скачать книгу бесплатно
– Нет-нет. Всё-таки дождёмся моих источников, мсье, – и пояснил: – Ваш Тетерин человек прагматичный. Он бы не потащил своего брата в похоронный дом на другой конец Парижа… Выходит, что перед отправкой на кладбище он поручил покойника какому-то похоронному дому в районе улицы Вожирар, а там их всего два, и в каждом всегда можно узнать: кто туда прибыл, когда и откуда. А если так, то найдётся и всё остальное. Погодите полчаса. У меня ребята шустрые, найдут… – Тибо помолчал и сказал: – И Одрик-Тихоня был не первым. За последние два года уже четверо хороших парней, согласившиеся поработать на Тетерина, отправились на тот свет без видимых к тому причин. Знакомые полицейские шепнули, что все они умерли от сильного яда, и, опять же, от этого яда не нашли никаких следов. Однако прямых доказательств причастности Тетерина или его брата к смерти этих парней ни в полиции, ни в нашей среде нет, только одни догадки.
– Но, как я вижу, догадки уверенные.
– Уверенные. И если бы эти парни входили в какую-нибудь банду, то тогда бы с Тетерина и спросили, но парни были ворами-одиночками. Полагаю, что поэтому Тетерин их и нашёл.
– Скажите, Тибо, не было ли в последнее время кражи большой партии обручальных колец и перстней?
– Нет, мсье, я о таком не слышал. Разве что украли не в Париже. – Он улыбнулся: – Как я догадываюсь, ваш вопрос тоже связан с Тетериным.
– С ним, – не стал отрицать Алябьев.
– Тогда забудьте об этом. Где он приложил руку, там будет всё чисто.
– Пока ждём ваших шустрых ребят, дойду до киоска за свежей газетой, – сказал Алябьев, но едва он встал со скамьи, как Тибо ответил:
– Не торопитесь, мсье. Нам уже несут нужные вести.
К Колотушке подбежал худенький пацанёнок и протянул ему вдвое сложенный листок.
Тибо развернул его и прочитал:
– Белов Викентий Львович, русский, родился 05.03.1860 года, умер 01.08.1928 года, скоропостижно… Так… Место жительства… так… Вот! Профессия: химик. А где химия, там и яд. Не удивлюсь, мсье, если Белов оставил Тетерину в наследство целую бочку химической дряни, способной отравить всю Сену на ближайшие сто лет. Узнать бы только, где находится эта бочка? Где прячет её ваш будущий работодатель?
Честно говоря, версия Тибо-Колотушки была занимательной. И как ведь ровненько он всё выстроил, имея в обиходе только ту куцую информацию о Тетерине-работодателе, которую он получил от Алябьева позавчера в кафе. Сергей Сергеевич из интереса спросил:
– А как вы думаете, Тибо, какую именно работу предложил мне этот человек?
– Не знаю, но полагаю, что схожую с работой Одрика-Тихони. А иначе, зачем вы ему? Просто эта работа будет чем-то отличаться от кражи бриллиантовой броши из дома богача, оставшегося ночевать у любовницы. Вы ведь, насколько я знаю, русский офицер?
– Да, разведка в вашей воровской армии работает на высшем уровне. Я не в обиду говорю, с восхищением, – похвалил Алябьев.
– Так вы тоже не промах: обратились именно ко мне, а не к какой-нибудь мелкой шпане. То есть, тоже сообразили на уровне, откуда можно зацепиться.
После обмена любезностями Алябьев сказал Тибо:
– Как я слышал, в вашей банде весь доход делится справедливо – поровну.
– Вы не теряли времени даром, мсье.
– Услышал случайно, – поправился Алябьев. – Теперь о моих обязательствах: я согласился работать на Тетерина за 250 тысяч франков. Хотите получить половину моих обязательств?
– 125 тысяч? С удовольствием! А что для этого нужно, мсье?
– Поехать со мной в Советскую Россию и привезти оттуда в Париж некую вещь.
– И вы запросто говорите мне об этом? Фактически первому встречному?
– А чем я рискую, практически зная не больше того, о чём вам сейчас сказал? К тому же вы умный и физически сильный мужчина. И, как профессионал своего криминального дела, вы меня тоже устраиваете. Что бы мне не пригласить вас в напарники?
