banner banner banner
Молчание костей
Молчание костей
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Молчание костей

скачать книгу бесплатно

Само слово звучало как предательство. Католики следовали западному учению, которое было запрещено и каралось казнью.

– Все жертвы были католиками, поэтому полиция плевать на них хотела. Но убийство госпожи О… – полицейский Кён покачал головой и невесело усмехнулся. – Скоро увидишь: инспектор Хан больше не сможет оставаться безучастным.

Я повернулась к госпоже О, чей немигающий взгляд был направлен в потолок – как и зияющая дыра у нее на лице. Кто-то убил ее прямо на улице, где совсем близко дежурили караульные. Убийца мог тут же сбежать, чтобы его не поймали, но вместо этого он склонился над женщиной и отрезал ей нос. Я попятилась.

Я-то надеялась, что госпожа О станет первой и последней жертвой убийства, к которой я когда-либо прикоснусь. Но после слов Кёна… Боги, неужели мне придется столкнуться и с другими трупами?

Два

На следующий день мне дали задание отнести письмо. Я пошла в обход, чтобы наконец найти то, что искала: белевший на глиняной стене гостиницы портрет священника Чжоу Вэньмо[14 - Чжоу Вэньмо (1752–1801) – первый иностранный (китайский) католический священник в Чосоне.]. На его худое лицо падала тень от соломенной крыши, уголки глаз были опущены.

Всего два месяца назад его изображали более круглолицым, да и уши были поменьше. Эти изменения напоминали дрожащее отражение на поверхности лужи, которое каждую секунду преображалось во что-то новое. Никто не знал, как священник выглядит на самом деле. Художники опирались только на бродившие по городу слухи.

Лишь глаза всегда рисовали одинаковыми – и грустнее их я еще ничего не видела.

А теперь его молчаливый взгляд напоминал мне об убитых католиках. С тех пор как умер король, смерть постоянно то приходила, то покидала наше ведомство, и это совсем не удивляло командора Ли. Словно он и ожидал, что будет столько убийств.

Оголодавшие брат с сестрой, запертые отцом в сарае. Утопший слуга, которого хозяин столкнул прямиком в водную могилу. Пропавшая девочка, которую в последний раз видели у колодца, а потом нашли мертвой под кустом – ее убила тетя. Телега с семью обугленными трупами из сгоревшей хижины, двери которой приказала запереть знатная женщина.

– Казнь любого человека – это серьезное решение даже для королевства, – объяснял командор Ли аристократке, когда ту привели в ведомство. – Пусть ваши слуги и были мятежными католиками, вам не следовало столь бездумно причинять вред подданным его величества.

Ее дело передали в Палату наказаний, где женщине должны были вынести приговор. Однако краем уха я слышала: решено было объявить, что казнь мятежных католиков была необходима для блага королевства.

Что в этом католическом учении было такого пугающего, что люди шли на убийство собственных слуг, собственных детей?

Отдав письмо в государственное ведомство на улице Юкчо[15 - Улица Юкчо, или улица Шести палат (также «улица Шести министерств»/«улица Шести приказов») – улица в Ханяне в эпоху династии Чосон, на которой располагались главные королевские ведомства. Сейчас на ее месте находится площадь Кванхвамун.] рядом с дворцом Кёнбок, я заторопилась обратно в полицию. Старшая служанка велела мне подмести главный павильон. Я взяла метлу, но до павильона так и не дошла, а спряталась за дверью смотровой. Меня со вчерашнего дня мучил вопрос, как же умерла госпожа О. Но из-за полицейских регламентов и государственного траура по королю осмотр тела перенесли на сегодня.

Убедившись, что вокруг никого нет, я придвинулась ближе и заглянула в щель. Из комнаты доносились серьезные голоса.

«Мне нельзя здесь находиться», – мелькнула в голове мысль, но любопытство пригвоздило меня к полу. Как и вопросы: связана ли гибель госпожи О с другими смертями? Неужели ее тоже убила эта западная ересь?

– Темя и левая половина головы выглядят нормально, – объявила тамо Хеён двум отвернувшимся от стола мужчинам. Она была их глазами, единственным способом осмотреть нагое тело жертвы. – На правой стороне головы виднеется старый шрам. По форме напоминает боб…

Хеён в подробностях описывала каждую черту женщины, даже самую банальную, и мужчины доверяли ее осмотру. В отличие от меня Хеён и другие тамо были девушками образованными и обладали широкими познаниями в медицине. Они собирались стать придворными врачевательницами, но тех, кто плохо учился, ссылали работать тамо, пока они не сдадут медицинский экзамен.

Поистине жестокое наказание за несколько плохих оценок.

