбуждённо рассказывать о разных кровавых делах, но мой взгляд был сосредоточен на её дяде. Он наконец заметил крошечную жёлтую бусину, которую я оставила в ладони убитого, и его плечи напряглись. Он теребил бороду и морщил лоб, о чём-то раздумывая.

– Вы что-то нашли? – спросила я, надеясь услышать о значении бусин.

– Я узнал жертву, – ответил Вонсик, ни словом не упомянув о находке. Странно. – Двенадцатая по счёту. Это юный Пэк, восемнадцати лет, сын приближённого советника вана. Он недавно сдал экзамен на государственную должность. Сдал успешно.

Вонсик осмотрел голову трупа: макушку, затылок, горло и даже уши и ноздри.

– Пэк пропал три недели назад в лесу. При нём было двое слуг. Одного убили на месте, второй спасся и добежал до деревни Чамсиль, но там умер от ран.

– Эта деревня далеко отсюда?

– Около часа пешком. Ханьян куда ближе.

Я представила, как раненый слуга бежит в ночи, сердце отчаянно колотится, дышать становится всё тяжелее, голова кружится. «Надо найти дорогу к дому нашей бабушки», – прозвучал шёпот моих воспоминаний. Перед глазами встала картина той ночи: мы со старшей сестрой, крепко держась за руки, бежим от солдат, убивших наших родителей.

Я моргнула, и тени рассеялись.

– Интересно… – Голос у меня дрогнул, и я откашлялась. – Интересно, почему слуга побежал в далёкую деревню, а не в Ханьян, где к тому же есть больница.

Вонсик задумчиво и серьёзно посмотрел на меня, словно взвешивая мои слова.

– Куда бы ты побежала, если бы тебя ранили?

– Не «куда», а «к кому», – тихо ответила я. – К тому, кому доверяю, кто не причинит мне вреда.

Он кивнул.

– Возможно, и с ним было так же, и у него в Чамсиле есть кто-то близкий.

Вонсик продолжил изучать тело, делая пометки в своей тетради с такой точностью и аккуратностью, что напомнил мне о писарях, служивших моему отцу – бывшему магистрату.

– Почему ты так спокойно смотришь на труп? – спросил он.

После того как на моих глазах убили отца и мать, меня мало что пугало.

– Разве мёртвые в нашем государстве – не обычное дело?

Он поджал губы и кивнул.

– Ты пришла издалека разыскать сестру, но теперь тебе интересно это убийство. Почему?

– Это не ваше дело.

– Ей очень нравится эта фраза, – вмешалась Юль, весело поблёскивая глазами. – Мне она отвечала так же.

Моя неприязнь к хозяйке усилилась, но раздражение сменилось паникой, когда Вонсик мрачно произнёс:

– Ты, случайно, не рассчитываешь отыскать убийцу, чтобы попросить у вана в награду вернуть твою сестру?

– Не понимаю, о чём вы…

– Значит, угадал.

По спине пробежали мурашки. Он раскрыл мои истинные намерения.

– Вы делаете выводы, ничего обо мне не зная.

– Ты права. Я ничего не знаю… Разве только то, что ты из благородного сословия, твои родители мертвы, а ты скрываешься от закона, – перечислил Вонсик, не сводя с меня глаз. – Но, признаю, на этом всё.

Я онемела от потрясения.

– Мы… мы встречались? Вы говорите с такой уверенностью…

– Потому что всё это очевидно. По твоей походке, по тому, как ты задираешь подбородок. В тебе есть чувство собственного достоинства, твои руки белые и мягкие, не привыкшие к тяжёлой работе. На тебе шёлковые одежды, а шёлк носит лишь знать, но сразу заметно, что одежда не новая, а значит, для твоей семьи настали тяжёлые времена. Ты прошла через запретные земли без какого-либо сопровождения, а значит, ты совсем одна, и тебе не к кому обратиться. Подозреваю, что твоя семья оказалась в центре скандала или нарушила закон, раз у тебя не осталось ни одного друга или родственника, которого можно попросить о помощи. Ты прячешь лицо за рукавом и постоянно оглядываешься, словно боишься, как бы тебя не узнали, – так делают те, кто скрывается от закона. Но разумеется, как ты и сказала, – это всего лишь мои выводы.

