Нарвегия

Ждать, и поправляться. Ему нужно поправиться быстрее. Значит, пусть через силу – но надо больше есть, и начинать шевелиться: иначе мышцы точно атрофируются.

Стараясь дышать спокойно, он пошевелил ногами. Руками. Повертел шеей. Ничего: времени у них теперь хватает. Они ещё молоды, и у них могут даже… Родиться дети.

Если Лене сделать операцию, может, она сможет…

Эк, куда его!.. А почему бы и нет?! Ведь их дети будут – граждане БША! Вот повезло, что вторая пуля попала только в ягодицу, а не… Ох, Лена… Дай только очухаться!

Ещё через два дня Майлз привёл его к себе в кабинет.

Леонид, хоть и ходил пока по стеночке, придерживаясь за неё, от каталки отказался: «Лучше к этой штуке не привыкать!»

Комната оказалась очень светлой, и какой-то безликой – там стоял стол, кресла на колёсиках, кое-какая ещё офисная мебель, и шкаф с папками. И – всё. Никаких цветочков-занавесочек. Только регулируемые шторы. Уже отрегулированные на полное закрытие.

Вполне рабочее место. Безопасное – в том, что стёкла бронированные, Леонид не сомневался.

– Кофе? – Майлз вопросительно посмотрел на усевшегося напротив Леонида.

– Спасибо, нет. Лучше простой воды. Если можно – тёплой. – Леонид боялся за своё горло.

Майлз щёлкнул переключателем селектора, и чётко произнося слова, сказал что-то на своём. Э, нет! Теперь – на их, и Леонида, и Лены, языке! Значит, придётся заняться серьёзно – а не как в аспирантуре.

Буквально через несколько секунд секретарша в строгом деловом – белая блузка, чёрная юбка, отблёскивающие лайкрой колготки, чёрные туфли с низким каблуком, лицо без выражения – всё принесла, и поставила: кофе перед Майлзом, стакан с бесцветной жидкостью – перед Леонидом.

Точно – не ниже майора, отметил Леонид. Он отхлебнул – тёплая! Надо же… Он кивнул, причмокнув. Только теперь Майлз сказал:

– Леонид! Я позвал вас, чтобы прояснить некоторые моменты, и расставить, так сказать, все точки над «и», – он сделал паузу, Леонид молча кивнул ещё раз, – Так вот. Проверку наши соответствующие Ведомства начали сразу, как только мы побеседовали с Леной.

Официальные результаты они доложат непосредственно при официальных же слушаниях в Комиссиях высших Инстанций. Я же пока – неофициально! – могу несколько приподнять занавес для вас. Разумеется, – он торжественно поднял палец, – без права разглашения!

– Понял. – Леонид чуть улыбнулся. – Разумеется. Я очень внимательно слушаю.

– Подтвердилось почти всё, что содержится на ваших флэшках. Разумеется, их мы просмотрели в первую очередь. После чего отослали со спецрейсом в Лэнгли, и сделали массу копий.

Мы знали, конечно, о запущенном спутнике – что его построили и оснастили по заказу вашей страны. Однако первые полгода он работал как сугубо ретрансляционный, вещая на вашу территорию государственные телеканалы. Поэтому мы перестали пристально следить за его дальнейшей работой – так, обычная запись транслируемых передач.

Возможно, о том, что мы работаем в таком режиме – то есть, полгода изучаем очень внимательно, а затем… ослабляем контроль – вашим агентам сообщил даже кто-то из наших. Вероятно, с ним тоже «договорились».

Сейчас мы как раз проверяем… Но это не важно. Важно то, что второе и основное назначение этого спутника выявили только вы. Конечно нам, как передовой в техническом плане стране, должно быть несколько стыдно – что мы только планируем, а кое-кто уже начал такое и применять – первым!

Правда, не против врагов, а… Это до сих пор не укладывается в головах некоторых моих… э-э… Больших Боссов. Но – против фактов не поспоришь.

Выкладки ваши относительно общей смертности, и экономии для Бюджета оказались, правда, несколько преувеличены.

Вероятно, это связано с тем, что излучатель работал не каждый день, а – через. Похоже, связано это с вынужденной длительной подзарядкой – солнечные панели могли полностью перезарядить аккумуляторы не быстрее, чем за сорок восемь часов.