Но даже если Хеён и считала это несправедливым, ее лицо ни разу не тронула тень раздражения. У нее даже щеки от злости не вспыхнули, когда Кён сказал ей, что ее прекрасное личико затмевают огромные уши. Хеён было восемнадцать, и она обладала грациозностью и зрелостью высокочтимых врачевательниц, состоявших на службе самой королевы.

– Горло перерезали ножом, одним уверенным движением. – Какой же спокойный у нее был голос! – Нос отрезали клинком. – Девушка измерила линейкой рану и озвучила ее ширину и глубину в пунах и чхонах[16 - Пун (кор. ?) и чхон (кор. ?) – меры длины. Один пун равняется трем миллиметрам, один чхон – примерно трем сантиметрам.].

– Рана была настолько глубокой, что женщина тут же умерла, – пробормотал помощник прозектора.

– Судя по состоянию тела, а также принимая во внимание дождь и летнюю жару, – продолжала Хеён, – госпожа О умерла в районе полуночи. К утру она уже была мертва несколько часов.

– Хм. Значит, убийство произошло во время комендантского часа, – отметил помощник прозектора. Комендантский час начинался за час до полуночи и заканчивался на рассвете. – Караульные наверняка патрулировали окрестности, однако убийца не пожалел времени и отрезал ей нос. Как вы думаете, господин, почему?

Помощник прозектора повернулся к крупному мужчине в широкополой полицейской шляпе, под тенью которой прятались его глаза. Был виден только длинный багровый шрам, прорезающий красную, покрытую сыпью щеку. Это был командор Ли.

– Убийца, несомненно, испытывал к жертве глубокую ненависть, – ответил командор. – Покажите мне, что она сжимала в руке.

Я наморщила лоб. Что? У нее что-то было в руке? Я помню только, что у нее был сжат кулак, но я и не приглядывалась.

Командору Ли подали деревянный поднос, на котором лежал свернутый шнурок длиной с руку. Он принялся его изучать, и я вытянула шею, чтобы рассмотреть получше.

– Как видно, здесь был узел, – отметил командор. – Инспектор Хан подозревает, что это шнурок от ожерелья, сорванного с убийцы. Мои полицейские обыскивают место преступления в поисках подвески, если таковая была.

Меня накрыла волна нетерпеливости. Хотелось бежать со всех ног, самой искать подвеску, которая может навести на след убийцы. Но прежде чем любопытство окончательно унесло меня с места, Хеён начала покрывать труп смесью из винного осадка и уксуса. Я аж рот раскрыла при виде реакции кожи. Каким-то образом эта жидкость проявила все ушибы и раны, и тело женщины расцвело фиолетовыми и желтыми красками. Я вцепилась в дверную раму.

– Вокруг рта – фиолетовый синяк в форме руки, – описала Хеён.

– Кто-то пытался заглушить ее крики, – отметил командор Ли.

С самого первого дня в полиции моя жизнь приняла странный оборот. Я не знала, куда направляюсь и где в конце концов окажусь, и нередко бродила кругами по столице без какой-либо цели. Каждый день был похож на нераскрытое дело. И пусть я до сих пор не могла найти ответы на свои вопросы к жизни, образовавшийся во мне узел разочарования словно ослабевал, пока я наблюдала за Хеён, разгадывающей загадку этой мертвой женщины. За каждым синяком и раной таилась история, и если найти все улики, то жизнь непременно вернется в нормальное русло.

Я напрягла слух, стараясь расслышать их тихий разговор. Вспышка стыда обожгла мне грудь и переползла на лицо: Хеён осматривала интимные части тела. Я отвернулась, когда тамо объявила: «Она не девственница», – и увидела перед собой инспектора Хана.

– Что ты тут делаешь?

Я покраснела до кончиков ушей.

– Я п-просто смотрела. Мне было любопытно, господин.

– Похоже, любопытство – твое естественное состояние по жизни. Есть ли ему где-нибудь конец?

Я медлила с ответом.

– Я и сама никогда не находила ему конца, господин. Так что не знаю.

Уголки его губ тронула едва заметная улыбка.

– Скажи-ка мне, тамо-следовательница: исходя из того, что ты сейчас увидела, как думаешь, что привело к ее смерти?

– Я… не знаю, господин.

Он кивнул и, немного помолчав, сказал:

– Обычно причин для убийства три: похоть, жадность и месть. Из этих трех чаще всего убивают из-за мести.

– А я и не знала, – тихо призналась я.

