Право первой ночи. Право сильнейшего

«Он же просто выпьет меня, высосет!» – билась испуганной птицей по недоразумению заплутавшая в пустой и лёгкой голове мысль, в то время как всё моё существо млело и изнывало от волшебного, небывалого, феерического удовольствия!

Я будто прыгнула с высокой скалы в самую сладкую пропасть в мире!

Я неслась вниз с безумной скоростью, не переставая дивиться в этом сумасшедшем падении тому, что дыхание моё всё не кончается и не кончается…

Инкуб пил алчно и ненасытно, сладко терзая мой рот и сжимая меня в своих стальных объятиях так крепко, будто от этого зависела его жизнь.

Да ведь, по сути, так оно и было!!!

Он тянул и тянул из меня дыхание – властно, по-хозяйски, будто имел на это право! Но, вопреки всему, сознание оставалось ясным, ощущения же обретали небывалую яркость и пронзительность! По какой-то непонятной для меня причине жизнь не собиралась иссякать, а наоборот, прибывала, будто робкий ручеёк внутри превращался в полноводную реку! И ледяные губы демона теплели, минута за минутой, вечность за вечностью… вот они и вовсе раскалились, стали горячими, обжигающими… Краем сознания я даже испугалась ожога на своём лице… Хороша же я буду, вернувшись завтра в Зелёные Крыши! Мало мне позора и бесчестья, так ещё и рот от волдырей раздует к шарховой матери, словно всю ночь пчёлы кусали!.. Но… Всевидящие Прядильщицы, как же хорошо!.. Как же, шарх меня раздери, упоительно, непревзойдённо, восхитительно…

Хорошоо-о!..

– Ты бесподобна, смертная, – донеслось откуда-то издалека, и я поняла, что таки отключилась. Ненадолго… – Ты слишком бесподобна.

Не без труда сфокусировав взгляд на лице демона, выдохнула ехидно:

– Рада помочь.

– Детка, ты ещё и не начинала. – Промурлыкал инкуб, проводя пальцами по моим губам и подбородку.

Кожу под его пальцами кольнуло и взгляд демона с этого мгновения изменился.

Он и до этого не стеснялся, вёл себя хозяином, теперь же смотрел на меня… это трудно выразить словами, но он будто этим неуловимым жестом меня присвоил. Раньше он общался покровительственно, как демон со смертной. Высший демон то есть… Они, в отличие от обычных питаются не болью и страхом, а эмоциями и даже чувствами… Теперь же смотрел на меня, как на приобретённую и очень полезную в хозяйстве вещь. Его касания перестали быть торопливыми и слишком жадными – он смаковал меня медленно, со вкусом, с предвкушением множества чу̀дных открытий…

– Почему не сказала, что ты – ши’ахара? – продолжал он расспрашивать, не забывая сводить с ума своими прикосновениями.

– Кто? – рассеянно переспросила я.

Вместо ответа мужчина вдруг рванул по сторонам борта сарони, безжалостно губя свадебный наряд моей матери, бабушки и… не то трёх, не то четырёх прабабок.

Ритуальный наряд, что благополучно пережил засуху, осаду вертушаек, последнюю войну с ихтионами!..

Но не продержался и часа во дворце нашего блистательного Владыки!!!

Шарх! Ну вот почему я думаю об этом напыщенном павлине?!

Тем более, сейчас!

– Ши-а-ха-ра… да-а… – восхищённо прошептал инкуб, разглядывая меня. – Ты – самый щедрый подарок, какой только мог сделать мне Риар!..

Ненавистное лицо Владыки вдруг возникло перед мысленным взором столь явно и отчётливо, что я, прежде чем сообразила, что делаю, рывком прижалась к инкубу. К демону. К творению Запределья.

И вдруг поцеловала его! Сама!

Робко. Неумело!.. Порывисто!

Демон, усмехнувшись, продлил это полный надрыва и какой-то непонятной внутренней агонии миг, после чего ответил на поцелуй!

И уж ответил, так ответил…

Мужские горячие ладони, сжимая, огладили плечи, умелые пальцы заскользили по телу, помогая избавиться от обрывков семейного достояния, но меня больше не волновали такие мелочи.

