Лёля

Прямо поверх одежды был наброшен розовый передник с большим карманом-кассой, куда складывались бумажные деньги. Он закрывался с помощью пришитой изнутри «липучки». Сомневаясь в надежности этого приспособления, Верка периодически проводила по животу рукой, проверяя, закрыт ли «сейф».

С недоумением и с нескрываемым сожалением Лёля рассматривала подругу.

Они дружили с детства, точнее, со школьной скамьи. С первого по одиннадцатый класс сидели за одной партой. Все детские горести и радости переживали вместе, позже вдвоем бегали на свидания и вдвоем рыдали из-за разбитых сердец.

Верка была обладательницей удивительного сочетания качеств для юной, только сформировавшейся девушки, – красоты и ума. Стройная фигура с рано округлившимися формами, длинные светлые волосы с легкой волной, налитые алым цветом полные губы и большущие оленьи глаза. Такая девушка заставляла обернуться себе вслед даже возрастных мужчин, что уж говорить о ровесниках: они теряли голову просто от звука ее голоса.

В школе у Верки тоже все получалось. Даже самые сложные предметы давались ей с легкостью. Она активно участвовала во всех концертах и торжественных линейках, читала стихи и пела песни, рисовала стенгазеты и вручала цветы ветеранам. Таких обычно очень любят учителя. И ее любили. Грамоты и благодарности, в конце каждого класса, сыпались на Верку, как из рога изобилия. Она была всегда в центре внимания.

Лёля ничем таким похвастаться не могла. Угловатая, худая, скромно одетая, с неяркими чертами лица и с весьма посредственными способностями к обучению, она терялась на фоне эффектной подруги. Держась около, Лёле с лихвой перепадало Веркиной «славы», но не заслуженно, а за компанию. Просто за то, что была рядом. Скорее всего, девушки никогда не подружились, если бы познакомились в старших классах. Слишком разными они были и внутренне, и внешне. Но они дружили. Может потому, что вместе выросли, может потому, что Верка не находила общего языка с другими одноклассницами и соседками, но она держала Лёлю при себе и всецело ей доверяла. Та была благодарна и верно исполняла роль лучшей подруги.

С учебой Лёле полностью помогала Верка, впрочем, как и с личной жизнью: она брала ее с собой на свидания и в компании взрослых друзей, учила нехитрым азам флирта, рассказывала, как красиво накраситься и одеться, давала советы в любви.

На выпускном Верке пророчили блестящее будущее в столице, а для Лёли был один прогноз – скорое замужество и дети.

Жизнь решила все по-своему: в маленьком районом городке осталась умная и красивая Верка, а обеспеченную жизнь в столице построила серая и неприметная Лёля.

Прошли годы. Из лучших подруг, живущих жизнью друг друга, они превратились в друзей детства: общались в Интернете, поздравляли с праздниками, иногда созванивались, но близости и родства больше не испытывали.

Лёля стояла посреди рынка и смотрела в лицо подруги, которое слишком рано, безжалостно и глубоко, начали резать морщины; на выжженные краской волосы, бело-желтой копной собранные облезлой заколкой на затылке; на большие глаза с серо-синими синяками. Но на, все равно, красивую и жизнерадостную Верку. Она не унывала. Даже в этом дурацком пальто, среди гор мешков с картошкой, на ветру и солнце, она стояла и улыбалась подруге, которую искренне рада была видеть.

– Ты что, сейчас на рынке работаешь? – поинтересовалась Лёля.

– Надеюсь, что только подрабатываю, – хихикнула Верка. – Моего же за пьянку с завода попросили. Вот мы и сели на одну мою зп. А в Доме культуры, ты ж знаешь, много не платят. Я пока сюда попросилась, к Артуру. Его дочка у меня музыкой занимается. Так он согласился, чтоб я только в выходные работала. Мой найдет работу и все, я завязываю с торговлей.

– Понятно… – протянула Лёля, понимая, что временное, это самое постоянное и что, скорее всего, Верка застрянет на рынке еще на очень долгое время.

– А ты тут чего? То не дозовешься ее, а то здрасте, приехала. Хоть бы позвонила! – наигранно обиженным тоном заявила Верка.

– Так получилось. Долгая история. И приехала я только вчера вечером. Мать на рынок отправила, даже выспаться не дала. Картошку ей надо с капустой, видите ли.