– Нет, конечно, не знала. Не удивлюсь, если ее убил кто-то из родственников или любовник. Я так давно работаю в полиции, что меня уже сложно чем-либо удивить. – С усталым вздохом инспектор Хан указал мне на дверь. – Объяви о моем приходе и уходи.

Я сообщила о прибытии инспектора Хеён, которая ненадолго прикрыла труп соломенной циновкой. Вновь оказавшись в одиночестве, я направилась к главному павильону. Щеки до сих пор пылали. Я начала мести полы, и под однообразные взмахи метлой мои мысли снова вернулись к госпоже О. Значит, девственницей она не была; тогда, получается, у нее действительно был любовник.

«И, быть может, – подумала я, – любовник и острый ножик».

Я остановилась и, накрыв бамбуковую ручку метлы ладонями, оперлась на нее щекой. Туман, за которым скрывалось утреннее солнце, ворвался в открытые ворота и поплыл по двору, оставляя капли росы на массивных деревянных колоннах и серых холодных камнях. Ведомство словно погрузилось в глубокое серо-синее море. Безбрежное пространство между мной и остальным миром.

Интересно, подземный мир так же выглядит? Место, где живет теперь юная госпожа О, дом моим отцу, матери, брату…

– Бежим! Скорее!

Далекие голоса спутали мои мысли. Я увидела тени, бесформенные глыбы, пробирающиеся ко мне сквозь туман. Они становились все больше, все отчетливее, и наконец в главные ворота ведомства вбежали двое полицейских в развевающихся черных одеяниях.

– Эй, ты! – окликнул меня один из них. – Где инспектор Хан?

– В смотровой.

Они пробежали мимо меня и исчезли в южном дворе.

Должно быть, поступила новая жалоба. Может быть, нашли очередную распутницу наподобие госпожи О, которую зарезали, чтобы сохранить честь семьи. Я начинала понимать, что это преступление не из редких. Для столичных аристократов честь многое значила – даже больше, чем сама жизнь. Как-то раз я слышала очень странную историю о женщине, которая отрубила топором собственную руку лишь потому, что ее случайно задел незнакомый мужчина.

Мои мысли бродили где-то далеко, пока я мела пол – вернее, по большей части просто таскала за собой метлу, оставляя немало участков пола нетронутыми. Я редко когда вкладывала душу в домашние обязанности, тем более в подметание. В моей жизни были вещи поважнее, чем погоня за пылью.

«Вещи поважнее? – буквально услышала я упрек старшей служанки. – Это какие же, тамо Соль?»

Мы, тамо, по возможности всегда отлынивали от обязанностей или же делали их спустя рукава. Однажды старшая служанка послала тамо Эджон готовить чай, а та заснула во дворе кухни с медицинским справочником на коленках. Тогда старшая служанка в качестве наказания высекла Эджон по икрам и поступала так с каждой тамо, когда та увиливала от дел. Впрочем, гнева полицейских мы боялись куда больше.

В конце концов я решила, что помещение уже выглядит достаточно прилично и мне не попадет за безделье, и пошла через двор к кладовке поставить метлу на место, но остановилась на полпути, услышав за спиной торопливые шаги.

Это оказался полицейский Кён.

– Ты чего тут встала?

– Господин, мне велели подмести…

Он сунул мне в руки моток веревки из пяти жгутов – такую обычно использовали для связывания пойманных преступников.

– Ты идешь с нами. Нам нужна женщина.

– Куда?

Он ответил едва слышно:

– На гору Инван[17 - Гора Инван, Инвансан (кор. ???) – 338-метровая гора в Сеуле. Отличается большим количеством гранитных глыб. Название переводится как «гора щедрого короля».].

Я провела языком по пересохшим губам, в горле внезапно запершило. Только сейчас я заметила у полицейского лук и полный колчан стрел. Гору Инван я до ужаса боялась с тех самых пор, как впервые услышала о ней еще ребенком. Ее называли домом белых тигров.

Я постучала пальцем по бамбуковой ручке метлы, пытаясь угомонить панику.

– А что там, на горе Инван?

Кён мог бы отчитать меня за необдуманный вопрос. Вместо этого он ответил:

– Служанка Сои сбежала.

* * *

К полудню, когда мы выехали, туман совсем сгустился. Впрочем, инспектор Хан хорошо ориентировался в пространстве и спокойно вел двадцать полицейских и меня по Ханяну. Объявленный королевским судом пятидневный траур подошел к концу, и ларьки были снова открыты: продавцы голосили из-за прилавков, а мужчины и женщины сновали по улицам.