Было ли то пресловутый яд инкуба или внезапно пробудившаяся во мне сила, которую демон обозвал ши, но в этот момент я ничего так не хотела, как удовлетворить, наконец, знойное и ненасытное желание. Что разгоралось всё ярче и ярче с каждым мигом и грозило поглотить меня целиком… а может, и вовсе сжечь к шарховой матери и развеять горсткой пепла над Великим Хребтом Островов Белой Кости…

Глава 4

Из высоких, в пять человеческих ростов, окон конусными арками тянуло предрассветной свежестью. Натянув на себя край белоснежного покрывала, тонкого, как слюна магадасских пауков, я прильнула к горячему боку спящего инкуба. Не просыпаясь, тот сгрёб меня в охапку и по звенящему телу тут же разлилась блаженная нега.

Запоздалые звёзды, зевая, исчезали в пунцовом от стыда после наших ночных экзерсисов небе. Первый лучик замер на широком мраморном подоконнике, делая вид, что его не интересуют силуэты на ложе. Малыш робко переминался на месте, не решаясь спрыгнуть вниз и проникнуть дальше, в покои. И вместе с тем всё сильнее разгорался от любопытства. Должно быть, наслушался рассказов припозднившихся сплетниц-звёзд.

Ночью мне едва ли удалось сомкнуть веки дольше, чем на минуту-другую и потому так удивительна была эта поющая, звенящая лёгкость внутри! Я чувствовала себя выспавшейся, полной сил и совершенно отдохнувшей.

Инкуб не соврал, когда пообещал самое яркое событие в моей жизни. Нахально, конечно, самоуверенно, но… чего греха таить, его слова оказались правдой.

Искоса бросила взгляд на него, спящего.

Ночью-то было не до того.

Кому рассказать, что даже не разглядела своего первого мужчину толком…

Высокий лоб, рельефные надбровные дуги над широкими, лихо заломленными бровями, что сталкиваются на переносице. Крупный хищный нос с горбинкой, упрямый подбородок и полный, до невероятности чувственный рот… Вспомнив, что вытворяли ночью эти не ведающие стыда губы, я вспыхнула, вся, от кончиков волос до поджавшихся в сладкой судороге пальцев на ногах.

После… когда у меня будет вдосталь времени для самокопания и пестования чувства вины я, конечно, не раз вспомню хвостовые сплетни о том, как яд инкуба влияет на женщин, как одна такая фатальная встреча с демоном разрушила брак той самой моей тётки, о которой с тех пор не принято говорить в приличном обществе… Шарх подери, я себя знаю, я обязательно подумаю об этом позже, вот только сейчас тратить драгоценные минуты на размышления совершенно не хотелось…

– Проснулась, детка? – раздалось над ухом хриплое. – Иди-ка сюда…

Одним властным движением меня подмяли под себя и всё внутри сладко запульсировало в распутном ожидании.

– Что такое ши’ахара? – Задала я инкубу единственный вопрос, на который хотелось бы получить ответ.

Тот пожал плечами с таким видом, мол, я думал, ты знаешь.

– На языке Запределья это значит Наоли. Носительница Нао, древней магии.

…Спустя сладкую безумную вечность я вновь засыпала, покачиваясь на затихающих волнах удовольствия. Память же услужливо подбрасывала всё, что я когда-либо слышала о загадочных Наоли, тех самых, что жили в незапамятные времена и встречались в том числе, в доме Паскови…

Дар Нао – драгоценнейший из Даров Драконов людям.

Помимо защиты Мира Живых от Мира Мёртвых, конечно…

Счастливица, которой удавалось понести от Дракона, не просто так становилась символом ожившего волшебства… Властители небес, они обладали некой тайной, позволяющей им говорить с Богиней Геей, убеждать её цвести и плодоносить… Они одни ведали, как пробудить в женщине её изначальную, истинную, подлинную… и очень земную природу: влажную, щедрую, бесконечно изобильную!

Выносив под сердцем Дракона, женщина становилась Наоли.

Живым Олицетворением Дара. Благословением Небес.

И тому была очень веская причина.

Если даже слабенького мага Распознавание и Развитие его магического таланта способно сделать со временем сильным чародеем, то Распознавание и Развитие Дара Нао это… это…

Это просто гребленный жротус, как круто!!!

Обнаружился, скажем, у обладательницы Дара Нао, талант к Плодородию… Рядовая магичка с подобным даром может рассчитывать на лучший урожай кабачков в своём городке, Наоли же… Ух! Да её весь остров будет почитать, как божество! Одно её присутствие побудит землю на тысячи миль вокруг к неиссякаемой щедрости!