– Картошку с капустой мы тебе быстро организуем. Володя-я-я! – крикнула кому-то в сторону Верка. – А ты знаешь, давай вечером сходим куда-нибудь? На ресторан денег у меня нет, а вот на барчик я наторговала. А? Пошли? Вспомним молодость?

– Я даже не знаю… – растерялась Лёля, – Мне надеть нечего. Я же без вещей приехала.

– Не выдумывай! Мне тоже нечего. Мы же в бар идем, дурочка! В нашем «Задрыпанске» везде можно и во всем!

К подругам подошел огромный мужчина, которого Лёля уже видела сегодня. Верка указала ему, какие мешки с картошкой нужно отнести в машину, отобрала капусту, за которой детина должен вернуться, взяла с Лёли деньги и обещание встретиться в шесть в баре «Вячорки».

Время пролетело молниеносно. Поболтав о том о сем с матерью, Лёля сообщила, что пойдет на встречу с Веркой и предупредила, чтобы ее не ждали, может вернуться поздно. Любовь Семеновна не была в восторге от предстоящего развлечения дочери, но перечить не стала – взрослая, дома не закроешь.

Приняв душ и надев, к тому времени высохшее на батарее, нижнее белье, Лёля отправилась на встречу с подругой детства.

Место, в котором они договорились провести вечер, Лёля хорошо знала. Этот бар существовал еще в ее детстве. Он очень удачно был расположен. Дорога с завода, где работало большинство мужчин города, шла как раз мимо него. Женщины после смены спешили за продуктами в магазин, работавший чуть дальше, а мужчины притормаживали у никогда не пустующих высоких столиков, вынесенных прямо на улицу с самой ранней весны и до поздней осени. Там всегда что-то громко обсуждали: футбол, цены, политику. Часто случались драки.

Сбегая по лестнице и размышляя о том, не рано ли она вышла из дома и какой дорогой лучше идти к бару, Лёля чуть не врезалась в резко распахнувшуюся наружу дверь квартиры на первом этаже.

Лестничный проем был полностью перекрыт. Идти дальше не было никакой возможности. За дверью, закрывающей Лёле дальнейший путь, послышались шаги. Показался зад, обтянутый спортивными штанами. Дальше появилась скрученная мужская фигура в футболке и кроссовках, кряхтя тащившая по полу большой тряпичный тюк. Ноша была тяжелой. Голые руки мужчины вздулись от напряжения красивым рельефом мышц. С пыхтением и вздохами, тюк был полностью вытянут на лестничную площадку, и скрученная фигура распрямилась в соседа Мишу.

– Миша! Ты чуть меня не убил! – возмущенно сказала Лёля, толкая от себя дверь, пытаясь пройти дальше.

Миша взглянул на источник звука и расплылся в широкой улыбке. Из под черных усов показались ровные белоснежные зубы. Он вытер тыльной стороной руки со лба проступившую испарину и, поглаживая небольшую бородку, заискивающе проговорил:

– Ой, простите-извините, дорогая соседка. Какими судьбами оказались на задворках империи – к маменьке погостить?

– Что-то вроде того. А ты чего тут? Больше не сдаешь квартиру? Всё, нагулялся, теперь сам обживаешь гнездышко? – кивнула Лёля на тряпичный тюк с проступающими углами собранных в нем вещей. – Избавляешься от лишнего хлама?

– Нет, хватит, – махнул рукой Миша, – больше не сдаю. Продал. Завтра оформляю документы и прости-прощай, малая родина. Вот, выношу ненужное.

– Ну, Бог в помощь!

Лёля собралась попрощаться и идти на встречу с Веркой, но Миша решил разговор не прекращать. Он вообще был парень настойчивый. Еще в детстве доставал Лёлю своим вниманием: то в песочнице разрушит ее куличик, то разрисует классики, которые старательно и долго выводились детской рукой на асфальте, то напишет под окнами «Лёлька-болька». Дальше – хуже. Все снежки в школьном дворе доставались Лёлиному затылку, потом появились петарды, и уже они отравляли жизнь соседки, взрываясь в самый неожиданный момент прямо под ногами. В более старшем возрасте, Миша любил незаметно пристроиться в школьной столовой или на линейке в спортзале прямо за Лёлей и больно стрельнуть лифчиком по спине. Ему тоже доставалось, но не так сильно – Миша быстро бегал. Догнать и надавать тумаков у Лёли не получилось ни разу, но исподтишка она мстила ему регулярно. Она подкарауливала надоедливого мальчишку на баклоне и прицельно метала в него пакетами с водой или обстреливала сырыми яйцами.

