скачать книгу бесплатно
– Это другое дело. Тот парень хотел его обмануть.
Но Лени-то помнила, как было на самом деле. Они прекрасно проводили время на ярмарке штата, пока папа не надулся пива. Потом какой-то парень принялся заигрывать с мамой (а она с ним), и папа озверел. Толкнул парня, так что тот едва не разбил себе башку об опору пивной палатки, и заорал на всю ярмарку. Явилась охрана, но папа разбушевался не на шутку, и пришлось вызвать полицию. Лени с ужасом заметила, что за дракой наблюдали двое ее одноклассников. Они видели, как папу волокли в патрульную машину.
Дверь домика открылась, и вошел отец.
– Ну что, красавицы, готовы веселиться?
– А то, – тут же ответила мама и улыбнулась.
– Тогда поехали.
Они забрались в автобус и отправились в гости. Через считаные минуты – по прямой бы и четверти мили не набралось – подъехали к железным воротам с белесым коровьим черепом. Ворота были гостеприимно распахнуты.
Подворье Уокеров. Их ближайших соседей.
Папа медленно въехал в ворота. Подъездная дорожка (две ленты примятой травы, которые вились вверх-вниз по заросшему лишайником участку) лениво змеилась меж тоненьких черных еловых стволов. Сквозь прогалину слева Лени увидела вдалеке голубое пятно, однако вид открылся, лишь когда они выбрались на поляну.
– Ого, – сказала мама.
Они очутились на плоском утесе над тихой голубой бухтой. На огромном, заросшем травой пространстве вырубили все деревья, кроме нескольких самых красивых.
На холме над утесом, точно корона, возвышался двухэтажный бревенчатый дом. Треугольный фасад украшали огромные трапециевидные окна. Дом опоясывала веранда, выдаваясь вперед, точно нос гигантского корабля, выброшенного бурей на берег и навеки обреченного гнить на суше, глядя на родную стихию. На веранде стояли разрозненные стулья, обращенные к открывавшемуся с утеса великолепному виду. По другую сторону дома виднелись загоны, там обитали коровы, козы, куры и утки. В доходившей до колена траве там и сям валялись мотки колючей проволоки, деревянные поддоны и клети, тут же стоял сломанный трактор, лежал ржавый экскаваторный ковш, торчали корпуса машин – одни вышли из строя, другие дышали на ладан. Неподалеку от маленькой деревянной постройки, над которой клубился дым, сгрудились ульи. Чуть в стороне Лени заметила остроконечную крышу уборной.
У подножия утеса уходил в море серый причал. В конце его на потрепанной арке виднелась надпись: БУХТА УОКЕРОВ. К причалу были привязаны гидросамолет и две блестящие серебристые рыбацкие лодки.
– Гидросамолет… – протянул папа. – Ишь ты, богачи. Они вылезли из автобуса и прошли по высокой траве мимо ярко-желтого трактора с черным ковшом и блестящего красного вездехода. С утеса Лени увидела, что на берегу вокруг огромного костра собрались люди – человек десять, если не больше. Пламя тянулось в лиловое небо, искрило, трещало, точно кто-то щелкал пальцами.
Лени вслед за родителями спустилась на берег. Отсюда ей было видно всех собравшихся. На бревне сидел широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами и играл на гитаре. Марджи-шире-баржи приспособила под барабаны-бонги два перевернутых пластмассовых ведра, а учительница, миссис Роудс, наяривала на скрипке. Натали изо всех сил дула в губную гармошку, а Тельма пела «Короля дорог».[26 - «Король дорог» (King of the Road) – песня американского кантри-певца Роджера Миллера (1936–1992).] Строчку «Я богач среди бедняков» подхватили все.
Клайд и Тед занимались жаровней, которая выглядела так, будто ее смастерили из старых бочек из-под мазута. Неподалеку Чокнутый Эрл отхлебывал что-то из глиняного кувшина. Две младшие девочки из школы, Марти и Агнес, согнувшись, собирали у воды ракушки вместе с Малышкой.
Мама спустилась на пляж. В руках у нее был судок с кукурузным хлебом. Следом шел папа с бутылкой виски.
