banner banner banner
Помпеи
Помпеи
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Помпеи

скачать книгу бесплатно

Он бросил на Аттилия хитрый взгляд слезящихся глаз и понизил голос:

– Не стесняйся. Я умею толковать все, от молний до сверхъестественных явлений, и гадать по внутренностям и по полету птиц – за умеренную плату.

– Скажи мне, святой человек, – спросил инженер, – когда ты покинул Помпеи?

– С первыми лучами рассвета.

– А работали ли в это время фонтаны? Была ли вода?

От этого ответа зависело столь много, что Аттилий почти боялся услышать его.

– Да, вода была. – Авгур нахмурился и вознес свой посох навстречу меркнущему свету. – Но когда я прибыл в Неаполь, фонтаны на улицах пересохли, а в термах воняло серой.

Он прищурился и стал вглядываться в небо, выискивая в нем птиц.

– Сера – это ужасное знамение.

– Воистину, – согласился Аттилий. – Но ты точно уверен, что вода была?

– Да, сын мой. Я уверен.

Вокруг фонтана возникла какая-то суета, и собеседники разом обернулись в ту сторону. Все началось с малого – кого-то толкнули. Но вскоре в ход пошли кулаки. Толпа словно сжалась, ринулась сама на себя, и из гущи свалки в воздух взмыл большой глиняный горшок – взмыл, медленно перевернулся и грохнулся на пристань, разлетевшись на множество осколков. Раздался пронзительный женский крик. Из толпы, энергично растолкав людей, выскочил какой-то человек в греческой тунике, крепко прижимая к груди бурдюк с водой. Из раны на виске у него струилась кровь. Он споткнулся, грохнулся, кое-как встал и заковылял прочь, исчезнув в переулке.

«Вот так оно и начинается, – подумал инженер. – Сперва этот фонтан, потом остальные, окружающие порт, затем большой пруд на форуме. А затем общественные термы и краны в военной школе и на больших виллах: опустевшие трубы будут исторгать лишь лязг содрогающегося свинца и свист выходящего воздуха…»

Где-то вдали водяной орган застрял вдруг на одной ноте, а потом издал протяжный стон и смолк.

Кто-то завопил, что «этот ублюдок из Неаполя» протолкался вперед и украл последнюю воду, – и толпа, словно зверь, наделенный общим разумом, развернулась и в едином порыве ринулась по узкой улочке в погоню. А потом бесчинства вдруг прекратились, так же внезапно, как и начались, оставив после себя площадь, усеянную осколками и брошенными горшками. Да еще рядом со смолкшим фонтаном в пыли скорчились две женщины, прикрывая руками голову.

Vespera

[20:07]

Землетрясения могут происходить сериями в районах концентрации напряжения – таких, как ближайшие разломы в земной коре, – и в непосредственной близости от прорыва магмы, где происходит изменение давления.

    Энциклопедия вулканов
    (под редакцией Харальда Сигурдсона)

Официальная резиденция Гая Плиния располагалась высоко на холме над портом, и к тому времени, как Аттилий добрался туда и его провели на террасу, уже сгустились сумерки. Вокруг всего залива на прибрежных виллах зажглись факелы, масляные лампы и светильники, так что вдоль берега возникла прерывистая мерцающая нить огоньков, что тянулась миля за милей, повторяя изгиб берега, и уходила куда-то к Капри, теряясь в фиолетовой дымке.

Моряк-центурион в полной форме, в нагруднике и шлеме с высоким гребнем, с мечом на поясе, при появлении аквария поспешно удалился, а с каменного стола, стоявшего в решетчатой перголе, быстро убрали остатки обильной трапезы. Аттилий сперва не заметил Плиния, но в тот самый миг, как раб объявил о его прибытии: «Марк Аттилий Прим, акварий Аквы Августы!» – коренастый мужчина лет пятидесяти с небольшим резко развернулся и направился с дальнего конца террасы к Аттилию, а по пятам за ним шли, как предположил Аттилий, гости, которым он помешал наслаждаться ужином, – четверо мужчин, изнывающих от жары в своих тогах. По крайней мере один из них, судя по пурпурной кайме его официального одеяния, был сенатором. А за ними тенью следовал Коракс, подобострастный, злорадный и неотвратимый.

