Фиалковое утро

Я убью его, если это обернется моим изгнанием из дворца.

– Авриил не знает, – успокоила Элейн.

Принцесса вздохнула, извиняясь за отсутствие второй части ответа, и сделала шаг назад.

Я быстро осмотрела ее левую руку, мнущую юбку платья, и метнулась к правой, что уходила за ее спину.

– Ваша доброта не знает границ, – укорила и покачала головой. – Вы потакаете дурному поведению.

О, Отец! Я уже говорю о Алуре, как о ребенке!

Элейн стыдливо опустила глаза.

– Вот, – она показала небольшую корзинку, доверху забитую кремовыми пирожными. – Можешь забрать.

Я осмотрела эту приторную кучу и тихо заликовала.

– Не мне вас поучать, – изобразила беспристрастность. – Прошу простить мою несдержанность. Вы в праве кормить кого угодно, а я ухожу. Из-за некоторых у меня последнее время прибавилось работы.

Завернув за угол, я сверилась с часами.

– Есть еще пол часа.

Принцесса потопталась на месте, видимо обдумывая мои слова, и она уже хотела уйти, как развернулась и не смело постучала в дверь.

– Алур, это я, – прощебетала она. – Элейн.

Он не спешил открывать.

И все-таки что-то не так. С какой стати принцессе подкармливать Ворона? С этим отлично справляются работники кухни. Ну а если она так добросердечна, почему не отправила еду со служанкой? Откуда узнала про затворничество Алура? Не мог же Второй Ворон оказаться настолько глуп?

– Не нравится мне это.

– Мне тоже, – хрипло шепнули в ухо.

Резко обернулась. Черный глаза схватили меня и заставили замереть. Авриил. Наши носы почти касались друг друга, а губы обжигало его ровное дыхание. Способность двигаться покинула меня. Собственно, как и умение говорить, и моргать, и… дышать.

Я таращилась на короля и надеялась, что мое сердце не сломает мне ребра. Про воздух не было и мысли: попытайся я сделать вдох, то не смогла бы найти для себя и его крупицы. Весь воздух задавила склонившаяся надо мной широкоплечая фигура: в белоснежной рубашке, приталенном бордовом жилете и накинутом на плечи черном плаще, что удерживала рубиновая брошь. Вдобавок ко всему ворот был по обыкновению небрежно расстегнут, показывая крепкую грудь и открывая путь бледных полос, приглашающих пройти по ним.

А чем шагать?

– Что я говорил про тряпки на твоей голове, Арэт? – так же шепотом спросил он, сохраняя близость и выдыхая слова на мои губы. – Может, мне ее сжечь, и тогда ты прислушаешься к моей просьбе?

Его ладонь не спеша проникла под шарф, задевая пылающую щеку, и стянула с меня капюшон.

Легкие начинало подпекать. Глаза слезились. Плевать. Я не хочу упустить и мига этой странности короля.

– Теперь задам главный вопрос: какого беса здесь делает Элейн?

К смущению и шуму закипевшей крови добавился отрезвляющий страх.

Я не покину дворец!

– Все проще, чем вы думаете, Ваше Величество. – Настала моя очередь говорить в его дерзко изогнутые губы. – Элейн хотела угостить меня, но я сладкое на дух не переношу. Не пропадать же добру.

Черные глаза недовольно сощурились. Тяжелая рука легла на голову и, огладив растрепавшуюся макушку, спустилась к затылку, порождая целый рой мурашек. Пальцы резко сжались, хватая волосы и откидывая мою голову. Из легких вырвался непроизвольный сиплый стон.

Авриил на секунду замер, пару раз моргнул, смотря на меня, как на говорящий стул, и вернул себе недовольную хмурость.

– Ты опять плетешь сети за моей спиной, Арэт.

Он выпрямился под разрастающейся в нем злостью, сильнее натянул волосы и подтащил меня к себе, почти прижимая к своей вздымающейся в нарастающей гневе груди.

В этот раз я сдержалась. Прокусила щеку, сжала бедра, до боли в костях, но не позволила себе больше позориться. Король думает, что наказывает меня своей грубостью. Пусть так.

Авриил не отпускал, заставлял смотреть на него и трепетать от его близкой грубости.

– Это не так, – начала я оправдываться, но Рил в этот момент ужесточил хватку, и конец фразы вылетел стоном. – Ваше Величество.

Король, в самом ярком смысле этого слова, ошалел.

– Что за звуки, Гарэт?