Высокий широкоплечий мужчина отложил гитару и встал. Одет он был, как большинство здешних мужчин, во фланелевую рубашку, линялые джинсы и резиновые сапоги, но все равно выделялся. Казалось, он создан для этой суровой земли: может целый день бежать без остановки, срубить любое дерево и играючи перебраться по бревну через бурную реку. Даже Лени он показался красивым – для такого-то старика.
– Том Уокер, – представился мужчина. – Рад вас видеть.
– Эрнт Олбрайт.
Том пожал папе руку.
– А это Кора, моя жена.
Мама улыбнулась Тому, пожала ему руку и оглянулась:
– А это наша дочь, Лени. Ей тринадцать.
– Привет, Лени, – сказал Том. – Мой сын Мэтью говорил о тебе.
– Ой, правда? – обрадовалась Лени. (Ну чего ты лыбишься как дура.)
К Тому подошла Женева Уокер.
– Привет, Кора. Вижу, с мужем моим вы уже познакомились.
– Бывшим. – Том Уокер обнял Женеву. – Я на нее не надышусь, но жить с ней не могу.
– И без меня тоже, – усмехнулась Женева. – А мой нынешний вон там. Кэлхун Мэлви. Он меня любит куда меньше, чем Том, зато мы отлично ладим. И еще он не храпит. – Она игриво ткнула мистера Уокера в бок локтем.
– Я слышал, вы не очень-то подготовлены к здешней жизни, – сказал мистер Уокер папе. – Вам придется быстро всему научиться. Не стесняйтесь просить о помощи. Я всегда рад. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.
Папа поблагодарил, и Лени насторожилась. В папином голосе прозвучало раздражение, словно его оскорбили. Мама тоже это заметила и бросила на мужа встревоженный взгляд.
Пошатываясь, подошел Чокнутый Эрл в футболке с надписью «Я так долго рыбачил, что совсем зарыбался». Пьяно ухмыльнулся и, покачиваясь из стороны в сторону, пробормотал:
– Что, Большой Том, помощь Эрнту предлагаешь? Ну надо же, как благородно. Ни дать ни взять король Иоанн[27 - Имеется в виду английский король Иоанн Безземельный (годы правления – 1199–1216), подписавший Великую хартию вольностей.] снизошел до бедных своих рабов. Пусть тебе помогает твой дружок губернатор.
– Господи, Эрл, ну сколько можно, – покачала головой Женева. – Пошли лучше споем что-нибудь. Эрнт, вы умеете на чем-нибудь играть?
– На гитаре, – ответил папа. – Но я продал…
– Вот и отлично! – перебила Женева, схватила папу за руку и потащила прочь от Чокнутого Эрла, к Марджи-шире-баржи и собравшемуся на берегу импровизированному ансамблю.
Женева протянула папе гитару, на которой прежде играл мистер Уокер. Чокнутый Эрл, спотыкаясь, отошел к костру и снова взялся за глиняный кувшин.
Интересно, думала Лени, знает ли мама, как она привлекательна, когда вот так стоит на берегу в обтягивающих джинсах и ее светлые волосы треплет легкий ветерок? Она была совершенна, как точно пропетая нота, и красива, как орхидея, какой-то нездешней красотой.
Ага. Все она прекрасно понимала. И мистер Уокер тоже понимал.
– Что будете пить? – спросил он маму. – Может, пива?
– Пива? С удовольствием, Том, спасибо, – ответила мама, и мистер Уокер повел ее к столику с едой и ведерку, в котором охлаждались банки с пивом «Рейнир».
Рядом с мистером Уокером мама не шла, а плыла, покачивая бедрами под музыку. Она легонько дотронулась до руки Тома, он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Лени!
Она услышала, как ее окликнули по имени, и обернулась.
Мэтью махал ей с утеса.
Лени поднялась к нему; Мэтью дожидался ее с двумя банками пива в руках.
– Пробовала когда-нибудь пиво? – спросил он.
Лени покачала головой.
– Вот и я нет. Пошли. – Он двинулся налево, в заросли, по осклизлой извилистой тропинке, которая вела вниз, мимо валунов.
Мэтью вывел Лени на заросшую лишайником полянку. Сквозь прогалину в черных елях было видно, как взрослые веселятся на берегу. До них было от силы футов пятнадцать, но казалось, что это другая планета. Взрослые хохотали, болтали, играли и пели. Малышня искала в гальке ракушки. Аксель в сторонке метал нож в гнилое бревно.