Потом они выросли и потеряли интерес друг к другу. Лёля уехала в столицу и осталась там. А Миша отслужил в армии и, вернувшись, мыкался по стройкам. Его родители рано умерли, оставив квартиру единственному ребенку. Он сдавал ее в наем, а сам куда-то запропастился. С соседями связи не поддерживал, поэтому все новости о нем доходили в микроскопических объемах и все больше слухами, чем проверенной информацией. Дворовые сплетницы поговаривали, что у Миши свой бизнес в столице, связанный с машинами, и жена. Про детей никто ничего не знал.

– Лёльчик, а не позволите ли вас проводить до мусорного контейнера? – пошутил Миша. – У нас же все дороги ведут не к Риму, а к нему. А потом я в магазин, скоротаю с вискариком последний вечерок в родительском доме, а ты пойдешь… а куда ты идешь вообще, разрешите поинтересоваться?

Лёля взглянула с вызовом на мужчину, стоящего перед ней. Еще недавно она пыталась подкараулить прыщавого доходягу в подъезде, чтобы огреть рюкзаком, а сейчас он большой и взрослый. Стоит перед ней и ухмыляется. Как давно и как недавно это было.

Слегка округлившееся лицо с небольшой бородкой, полные губы, проступающие из под усов, большой нос, почти черные глаза с тяжелыми веками, короткая стрижка с проседью. Такой красивый, не то что в юности: с вечно нестриженной головой, худой и неряшливый.

Теперь кожа лица стала чистой, с небольшими морщинами на лбу и в уголках глаз, с немного грубоватым чертами. Он больше не был нескладным подростком. Крепкий, с рельефными руками и маленьким животиком, мужчина средних лет, широко улыбаясь, смотрел Лёле прямо в глаза. Она чувствовала приятное смущение и что-то еще, но не могла понять что.

– Проводить позволю, – подхватила шуточный тон Лёля. – Поинтересоваться не разрешу. И вообще, меньше текста, поручик! Я из-за вас уже опаздываю.

Миша заскочил в квартиру за спортивной кофтой, в которую тут же нырнул, натянув поверх футболки, закрыл дверь на ключ и с глубоким вздохом потащил к последнему лестничному пролету свою огромную котомку.

Кое как выбравшись из подъезда (тряпичный тюк никак не хотел пролазить в узкие старые двери), невольные попутчики донесли до мусорного бака ставший ненужным скарб. На этом месте пара могла бы разъединиться и пойти каждый в свою сторону, но бар находился рядом с магазином, а с Мишей было очень приятно общаться. Без долгих колебаний Лёля решила разделить свой путь с соседом, которому случайно было в ту же сторону. Они болтали, обмениваясь в шуточной форме подробностями своей личной жизни и не заметили, как обогнули два детских садика, их общую на двоих школу, небольшой сквер и почти подошли к месту Лёлиного вечернего досуга.

В кармане тихонько всхлипнул телефон.

Хихикая над очередной Мишиной шуткой, Лёля достала мобильник и прочитала сообщение.

«Лёлечка, я не приду. Прости»

И тут же подгрузилось фото. Это был снимок Верки с опухшим, превратившимся в щелочку, глазом. Вздувшийся бугор, розовый, местами переходящий в красно-бордовый, начинался сразу под бровью и спускался далеко вниз, почти к скуле.

Первым порывом было желание позвонить, спросить, что случилось, но Лёля передумала. Решила, что если бы Верка хотела рассказать, то сама бы набрала подругу или написала подробнее. Потом появилось раздражение на невезучую Верку – могла же как-то уйти из дома без мордобоя. Лёля догадывалась, что подбитый глаз, это не несчастный случай, а «разрешение» на прогулку от мужа. Так уже бывало и не раз. Выслушивать и утешать, пусть и по телефону, сегодня совсем не хотелось, но и сидеть в одиночестве в провинциальном баре смысла не было. Вечер пропал.