Аттилий почему-то представлял себе знаменитого ученого худощавым, а Плиний оказался толстым, и его живот выдавался вперед, словно таран одного из его кораблей. Он вытирал лоб салфеткой.

– Акварий, мне арестовать тебя прямо сейчас? Ты знаешь, что я могу, – это уже ясно.

И голос у него оказался таким, какой положен толстяку: высокий и одышливый. Префект принялся перечислять причины, загибая пухлые пальцы, и с каждым загнутым пальцем голос его становился все неприятнее.

– Для начала – некомпетентность. В этом никто не сомневается? Нерадивость – где ты был, когда сера попала в воду? Нарушение субординации – по какому праву ты закрыл нашу заслонку? Измена – да, я могу возбудить судебное дело об измене. А как насчет провоцирования беспорядков на имперских верфях? Мне пришлось отправить туда центурию моряков – пятьдесят в город, чтобы оторвать кой-кому голову и попытаться восстановить порядок, и еще пятьдесят к резервуару, охранять оставшуюся воду. Измена…

Плиний умолк, поскольку ему не хватило воздуха. Со своими пухлыми щеками, поджатыми губами и редкими седыми кудрями, слипшимися от пота, он походил на разъяренного пожилого Амура, сошедшего с какого-то расписанного, но уже облезающего потолка. Младший из гостей – прыщавый парень лет двадцати – шагнул к командующему и попытался взять его под руку, но Плиний отмахнулся от него. Коракс ухмыльнулся, оскалив потемневшие зубы. Он куда более преуспел в злословии, чем того ожидал Аттилий. Экий, однако, политик! Пожалуй, этому сенатору было бы чему у него поучиться.

Аттилий заметил взошедшую над Везувием звезду. Он как-то до сих пор никогда особо не приглядывался к этой горе – и уж точно не смотрел на нее с этого ракурса. Небо уже стемнело, но гора была еще темнее: ее черный массивный силуэт нависал над заливом.

«И где-то там таился и источник всех их проблем, – подумал Аттилий. – Где-то там, на этой горе. Не на той стороне, которая обращена к морю, а на пологом северо-восточном склоне, обращенном к суше».

– И вообще, кто ты такой? – наконец проскрипел Плиний. – Я тебя не знаю. Ты слишком молод. Что случилось с нормальным акварием – как там бишь его зовут?

– Экзомний, – подсказал Коракс.

– Да, Экзомний! Где он? И что там себе думает Ацилий Авиола? Ставить мальчишек на мужскую работу! Это ему что, игрушки? Ну? Отвечай! Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Везувий, высящийся за спиной у адмирала, образовывал безукоризненно правильную пирамиду, а вдоль ее подножия бежала тонкая полоска света – огни прибрежных вилл. В паре мест полоска превращалась в пригоршню огней – Аттилию подумалось, что это, должно быть, города. Он вспомнил карту. Ближайший – это Геркуланум. А тот, немного подальше, – Помпеи.

Аттилий выпрямился.

– Мне нужен корабль, – сказал он.

Он развернул свою карту на столе в библиотеке Плиния и придавил ее края двумя кусками магнитного железняка, позаимствованного из коробки с минералами. За спиной у Плиния переминался с ноги на ногу старый раб; он держал бронзовый подсвечник тонкой работы. Вдоль стен здесь стояли шкафчики из древесины кедра, забитые папирусными свитками. Дверь на террасу была распахнута настежь, но ни малейшего ветерка не долетало сюда с моря, чтобы развеять жару. Жирные черные струйки дыма, поднимающиеся от свечей, уходили вертикально вверх. Аттилий чувствовал, как струйки пота ползут по его бокам, словно насекомые, и это его раздражало.

– Передайте госпожам, что мы вскоре к ним присоединимся, – сказал префект, отвернулся от раба и кивнул акварию. – Ладно, рассказывай.

Аттилий оглядел своих слушателей. В свете свечей лица их выглядели внимательными и напряженными. Прежде чем усесться, они назвали свои имена, и Аттилий проверил на всякий случай, не забыл ли он их. Педий Кассий, старший сенатор: насколько помнилось Аттилию, несколько лет назад Кассий был консулом. А еще ему принадлежала большая вилла неподалеку от Геркуланума. Помпониан, старый боевой товарищ Плиния, приехал на этот ужин со своей виллы в Стабиях. Антий, капитан флагманского корабля «Виктория». Прыщавый юнец оказался племянником Плиния, Гаем Плинием Цецилием Секундом.