Я стояла как статуя, вперив взгляд в Вонсика, почти не сомневаясь, что сейчас меня поволокут к стражникам. Но бывший следователь спокойно повернулся к трупу и больше не обращал на меня внимания, словно я стала ему совершенно не интересна. Моя паника постепенно сошла на нет.

– Так или иначе, – вдруг сказал он, поднимаясь на ноги, и я отшатнулась. – Глупо надеяться о чём-либо договориться с ваном, но ты, конечно, мне не поверишь.

– Прошу прощения? – возмутилась я. Никто не смел так со мной разговаривать, кроме сестры. – По-моему, план вполне разумный. Ван обещал щедрую награду…

– Надеюсь, ты хотя бы заранее убедишься в том, что твоя сестра в столице, – перебил меня Вонсик. – Ты видела её сегодня в окружении вана?

– Нет… – ответила я дрогнувшим голосом. – А где держат наложниц?

– В монастыре Вонгакса, недалеко от дворца Кёнбоккун, но их охраняют так тщательно, что попасть туда невозможно. Однако способ увидеть её всё-таки есть. Почти каждый день наложниц вана приводят в бывшую академию конфуцианства Сонгюнгван, где теперь развлекается Ёнсан-гун, и ты сможешь увидеть сестру, если заглянешь через невысокую стену.

Вонсик снова обошёл труп и присел рядом с ним на корточки.

– Я так хорошо это знаю, – произнёс он ровным голосом, – потому что там была моя дочь.

Была. Судя по тому, как Юль закусила губу и отвернулась, его дочь уже мертва. Сердце кольнуло от сочувствия, но я подавила эмоции. После смерти родителей я дала себе клятву, что больше не буду ни к кому привязываться.

– Вы тоже ведёте расследование ради награды? – спросила я с нажимом, показывая, что больше не хочу говорить о сестре.

– Я помогаю одному человеку найти убийцу. Ему награда не интересна.

«Это хорошо, – подумала я. – Может, если ходить за ним хвостом, удастся заполучить награду себе?»

– Чего же он желает? – спросила я. – Тот, кому вы помогаете.

– Скажу так: от этих убийств больше смуты, чем пользы, – ответил Вонсик и махнул мне рукой. – Подойди ближе. Если хочешь найти преступника, мало взглянуть на труп издалека. Изучи его сама, не полагаясь на выводы другого человека.

Я шагнула вперёд и прищурилась, но жуткий мертвец так и оставался всего лишь жутким мертвецом.

Вонсик начал указывать то на одно, то на другое.

– Судя по ранам и тому, как плотны на ощупь его конечности, он умер сегодня на рассвете. А теперь твоя очередь поделиться наблюдениями.

– Моя очередь?

– Ты же сказала, что хочешь найти убийцу.

Юль подтолкнула меня вперёд. Я обошла тело и покосилась на Вонсика. Затем присела и осмотрела голову убитого. Издалека мне были видны только волосы, но теперь я заметила корку запёкшейся крови на коже.

– Его ударили по голове?

– Да, но ране уже несколько недель.

– Значит, он получил её, когда его похитили, – рассудила я и перевела взгляд на кровавую рану на горле. – А из-за этой он умер.

– Не буду вдаваться в детали, но, похоже, его держали в заключении и морили голодом, а затем убили, хотя он и так уже был на последнем издыхании.

– Нет ничего страшнее голодной смерти, – сказала Юль, поёжившись. – Ничего.

– Как вы всё это поняли? – спросила я Вонсика, пропуская мимо ушей её слова.

– Улики всегда перед нами, надо лишь обратить на них внимание, – ответил Вонсик, стряхивая грязь с халата. – Чаще всего правда скрывается в простейших деталях…

Его прервал стук копыт, и я увидела тёмное облако всадников, несущихся прямо к нам.

– Смотри внимательно, – посоветовал Вонсик. – Убийцы нередко возвращаются на место преступления.

Облако распалось на отдельные силуэты в одинаковых красных одеждах.