– Вот, черт! – прошипела в телефон Лёля. – Верка, коза, ну могла же что-нибудь придумать!

– Что вас так огорчило, сударыня? – незамедлительно последовал вопрос.

– Да Верка Климова, зараза! Сама меня пригласила в бар и в последний момент слилась.

Лёля специально преподнесла информацию именно так: без деталей, с удобной формулировкой. Она любила выставлять себя в выигрышном свете на фоне остальных. Наверное, сказалось когда-то слишком сильное влияние Верки и то, что Лёля всегда была в ее тени. Это так вошло в привычку, что она пользовалась этим приемом даже тогда, когда в нем не было нужды.

– Маруся Климова, прости любимого… – Миша с ехидной улыбкой напел строчку из песни. – Не вижу повода не выпить, миледи! Раз вечер свободен, приглашаю вас в мою скромную обитель. В бар не зову, пардоньте-с, не одет.

На этих словах Миша присел в глубоком реверансе, потянув в разные стороны штанины своих трико.

– Поручик, вы сбрендили?

– Да, ладно, Воробьева, взрослая тетка, а ломаешься, как школьница. Не съем я тебя! Пошли!

– Ну хорошо, пошли, – согласилась Лёля, и подумав, добавила, – но в магазин иди без меня. И пока не стемнеет, посидим в парке. Еще не хватало, чтобы соседи видели, что я к тебе домой зашла.

– Базара ноль, миледи. Вам винишка или чего покрепче?

– Красное, сухое.

Совершенно не зная ни финансовых возможностей, ни вкусовых предпочтений Миши, Лёля решила, что мужчина с дорогими часами и хорошей спортивной обувью не может купить дешевое плодово-ягодное вино. Она осталась ждать парня из детства на улице. Привалившись к толстой, шершавой сосне, Лёля стала рассматривать проходящих мимо людей.

Высокий юноша увлеченно болтал по телефону, размахивая руками и доказывая свою правду невидимому собеседнику. Седой мужчина в старомодной кожаной куртке присел на корточки, чтобы смахнуть с ботинок пыль. Женщина в сером плаще, с серой сумкой и в серых сапогах, ссутулившись, медленно проплыла мимо. Почти вплотную к Лёле подошли две девочки с собакой. Их разговор все время прерывает пес, рвущийся с поводка и гавкая абсолютно на всё, что шевельнулось в его поле зрения. Лёля встретилась с ним глазами и получила увесистую порцию отборного лая, переходящего в хрип. Одна из девочек цыкнула на питомца и совсем по-взрослому закатила глаза от проделок хвостатого шалопая, потом что-то сказала подруге, та кивнула и они ушли прочь.

Наконец появился Миша. Он нес в руках нагруженный до верха полиэтиленовый пакет и победно улыбался.

– Я взял нам холодного пива, миледи! И чипсов. Будем сливаться с местной интеллигенцией. В парк без пива никак нельзя. А то еще примут за приезжих, – сказал Миша и заговорщически подмигнул Лёле.

Парк был совсем рядом, через дорогу. Точнее, это был лес, который когда-то проредили, огородили забором, замостили дорожки плиткой и наполнили лавками. Назвали место «Парк дружбы народов». Результат так понравился администрации и вышестоящим инстанциям, что городу выделили дополнительный бюджет на дальнейшее развитие. Появились качели и карусели, фонари и главная аллея. Удалось довести почти до идеала одну половину парка и построить грандиозные планы на вторую. Даже памятник пионерам, на деньги, собранные от сдачи металлолома самими пионерами, торжественно открыли. А потом случилась перестройка и финансирование закончилось.

Парк пытались сохранить местные активисты, но на всю территорию сил не хватало, поэтому присматривали только за обустроенной частью. А необустроенную, без фонарей, но с замощенными дорожками и многочисленными лавочками на них, облюбовала молодежь и любители выпить горячительного на свежем воздухе. Именно туда направились с пивом и другими покупками Миша и Лёля.

Уйдя глубоко в парк, они присели на лавку. Миша достал из пакета две баночки пива. Одну поставил возле себя, вторую, открыв, протянул Лёле. Она сделала глоток и блаженно застонала.

– Как давно я не получала такого удовольствия от пива.

– К вашим услугам, миледи, – поспешил среагировать Миша.

