скачать книгу бесплатно
– Отлично, – говорит мистер Эриксон. – На чем мы остановились? Ах да. Еще здесь лежат пять листочков со словами «лорд или леди», и если вы вытаскиваете один из них – поздравляю, у вас есть земля и, возможно, один или два раба. Три листочка со словом «рыцарь» – думаю, эту роль объяснять не нужно. И один-единственный листок со словом «монарх». Тот, кому он достанется, станет править всеми.
Он протягивает банку Анджеле.
– Я стану королевой, – говорит она.
– Посмотрим, – отвечает мистер Эриксон.
Достав листок из банки, Анджела читает то, что там написано. И ее улыбка исчезает.
– Леди.
– Я бы не стал жаловаться, – говорит ей мистер Эриксон. – У вас относительно хорошая жизнь.
– Конечно, вот только меня в любой момент могут продать человеку, который предложит за меня самую большую сумму.
– Туше, – говорит мистер Эриксон. – Знакомьтесь, леди Анджела.
Он медленно обходит класс. Он уже знаком с учениками и называет их по именам.
– Хмм, рыжие волосы, – подойдя ко мне, говорит он. – Возможно, вы станете ведьмой.
Кто-то хихикает у меня за спиной. Я быстро оглядываюсь и вижу несносного брата Венди, сидящего позади меня. Такер одаривает меня дьявольской ухмылкой.
Я достаю листок. «Священнослужитель».
– Очень хорошо, сестра Клара. Теперь ваша очередь, мистер Эйвери.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что Такер достанет из банки.
– Рыцарь, – с явным самодовольством читает он.
– Сэр Такер.
Листок со словом «монарх» достается незнакомому парню по имени Брейди, который, судя по мускулатуре и тому, как он воспринимает свою роль – будто он заслужил это право, а не получил его случайно, – явно футболист.
Последним тянет листок Кристиан.
– Ах, – с фальшивой печалью в голосе вздыхает он. – Я крепостной.
После этого мистер Эриксон вновь обходит класс с набором игральных костей, которые мы бросаем, чтобы выяснить, выживем или нет после чумы. Самые низкие шансы у крепостных и священников, потому что они ухаживали за больными, но мне повезло. Мистер Эриксон награждает меня ламинированным значком с надписью: «Я пережила чуму».
Мама явно будет мной гордиться.
Кристиан не выжил. Он получает значок с черепом и скрещенными костями, на котором написано: «Я погиб во время чумы». Мистер Эриксон записывает его смерть в свою тетрадь, где собирается отслеживать наши новые судьбы, а затем заверяет нас, что обычные правила жизни и смерти не применяются в этой игре.
Но я все же воспринимаю такую быструю смерть Кристиана как плохой знак.
Когда мы возвращаемся домой, мама встречает нас у двери.
– Рассказывай все скорее, – приказывает она, как только я переступаю порог. – И в мельчайших подробностях. Он учится в твоей школе? Ты его видела?
– О, она его видела, – говорит Джеффри, прежде чем я успеваю ответить. – Она увидела его и грохнулась в обморок посреди коридора. Все в школе только и говорили об этом.
Ее глаза расширяются, и она поворачивается ко мне. Я пожимаю плечами.
– Я же говорил, что так все и будет, – усмехается брат.
– Ты гений.
Мама пытается взъерошить ему волосы, но Джеффри уворачивается.
– И слишком быстрый для тебя, – добавляет он.
– Я приготовила чипсы и сальсу. Они на кухне.
– Что случилось? – спрашивает она, когда брат отправляется набивать рот.
– Джеффри же все рассказал. Я просто потеряла сознание на глазах у всех.
– О, милая. – Мама сочувственно надувает губы.
– Когда я очнулась, рядом сидела девушка. Думаю, мы с ней подружимся. И… – Я сглатываю. – Он вернулся с медсестрой, а потом отнес меня в медкабинет.
У нее отвисает челюсть. Я никогда не видела, чтобы она так удивлялась.
– Он отнес тебя?
– Да, как какую-то попавшую в беду девицу.
Мама смеется. А я вздыхаю.
– Ты рассказала, как его зовут? – доносится из кухни голос Джеффри.
– Отстань! – кричу я.
– Его зовут Кристиан, – отвечает он. – Можешь в это поверить? Мы приехали сюда, чтобы Клара спасла парня по имени Кристиан.
– Какая ирония[11 - Имя Кристиан на английском звучит Christian, что можно перевести как «христианин».].