– Чиновники из Ведомства справедливости и законов, – тихо произнёс Вонсик и взглянул на меня. – По приказу вана они часто расследуют дела, связанные с государственной изменой.

– Знаю, – прошептала я. Мне это было прекрасно известно.

«Всегда держись в тени,– говорила мне сестра, и сейчас её предупреждение прозвучало как наяву.– Мы должны жить так, словно уже мертвы. Словно нас никогда и не существовало».

Я отступила назад. Ветер дул мне в лицо. Только теперь я заметила, что накидка соскользнула на плечи и держалась на шее лишь благодаря завязкам. Я торопливо прикрыла голову и поспешила прочь.

– Куда ты? – позвала Юль.

Я опустила голову и через тростник быстро пошла туда, где начинался лес.

* * *

Меня окружали высокие деревья, и полумрак разгоняли лишь тонкие лучи солнца, проникавшие сквозь пышные кроны. Я бежала в самую глубь леса, вздрагивая от каждого шороха. Меня преследовали странные звуки, и я то и дело замирала и оглядывалась. Какое-то время спустя я отчётливо услышала встревоженные мужские голоса и бешеный топот копыт.

Прячься.

Моё сердце заколотилось ещё быстрее.

«Прячься, – сказала я себе. – Скорее».

Задрав юбки, я выбралась из оврага и быстро зашагала по узкой тропе. Лошадь выскочила из зарослей прямо передо мной, и я спряталась за дерево, едва не упав. Всадник с бледным от страха лицом сжимал в руке окровавленного мёртвого кролика.

Он проехал мимо, не заметив меня, и я побежала дальше, прижимая походный мешок к груди. Обогнула поросший мхом валун, пробралась сквозь заросли, перешла через ручей… Силы покидали меня, и я остановилась, напрягая слух. Тишина. Похоже, мне удалось уйти достаточно далеко от того, что напугало того охотника.

Я тяжело вздохнула и встала на колени перед ручьём, отложив походный мешок. Ещё раз огляделась и зачерпнула свежую воду обеими руками, чтобы немного остудить жар. Когда я опять потянулась к воде, увидела собственное отражение, показавшееся алым в угасающем свете. Девушка, смотревшая на меня, выглядела напуганной и одинокой.

Я прошептала, пытаясь подавить страх:

– Держи себя в руках, Хван Исыль.

А затем плеснула холодную воду на лицо, успокаивая нервы, приводя себя в чувство.

Зашуршала листва.

Я вскочила на ноги и скользнула за деревья, в густые заросли. Припала к земле и выглянула из укрытия сквозь ветви.

Послышался стук копыт, он становился всё громче.

Я сцепила руки, обхватив колени, и взмолилась: «Кто бы то ни был, лишь бы проехал мимо. Лишь бы меня не тронул».

Багрово-золотистые лучи заката осветили лицо юноши, вооружённого луком и стрелами. Он выехал к ручью шагах в двадцати от меня. Это был другой охотник, не тот, что встретился мне ранее, и он уверенно сидел в седле. Серебристо-синие одежды мерцали подобно лунному камню, обрамляя стройную, но мощную фигуру, а глаза – тёмные глаза – были цепкими, как у сокола.

Я тихонько вздохнула.

В ту же секунду его взгляд метнулся в мою сторону. Я зажала рот ладонями, молясь, чтобы охотник отвернулся. Сердце отчаянно трепетало в груди. Вопреки моим мольбам, юноша одним ловким движением натянул тетиву и направил стрелу прямо в заросли, за которыми я скрывалась. Страх сдавил мне горло. Я попыталась отползти назад и врезалась спиной в дерево. Листья на ветвях задрожали.

Стрела со свистом понеслась ко мне.

«Не может быть, – мелькнуло в голове. – Не может…»

Меня пронзила боль, и я прикусила язык, чтобы не завопить. Во рту разлилась кровь. Я скосила глаза и увидела, что стрела попала в ствол дерева, но, к моему ужасу, содрала кусок кожи с левого плеча. Отведя взгляд, я попыталась подняться, но накидка была крепко пригвождена к стволу.

«Держись,– позвал мамин голос, и я ощутила её призрачное прикосновение.– Вы обе должны выжить во что бы то ни стало. Заботьтесь друг о друге, больше у вас никого нет».