Аттилий ткнул пальцем в карту, и все зрители – даже Коракс – подались вперед.

– Изначально я думал, префект, что прорыв произошел где-то здесь – в горящих полях около Кум. Это объяснило бы наличие серы. Но теперь мы знаем, что вода перестала поступать и в Нолу – а это восточнее Кум. Это произошло на рассвете. Время имеет решающее значение, поскольку, согласно словам свидетеля, покинувшего Помпеи на рассвете, там фонтаны по-прежнему были полны водой. Как вы видите, Помпеи расположены на главном водоводе чуть дальше Нолы, так что логично будет предположить, что с Августой что-то случилось именно там.

Это может означать лишь одно. Прорыв произошел где-то здесь, – Аттилий очертил предполагаемую зону, – на этом участке протяженностью в пять миль, где Августа проходит вплотную к Везувию.

Плиний задумчиво уставился на карту:

– А корабль? Куда ему нужно идти?

– Я полагаю, что нашего запаса воды хватит на два дня. Если мы отправимся из Мизен по суше, нам потребуется никак не меньше этих самых двух дней лишь для того, чтобы отыскать место прорыва. Но если мы доберемся в Помпеи морем – если мы поедем налегке, а все, что нужно, добудем там, – то мы, возможно, сможем приступить к ремонтным работам уже завтра.

Воцарилась тишина, и в этой тишине акварий отчетливо услышал размеренный стук капель воды в водяных часах, стоящих у двери. Какая-то мошка вилась вокруг свечей, уже покрывшихся потеками воска.

– Сколько у вас человек? – спросил Плиний.

– Всего – пятьдесят, но большая их часть рассредоточена вдоль акведука; они следят за состоянием баков-отстойников и резервуаров в городах. В Мизенах у меня двенадцать человек. С собой я возьму половину. Для всех прочих работ, какие только понадобятся, я найму в Помпеях местных жителей.

– Префект, мы можем дать ему либурну, – сказал Антий. – Если он отплывет, когда начнет светать, то сможет добраться до Помпей к середине утра.

Похоже, уже само это предложение вогнало Коракса в панику.

– Прошу прощения, префект, но все это – всего лишь его фантазии. Я бы не стал обращать на них особого внимания. Я бы для начала спросил, откуда Аттилию известно, что в Помпеях все еще есть вода.

– По дороге сюда я встретил на пристани одного человека. Авгура. Он сошел с пришвартовавшегося корабля. Он сказал мне, что покинул Помпеи сегодня утром.

– Авгур! – насмешливо протянул Коракс. – Жаль, что он не предвидел приближения всех этих неприятностей! Ну да ладно. Предположим, он сказал правду. Я лучше всех знаю эту часть акведука, все пять миль. Нам понадобится целый день, чтобы обнаружить, где же произошла утечка.

– Неправда, – возразил Аттилий. – Из акведука утекло столько воды, что это должен заметить даже слепой.

– И как же мы при такой мощной утечке сможем забраться внутрь, чтобы заняться починкой?

– Послушайте, – сказал акварий. – Когда мы доберемся до Помпей, то разделимся на три группы. – На самом деле обо всем этом он пока не думал, так что ему приходилось решать на ходу. Но он чувствовал, что Антий на его стороне, да и Плиний не отрывал взгляда от карты. – Первая группа отправится вдоль Августы, по ответвлению, идущему к Помпеям, и дальше вдоль главного водовода, на запад. Уверяю вас, обнаружить место прорыва будет нетрудно. Вторая группа останется в Помпеях и соберет достаточно людей и материалов, чтобы их хватило для ремонтных работ. Третья группа тем временем поскачет в горы, к источникам в Альбениуме, чтобы перекрыть Августу.

Сенатор внимательно взглянул на Аттилия:

– А такое возможно? В Риме, когда акведук закрывали для починки, воду перекрывали на несколько недель.

