скачать книгу бесплатно
– Она выходит за него замуж.
– Ясно. – Тони прикурил сигарету. Крошка горящего табака упала ему на джинсы и скатилась на пол. – Предлагаю засунуть ее в машину и увезти в Глостершир.
– Тони!
– Что?
– Давай попробуем еще раз.
– Извини. – Тони поднял руки.
– Кэти выходит замуж за Рэя, – повторил Джейми.
– Это плохо.
– Да.
– И ты хочешь удержать ее от этого шага, – сказал Тони.
– Она его не любит. Ей просто нужен человек со стабильным заработком и просторным домом, чтобы помогать воспитывать Джейкоба.
– Для брака бывают причины и похуже.
– Ты бы его возненавидел, – заметил Джейми.
– И что дальше?
– Кэти – моя сестра.
– И что собираешься делать?
– Не знаю.
– Это ее жизнь, Джейми. Ты не сможешь ее остановить.
– Я не собираюсь ее останавливать.
Джейми пожалел, что заговорил об этом. Тони не знает Кэти. И никогда не встречал Рэя. Неужели трудно просто сказать: «Ты совершенно прав». Однако Тони никогда так не говорил, никому, ни о чем. Даже пьяный. А уж трезвый…
– Это ее личное дело. Просто…
– Она взрослая женщина, – перебил Тони. – И вправе сама себе портить жизнь.
Они помолчали.
– Так я приглашен? – Тони выдул облачко дыма, устремившееся к потолку.
Повисла пауза, и Тони подозрительно нахмурил бровь. Поэтому Джейми решил поменять тактику.
– Я искренне надеюсь, что свадьбы не будет.
– А если будет?
Джейми понял – спорить нет смысла. Во всяком случае, сейчас. Он тяжело вздохнул.
– Мама сказала, я могу прийти с кем-то.
– С кем-то? Очаровательно.
– Ты ведь не хочешь туда идти?
– Почему же?
– Ну, эти друзья Рэя, инженеры, да и моя мама будет суетиться вокруг тебя.
– Ты меня совсем не слушаешь. – Тони взял Джейми за подбородок и сжал его, как старая тетушка, вразумляющая капризного малыша. – Я. Хочу. Пойти. С тобой. На свадьбу твоей сестры.
Из-за угла послышалась сирена полицейской машины. Тони все еще держал Джейми за подбородок.
– Поговорим об этом позже, хорошо?
Тони притянул Джейми к себе и принюхался.
– Что ты ел?
– Мороженое в шоколадной глазури.
– Ого, ты вправду расстроился.
– Я половину выбросил, – признался Джейми.
Тони погасил сигарету.
– Принеси мне тоже. Я в последний раз ел мороженое в шоколадной глазури… э-э-э… в восемьдесят седьмом году в Брайтоне.
Джейми отправился на кухню, достал из мусорного ведра запечатанное мороженое, смыл с обертки кетчуп и принес в гостиную.
Он от всей души надеялся, что до сентября Кэти запустит Рэю в голову утюг и свадьба не состоится.
13
Щедро намазав экзему стероидной мазью, Джордж переоделся в рабочую одежду и спустился вниз, где наткнулся на Джин, вернувшуюся с покупками из «Сейнсбери».
– Что сказал врач?
– Все нормально.
– А именно?
Джордж решил, что легче соврать.
– Возможно, тепловой удар. Обезвоживание. Работал на солнце без кепки. Пью мало воды.
– Слава богу.
– Да.
– Я звонила Джейми.
– И что?
– Не застала дома. Оставила сообщение. Сказала, что позже отправим приглашение. И что он может прийти с кем хочет.
– Прекрасно.
– С тобой точно все в порядке?
Джордж поцеловал жену и вышел в сад. Высыпав остатки цемента в мусорный контейнер, сполоснул ведро, замесил свежий раствор и принялся за работу. Еще пару рядов, и можно устанавливать дверь.