Также Древние Наоли способны были передавать драгоценный Дар Нао своим дочерям… Да, наша семья живёт на крохотном острове в самом Хвосте архипелага, и дом наш небольшой и скромный, но все соседи относятся к Паскови с почтением.

Конечно, я знала, что во мне дремлют крупицы Древней магии, но никогда не развивала свой Дар: на это у нашей семьи попросту не было денег. Джош же заверял, что «и такую меня» любит. Что-то, к слову, у меня получалось. Например, общаться с вещами! Особенно со старинными! Порой удавалось считывать с покрытых благородной патиной медальонов образы и даже память бывших владельцев… А бывало, получалось заряжать их удачей! На рыбную ловлю или поиск утраченного!

После свадьбы я готовилась помогать в лавке при фермерском хозяйстве родителей Джоша… У семьи Самхая несколько подводных пастбищ, коралловое поле и ферма по выращиванию жемчужных моллюсков… А если повезёт и останется время, буду изготавливать ловцов снов и амулеты на удачу: привозные магические приблуды в Хвосте стоят о-очень дорого, а у меня делиться энергией выходило ловко. Джош мои далеко идущие планы целиком и полностью одобрял…

…Провалившись в сон окончательно я вдруг обнаружила себя бегущей по заливному лугу, прямо в распахнутые объятия Джоша. Жених улыбался, звал меня… Оставалось преодолеть всего несколько шагов, как земля под нами заходила ходуном, и я вынуждена была остановиться, балансируя распахнутыми в стороны руками.

Небо стремительно потемнело, погожий солнечный денёк сменился беспроглядной ночью, а голос зовущего меня Джоша поглотил рёв приближающегося бурана!

С жутким треском земля разверзлась, сгустившийся воздух окрасили языки пламени!

Страшная трещина, грохоча, поползла между мной и Джошем, мгновенно разрастаясь в чёрную зияющую пропасть!

Небо раскололось надвое, рассечённое кровавой молнией!

Ужас грядущей, неотвратимой беды сковал по рукам и ногам!..

И тут знакомые ладони обхватили мою талию и знакомым же жестом забросили в седло позади себя.

– Джо-о-ош!!! – кричала я, срывая голос и при этом судорожно цеплялась за парчовый кафтанг Владыки.

Глядя, как земля предательски разверзается, окрашиваясь до боли знакомыми, янтарно-багряными языками пламени я понимала: стоит только мне разжать пальцы – рухну прямиком в преисподнюю!

В Запределье.

Глава 5

Когда я разомкнула веки в следующий раз, демона рядом уже не было.

Из груди вырвался вздох.

Не то от радости, не то от… досады.

И скорее второе. Чего уж там…

Себе-то врать бесполезно.

Чудно̀, но чувства вины по поводу ночи, проведённой с инкубом, я не испытывала даже близко. Скорее, это была злость.

Нехорошая такая злость. Очень, очень нехорошая!

Клокочущая. Кипучая. Утробная.

Моя женская суть навеки отравлена ядом демона!

Как этот рогато-копытный сказал?!

Самое яркое событие в короткой жизни смертной?!!

Увы. Я была невинна до вчерашнего дня, но никогда не была глупой. Все знают, что женщину, познавшую страсть инкуба никогда, никогда, шарх меня за ногу, никогда, чтоб его к ихтиону в дышло, не утешат объятия обычного человека! И если сейчас этот прежний загадочный «яд инкуба», о котором в приличном обществе говорить непринято, (хотя говорят, говорят и ещё как!..) так вот, теперь мысль об этом самом яде вызывала отнюдь не панику, а весьма, хм, непривычные ощущения в теле, которые сперва накатывали небольшими волнами, а затем становились всё яростнее, всё настойчивее, грубо и откровенно требуя продолжения праздника бесстыдства и разврата!..

А что было хуже всего: разум с убийственной безжалостностью напоминал: это теперь навсегда.

С этого треклятого утра мне придётся грезить о повторении прошедшей ночи всю оставшуюся жизнь!!!

– Пр-рроклятый Риар-рдон Хатаррр-р! – неожиданно даже для себя самой прорычала я. До сего дня мне б и в голову не пришло назвать Владыку нашего королевства по имени! – Чтоб тебе икр-рой по глаза зарасти, ихтионову сыну!!!

Этот бородатый павлин в золоте лишил меня не только чести, но и простого женского счастья! Банальной надежды на счастливую семейную жизнь!

При одной только мысли о том, что Джош прикоснётся ко мне так, как касался ночью демон… замутило. Уф!