– Мне больно, – выдохнула я, чувствуя, как в паху становится нестерпимо жарко и влажно.

Не думала, что его глаза могут стать еще темнее. Сейчас они превратились в две бездонные ямы, таящие в себе непроглядный мрак. Его Величество был в ярости.

Он чуть ослабил хватку и наклонился.

– Не смей лгать мне, – прохрипел король.

– Я не…

– Лгунья! – В этот раз Авриил отпустил меня – без силы отшвырнул. – Я знаю, что Алур зарылся в своей норе, а ты выполняешь за него всю работу. Мало того, ты позволяешь моей сестре якшаться с безродным псом и покрываешь это возмутительное непотребство!

Горячее помутнение смел ужас перед карой. Где-то в щекочущем череп страхе мелькнуло обидное понимание: поведение Его Величества не было странным, он пытался выдавить из меня признание, хотел дать шанс на правду, а я его упустила.

А нужна ли была ему правда? Больше похоже на то, что опять искал причину выплеснуть на меня раздражение.

Я нашла в себе каплю выдержки и распределила ее по всему телу, придавая ему показную стойкость.

– В моей лжи не было злого умысла. Я боялась, что вы меня прогоните, Ваше Величество.

– Ложь остается ложью, как ее не оправдывай.

– Этого больше не повториться.

Авриил скривился.

– Ты мне это уже говорила.

– Тогда накажите меня. – Пусть получает желаемое.

Я вскинула подбородок, придавая словам уверенности.

Король недобро сощурился, убрал руки за спину и стал медленно обходить меня по кругу, подражая хищнику.

– Наказать? – задумчиво протянул он, нагнетая. – Наказать. Ты этого хочешь?

– Да, Ваше Величество.

– Нет, Гарэт, – резко обрубил он за моей спиной. – Честность – одно из самых важных требований к Ворону. Мне нужно подумать, а пока я не решил, что с тобой делать, ты отстранена от должности Первого Ворона.

И он ушел, оставляя меня с небьющимся сердцем.

Когда я смогла вновь двигаться, достала трясущейся рукой часы.

– Ты должен был прийти только через двадцать минут, Рил.

Еле сдерживая рвущую горло обиду, я натянута шарф и повернула к спальному закутку Воронов, надеясь скрыться в своей комнате на ближайшие несколько часов.

У двери Алура недвижимо стояла Элейн, источая жалость, глубокую вину и полную растерянность. Корзинка все еще была у нее.

– Так и не открыл? – едва слышно спросила я, остерегаясь выдать дрожь, охватившую мое тело.

– Нет, – так же тихо ответила она, пряча влажные глаза. – Я не хотела тебя подставлять, Гарэт.

– Вы не виноваты. Никто не виноват. Лгал мой язык.

– Я поговорю с братом! Он не посмеет тебя выгнать!

Элейн сорвалась с места, не давая возможности ее остановить, а я и не хотела этого делать. Если есть шанс на прощение Его Величества, он должен быть использован.

Вырвался предательский всхлип. За ним еще один. И еще. Сквозняк прилетел на жалкие звуки и подул на щеки, пытаясь отсудить текущие по ним горячие ручьи.

Не Ворон, а жалкая девчонка.

Щелкун замок. Из-за приоткрывшейся двери выглянули два медово-карих глаза.

– Гарэт, ты плачешь? – потрясенно спросил Алур. Увидев мое лицо, он тут же подскочил ко мне и сгреб в медвежьи объятья. Удивительно, но злости у меня на него не было. Я ощущала только горькую обиду. Обиду на Авриила Вембранта. – Прости, я не думал, что все так обернется. Я сейчас же пойду к королю.

Он отстранился, но я его поймала, заставляя вернуть меня в кокон его утешительных объятий. Мое тощее тельце нуждалось в опоре, и араканская фигура-гора Алура могла это дать, пусть это было и не совсем то, что мне было нужно.

– Его Величество дорожит тобой, он простит тебя.

– Раз Его Величество готов выгнать меня из-за такой глупости, то не так уж сильно он мной дорожит, Алур. – Я размазала слезы по его тунике и подняла взгляд на его лицо: мелкие морщинки, короткая черная борода, аккуратно зачесанные назад волосы. Вид прямо кричит о надежности этого человека, но на деле он сплошное неуклюжее недоразумение – ребенок в теле зрелого мужчины. – У меня неожиданно появилось свободное время. Сложим пару-тройку фигурок?