– Теперь ты знаешь его имя, – тихо говорит мама.
– Да. – Я не могу сдержать улыбку. – Я знаю его имя.
– И все это происходит. Кусочки складываются в единую картину. – Теперь она выглядит серьезной. – Ты готова к этому, малышка?
Два года я знала, что мое время придет, а последние недели только об этом и думала. Но готова ли я?
– Думаю, что да, – говорю я.
Надеюсь, что так оно и есть.
4
Размах крыльев
Мне было четырнадцать, когда мама впервые рассказала мне об ангелах. Одним прекрасным утром во время завтрака она объявила, что я не пойду в школу, а вместо этого мы с ней отправимся на прогулку. Высадив Джеффри у школы, мы выехали из Маунтин-Вью и, проехав около пятидесяти километров, очутились в Государственном парке Биг-Бейсин-Редвудс, который расположен в горах недалеко от побережья. Мама припарковалась на главной стоянке, закинула рюкзак на плечо и направилась к вымощенной тропе, бросив напоследок: «Кто последний, тот слабак». Мне пришлось попотеть, чтобы не отставать от нее.
– Обычно мамы ведут своих дочерей прокалывать уши, – прокричала я ей вслед.
На тропе были лишь мы. По земле между секвойями стелился туман. Деревья достигали шести метров в диаметре и оказались такими высокими, что их верхушки было не разглядеть, и я видела лишь небольшие промежутки между ветками, сквозь которые проникали косые солнечные лучи.
– Куда мы идем? – с трудом дыша, спросила я.
– К скале Баззардс-Руст, – бросила мама через плечо.
Словно это что-то объясняло.
Мы проходили мимо пустующих кемпингов, пересекали ручьи, пролезали под поваленными деревьями, которые преграждали тропу. И все это время мама молчала. Так что это совсем не напоминало наши девчачьи вылазки, когда она водила меня на Рыбацкую пристань[12 - Рыбацкая пристань (англ. Fisherman’s Wharf) – портовый район на северо-востоке Сан-Франциско, одна из главных туристических достопримечательностей города.] или в Дом Винчестеров[13 - Дом Винчестеров – дом-лабиринт, построенный Сарой Винчестер по совету медиума, который сообщил ей, что для того, чтобы избавиться от проклятия, ей нужно построить особый дом, в котором духи не смогут навредить ей. В настоящее время в доме насчитывается около 160 комнат, 13 ванных, 6 кухонь, 40 лестниц. В комнатах 2000 дверей, 450 дверных проемов, около 10 000 окон (до наших дней сохранились витражные окна), 47 каминов и один душ.], или в «ИКЕА». Тишина леса нарушалась лишь нашим дыханием, а также шорохом шагов и казалась такой гнетущей, что мне хотелось громко закричать, чтобы разбить ее вдребезги.
Пока мы добирались до огромного камня, выступающего из склона горы, словно указательный палец, направленный в небо, мама не произнесла ни слова. Чтобы оказаться на вершине, нам предстояло взобраться по шестиметровой отвесной скале, что она сделала очень легко и даже не оглядываясь.
– Мама, подожди! – воскликнула я и бросилась за ней.
В своей жизни я взбиралась лишь на стену для скалолазания в спортзале и уж точно не на такую высоту. Из-под маминой обуви вниз полетели мелкие камушки. А затем она добралась до вершины и исчезла из виду.
– Мама! – закричала я.
Она посмотрела на меня сверху.
– У тебя все получится, Клара, – сказала она. – Поверь мне. Уверяю, оно того стоит.
У меня не осталось выбора. Я протянула руку, ухватилась за выступ и начала карабкаться, уговаривая себя не смотреть вниз. Туда, где подо мной обрывалась гора. Я и сама не заметила, как оказалась наверху и встала рядом с мамой, пытаясь отдышаться.
– Ух ты, – оглядывая окрестности, сказала я.
– Потрясающе, правда?
Под нами простиралась долина секвой, окаймленная горами вдали. Казалось, словно мы очутились на вершине мира, откуда можно было разглядеть все на километры вокруг. Я закрыла глаза и раскинула руки, подставляя тело ветру и вдыхая пьянящее сочетание запахов деревьев, мха и разных трав с примесью земли, воды из ручьев и чистого воздуха. Над лесом медленно кружил орел. Я с легкостью могла представить, как он чувствует себя, паря в бесконечном голубом небе, в котором нет ничего, кроме маленьких облачков.
– Садись, – сказала мама.