Так что пока, – Майлз выделил это слово. – погибло всё же не так много пожилых людей, как могло бы. С другой стороны, ещё три-четыре года, и то, что вы рассчитали, вполне могло бы осуществиться.

Трудно сказать наверняка, какие именно цифры ваше Руководство считало… конечными.

А далее – это оружие могли бы применять точечно и периодически – по мере необходимости. Против каких-то отдельных личностей. Или группировок…

Леонид, ощущая, как то краснеет, то бледнеет лицо, отпил воды. Поперхнулся.

Чёрт! Всё-таки это происходит! Неужели нельзя как-то остановить?!.. Он поднял глаза.

Но Майлз опередил его готовый сорваться с уст вопрос:

– Нет-нет, уже всё прекратилось. Мы сразу стали отслеживать этот спутник… Три дня он не излучал ничего, кроме ретрансляции обычных телеканалов, а затем… Как раз в тот день, когда стало известно, что вы выкарабкаетесь… Спутник взорвался. – видя широко открывшиеся глаза Леонида, Майлз пояснил, – Можете не сомневаться – только из-за вас вашему… э-э… «действующему только во благо народа», и «демократичному» Правительству пришлось уничтожить спутник стоимостью в почти миллиардов долларов!

В том числе и поэтому, надеюсь, вы понимаете – вам лучше пока находиться в здании. Для вашего руководства всё сводится, как вы и сами знаете – к коммерческой выгоде. А вы сорвали… Очень «экономически выгодное Предприятие!» Так что не хочу вас пугать, но…

Мы рассудили в связи с этими обстоятельствами, что вам с Леной понадобятся не только Убежище, Гражданство, и Программа Защиты Свидетелей. Придётся пойти и на пластические операции, и даже, возможно, смену цвета кожи. – увидев выпученные глаза и открывшийся рот Леонида, Майлз поспешил пояснить, – Извините. Не удержался: последнее – только шутка! Впрочем, в каждой шутке есть… доля шутки.

А остальное – чистая правда. Так что слово – за вами.

В наступившей тишине Леонид несколько раз порывался что-то сказать. Но слова застревали в горле. Так что он со стороны, наверное, выглядел как рыба, выброшенная на песок. Да он себя так и ощущал!

Месть не то, что возможна – она почти неизбежна!

Для любого Чиновника срыв Коммерчески выгодного Предприятия – потеря ДЕНЕГ! Ну, и лица… А уж для Главного Чиновника Страны, Отца Народа – ПРЕСТИЖА!

А это – поважней всего остального. Если мурашики-рабы поймут, что можно выступить против Системы, и остаться безнаказанным, это чревато…

Потерей и мурашиков и денег!!! Узнай они правду.

И вопрос будет поставлен принципиальный: убрать его и Лену теперь должны в назидание другим! Чтобы не вздумали бунтовать! И мешать Бизнесу Отца-Основателя!

– Могу пока сказать только за себя. – выдавил наконец Леонид. – На пластику лица я согласен. А цвет кожи – только если Лена не будет против…

– Она – не против! – поспешил его заверить Майлз. – Она предпочитает превратиться в жайтаянку. Это потому, что узкие глаза сделать нетрудно, а негроидный тип вам… Подойдёт плохо.

С этим Леонид не мог мысленно не согласиться. Поэтому, повздыхав, и похмыкав, согласился и вслух: жайтаец – так жайтаец.

– Отлично, – прокомментировал Майлз, хотя по лицу его, как всегда, трудно было судить, нравится ему решение Леонида, или нет. – Самолёт у вас через три дня. Готовы к перелёту?

– Да. Готов. Да и профессор сказал, что я – в порядке.

– В таком случае – желаю удачи. – Майлз протянул руку.

Пожав её, Леонид не удержался:

– Майлз… Если это не слишком большой секрет – чисто технический вопрос. Как же им хватало мощности охватить почти километровую ширину?!

– Ах, вот что. Ну – это не так сложно. Сам диаметр луча был не особенно велик – не больше пятидесяти метров. Так достигалась нужная интенсивность на единицу площади. А автоматика просто водила этим лучом из стороны в сторону – на ширину в километр… При этом двигая его ещё и вперёд. Ну, так, как это происходило с лучом развёрстки на экранах старинных кинескопов. Или почти так же, как делает ребёнок, когда ему нужно закрасить карандашом большой лист бумаги…

Хотя при этом и сильно снижалось время воздействия на… э-э… на каждый конкретный объект. Но тем, у кого изношенное сердце… – Майлз не договорил.