Алур просиял и тут же запихал меня к себе в комнату. Позже к нам присоединился Брит и, услышав о произошедшем, совсем не огорчился.

– Подумаешь, – фыркнул парень, складывая лист пергамента пополам. – Можно подумать мы не найдем себе другой работы.

– Например?

Я завернула последний уголок бумажной фигурки и любовно осмотрела маленького кривоватого лебедя.

– Так вот же! – всплеснул руками Брит и обвел комнату Алура.

По всюду: на комоде, на подоконнике, на прикроватной тумбочке и даже на полу – лежали разнообразные фигурки. На первый взгляд и не скажешь, что они из бумаги. Вот сидит самый настоящий заяц, рядом лежит ленивый кот, а вот ползет кусачая змея.

Я подтянулась к ласточке, притаившейся в углу, и коснулась пальцем ее клювика. Тихоня вспорхнула, закружилась, приковывая восхищенные взгляды мужчин.

– Мы могли бы давать такие представления! – Брит закатил свои небесно-голубые глаза. –Разбогатеем!

– Мы? – уточнил Алур, продолжая кропотливо пыхтеть над пергаментом. – Я складываю фигурки. Гарэт наделяет их временной волей. А что будешь делать ты?

– Завлекать покупателей, разумеется. – Он зачесал свои непослушны темные волосы набок и подмигнул мне. – Гарэт знает, что я могу быть весьма убедительным.

– Ты взял меня измором, Брит.

– Но заполучил же?

Тут не поспоришь. Засранец обладает не только завидным упорством, но и выразительной внешностью. Смуглый араканец с голубыми хитрыми глазами. Такого и при всем желании не пропустишь.

– Нет и дня, чтобы я не жалела о той зиме.

– Эй! Обидно вообще-то!

Алур тихо посмеялся и с серьезностью зрелого мужчины сказал:

– Нам один путь из дворца – в Гнездо.

Мы одновременно вдохнули, соглашаясь с его словами. Бракованный товар возвращают торговцу.

Я тряхнула головой, прогоняя тревожные мысли, и с требованием повернулась к Алуру.

– Что связывает тебя и Элейн?

– Ничего, – легко пожал он плечами. – Принцесса ко всем очень добра. Ну, и ей нравятся мои фигурки. Это она предложила показать их на ярмарке.

Алур погрустнел. Во время проведения в Бакатаре ежегодной ярмарки он будет рубить харийские головы в Красной долине.

– Элейн не только добра, но и до потери рассудка красива, – мечтательно произнес Брит.

– Даже не думай! – Я поднялась на ноги и размяла спину. – Иначе Авриил тебе этот рассудок лично вправит. Не по статусу нам на королевскую кровь заглядываться. Безродные псы, вот мы кто.

Печень кольнула обида. Я не имела на нее права, но легче от этого не становилось. Тупая боль тянула грудь и царапала горло.

– Ты права, – покорно согласился Брит и вернулся к истязанию листа пергамента. Когда сотворенный третьим Вороном комок потерял всякие очертания, он отбросил его в кучу таких же неудавшихся фигурок – его фигурок.

– Прикроете меня? Мне осталось обойти с десяток лекарских лавок. К ночи должна вернуться.

– Я могу пойти с тобой, – вызвался на редкость участливый Алур.

Совесть ему не чужда.

– Не нужно. Если меня хватятся, скажите, что я пошла к Пирсу.

Это даже не будет враньем. Я действительно собиралась заглянуть в библиотеку.

Мощенные улицы освещали фонари. Спешащие домой горожане мелькали в их теплом свете и бросали непонятливые взгляды на замотанную в шарф девушку, еле переставляющую ноги. Впервые мне не хотелось возвращаться во дворец.

Я так усердно старалась быть полезной, а этого оказалось недостаточно. Три года я только и делала, что угождала Его Величеству, рвала зад, но выполняла все его приказы. И что? Недостаточно. Авриилу всегда мало. Он будто бы нарочно ищет к чему придраться.

Месяц только начался, а у меня уже целый список прегрешений, по мнению Его Величества. Приказал устранить посла – устранила, и только Отцу известно, что бы король со мной сделал, забудь я снять подковы с лошадей. Поручил разобраться с сырой болезнью, но отклоняет все мои предложения по более эффективной работе, выдает подзатыльники за самые мелкие упущения, а потом и вовсе сам взялся за дело – не доверяет. Попросил стать ненадолго его другом и потребовал быть с ним частной, а по итогу укорил в этой правде и назвал дерьмовым другом.