Они просидели в парке несколько часов, которых даже не заметили. Миша травил байки, сыпал шутками, а Лёля без конца улыбалась.

Он рассказал, что женат во второй раз. Что у него есть сын и через три месяца должна родиться дочка. Действительно занимается машинами – гоняет их из Европы и Америки, чинит и потом продает – на жизнь хватает. Недавно переехал с семьей в новую квартиру. Забавно, но теперь они с Лёлей живут почти рядом. Посмеялись. Будут дружить семьями. Договорились обязательно всем вместе поужинать в каком-нибудь уютном ресторане.

Пока на лавке не стихая звучал разговор, солнце медленно сползло за горизонт. Небо покраснело, потом начало темнеть и окончательно потухло. Включились редкие звезды. Где-то за облаком потерялась луна.

– Какой прекрасный вечер! Миша! Ну какой же прекрасный вечер! – щебетала слегка охмелевшая от крепкого пива Лёля. – Он будет еще прекрасней, если мы уже пойдем к тебе. Я замерзла и хочу в туалет.

Не прошло и получаса, как двое когда-то заклятых врагов, шептались и хихикали под дверями Мишиной квартиры.

Ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. Лёля пританцовывала от уже невыносимых позывов в туалет, а Мишу это очень веселило, и он от смеха не мог попасть в замок. Наконец дверь поддалась и молодые люди оказалась внутри квартиры. Лёля рванула прямо в уборную, а Миша прошел в комнату.

Включив свет и оглядевшись, он достал из кучи тряпья, сваленного в углу, что-то похожее на покрывало или простынь. Подойдя с трофеем к окну и растянув его во всю ширину рамы, Миша стал крепить на пустые крючки карниза импровизированную штору. В комнату вошла Лёля и застала его за этим занятием.

– Какой у тебя тут будуар! – съязвила соседка, осматривая почти пустое пространство.

Из мебели посреди комнаты стоял только миниатюрный сервант со стеклянными створками и стул, со сложенной на нем одеждой. На полу лежал надувной матрас с пледом и малюсенькой дорожной подушкой.

– А мне нравится! – подал голос Миша. – По-моему, очень романтично.

– Я так понимаю, застолье будет на полу?

– Можно и на стуле. Вон, в углу стоит. Убери шмотки куда-нибудь и накрывай на стол. А я сейчас вино открою.

Насвистывая мелодию циркового марша, Миша, покопавшись в пакете с продуктами, торжественно извлек из него две бутылки вина, виски, пластиковые стаканчики и штопор.

– Просим прощения, миледи, хрусталя не держим.

– Переживу.

***

Лёля дернулась во сне и открыла глаза. За окном уже было светло.

– Черт! Черт! Черт! – подскочив с надувного матраса, бормотала ошалевшая Лёля, увидев себя полностью голой.

Она посмотрела в сторону Миши и аккуратно приподняла плед, заглянув под него.

Да бли-и-ин! – застонала Лёля, – Ну как так-то?!

Она металась по комнате, подбирая разбросанную одежду, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Чтобы не терять времени, каждую найденную вещь, она сразу натягивала на себя и собрав свой гардероб полностью, посмотрела вокруг. Убедившись, что ничего не забыла, направилась к двери. Перед уходом Лёля обернулась и помахала спящему Мише рукой.

Выбежав из квартиры, Лёля стремглав пустилась вверх по лестнице. Так быстро она не бегала со времен школы. Достав кармана ключ, она попыталась беззвучно вставить его в замочную скважину и повернуть. Дверь оказалась не заперта.

«Всё. Проснулись».

Леля нажала на ручку и толкнула дверь, перебирая в голове бредовые варианты объяснений, где провела ночь.

Переступив порог квартиры, она услышала из глубины громкий мамин вздох: «Явилась!». Через мгновение перед ней уже стояла Любовь Семёновна в ночной сорочке и с бигуди на голове. Она смотрела на дочь с немым вопросом на лице.

– Мам, я у Верки была. Мы так заболтались, что не заметили, как утро пришло, – виновато бормотала Лёля, опустив глаза и делая вид, что копошится со шнурками.

– Вот курицы! – буркнула Любовь Семеновна, потом потянула воздух ноздрями, – Напились что ли? Как ты за руль сядешь? От тебя ж несет за километр!