Сам по себе гомосексуализм не вызывал у него отторжения. Мужчины занимаются сексом с мужчинами. Он понимал, что бывают обстоятельства, когда нет возможности нормально удовлетворять свои половые потребности. Военные лагеря. Долгие морские путешествия. Можно рассматривать это как своего рода спорт. Выпустить пар. Поднять настроение. Пожать руки и принять горячий душ.
А вот мужчины, которые вместе покупают мебель или обнимаются у всех на виду, пугали его сильнее, чем извращенцы в общественных туалетах. У него появлялось неприятное чувство, как будто во всем мироздании что-то не так. Как если бы он увидел мужчину, ударившего женщину. Или вдруг забыл, как выглядела его комната в детстве.
Времена изменились. Мобильные телефоны. Тайские рестораны. Нужно проявлять гибкость, иначе превратишься в злобное ископаемое. Кроме того, Джейми – рассудительный парень, и если приведет кого-то, то это будет не менее рассудительный молодой человек. Одному богу известно, как отнесется к этому Рэй. Да уж.
Джордж положил следующий кирпич.
«Если не ошибаюсь», – сказал доктор Бархутян.
Подстраховывает себя, не иначе.
14
Пока Дэвид принимал душ, Джин разделась, накинула оставленный для нее халат и примостилась на подлокотнике кресла в эркере. В этой комнате она казалась себе привлекательнее. Кремовые стены. Деревянный пол. Большой эстамп в металлической раме с изображением неведомой рыбы. Картинка из модного журнала, при виде которой хочется изменить свою жизнь. За окном – овальный газон. Три можжевеловых кустика в больших каменных горшках с одной стороны, три – с другой. Складной деревянный шезлонг.
В отношениях с Дэвидом ее привлекала не только постель. У него дома Джин отключалась от обычной жизни и забывала о повседневной суете. Она редко говорила о своих родителях: ее бы просто не поняли. В подростковом возрасте до нее дошло, что отец встречается с соседкой – тетей Мэри. Окружающие думали бог знает что, но все шло своим чередом – ни интриг, ни скандалов. Отец сорок лет проработал в одном и том же банке, а в свободное время мастерил скворечники в подвале. Что бы ни чувствовала мать, она никогда и словом не проговорилась, даже после смерти отца. Впрочем, как и при его жизни. Так случилось. Видимость приличий соблюдена. Точка.
Джин было стыдно. Как любому нормальному человеку. Молчание – то же вранье. А рассказывать – делать из себя клоуна. Неудивительно, что они так быстро разлетелись в разные стороны. Дуглас – к своим грузовикам с прицепами. Эйлин ударилась в религию. А Джин вышла за Джорджа, с которым познакомилась у Бетти на свадьбе. Серьезный, похожий на военного, он отличался некой старомодной красотой, какую теперь не встретишь.
Все вели себя невероятно глупо. Брат Бетти, который потом погиб в ужасной аварии на фабрике, нахлобучил шляпу из салфетки и смешил всех исполнением песенки «У меня гора кокосов». Заметив, что Джорджу скучно, Джин хотела сказать, что и ей тоже, однако не посмела заговорить первой. Минут через десять он сам подошел к ней и вызвался принести что-нибудь из бара. Она выставила себя полной дурой: выбрала лимонад, чтобы показать, какая она порядочная и рассудительная, затем передумала и попросила вина, чтобы не выглядеть малолеткой, и снова передумала – парень ей очень понравился, и она немного охмелела.
На следующей неделе Джордж пригласил ее в ресторан. Она не хотела идти, заранее предвидя развязку. Он честный и абсолютно надежный, она в него влюбится, а когда он узнает о ее семье, сбежит, и поминай как звали. Как Роджер Гамильтон. И Пэт Ллойд. А он рассказал о своем отце, что тот напивается до потери пульса и спит на газоне, а мать плачет в ванной. И о дяде, который сошел с ума и попал в какую-то жуткую больницу. И тогда она взяла и поцеловала его, хотя никогда раньше не позволяла себе таких вольностей.