Я открыла глаза и, обернувшись, увидела, что она сидит на валуне. Она похлопала рядом с собой, и я приняла ее приглашение. Порывшись в рюкзаке, мама достала бутылку воды, открыла ее и сделала большой глоток, а затем протянула мне. Не сводя с нее взгляда, я утолила жажду. Она выглядела расстроенной и задумчивой, а ее взгляд казался рассеянным.
– Я что-то натворила? – спросила я.
Вздрогнув, мама нервно рассмеялась.
– Нет, милая, – сказала она. – Я просто хочу сказать тебе кое-что важное.
В голове тут же пронеслись предположения о том, что она собиралась обрушить на меня.
– Я очень давно хожу сюда, – сказала мама.
– Ты кого-то встретила, – догадалась я. Это казалось самым вероятным.
– О чем ты? – спросила она.
Мама никогда не ходила на свидания, хотя она нравилась мужчинам и они часто провожали ее взглядами. Обычно она говорила им, что у нее нет времени на серьезные отношения. Что она постоянно пропадает на работе, а остальную часть дня тратит на общение с детьми. Мне казалось, она все еще любила папу. Но возможно, мама завела тайного поклонника, о котором и собиралась мне сейчас рассказать. Не удивлюсь, если через пару месяцев в розовом платье и с цветами в волосах буду смотреть, как она выходит замуж за мужчину, которого мне предстоит называть папой. Такое случалось с парочкой моих друзей.
– Ты привела меня сюда, чтобы рассказать, что встретила мужчину, которого полюбила, и теперь собираешься выйти за него замуж или что-то в этом роде, – протараторила я, не глядя на нее, потому что мне не хотелось, чтобы она видела, как мне претит эта мысль.
– Клара Гарднер.
– Я за тебя рада, правда.
– Это очень мило, но ты ошибаешься, – сказала она. – Я привела тебя сюда, потому что считаю тебя достаточно взрослой, чтобы рассказать тебе правду.
– Ладно, – протянула я с тревогой в голосе, так как за этим явно скрывалось что-то значительное. – Какую правду?
Мама сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, а затем склонилась ко мне.
– Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, я жила в Сан-Франциско с бабушкой, – начала она.
Я уже знала об этом. Ее отец исчез еще до ее рождения, а мать умерла при родах. Мне всегда казалось, что это звучало, как волшебная сказка, словно мама была бедной сироткой из одной из моих книг.
– Мы жили в большом доме на Мейсон-стрит.
– Почему ты не возила меня туда?
Мы бывали в Сан-Франциско два или три раза в год, но она никогда не упоминала об этом доме.
– Он сгорел много лет назад, – сказала мама. – Кажется, там сейчас находится сувенирная лавка. Как бы там ни было, однажды утром я проснулась из-за того, что дом сильно трясся. Мне пришлось ухватиться за столбик кровати, чтобы не слететь на пол.
– Это было землетрясение? – предположила я.
Прожив почти всю свою жизнь в Калифорнии, я наблюдала несколько землетрясений, но ни одно из них не длилось больше нескольких секунд и не причинило никакого реального ущерба, хотя все равно было страшно.
Мама кивнула.
– Я слышала, как падали фарфоровые тарелки из буфета и разлетались оконные стекла. А затем раздался громкий треск. Стена в спальне обвалилась, и на меня посыпались кирпичи от дымохода.
Я в ужасе уставилась на нее.
– Не знаю, сколько я там пролежала, – через минуту продолжила мама. – Но когда вновь открыла глаза, то увидела, что надо мной стоит мужчина. Он наклонился ко мне и сказал: «Успокойся, дитя». А потом поднял меня на руки, и кирпичи соскользнули с моего тела, словно ничего не весили. Мужчина отнес меня к окну. Все стекла разбились, и я видела, как люди выбегали на улицу. Но тут случилось что-то странное – мы оказались в другом месте. Вернее, мы все еще находились в моей комнате, но она выглядела совершенно по-другому. Словно там жил другой человек. Словно землетрясения никогда не было. А за окном было так много света, и он казался таким ярким, что резало глаза.
– И что случилось потом?
– Мужчина опустил меня на пол. И я поразилась, что могу стоять. Моя ночнушка выглядела ужасно, а голова кружилась, но в остальном я чувствовала себя хорошо. Я поблагодарила мужчину и замолчала, не зная, что еще сказать. У него были золотистые волосы, которые невероятно сильно блестели на свету. А еще он был высоким, самым высоким мужчиной, которого я когда-либо видела. И при этом самым красивым.