– Ой, ладно! Я сейчас посплю немного, почищу зубы и нормально, – уже проходя в свою комнату, буркнула Лёля.

Зайдя в спальню, она стащила с себя джинсы и кофту, бросив их скомканными прямо на пол. Потом уселась на кровать и завела в телефоне будильник на полдень.

– Все, можно поспать, – пробормотала Лёля, залезая под одеяло. Как только ее голова коснулась подушки, она мгновенно заснула.

После пробуждения Лёля ни о чем не могла думать, кроме как о скорейшем возвращении домой. Голова гудела и постоянно хотелось пить. Тянущая ломота во всем теле ужасно раздражала – сейчас бы лежать и не вставать, но надо было ехать домой.

Быстро собравшись и попрощавшись с матерью, Лёля спустилась вниз, пулей пролетев возле двери на первом этаже. Старая не глядеть в Мишины окна, она прошла по двору и села в машину. На телефоне светилось два уведомления: непрочитанное сообщение от мужа и извещение в соцсети «На ваш аккаунт подписались». Она догадалась кто это, но не открыла приложение. Написала мужу «Очень жду. Безумно соскучилась» и, положив телефон в подстаканник, завела машину.

Зайдя домой Лёля облегченно вздохнула: «Успела».

Она любила свою квартиру и всегда очень спокойно и легко там себя чувствовала. Даже одиночество дома было в радость. Вдохнув знакомый запах, она пошла на кухню —очень хотелось пить.

«Проклятое похмелье!».

Лёля потянулась к ручке шкафа, чтобы взять стакан, но глаза наткнулись на пустую чашку мужа с засохшими остатками кофе на дне, сиротливо стоящую в раковине. Она взяла ее в руки, повертела, потом безразлично поставила назад в мойку и ушла в ванную.

Лёля приняла душ, высушила волосы и прошла в спальню. Открыв створки шкафа, она достала из полки давно припасенное на «особый случай» сексуальное белье. «Вот и пригодилось», – подумала Лёля, оценивая в зеркале получившийся результат.

«Чего-то не хватает. Ах, да, сережки!».

Она открыла шкатулку на туалетном столике и достала из нее первые попавшиеся украшения.

Зазвонил телефон.

Лёля ответила:

– Да!

– Я мчусь к тебе на крыльях любви, – звучал из динамика знакомый шутливый тон. – Через пятнадцать-двадцать минут буду!

– Я очень тебя жду, любимый! – прощебетала мужу Лёля.

Саша услышал довольный голос жены и удовлетворенно выдохнул. Он возвращался домой к одной женщине из объятий другой. Измученный ласками страстной, но уже изрядно надоевшей любовницы, загулявший муж принял решение прервать наскучившие отношения. Новая пассия стала капризной и требовательной, чем ужасно раздражала. А дома ждала привычная и понятная жена. Менять одну на другую Саша не собирался, но иметь двоих сразу, больше уже не мог. Устал.

– Поторопилась девочка, рано подумала, что что-то для меня значит, – сказал Саша, показывая водителю бриллиантовые серьги в телефоне. – Как думаешь, нормально для прощального подарка?

Как только телефонный разговор окончился, Лёля пошла на кухню. Предварительно засунув кружку мужа в полиэтиленовый пакет, она размахнулась изо всех сил и разбила ее о столешницу. Разорвав «упаковку», Лёля тщательно вытряхнула осколки в урну. Туда же отправились остатки пакета.

Лёля взглянула на часы: «Еще есть десять минут».

Она вернулась в спальню и взяла с прикроватной тумбочки телефон. Присев на кровать, Лёля открыла переписку с компроматом на мужа и удалила все фотографии. Неравнодушный человек, приславший снимки, отправился в черный список.

Быстро водя пальцами по экрану телефона, Лёля открыла соцсеть, которая еще утром сообщила о новом подписчике. Убедилась, что угадала Мистера Икс, и подписалась в ответ. Высветилось сообщение: «Вы и Михаил Цулаев теперь друзья».

«Давай завтра утром выпьем вместе кофе?».

Лёля перечитала текст и нажала кнопку «Отправить личное сообщение».

Послышался звук повернутого ключа в замочной скважине. Входная дверь открылась.

КОНЕЦ