С годами Джордж не изменился. Он и сейчас честный, надежный. Изменилось окружающее. И она. А все эти французские кассеты. Кажется, их подарила Кэти. Они собирались в Дордонь, и у Джин была масса свободного времени. Несколько месяцев спустя она стояла в магазине в Бержераке, покупая хлеб, сыр и тарталетки со шпинатом. Продавщица извинялась за погоду, и Джин только тогда сообразила, что с удовольствием поддерживает разговор. А Джордж сидел на скамейке, считая комариные укусы. И вроде бы ничего не случилось, однако по возвращении дом показался ей холодным, маленьким и каким-то чересчур английским.
Джин услышала, как открылась дверь душевой кабинки.
Она сама поражалась тому, что стала встречаться с Дэвидом. Он носил льняные пиджаки с водолазками персикового и голубого цветов и курил маленькие сигары. Дэвид прожил три года в Стокгольме, и его развод с Миной – кстати, вполне дружеский – лишь усилил впечатление, что он чересчур современен для Питерборо.
Дэвид рано ушел на пенсию, Джордж потерял с ним связь, и Джин его не вспоминала, пока не увидела однажды на кассе в «Оттакаре» с книгой рецептов Джеймса Оливера и жестянкой карандашей «Мейси Маус». Они посидели в кафе через дорогу. Когда Джин рассказывала ему о поездке в Париж с Урсулой, он не поднимал ее на смех, как Боб Грин, и не удивлялся вроде Джорджа, что две женщины среднего возраста провели долгий уик-энд в чужой стране, в незнакомом городе, и их не ограбили, не задушили и не продали в рабство.
Дэвид не красавец – ниже ее ростом, с волосатыми руками, однако Джин не встречала мужчин старше пятидесяти, которые бы так живо интересовались окружающим миром, новыми людьми, книгами, странами. Уже через пятнадцать минут знакомства она откровенничала с ним как со старой подругой. Это привело ее в замешательство.
На следующей неделе они стояли вдвоем на пешеходном мосту над автострадой, и Джин вдруг охватило чувство, которое иногда посещало ее на море. Корабли, скорбные крики чаек. Понимание, что можно уплыть в синеву и начать все на новом месте. Дэвид взял ее за руку, и она расстроилась. Только нашла родственную душу, а он хочет все испортить. Но он отпустил ее и сказал:
– Пойдем, тебе пора домой.
А ей вдруг захотелось, чтобы он снова взял ее за руку. Уже потом испугалась. Сказать «да». Сказать «нет». Сказать «да» и понять, что надо было сказать «нет». Сказать «нет» и понять, что надо было сказать «да». Раздеться перед другим мужчиной и показать недостатки своей фигуры, которая в последнее время доставляла немало огорчений.
Она рассказала Джорджу, что встретила Дэвида и пила с ним кофе. Правда, о руках на пешеходном мосту промолчала. Она хотела, чтобы Джордж рассердился и упростил ей жизнь. А он не рассердился. Она упомянула имя Дэвида в разговорах еще пару раз. Никакой реакции. Своим равнодушием он будто поощрял ее к измене.
У Дэвида были другие женщины. Джин догадалась – еще до того, как он сам сказал. Поняв это, она обрадовалась, потому что не хотела изменять мужу с человеком, который не знает, что делает. Особенно после той мерзкой истории с Глорией, чей любовник заявился однажды утром к ней домой.
Дэвид действительно был ужасно волосатым, почти как обезьяна. И это все упрощало, показывая, что дело не в сексе. Хотя со временем Джин стало приятно ощущать под пальцами его шелковистые волоски. Хлопнула дверь ванной, и она закрыла глаза. Дэвид прошел по ковру и обнял ее. От него пахло хвойным мылом и чистой кожей. Джин чувствовала у себя на затылке его дыхание.
– Ой, у меня в спальне красивая женщина, – воскликнул Дэвид.