– Понятно… – протянул Леонид, – Судя по-всему, мощности и времени хватало как раз для…

– Да, – пристально глядя ему прямо в глаза, докончил за него Майлз. – Именно так.

Теперь они с Леной могли быть вместе постоянно.

Майлз, вняв просьбам Леонидам, приказал служащим Посольства перенести койку Лены к нему в палату. Впрочем, теперь она и не была палатой – капельницы и приборы контроля убрали.

Эйфория первых часов вместе, и осознание того, что они живы, и в безопасности, сменилась сомнениями и опасениями. Лена, буквально как тигрица в клетке, мерила комнату шагами – от окна к двери. Леонид предпочитал больше сидеть и лежать. Хотя разминку-зарядку иногда делал: нужно!

Теперь, когда они обо всём значимом и важном переговорили, разговаривать-то оказалось почти не о чем. Да и неприятно: наверняка их прослушивали.

С этим смирились. Труднее было смириться с мыслью о том, что вся их дальнейшая жизнь – гонка на выживание.

Леонид не обольщался: как не измени они лицо и цвет кожи – да даже пол! – деньги везде рано или поздно проточат дырочку: в любой броне секретности. Для агентов его родины не существует слова «Нет»! Существует только торг – до суммы, позволяющей нужному иностранному Чиновнику забыть о Служебном Долге и обязательствах перед своей Страной… И спецслужбами.

Так что пребывание на территории БША, скорее всего, будет кратковременным. А затем им придётся… Много путешествовать.

Дьявольщина!.. А разве он сам не мечтал посмотреть Мир!?

– Лёня! Я просто с ума здесь схожу! Так паршиво мне не было даже в Лагере. – Лена тоже предпочитала не упоминать кое-что из прошлого открытым текстом, а лагерь мог быть… И пионерским, – На мозг так и давит: наши же – твари такие! – не отступятся!..

– Наверное, да… Иди-ка поближе, – Леонид похлопал по кровати рядом с собой.

Лена отошла от окна, и, тяжело опустившись рядом, крепко обхватила его обеими руками. Гипс уже почти не мешал ей.

– Мы теперь – граждане БША. И можем путешествовать куда захотим. Земля – большая. И стран – много. А вовсе не так, как показано у нас на глобусе, который у здания МВД…

Лена горько усмехнулась: огромный глобус, на высоком пьедестале, (на котором при хоммунистах стоял «Вечно-живой-Вождь-всех-угнетённых-народов») с единственной страной – Нарвегией, конечно! – давно был у всех жителей и гостей Столицы притчей во языцех!

– А… денег-то нам хватит?

– Должно хватить… Тем более, мы же можем что-то сделать. Устроиться куда-нибудь на работу. Ну, или, например, книгу написать. Или – несколько.

– Ага, очень смешно… И про что же? Уж не про нашу ли «любимую» Родину?

– А хотя бы – и про неё… Кто нам теперь запретит?

Лена рассмеялась. Вначале – с иронией. Потом – и с явной издёвкой.

– Если писать правду – никто не поверит… И даже ни в одном Издательстве не возьмут. Скажут, что это – гнусная клевета на чужую страну. А это – запрещено. Каким-то там «Гаагским Трибуналом». Или – ООН-ом… Не помню, кем.

Леонид покачал головой. Посмотрел в потолок.

– Есть и частные издательства. Такие опубликуют всё, что захочешь. За деньги. Но… Нам ещё предстоит выступать перед избранными членами Комиссии Сената. Возможно, и Конгрессом БША. Ну, уж АНБ и ЦРУ – точно. Так что давай начнём готовиться. Напишем тезисы. Это уже – какая-то основа для того, что будем рассказывать. И писать. Вот уж экшн должен получиться…

А что – было весело! И страшно… Как раз то, что любит читатель – тут тебе и триллер, и детектив… И любовь. – он чмокнул Лену в лоб. Крупная слеза скатилась по её щеке – он аккуратно смахнул её, – Есть чего описать! А уж названия стран, городов, да фамилии людей потом… Изменим до неузнаваемости.

Наша книга пойдёт как Фантастика. По разделу – социальная Антиутопия…

Лена ничего не сказала – только прижалась к нему ещё тесней.

Не сговариваясь, оба посмотрели в зарешечённое окно.

Там молча ожидало Будущее.