– Но я же совсем не знаю России, мсье. Не знаю языка, и почему бы вам…
– Это как раз и к лучшему, – перебил Алябьев. – Сантиментов не будет. А на счёт языка, так можно прикинуться и немым. – Сергей Сергеевич кивнул в сторону женщины и мужчины: те сидели на соседней скамье и активно объяснялись жестами. – Вы хотели спросить: почему бы мне не пригласить в эту поездку своего знакомого соотечественника? Тоже вам отвечу: есть такой человек, но у него скоро будет свадьба, а поездка может оказаться крайне опасной. Приглашать кого-то из вашей преступной среды я не хочу – не доверяю.
– А мне доверяете? Вы даже моей фамилии не знаете.
– И вам не доверяю, но вы мне симпатичны.
Тибо захохотал. Отсмеявшись, он признался:
– Вы мне тоже. – Потом показал глазами на немых: – Между прочим, я понимаю, о чём они говорят. Если мы выкроим время в нашем путешествии, и нам это потребуется, я обучу вас этому тихому языку. Между прочим, он международный. Я общался на нём и с итальянцами и с бошами. Все понимают. – И добавил: – И в моей банде есть такой парень, и моя младшая сестра тоже была немой.
– То есть, вы согласны? Без раздумий?
– Что же нет? И к чему раздумывать? И почему бы не побывать в той стране, где в 1812-м погиб мой прапрадед? А за своих ребят я не беспокоюсь. Мой старший брат меня заменит.
– Вы богаты роднёй, Тибо, – в словах Алябьева проскочила грустинка.
– Увы, остался лишь он. Мать, отец и младшая сестра умерли, и ещё два брата-близнеца погибли под Верденом в 1916-м, – и в голосе грабителя тоже весёлости не прозвучало.
– Тогда передавайте ваши дела своему старшему брату. Времени у нас с вами в обрез.
– Мне для этого потребуется всего пять секунд: сказать при некоторых, что Ален остаётся за меня. Чем я ещё могу быть вам полезен, мсье?
– Передайте сутенёру Мишелю деньги, которые я у него забрал. Достать мне их удалось раньше срока, – Алябьев передал Тибо четыреста франков и взглянул на свои часы: – Если вы управитесь до обеда, то после него нам нужно ещё раз встретиться и совершить небольшую прогулку. Например, давайте встретимся в 14.00. Вас устраивает?
– Устраивает.
– В каком месте Парижа вас знают меньше всего?
– В Монпарнасе на левом берегу Сены меня в лицо точно не знают. Там, видите ли, живёт творческая интеллигенция, а я, хотя и грабитель, но не хочу отбирать у кинематографистов, художников и писателей. Я предпочитаю чистить людей другого сорта.
– Хорошо. Второй вопрос: насколько вы дружны с полицией, и есть ли среди полицейских люди, способные продать вас за хорошие деньги тем, кто вами вдруг заинтересуется?
– Флики, разумеется, зуб на меня имеют, хотя замечу, что официально я ни по каким делам никогда не проходил, а если где-то и засветился, то только на уровне слухов. Кто из них может продать меня за хорошие деньги? – Тибо-Колотушка пожал плечами, и уже не обзывая стражей порядка, жаргонным словом рассудил: – Полицейские – они тоже люди. Тут вопрос в том, сколько дадут. Но опять же замечу: и среди них есть те, кто сразу же сообщит мне или моим друзьям о том, что я нахожусь в чьём-то интересе, а этот интерес, как я догадываюсь, будет исходить от господина Тетерина. – Он улыбнулся и подвёл черту под своим ответом: – Не сомневайтесь, меня вовремя предупредят.
– И это замечательно, – кивнул Алябьев, а Тибо снова улыбнулся и сказал: – Предвидя ваш третий вопрос, доложу: и документами на чужое имя я тоже располагаю. Какое больше всего вам нравится: Арман Бонне или Жирард Руже?
– Арман Бонне, – выбрал Сергей Сергеевич. – Оно звучит жёстче.