У Авриила Вембранта для меня всегда есть НО. И это но в моих глазах. Это невозможно исправить, а значит никогда не получить должного одобрения моего короля.

– Я сама нашла свое проклятье.

– И тебе доброго вечера, Гарэт. – Пирс стоял у письменного стола и разгребал стопки книг. – Как ты вошла? Я запер дверь.

– Не глупи.

Библиотекарь не стал отрицать глупости своего вопроса и продолжил раскладывать книги по полкам высоких шкафов.

– Зачем пришла? Сыроеда на твоем хребте я не вижу и предположу, что твой король тебя отверг.

– Все так очевидно?

– Ожидаемо.

Я скинула с головы шарф и хотела отстегнуть ножны с мечом, но наткнулась на пустоту. Сердце недовольно стукнуло в грудь.

– Могу утешить.

Пирс сложил руки крестом и оперся поясницей на стол.

Пирс – единственный бес, которому я не должна вспарывать глотку. Он не покинул Аракан с началом войны, остался и стал маленьким утешением для моей залитой кровью души. Души, чужой для Аракана и родной для него.

Осмотрела беса, что терпеливо ждал моего ответа и был готов приступить к упокоению моей беды.

В мой первый год в столице этот мужчина казался мне красивым: серебряные волосы, синие глаза с ядовито-березовыми радужками, поджарое гибкое тело. Все изменилось. Усугубилось. Теперь я вижу в своих снах только одного мужчину.

– Сама как-нибудь. Спасибо.

Подвал библиотеки не вонял, а смердел. Каменные стены блестели от плесени. Пламя на свечах жалобно потрескивало, умоляя забрать их и избавить от страданий.

Несколько часов я осматривала подгнивающие трупы. Никакие травы и растворы не могли остановить разложение, которое ощутимо усложняло осмотр.

– Пару трупов подгрызли крысы, Пирс, – сказала я, услышав за спиной эхо шагов. – Смотри за ними лучше. Срань!

Я отдернула руку, провалившуюся в плохо заштопанный живот Хельги.

– Я тут немного подпортила сыроеда. – Осмотрела. В целом она выглядела целой, не считая дырки в животе и темных пятен на теле. – Скажи врачевателю, что это ты сделал. Мне нельзя было сюда приходить.

Пирс не отвечал. Он остановился за моей спиной и молчал.

– Что не так?

– Врачеватель только что приходил. Хвастался, что Первый Ворон короля вырезал отряд харийских крыс, бесчинствующих недалеко от Бакатара.

– И? – Я продолжила тщательно изучать каждую царапинку на теле девушки. Тщательнее чем это того требовало. – Где он сам?

– Я отправил его домой. – Пирс обогнул деревянный стол, служивший покойнице кроватью, и долбанул меня осуждением. – Как ты могла?! Ты пролила родную кровь!

– Они обворовывали торговцев, губили плодородные поля, забивали скотину. Они обрекали мирных жителей Аракана на голодную смерть.

– Ты выбираешь чужаков, Гарэт. Как ты это не поймешь? Им плевать на тебя. Мы для них бесы – проклятые души, что заслуживают подземного пекла за то, что посмели родиться. На днях меня закидали камнями дети. ДЕТИ! А я ведь хотел поделиться с ними списанными книгами.

– Передумал? – сухо спросила я, пытаясь перевернуть Хельгу на живот.

Нет ничего удивительного в том, что рассказал Пирс. Сам виноват. Не надо было переться в жилые кварталы, открыто сверкая бесовскими глазами.

– Нет. Поделился, – сдержанно ответил он и в секунду взорвался. – Прочь! Не хочу больше видеть тебя, братоубийца! Харийка, проливающая харийскую кровь по указу чужого короля, – позор для всех нас! Не смей больше сюда приходить. Вон!

Я оставила в покое многострадальную девушку и выпрямилась, сохраняя наружное спокойствие. Внутри же, под бледной кожей и харийской плотью, разрыдалась душа.

– Закончил? Я могу продолжить?

– Убирайся, Гарэт.

– Я вернусь, – сухо оповестила я и, перед тем как уйти, добавила: – Займись крысами, Пирс, а то отожрутся и загрызут тебя во сне. – Хариец украдкой осмотрел темные углы подвала. – Доброй ночи.

Территория дворца укуталась уютной звездной ночью. Высокие окна замка уже спали, свечи в низких фонарях сгорели на треть, но был тот, кто нагло резал сонную тишину. Завывающие хрустальные звуки скрипки доносились до моих ушей, окручивая ноги незримыми нитями и заставляя идти на их зов.