– Впрочем, – грустно проговорила я вслух, – Джоша самого, должно быть, мутит при мысли о прикосновении к своей без пяти минут жене… А уж когда станет известно, что ночь я провела не с Владыкой даже, а с и н к у б о м…

Прядильщицы!!!

Я порывисто поднялась, усаживаясь.

Сердце пропускало удар за ударом.

Это распутное наваждение должно снизить свой градус, стоит мне убраться подальше отсюда!

Ведь… должно снизить, правда?.. Хоть немного…

Если рассудить логически – ведь чем дальше я буду не только от самого демона, но и от места, где всё это случилось, тем слабее станет магическая нить отравившей меня привязки!

Я взглянула на мозаичную, в золотых вензелях, плитку пола и со смаком выругалась снова. Всё, в чём я вчера прибыла во дворец, включая не только ритуальное сарони, но и бельё, и чулки с кокетливой кружевной подвязкой предстало моему взору неряшливым ворохом обрывков, что лениво шевелил сквозняк. Даже туфельки никуда не годились: на одной был порван ремешок, а со второй сорвана пряжка в форме лотоса…

А я, сказать по правде, совсем не помню, как инкуб умудрился лишить меня, помимо чести девичьей, ещё и имущества! И, тем не менее, результат очевиден: теперь мне не в чем возвращаться домой!

Высокие двери в виде арки, расписанной павлинами, бесшумно распахнулись.

Пискнув, я натянула покрывало до самого подбородка и лишь затем вскинула взгляд на вошедших.

На пороге застыли, склонившись в ритуальных поклонах со сведёнными перед животами ладонями, три девушки.

Шевелящиеся, несмотря на затянутость в высокие строгие причёски, волосы на склонённых головках, а также перламутровые щупальца, что выглядывали из-под расшитых розовыми журавлями китарсе выдали в вошедших горгон. И пусть никого не обманывает их невысокий рост (каждая из девушек – по пояс, много – по грудь взрослому человеку) – в боевой трансформе горгоны становятся куда выше! Не говоря уж о том, что в бою горгона превращается в оживший смертоносный вихрь со светящимися адским пламенем глазами, перепончатыми крыльями за спиной и ядовитыми змеями вместо волос…

…Поприветствовав меня на диво нежными, мелодичными голосами, девушки распрямили спины. Их лица с широкими, ярко выраженными скулами и раскосыми глазами были очень милыми, почти детскими. На умело подведённых кармином губах змеились приветливые улыбки.

– Как спалось, госпожа? – спросила та, что стояла посередине и держала на вытянутых руках перед собой ворох чего-то пышно-алого.

– Спасибо, – немного растерявшись ответила я. – Неплохо. За мной, должно быть, прислал Владыка…

Я осеклась на полуслове. И правда, что я скажу Владыке? И нужно ли вообще что-то говорить? А если да, то что? Представить повелителю что-то вроде отчёта о выполнении высочайшего поручения? Хм… А на чём мне добираться домой? Сюда-то меня доставили на грифоне… Логично было бы предположить, что и обратно доберусь на нём же. Только вот будет ли на то воля Владыки – гонять столь ценное магическое создание снова в Хвост? Может, он отправит меня обратно на ладье? Ну, тогда дорога домой продлится куда дольше! Нет такой ладьи, которая обладала бы быстроходностью грифона!

Мысль о путешествии по Каналу Карла Великого, мимо вереницы разноцветных островов и к тому же мгновенно сделала мир ярче!

Девушки по бокам недоумённо переглянулись за спиной средней.

– Нам поручено вымыть и накормить тебя, госпожа, – пропела елейным голосом средняя.

И улыбнулась так доброжелательно, словно всю жизнь только и мечтала помыть человечку из Хвоста.

И только я хотела сказать, что мне дозарезу нужно покинуть дворец, причём как можно скорее, жалобно заурчавший живот напомнил, что держу пост, на минуточку, со вчерашнего, шарх, с позавчерашнего вечера! Идея подкрепиться на дорожку показалась не такой и плохой. Даже удачной.

А помыться – так и вовсе сказочной.

Вот только без посторонней помощи.

О чём я и сообщила горгонам.

Лица тех, что стояли по сторонам, вытянулись, средняя, она явно была тут главной, контролировала себя лучше.

– Прошу проследовать в термаль, госпожа. Чистое платье я положу пока здесь.