Да и правда: Жирард Руже – это как метлой по глубокой луже, разлёгшейся на мостовой – одно звучное шарканье: «Ж-рад! Р-уж! Ж-рад! Р-уж!» Машешь-машешь, гонишь-гонишь, а водяная грязь, подавшись от взмаха на ближайшие камушки, всё равно норовит скатиться назад в свою ямку.
– Принимается! – согласился Тибо.
– Тогда вот что! – определил Алябьев: – Оденьтесь как можно проще, соберите скромный скарб и приготовьтесь ближайшие неделю-две прожить в трудах праведных, в бедности и одиночестве на съёмной квартире на левом берегу Сены. И всё это время вы будете немым – это самое главное условие.
– К бедности и одиночеству мне не привыкать. Всё?
– Поскольку вы не задаёте лишних вопросов, я убеждаюсь в том, что не ошибся в вас, поэтому поясню, зачем нужен весь этот маскарад. Завтра утром я сообщу Тетерину, что для поездки мне потребуется помощник и предложу вашу кандидатуру, Тибо. Я скажу ему, что вы кладезь честности…
– Ну?! – не выдержав, перебил грабитель, ярко-весело сверкнув глазами.
– Да, именно так и не иначе: кладезь честности. Я скажу Тетерину, что знаю вас пять лет, что однажды вы спасли мне жизнь, и что я, разумеется, вам обязан. Я скажу ему, что на днях случайно встретил вас, и вы мне поведали при помощи карандаша и блокнота, или как там будет правильно – сами придумаете, что недавно вы приехали в Париж в поисках работы, например, из Марселя или Тулузы, и остановились на левом берегу Сены, на улице и в квартире, которую мы для вас нынче подберём. Вам ясно?
– Вы думаете, что Тетерин заинтересуется моей личностью?
– Однозначно. Он будет наводить о вас справки так же, как наводил обо мне, везде, где только сможет их навести, включая полицию, и эти справки должны соответствовать тому, чем вы все эти дни будете: немым, бедным и честным.
Видимо, эта роль привлекла Тибо, и он уже стал в неё входить, ибо, сделав озорную рожу, Колотушка поковырял пальцев в ухе и предложил:
– А можно я приеду не из Марселя или Тулузы, а из Орлеана? Он мне больше нравится.
– Если хотите, пусть из Орлеана. Чем крупнее город, тем труднее найти в нём маленького человека. Мне ли вам объяснять?
Тибо хлопнул в ладоши и потёр ими, выражая своё полное согласие:
– А с вами не соскучишься, мсье! То есть, ранним утром я буду уходить из квартиры на поиски работы или на саму работу и лишь на ночь возвращаться обратно. Понятно!
– Совершенно верно. И если ваша кандидатура господина Тетерина не устроит, то я даю вам слово: я тоже никуда не поеду, – обещал Алябьев.
– Поедете, мсье! Я буду стараться, и вряд ли кто-то сыграет эту роль лучше меня! Кстати, пять лет назад – то есть, когда мы с вами познакомились в Орлеане, или в том месте, где я умудрился спасти вам жизнь – вам лучше знать – я как раз собирался стать актёром, причём, комедийным, причём, собирался затмить собой Чарли Чаплина. Да-да! Не улыбайтесь! Так что вы поедете в свою Россию, мсье! Вместе поедем! Это вам обещаю я – Тибо Дюран! И… спасибо вам за оказанное доверие. В свою очередь я отплачу вам тем же, поскольку найти меня непросто. Запоминайте номер телефона, мсье. Если я вдруг вам срочно потребуюсь – позвоните, мне передадут… – он дважды продиктовал Алябьеву цифры.
Мужчины условились о точном времени и месте встречи, скрепили свой союз крепким рукопожатием и разошлись.
Глава IV
Механик и грузчик
Алябьев не стал тянуть кота за известное интимное место. Окончательно взвесив все «за» и «против», где решающим «за» была сумма сделки, он достал из шкафа запасной ключ от кабинета Лилиан, доверенный ему девушкой, спустился в вестибюль, открыл её крохотные апартаменты, в которых находилась такая нужная штука как телефон, и позвонил Тетерину.