– Согласно чертежам, сенатор, это вполне возможно. – Аттилий сам заметил это лишь сейчас, но уже успел загореться этой идеей. Он четко представил себе всю операцию и принялся излагать ее присутствующим. – Я сам никогда не видел истоки Сериния, но, судя по чертежу, его воды стекают в бассейн с двумя выходами. Большая часть воды идет на запад, к нам. Но есть еще и акведук поменьше: он уходит на север, к Беневентуму. Если мы перенаправим всю воду на север и осушим западный водовод, то сможем войти внутрь и отремонтировать его. В отличие от акведуков Рима, где иначе нельзя, здесь нам не придется делать запруду и устраивать временный отводной канал лишь для того, чтобы вообще подступиться к главному водоводу. А значит, работу можно проделать быстрее.

Сенатор перевел взгляд на Коракса:

– Надсмотрщик, это правда?

– Возможно, – сдаваясь, пробурчал Коракс. Похоже было, что он осознал свое поражение, но не желал отступать без боя. – И все-таки я по-прежнему считаю, что все это – выдумки Аттилия, и если он считает, что с ремонтом можно управиться за день-два, так он ошибается. Я же говорил – я знаю этот участок. У нас уже были с ним проблемы почти двадцать лет назад, во время сильного землетрясения. Тогда место аквария только-только занял Экзомний. Он недавно прибыл из Рима, это было его первое назначение, и мы решали проблему вместе. Землетрясение не перекрыло главный водовод полностью – это я вам точно говорю, – и тем не менее нам потребовалось несколько недель, чтобы заделать все трещины в акведуке!

– Что еще за сильное землетрясение? – удивился Аттилий. Он никогда прежде о нем не слыхал.

– На самом деле оно произошло семнадцать лет назад, – впервые вмешался в общую беседу племянник Плиния. – Землетрясение произошло в февральскую нону, в консульство Регалия и Вергиния. Как раз в то время император Нерон находился в Неаполе и выступал на сцене. Сенека описал это происшествие. Да ты, должно быть, и сам это читал, дядя. Это «Естественные вопросы», книга шестая.

– Да, Гай, спасибо, – отрезал префект. – Я это читал. Но все равно спасибо за уточнение.

Он посмотрел на карту и надул щеки.

– Хотел бы я знать… – пробормотал он, развернулся в кресле и крикнул рабу: – Дромон! Принеси мой бокал с вином! Живо!

– Дядя, тебе нехорошо?

– Нет-нет. – Плиний положил подбородок на сжатые кулаки и вновь перевел взгляд на карту. – Так от чего на этот раз пострадала Августа? От землетрясения?

– Но ведь тогда мы бы наверняка его почувствовали! – возразил Антий. – То последнее землетрясение разрушило изрядную часть Помпей. Они до сих пор еще не до конца отстроились. Добрая половина города в строительных лесах. А сейчас ни о чем подобном не сообщалось.

– И все же, – продолжал Плиний, почти не слыша собеседников, – нынешняя погода как нельзя лучше подходит для землетрясения. Штиль на море. Небо такое безветренное, что птицам трудно лететь. В другое время следовало бы ожидать шторма. Но когда Сатурн, Юпитер и Марс вступают в сочетание с Солнцем, то иногда молния, вместо того чтобы разразиться в воздухе, высвобождается под землей. На мой взгляд, это и есть определение землетрясения: молния, летящая из внутренностей мира.

Тут сзади появился раб с подносом в руках. На подносе красовался большой кубок из прозрачного стекла, на три четверти полный вином. Плиний что-то буркнул и поднес бокал к свече.

– Кокубинское, – благоговейно прошептал Помпониан. – Сорок лет выдержки – а как пьется! – Он облизнул полные губы. – Плиний, я и сам бы не отказался выпить.

– Одну минуту. Взгляните. – Плиний слегка покачал бокал. Вино было густым и цветом напоминало мед. Аттилий уловил его сладкий аромат. – А теперь смотрите внимательно.

Он осторожно поставил бокал на стол.

Сперва инженер не понял, что имеет в виду Плиний, но, приглядевшись к кубку повнимательнее, он заметил, что поверхность вина слегка подрагивает. Из центра кругами побежала легкая рябь, напоминающая дрожь натянутой струны. Плиний взял бокал, и рябь исчезла. Поставил обратно – и она возобновилась.

– Я заметил это во время ужина. Я специально приучил себя внимательно относиться ко всем проявлениям Природы, на которые другие люди не обращают внимания. Эта дрожь не постоянна. Смотрите – сейчас она прекратилась.

– Это и вправду очень интересно, Плиний, – сказал Помпониан. – Поздравляю! Боюсь, если бы такой бокал попал ко мне, я бы уже не выпустил его из рук, не осушив до дна.