Несмотря на оживление, столица все еще казалась какой-то призрачной деревней. В воздухе висело предчувствие смерти. Лица вокруг были бледными, мрачными, а люди были поголовно одеты в белые одежды – цвет траура и скорби. Король умер. Столицу словно поцеловал смертельный зимний мороз. И только уличным мальчишкам, беззаботно снующим в толпе, это проклятие, похоже, было нипочем.

Мы выехали из крепости через Западные ворота. Дорога вилась сквозь деревеньку с соломенными крышами и выходила к пастбищам. Нам предстояло еще полпути до Инвана, но я уже не поспевала. Моя пони Гроза славилась весьма крутым нравом: она была своевольным, склочным, упертым маленьким чудовищем. И, наглядевшись на красавцев-братьев, шедших куда быстрее ее, она явно вознамерилась скинуть со спины замедляющий ее груз – то есть меня. Так что я судорожно хваталась за поводья и старалась не потерять в тумане других полицейских.

Я была так сосредоточена, что едва обращала внимание на окружающий нас пейзаж. Одним туманным слоем за другим показались далекие горы. Несколько шагов назад деревья в отдалении казались кроткими и тихими – и вдруг вокруг вырос высокий густой лес, а мы погрузились в темноту, словно в пещеру жестоких, безжалостных снов. Я пощипала себя за щеки, надеясь, что никто не обратит внимание на то, как кровь отлила у меня от лица.

– Ищем до удара гонга, потом возвращаемся сюда, – раздался голос инспектора Хана. – Всем рассредоточиться!

Факельщики уехали вперед, заводя нас глубже в лес у подножия горы. Мы медленно пробирались сквозь деревья, чистые ручейки, колючки, кусты. Вокруг, изредка спадая с отвесных скал, вился туман. У меня не раз перехватывало дыхание при виде этого зрелища, а один полицейский в ужасе даже схватился за стрелу.

Чем дальше мы расходились друг от друга, тем больше меня поглощало одиночество. То и дело мерещилось рычание – то в журчании воды, то в шуме крови в ушах.

Что могло привести служанку Сои в столь пугающее место? Что ей было прятать? Видимо, тигров она боялась меньше, чем пыток. Свидетелей – невинных людей, которым не повезло знать убитого или подозреваемого, – нередко заключали в тюрьму на много месяцев и избивали до смерти, лишь бы получить какие-нибудь показания.

– Наверняка в пещере где-нибудь прячется, – высказал догадку Кён.

Я подъехала к нему поближе. Когда я только встретила полицейского Кёна, он напомнил мне легендарных королевских следователей из историй, на которых я выросла. В них рассказывалось о молодых мужчинах, которых король тайно посылал в далекие деревни бороться с великой несправедливостью. Выглядел Кён точно похоже: длинные черные волосы в идеальном пучке, обнажающем точеное лицо, волевой подбородок, полные губы, атлетическая фигура, покрытая рябью сухих мышц, – прямо герой из сказок о храбрости и чести.

Сейчас-то я уже знала, что к чему. Если полицейский Кён меня хоть чему-то да научил, так это тому, что грубая сила не равна храбрости. Можно обладать стальными мускулами – но хребтом из материнского молока. А единственным, что занимало сердце Кёна, была лишь его любовь к самому себе.

Плавающий туман окрасился в темно-синий, под стать смеркающемуся небу. Мы поднимались по горному склону. Даже рядом с Кёном я не чувствовала себя в безопасности.

– Уже довольно поздно. – Я надеялась, что полицейский расслышит мой немой вопрос: «Разве нам не пора возвращаться?»

– Ты что, не слышала приказ инспектора? Ищем до удара гонга.

Однако время уже, вероятно, близилось к часу Крысы. Еще чуть-чуть – и мы застрянем снаружи и не сможем попасть внутрь запертой крепости.

– Но как мы…

Где-то неподалеку хрустнула ветка. На меня накатил страх. Я повернула голову в сторону звука.

– Вы слышали? – прошептала я.

Умом я понимала, что в подлеске может оказаться служанка Сои, но сердцем видела лишь притаившиеся в тени зубы и когти.

Полицейский Кён покрепче обхватил лук.

– Езжай вперед.

Мы поехали туда, откуда раздался звук, сквозь бесконечные деревья, а потом обогнули огромный камень, покрытый мхом. Грохочущее в груди сердце успокоилось: это оказался всего лишь олень. Животное стояло за кустами, смирное, как скала, и смотрело на нас.

– Вот черт, – прошипел Кён, рывком разворачивая коня. – Она не могла уйти далеко. Королевская стража всегда патрулирует эту гору. Она обязана быть где-то тут.

– Зачем инспектору так нужна служанка Сои?

– Она подозреваемая. Кое-кто видел, как она покидала поместье в то же время, что и госпожа О.