Тем воскресным утром тот словно сидел у аппарата и ждал его звонка, поэтому отозвался немедленно:
– Я будто чувствовал, что вы позвоните именно сегодня и именно в это время, отчего и отложил все свои дела. Итак, ваше решение, господин Алябьев?
– Я почти согласен. Нужно только уточнить некоторые детали.
– Я так и думал. – Тетерин не скрывал своего удовлетворения и зефирно польстил: – Вы же не глупый и деловой человек. Давайте нынче встретимся в 11.00. на кладбище Пер-Лашез. Там нам никто не помешает. Вас устраивает это время?
– Время – да, место – нет.
– Мне ближе всего до него добраться, Сергей Сергеевич.
Алябьев хмыкнул: Тетерину может быть и ближе, а ему не за угол завернуть и на место прийти. Хотя, кто его знает, где живёт этот коммерсант? Может быть, вовсе и не в Париже, а где-нибудь у чёрта на куличках, и добираться до Пер-Лашез ему тоже не по малой нужде сходить. А то, что на этих «куличках» у Тетерина есть телефон, так что же тому удивляться: возможности богатого человека всегда были несопоставимы с возможностями бедного.
– Возьмите такси, я оплачу вашу поездку туда и обратно вместе со стоянкой, – пообещал Тетерин, поняв, почему хмыкнул его соотечественник.
– Хорошо, Дмитрий Иванович. Встретимся. Где именно?
– Минуете главный вход и идите прямо по центральному бульвару. Я выйду вам навстречу.
Встретились. Как и было оговорено, Алябьев пришёл со стороны главного входа, Тетерин – неизвестно с какой. Он вылез навстречу Сергею Сергеевичу из-за какого-то серого склепа как клоп из-под плинтуса, и вылез не один. Его сопровождал высокий и крепкий с виду мужчина, видимо, телохранитель. Увидев Албьева, он остановился и потом всё время, пока проходила эта встреча, деликатно следовал за собеседниками на расстоянии пяти шагов.
Хотя Дмитрий Иванович и был одет будто буржуа средней руки, от него всё равно пахло зажравшимся капиталистом. Вот бывают же такие люди, как он: хоть в лохмотья его обряди, а чуть внимательнее присмотришься к такому «нищему», и видишь: пусть он в карамельной обёртке, а всё равно шоколадный трюфель.
Они неторопливо обходили старые монументальные дома-памятники и останавливались перед некоторыми, словно разглядывая их надгробья. Тетерин излагал Алябьеву свой план, и план был такой: Сергей Сергеевич едет в Советскую Россию экспрессом Париж-Негорелое. Он едет под видом французского коммерсанта, желающего приобрести у советских граждан разный мелкий антиквариат, не представляющий ценности. От станции Негорелое он доедет до Москвы, а оттуда уже до Ярославля. Добравшись до него, нужно будет прийти на улицу Городской вал, в доме № 78 найти Фёдора Захаровича Изотова, и у него уже остаться на постой. Изотов укажет, что и откуда нужно будет изъять и после этого изъятия возвращаться во Францию. Сначала поездом до Москвы, потом до Минска, затем до местечка Койданово – оно находится в 13-ти километрах от Негорелого, то есть, совсем рядом с советско-польской границей. В Койданово нужно будет пойти к православной церкви и найти…
– Никуда не годится, – перебил Тетерина Алябьев. – Никаких легальных поездок, никаких коммерсантов с желанием купить старые медные самовары.
– Почему не годится? – напрягся старик-гриф, пахнувший чёрной икрой. – Объясните.
– Извольте: на советской границе ко мне сразу же прицепят «хвост». Вы бы ещё придумали не антиквариат скупать, а золото с бриллиантами. – Заметив, как вопросительно взглянул на него Тетерин, даже с вопросительной подозрительностью, Алябьев пояснил ему: – Не надо недооценивать ОГПУ, Дмитрий Иванович. Советскую границу нужно переходить нелегально и, перейдя, раствориться на просторах страны среди «товарищей» в лице потомственного пролетария. С остальными границами так же – нелегально. Я хочу убедиться в надёжности всех ваших «коридоров». Если я пройду по ним без помех в Россию, то тем же путём я вернусь и обратно во Францию. Так что я поеду только на этом условии и ещё с одним: я поеду не один. Моим напарником будет немой француз. Если вы не согласны с моими условиями, то я отказываюсь от этой поездки, и мы с вами расстаёмся.