Прозвучало по-детски, и Джин засмеялась. Она не считала себя красавицей, но подобная ложь тешила ее самолюбие. Она будто вернулась в детство, когда можно обниматься с кем хочешь, лазать по деревьям и пить воду из-под крана. Пробовать все на ощупь и на вкус. Дэвид развернул Джин к себе и поцеловал. Хотел сделать ей приятно. Она уже и забыла, каково это. Задернув шторы, Дэвид повел ее к кровати, уложил и стал целовать, осторожно стянув с плеч халат, и Джин таяла от его прикосновений, словно уплывая в счастливый сон после неожиданного пробуждения среди ночи.
Она обняла Дэвида за шею, ощутила мышцы под кожей и колючие волоски на затылке. Опытные руки медленно скользили по ее телу, и она словно видела себя и его со стороны. Они занимались тем, что делают обычно красивые люди в кино. И Джин верила, что красива. Что они оба красивы. Она словно качалась на качелях, с каждым разом взлетая все выше, так высоко, что могла видеть сады удовольствий, яхты в заливе и зеленые холмы на другом берегу.
– О боже, я люблю тебя, – произнес Дэвид.
И она любила его в ту минуту, за то, что он понимает тайные желания, о которых она и сама не подозревала. Только пока не могла это высказать. Лишь сжимала его плечо, мысленно умоляя: «Не останавливайся».
Джин обхватила рукой его пенис и подвигала вперед и назад, он больше не казался ей чужим, словно превратился в часть ее тела. Ощущения слились в один непрерывный круг. Она слышала собственное тяжелое дыхание, но ей было все равно.
Она поняла – это вот-вот случится, и словно со стороны до нее донеслось:
– Да, да, да!
Даже звук собственного голоса не разрушил волшебство. Джин накрыла мощная волна удовольствия, откатилась, словно прилив на песке, и нахлынула вновь. В голове вертелся калейдоскоп картинок. Запах кокоса. Медная подставка для поленьев. Крахмальные наволочки на родительской кровати. Стог свежескошенной травы на солнце. Джин разбивалась на тысячи крошечных осколков, словно снежинки в свете фонаря или искры от костра, взлетала в воздух и начинала падать – так медленно, что это не похоже на падение. Она сжала руку Дэвида, умоляя остановиться, полежала с закрытыми глазами, постепенно приходя в себя, и заплакала. Как здорово вновь обрести свое тело после долгой разлуки и понять, что вы с ним старые друзья. Вот почему прежде она чувствовала себя такой одинокой.
Джин открыла глаза и встретилась взглядом с Дэвидом. Ему не надо было ничего объяснять. Он подождал пару минут и сказал:
– А теперь – моя очередь.
Встал на колени и устроился у нее между ногами. Нежно раздвинул пальцами половые губы и вошел в нее. Порой она получала наслаждение от его ласк, порой – оттого, что доставляет удовольствие ему. Сегодня разница перестала существовать. Дэвид двигался все быстрее, сощурившись от удовольствия, потом прикрыл глаза. Она тоже закрыла глаза и отдалась ритму. Он достиг оргазма и содрогнулся от удовольствия. Тяжело дыша, открыл глаза и улыбнулся. Джин улыбнулась в ответ.
«Кэти права. Ты отдаешь близким всю себя, а они уходят – в школу, в колледж, на работу, в Хорнси, в Илинг. Тебе возвращается так мало любви. А я ведь достойна. Я заслужила право чувствовать себя как в кино».
Дэвид лег рядом и положил ее голову себе на плечо, так что Джин могла видеть крошечные бисеринки пота у него на груди и слышать биение его сердца. Она вновь закрыла глаза и почувствовала, как кружится в темноте Земля.
15
«Дай знать, Господь, конец мой, и меру дней моих, какова она; узнаю, каково прекращение мое».
Боб лежал под алтарными ступенями в полированном черном гробу, похожем с этого ракурса на рояль.