Пока я с сомнением пялилась на ворох чего-то воздушного и вызывающе-алого, средняя сделала знак дум другим и те в мгновение ока подхватили обрывки с пола.

Мне же указали на высокие резные двери и я, закутавшись в хранящее запах инкуба покрывало (и не замедлив проклясть по этому поводу нашего Владыку ещё разочек), прошлёпала к ним босиком.

Перед входом в термаль пришлось развернуться, выставив перед собой ладонь.

Горгоны замерли, уставившись на меня в недоумении.

– Спасибо за заботу, но я с детства привыкла мыться в одиночестве.

Доброжелательность на лицах горгон переросла прямо-таки в высшее блаженство. Я же, прикрыв лоб ладонью, тихо застонала от раздражения, вызванного тем, что меня снова поняли превратно.

– Мне не понадобится помощь.

– Но нам приказано вымыть тебя, – с железной логикой заявила главная горгона и я закусила губу от досады.

В конце концов, пусть я и провела ночь с инкубом, но раздеваться перед посторонними не стало для меня нормой!

– Вам, кажется, приказано ещё меня накормить?

Три синхронных, головка к головке, поклона, будто девушками сверху руководил кто-то невидимый, как куклами на плавучей ярмарке.

– А голодная как жротус после гона! – Доверительно сообщила я им. – Давайте-ка я быстро-быстро вымоюсь, а вы ещё быстрее принесёте что-то съедобное. Мне нужны силы для путешествия домой. В Хвост! Дорога неблизкая, сами понимаете…

Я вымученно улыбнулась, искренне и с восхищением недоумевая, как у горгон челюсти не затекают столько лыбиться-то.

– Ты зря отказываешься, госпожа. Наши прикосновения целительны. Но ты права – это твоё дело. А что касается твоего отъезда поручений не поступало. – На этот раз ответила мне другая горгона. Перехватив взгляд старшей, она потупилась, пожав при этом плечами.

Сцепив зубы, я вздёрнула покрывало, зажатое подмышками.

– Не поступало, так поступит. Я же могу поговорить с Владыкой после завтрака?

Вновь переглядывание и вновь исполненный самой доброжелательной, но всё же отдающей высокомерием, ответ старшей:

– Владыки в настоящее время нет во дворце.

Вот те раз.

– Когда же он будет?

– Владыка не оставлял распоряжений о том, чтобы поставить вас в известность, госпожа.

Я скрипнула зубами от злости.

Ладно. Будем решать проблемы по мере актуальности.

Помывка – завтрак – скандал с Владыкой.

Но скандалу всё же должна предшествовать смиренная просьба – мало ли, удастся уже сегодня домой попасть? Завтрак мне в помощь. То есть, конечно, да помогут мне в сем праведном намерении Прядильщицы…

И вообще, вот поем и подобрею!

***

Вымылась я и правда быстро. Даже не разглядела толком всю эту лепнину на усеянных бирюзовыми кристаллами стенах, мраморные помывочные чаши в несколько этажей с фонтанами и не то два, не то три бассейна-купели, каждый – с водой разной температуры и плотности. Для гигиенических процедур на скорую руку я выбрала самую скромную ванну на двух львиных лапах. На стоимость оной можно было бы купить целый остров в моём родном Хвосте и жить на нём до самой смерти, припеваючи.

К моей радости, рядом с вышитыми пушистыми холстинами обнаружился лёгкий банный халат, который избавил меня от необходимости вновь прикасаться к покрывалу, впитавшему переплетение наших с демоном запахов.

Когда я, бодрая и свежая, покинула термаль, оказалось, что прислужниц уже след простыл, зато у окна обнаружился сервированный стол, ломящийся от изобилия. Рот мгновенно наполнился слюной, но и совесть немного кольнула: кажется, девушки-горгоны восприняли мои слова о голодном жротусе слишком уж буквально.

Отдав должное сочной, политой соком лайма, клешне лобстера, нескольким румяным булочкам с марципанами, спелому, исходящему густым янтарным соком манго, я торопливо вымыла руки в чаше с лепестками мяты и поспешила к оставленному мне платью.

Потянув за алые завязки, вздёрнула невесомый, шелестящий, весь пребывающий в каком-то непрерывном движении наряд и… ахнула.

Матерь горгонья!

Ничего… ничегошеньки общего с целомудренным, скрывающим всё, что не предназначено для посторонних глаз сарони, в котором я сюда прибыла!..