Авриил сидел в беседке, полностью распахнув и жилет, и рубашку. Он не думал о беспорядке на своей голове, не переживал за сны жителей дворца, не обращал внимания на меня, не скрывающуюся, а открыто стоящую у маленького лавандового поля. Король погрузился в музыку, не замечая никого в этом мире. Его лицо было расслабленно, жгуты мышц под одеждой и на открытом торсе плавно играли в такт его легким движениям. Полное умиротворение. Уютное одиночество.

Раньше я бы забилась в кусты, желая понаблюдать за этим восхитительным зрелищем, но сейчас меня прожигала обида, и я решила уйти.

Струны затихли.

– Арэт.

Развернулась, не торопясь подошла к беседке и почтительно поклонилась. Прямая спина. Руки по швам.

– Ваше Величество.

От сухости моего голоса стянуло язык.

– Где ты была?

– В библиотеке.

Авриил отложил скрипку и развалился на лавке, позволяя себе эту развязность в отсутствии лишних глаз.

Я быстрым взглядом скользнула: по бледным полоскам на смуглой коже – от мощного подбородка к ямочке между изящных ключиц; по грудным мышцам, по линиям ребер с боков, по одурительному рельефному прессу и дошла до темной дорожки волос, начинающей свой путь у пупка и скрывающийся за ремнем штанов.

– Я могу, конечно, ошибаться, но, Гарэт, ты увидела во мне мужчину?

Я стремительно оторвала взгляд от внушительного бугра, скрывающегося под плотной тканью штанов Авриила, и вернула глаза к его лицу.

Король внимательно оглядел мои горящие щеки, выгнул бровь и требовательно стал ждать ответа.

– А вы это скрывали?

Я могу собой гордиться. От моего ледяного тона, трава рисковала покрыться инеем.

– Не скрывал, – задумчиво произнес Авриил, оглаживая сбитыми костяшками подбородок. – Не думал, что тебе это интересно.

– Не интересно, – обрубила я. – Я могу иди?

Рил в растерянности приоткрыл рот и хлопнул длинными ресницами. Все-таки они с Элейн в чем-то похожи. Скинув потрясение от моего непростительного безразличия, он подался вперед, упираясь локтем в колено, и хмуро спросил:

– Ты на меня обижена, Арэт?

– Я бы не посмела, Ваше Величество.

– Не лги, – рыкнул Авриил.

Он все равно найдет к чему придраться. Пожалуй, нет смысла врать в поисках его доброго расположения духа.

– Я была не только в библиотеке, но и обошла часть оставшихся лекарских. Осталось три. И, да, вы меня обидели. – Я отвела глаза и покачалась на пятках, не в силах скрыть неловкость и переживания за его реакцию на правду. – Сильно.

Мощную грудь короля поднял тяжелый вздох.

– Разве ты не просила для себя наказания?

Это было наказание? Он заставил меня поверить в то, что я вернусь в Гнездо. На витрину!

От возмущения я глотнула воздуха. Нет, я могла ожидать от Авриила много, но не этого. Подобной жестокости он ко мне никогда не проявлял. Это было СЛИШКОМ настолько, что я не смогла скрыть охватившего меня негодования.

– Авриил Вембрант, обычно люди знают, что их наказывают. – Я сжала кулаки и стойко выдержала черноту его недовольно давящего взгляда. – В этот раз вы превзошли самого себя. Я не заслужила всего этого. И вы это знаете. Я лишь выполняла ваши приказы. – Злость заполнила вены и начала перерастать в гнев. – Может хватит высасывать из пальца причины для оправдания ваших приступов ненависти ко мне? Просто признайтесь, вы не можете переносить мою близость. Харийская крыса не вызывает у вас ничего кроме отвращения.

Авриил подорвался с места и с перекошенным яростью лицом двинулся на меня.

Гора из мышц была все ближе. Дрожь в коленках становилась все сильнее. Сейчас он сломает мне шею и избавит себя от харийца, что мезолит ему глаза. Это к лучшему. Знание, что Его Величество меня ненавидит, убивало б меня медленно и мучительно, а так, раз и все.

– Посмела повысить голос на своего короля, Гарэт? – Авриил остановился рядом со мной, оставляя между нам крошечные миллиметры. – Посмела упрекнуть его в несправедливости? И ради Огненного Отца избавься ты от этого убожества!