Тетерин остановился, взял себя правой рукой за ухо, покачался на ногах, подумал и сказал:
– Расскажите о вашем немом французе.
И Сергей Сергеевич рассказал ему легенду, придуманную вчера вечером самим Тибо, и основанную на первоначально предложенной сказке Алябьева. Его рассказ был коротким и неясным, как Конституция Наполеона Первого. Детали, придуманные Тибо, – а он, как нам теперь известно, был творческой натурой, – Алябьев для правдоподобности намеренно «забывал» и вспоминал о них только после того, как Тетерин ими интересовался.
Рассказ Сергея Сергеевича был следующим:
– Мы познакомились пять лет назад. Тогда у меня были трудности с жильём. Однажды, когда я ночевал на улице, на меня напали два грабителя. Я смог с ними справиться, но тут появилось ещё трое. И мне бы пришлось не сладко, если бы не этот немой. У него в руке была трость, он поспешил мне на помощь, и мы сумели отбиться. После этого я прожил у него дома две недели, и мы подружились. Надо вам сказать, господин Тетерин, что он кладезь честности, оттого и беден. А два дня назад мы случайно встретились. Он сказал мне, что после того, как у него умерла мама, он приехал в Париж на поиски работы и будто уже что-то нашёл, – и тут Алябьев не лукавил, потому что ещё вчера, встретившись после обеда и направившись искать комнату для Тибо-Колотушки на левом берегу Сены, тот сообщил ему: «Не волнуйтесь, мсье! Мои ребята меня подстрахуют. Полчаса назад они уже нашли мне квартирку и работку – грузчиком в мебельном магазине». «Когда же вы успели?» – удивился Сергей Сергеевич. «А как мы с вами утром расстались, так спустя полчаса я их на поиски и отправил, – ответил Тибо. – Я ведь, как вы изволили заметить, служу в воровской армии, где не только разведка работает по самому первому классу».
Меж тем господин Тетерин спросил:
– Простите, господин Алябьев, а где вы познакомились?
– В Орлеане. У меня там были личные дела. Потом эти дела ещё не раз приводили меня в этот город, и мы встречались как старые друзья.
– Вы знаете язык немых?
– Отнюдь, но своего друга я вполне понимаю. И блокнот с карандашом у него тоже всегда под рукой, так что проблем в общении у нас не возникало и не возникает.
– А вот насчёт честности… Это действительно так?
– Совершенно. Он ни разу не взял у меня денег за проживание у него дома. И ещё один момент: некий мсье имел несчастье обронить на улице свой кошелёк, так он вернул его этому господину и опять же, скромного вознаграждения не взял. Мне это говорит о многом.
– Может быть, он из тех людей, кто, найдя копейку, заголосит на всю округу: «Чья?!» – но, найдя рубль, промолчит и спрячет его в карман?
– Может быть, – ответил Сергей Сергеевич, видя, что поведение человека с найденным рублём Тетерину более понятно, чем с копейкой. – Но рубля пока что Арман не находил.
– Его зовут Арман?
– Арман Бонне. Он буквально на днях приехал в Париж и нашёл себе жильё на улице Данциг, неподалёку от гостиницы «Улей».
Тетерин вновь остановился, вновь взялся за ухо и вновь покачался на ногах:
– Будут ещё какие-то условия, господин Алябьев?
– Немецкие, французские и советские паспорта, или как там теперь они у большевиков называются – удостоверения личности, или ещё как-то, должны быть на разные имена, и они должны быть настоящие. Подчёркиваю: настоящие, а не «липа», за версту пахнувшая новой краской из парижской типографии. Кроме того, во французских документах должны быть проставлены все визовые отметки о легальном пересечении всех границ, в немецких паспортах достаточно штампа о пересечении польской границы, в советских – всё чисто. Надеюсь, вам не нужно объяснять, почему? – и, видя, как Тетерин насторожился, Сергей Сергеевич всё же пояснил: – Если, например, в Польше у меня вдруг проверят документы, то я смогу предъявить лишь немецкий паспорт, и если в нём не будет визы…