Я стиснула накидку так, что побелели костяшки, и с третьей попытки, вся в слезах и в поту, вырвалась на свободу. Плечо пылало. Я думала, как остановить кровотечение, но вдруг зашуршали листья: это молодой охотник раздвинул их луком. Его лицо было жёстким, холодным и безразличным, как обычно у знати.

– Не трогай меня! – взвизгнула я и схватила камень с земли.

«Ударь его и беги,– подсказывал голос у меня в голове.– Ударь и беги!» Я кинулась к нему и замахнулась обеими руками, но он сдавил моё запястье стальной хваткой.

– Брось камень.

– Отпусти!

Его пальцы сжались ещё сильнее, и камень сам выпал из моих рук.

– Ч-что ты задумал? Убить меня? – спросила я слабым голосом и стиснула зубы, унимая дрожь.

– А стоит? – спросил он. Взгляд его был тёмным и непроницаемым.

Вновь послышался стук копыт. Не отводя глаз, юноша толкнул меня обратно в заросли и произнёс повелительным тоном:

– Если хочешь выжить, оставайся здесь и не двигайся.

Я села на землю, покрытую листьями, и смахнула слёзы. А когда тайком выглянула из укрытия, проверяя, не удастся ли потихоньку сбежать, увидела дворцового стражника.

– Принц Тэхён, – сказал стражник, – ван приказал всем вернуться.

Принц Тэхён, сын наложницы… Я слышала, как родители шептались о нём. Они говорили, что с ним жестоко обошлись, после чего и сам он стал жестоко относиться к другим.

– Ван убил с дюжину человек, пока вы охотились, – добавил стражник.

Юноша замер.

– Дюжину?

– Нарушителей границ выставили в ряд для «учебной стрельбы». На головы им положили фрукты в качестве мишени, и мы должны были в них целиться. – Он вздохнул и потёр виски. – Не промахнулись только я и ещё двое.

Принц Тэхён буркнул что-то себе под нос и уехал вместе со стражником. Я выждала несколько мучительных минут, а затем поднялась на ноги, обливаясь потом. Плечо разрывалось от боли, перед глазами плыло. Я покосилась на камень, который недавно держала в руках.

Как же я ненавидела трон и всё, что он собой воплощал!

Ван лишил меня всего, и его младший брат ничем не лучше. Он отнёсся к моей жизни с холодным безразличием, словно она вовсе ничего не значила.

«Надо было разбить ему голову», – яростно подумала я, наклоняясь за камнем. Острые края впились мне в кожу.

Если наши пути снова пересекутся, я сделаю всё, чтобы пролить его кровь.

4

Тэхён

Рот наполнился кровью. Голова гудела. По ней дважды ударили рукоятью меча.

– Любезный брат, – произнёс ван бархатным голосом, – ты не смог подстрелить ни одного зверька ради меня?

Тэхён стоял на коленях, сжимая края своего халата, чтобы скрыть дрожь в теле.

– Я не такой талантливый лучник, как ваше величество.

Ёнсан-гун издал резкий смешок, и казалось, воздух похолодел вокруг него.

– Придворные дамы шепчутся о том, как ты попадаешь в любую мишень, никогда не промахиваясь, – ядовито произнёс Ёнсан-гун и приставил клинок к горлу юноши. – Кого ты хочешь обмануть, братишка?

Нервы Тэхёна натянулись. Ван всерьёз разозлился и впрямь мог его убить, а ведь в зарослях у ручья истекает кровью девушка. Если ей не помочь, она умрёт. Невинная жизнь, оборванная его стрелой.

Надо её найти.

Не уподобиться старшему брату…

– Посмотрим, как бы тебя убить… – медленно проговорил ван, прижимая лезвие к горлу Тэхёна. Из пореза выступили капли крови. – Четвертовать и отправить по частям во все четыре стороны государства?

Ван повернулся к остальным.

– Что скажете, подходящее наказание?

Все тут же закивали, как марионетки:

– Да, ваше величество.

– Неужели вы правда убьёте меня, любимого брата и самого преданного слугу? – тихо произнёс Тэхён.