Он сорвал с меня капюшон и броском ударился об меня поцелуем.

Потрясение вышибло из-под ног землю. Обхватившие лицо ладони не дали мне упасть. Сон. Бред. Бесконечно прекрасное безумие. Мягкость королевских губ пьянила, лишала рассудка, а требовательный напор, заставлял задыхаться.

Приказ короля. Нужно выполнять.

Сердце вспомнило, что должно биться, и затрепыхалось в моей груди. Я вцепилась к ворот распахнутой рубашки, пытаясь хоть как-то устоять под свалившимся на меня потрясением и сладостью нереального поцелуя, на который я ответила, жадно впитывая мягкое тепло и жар его дыхания.

Получив взаимность, король решил окончательно спалить мой рассудок в бушующем под кожей огне. Одна рука Авриила ушла мне на затылок, а вторая обняла за талию, удерживая мое поплывшее тельце. Пальцы в волосах без предупреждения сжались. Рил воспользовался моим вырвавшимся стоном: притянул ближе и по-хозяйски проник в рот языком, поднимая этим в низу живота такой вой, что я его почти слышала.

Если это сон, то позвольте мне умереть и остаться в его тесных горячих объятьях навсегда.

Тяжелое дыхание. Сплетающиеся языки с каждой секундой становились все наглее. Ладонь Авриила покинула талию и сжимала мой зад, вдавливая мое тельце в крепкое тело и давая почувствовать животом его окрепшее желание. Охренеть какое внушительное желание!

Я все еще хваталась за эту проклятую рубашку, а так хотелось огладить его горячий торс, попробовать на вкус его шею, и, чего греха таить, нырнуть под ремень его штанов. Хотелось много, но я боялась позволить себе лишнего, боялась спугнуть охватившее Авриила безумие.

Король справился со своим умопомрачением сам: разорвал поцелуй и мягко отстранился, давая мне найти опору в ватных ногах.

– Если бы я испытывал к тебе отвращение, Арэт, то не смог бы целовать, – ровно заявил он, вернув себе собранность и невозмутимость, с легким налетом высокомерия. – Прости за это, я не ожидал, что ты ответишь. Хотел лишь выбить из твоей головы дурь. Как видишь, я тебя не ненавижу и отвращения у меня к тебе нет. Собственно, как и неуместных чувств. Ты ведь это понимаешь?

Я медленно кивнула, смотря на него круглыми глазами. Нутро визжало, ликовало, плясало. Это были лучшие минуты моей жизни, и я сохраню их в памяти до конца своих дней, куда там, даже в подземном пекле меня не заставят с ними расстаться.

– Все в порядке, Ваше Величество. – Я бы улыбнулась, но остерегалась того, что улыбка расползется до ушей. – Было бы глупо с моей стороны отказываться от поцелуя с королем.

Авриил поблагодарил за понимание легким кивком.

– Можешь возвращаться к обязанностям Первого Ворона.

Он вернулся в свое одиночество, а я поторопилась удалиться, чтобы не выдать раздирающей меня радости.

Король меня не ненавидит, и доказательство тому я буду беречь как свое самое ценное сокровище.

Глава 8

Костеры задорно потрескивали. Пламя облизывало своим жарким светом солдат, пытаясь отогреть их застывшие тяжелые лица. Араканцам не было дела до приставучего огня. С рассветом мы оставим лагерь, пересечем границу Красной долины и без промедления ринемся в бой. Вернутся не все, самое время подумать о том, кто именно, а лучше помолиться Отцу, чтобы это был не ты.

– Держи. – Алур протянул мне крохотный тюльпан, сложенный из обожженного пергамента. – Я закалил бумагу у церковника.

– Оберег? Спасибо!

Я выхватила из его ладони маленькую прелесть и стала тщательно рассматривать. Стебель, бутон, сердцевина – были точной копией настоящего цветка, за исключением отсутствия цвета.

– Не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

Он всунул точно такую же фигурку сидящему у его бока Бриту.

– Теперь я обязан с тобой отужинать? – съязвил Третий Ворон, прикалывая тюльпан к мундиру серебряной тонкой брошью с сапфирами.

– Упаси меня, Отец, от такого счастья, – рассмеялся Алур.

Не отрывая взгляда от броши Брита, я заправила цветок за ухо и поправила шарф. Уж слишком много вокруг любопытных глаз, жаждущих увидеть лицо беса. И в том не было добрых намерений.

– Первый Ворон! Вас ожидает Его Величество!