Наря̀ду, что горгоны столь благоразумно и дальновидно не стали разворачивать при мне и ещё более благоразумно удалились на время нашей с этим треклятым нарядом «встречи» и моего от этой самой встречи ошархевания, можно было запросто дать имя Королевы Бесстыдства!

Плотный кружевной лиф на тонких бретелях перетекал в ворох алых юбок. Точнее, юбки, одной… просто обилие складок сразу сбило меня с толку. Юбка была обшита огненно-золотым кантом… и… она оказалась прозрачной. Совершенно.

Более того, впереди обнаружились разрезы!

До самого пояса!

Праматерью клянусь, чтоб меня шархи задрали!..

Золотого, щедро усыпанного камнями и тяжёлого, как сытый жротус, пояса…

То, что к бесстыжему платью полагались плотные алые трусики и лёгкие, будто из лепестка розы туфельки с застёжками-магнолиями по бокам, положения не спасало.

В висках пульсировали две мысли.

Первая – о моём отбытии домой распоряжений не поступало.

И вторая – вместо целомудренного сарони, причитающегося юной лилае по статусу мне швырнули в лицо наряд рабыни!

Глава 6

Овальное зеркало в изящной раме отделилось от стены и, приблизившись, зависло в воздухе прямо передо мной. Ух! Настоящие чудеса бытовой магии! Помимо воли, взгляд цеплялся за каждую травинку на узоре-кайме, за каждый бело-розовый лепесток, каждый нераскрытый бутон лотоса… шархи! лишь бы не смотреть прямо перед собой…

Потому что я не знала лилаю в зеркале!

Не знала и… не хотела знать!

У неё было моё лицо и моё тело, и всё же… это была не я!

…На совершеннолетие нам с Изольди родители подарили сертификаты в Интерьерную Красоты, с индивидуальным подбором красок для лица и волос, выбором палитры одежды и украшений, тканей, фасонов, идеально подходящей парфюмерии… словом, это был тсарский подарок! Там ещё можно было цвет волос подобрать с помощью специальной невесомой шапочки-артефакта, которая зависает прямо над твоей макушкой, пока ты командуешь:

– Красный! Стоп! Да не такой красный! Не малиновый! А-а-а-! Рыжий, но не цвета взбесившейся лисицы, ага… ой, и не такой ржавый, мамочки, ну и не зелёный же! Проклятье ихтионов! Я похожа на квакру! Прядильщицы, помилуйте! – И покатываешься со смеху.

Красить волосы мы с Зольди, конечно, не собирались, всё-таки лилаи, а не танцовщицы какие, но раз «примерка» была включена в счёт, почему бы и нет? Нахохотались мы тогда на год вперёд!

Так вот, помню, думала, что кардинальная смена цвета волос мгновенно превратит меня в другого человека!

Первый же оттенок, который я «примерила», был белоснежным, алебастровым, как у альвов из далёких северных земель. С замиранием сердца я ждала, как вот-вот превращусь в немыслимо-утончённую красавицу Белого Края… Которая расчёсывает белоснежный шёлк волос ледяным гребнем и горделиво плывёт сквозь утреннюю дымку на призрачном единороге… И… чуда не произошло! Ни разу! Какой бы цвет я ни «заказывала» чудо-шапке, волшебного преображения не случалось! Я по-прежнему оставалась собой! Менялись лишь волосы… Лицо же оставалось прежним. А тут…

Нет, не могу, не могу на это смотреть!!!

И дело даже не в том, что этот порочный наряд благовоспитанная лилая из дома Паскови нипочём бы не надела! Да что там – молодой аристократке рода третьей руки (на минуточку!), девице Милабелль Паскови нацепить подобное непотребство и в голову не могло прийти!

А хуже всего было то, что платье мне шло.

Ужасно шло. И вот это и правда было ужасно!

Первое, о чём я подумала – что возмутительно вызывающий ало-малиновый оттенок самым выгодным образом углубил тон моей кожи, придав «хвостовому» загару ровный золотистый оттенок. А каштановые, с рыжиной, непослушные волосы каким-то чудом превратил в копну шоколадных локонов…

И сидело треклятое платье на моей фигуре, как перчатка, будто на меня шили, хотя как такое возможно. Мы, «хвостовые» выше и куда крепче «головных». В высшем свете миниатюрность и субтильность в моде, и, опять же, никакого «плебейского загара»! Я же с первого класса была самой рослой среди сверстников, так что оставалось лишь удивляться прозорливости местных горгон.