На сенатора же эта демонстрация не произвела особого впечатления. Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла с таким видом, будто его заставили смотреть на детские фокусы и он от этого чувствует себя дураком.

– Уж не знаю, что в этом такого значительного. Что стол дрожит? Так мало ли из-за чего он может дрожать? Ветер…

– Сейчас нет ветра.

– …чьи-то тяжелые шаги. Или, может, Помпониан погладил какую-нибудь из женщин под столом.

Взрыв смеха разрядил напряжение. Один лишь Плиний даже не улыбнулся.

– Нам известно, что этот мир, хоть он и кажется нам неподвижным, на самом деле непрерывно вращается с неописуемой скоростью. И возможно, несясь в пространстве, он производит столь громкий звук, что людским ушам просто не дано его воспринять. Вот, например, звезды звенели бы, как колокольчики на ветру, если бы мы могли их слышать. Не может ли быть такое, что эта рябь в вине – физическое выражение все той же небесной гармонии?

– Тогда почему она то возникает, то исчезает?

– Этого я не знаю, Кассий. Возможно, в какие-то моменты Земля скользит бесшумно, а в иные – наталкивается на сопротивление. Одна из школ полагает, что ветры движутся над землей в одном направлении, а звезды – в другом. Акварий, а ты что думаешь?

– Префект, я – строитель, а не философ, – тактично произнес Аттилий. С его точки зрения, все это было пустой тратой времени. Он подумал было, не упомянуть ли о странном поведении пара на холме, но отказался от этой идеи. Звенящие звезды! Аттилий невольно притопнул от нетерпения. – Все, что я могу сказать, так это то, что главный водовод акведука строился таким образом, чтобы противостоять любым, даже самым чрезвычайным воздействиям. Там, где Августа проходит под землей – а большую часть пути она проходит именно там, – она имеет шесть футов в высоту и три в ширину, и лежит на каменной подушке в полтора фута толщиной, и окружена стенами такой же толщины. И сила, сумевшая это разрушить, должна быть воистину мощной.

– Более мощной, чем та, которая сотрясает вино в моем бокале? – Адмирал посмотрел на сенатора. – Если, конечно, в данном случае мы вправду имеем дело с явлением Природы. А если это не явление Природы, то что же это может быть? Преднамеренное вредительство – чтобы нанести удар по флоту? Но кто на это осмелился бы? На эту землю нога врага не ступала со времен Ганнибала.

– И вредительство не объясняет наличия серы.

– Сера! – внезапно вмешался Помпониан. – Она же связана с молниями, верно? А кто швыряет молнии? – Он возбужденно оглядел присутствующих. – Юпитер! Нам следует принести в жертву Юпитеру белого быка, а гаруспии пускай погадают на внутренностях. Они и скажут нам, что нужно делать.

Аттилий рассмеялся.

– Что в этом смешного? – возмутился Помпониан. – Идея о том, что мир летит через пустое пространство, куда смешнее! Кстати, Плиний, если он летит, то почему мы с него не падаем?

– Твое предложение превосходно, друг мой, – успокаивающе произнес Плиний. – Я, как командующий флотом, являюсь одновременно главным жрецом Мизен. И я тебя уверяю – будь у меня под рукой белый бык, я бы убил его немедленно. Но пока что нам надо поискать какой-то более практичный путь решения проблемы.

Он опустился обратно в кресло и вытер лицо салфеткой, а затем развернул ее и внимательно изучил, как будто в ней могла содержаться какая-то подсказка.

– Ну что ж, акварий. Я дам тебе корабль. – Плиний повернулся к капитану. – Антий, какая либурна в твоем флоте самая быстрая?

– Пожалуй, «Минерва», префект. Корабль Торквата. Он как раз вернулся из Равенны.

– Прикажи им приготовиться отплыть на рассвете.

– Слушаюсь, префект.

– И еще я хочу, чтобы у каждого фонтана повесили объявления, сообщающие гражданам, что отныне вводится нормированный отпуск воды. Вода будет включаться лишь два раза в день на один час, на рассвете и с наступлением сумерек.

Антий скривился:

– Плиний, ты, часом, не забыл, что завтра праздник? Завтра же Вулканалия!

– Я прекрасно помню про Вулканалию.