Мэтью уселся, вытянул ноги и откинулся на бревно. Лени опустилась рядом с ним, но так, чтобы не касаться Мэтью.
Он с треском открыл пиво и протянул Лени. Она сморщила нос, отхлебнула глоток. Пиво щипало горло. Омерзительный вкус.
– Гадость, – скривился Мэтью, и Лени засмеялась. Еще три глотка – и она тоже откинулась на бревно. С берега долетал прохладный ветерок, принося с собой соленый запах моря и дразнящий аромат жареного мяса. Взрослые толклись и гомонили совсем рядом, за деревьями.
Мэтью и Лени спокойно молчали, и Лени это удивляло. Обычно рядом с теми, с кем хотела подружиться, она ужасно нервничала.
Веселье на берегу было в самом разгаре. Взрослые передавали друг другу стеклянную банку. Мама танцевала, покачивая бедрами и потряхивая волосами. Она походила на лесную фею и точно светилась изнутри, танцуя для дюжего лесного народца, отупевшего от выпивки.
От пива Лени поплыла, ее охватила такая легкость, будто в животе пузырился воздух.
– Почему вы решили сюда переехать? – поинтересовался Мэтью и, не успела Лени рта раскрыть, швырнул банку в валун, так что та расплющилась.
Лени не удержалась от смеха. Мальчишки есть мальчишки.
– Папа… любит приключения, – наконец пояснила она. (Правду говорить ни в коем случае нельзя, никто не должен знать, что папа не задерживается ни на одной работе, что ему не сидится на одном месте, и уж точно – что он слишком много пьет и орет.) – Ну вот ему и надоело в Сиэтле. А вы? Когда вы сюда переехали?
– Мой дед, Экхарт Уокер, перебрался на Аляску во времена Великой депрессии. Сказал, не хочет стоять в очереди за жидкой похлебкой, упаковал вещички и автостопом двинул в Сиэтл. А оттуда уже на север. Говорят, он прошел Аляску пешком от края до края и даже залез на гору Алиеску с лестницей на горбу, чтобы перебираться через трещины в ледниках. С бабкой Лили они познакомились в Номе. Она работала в прачечной и закусочной. Они поженились и решили жить здесь.
– Значит, в этом доме жили твои дед с бабкой и выросли вы с отцом?
– Не, ну как. Большой-то дом построили гораздо позже, но да, мы все выросли здесь. Мамина семья из Фэрбанкса. Сестра там сейчас учится в колледже и живет с ними. Родители мои разошлись несколько лет назад, мама выстроила себе на участке дом и переехала туда с новым своим парнем, Кэлом. Тот еще говнюк. – Мэтью усмехнулся. – Но мы все равно работаем вместе. Зимой они с папой играют в шахматы. Что поделать, это Аляска.
– Ух ты. Я и представить себе не могу, каково это – прожить всю жизнь на одном месте. – Лени поймала себя на том, что завидует Мэтью, и ее это смутило. Она запрокинула голову и допила последние капли пены из своей банки.
Импровизированный ансамбль разошелся вовсю: музыканты барабанили в ведра, бренчали на гитаре, играли на скрипке.
Тельма, мама и миссис Роудс покачивали бедрами под музыку и распевали во все горло: «Роки-Маунтин, штат Колорадо…»[28 - Песня американского фолк-рок-певца Джона Денвера (1943–1997).]
Клайд крикнул от жаровни:
– Бургеры с лосятиной готовы! Кому сыра?
– Пошли, – сказал Мэтью. – Жрать хочу, умираю. – Взял Лени за руку (такой естественный жест) и повел ее сквозь заросли на берег. Они подошли сзади к папе с Чокнутым Эрлом, которые пили и болтали, и услышали, как Эрл ударил своей стеклянной банкой о папину, так что та гулко звякнула.
– Этот Том Уокер воображает, будто его говно малиной пахнет, – сказал папа.
– Когда ВНМТ, сам ко мне приползет, потому что я подготовился, – пробормотал Чокнутый Эрл.
Лени от испуга застыла на месте и посмотрела на Мэтью. Он тоже все слышал.
– Сынок богатых родителей, – процедил папа. Язык у него заплетался. – Вроде вы говорили, да?
Чокнутый Эрл кивнул, пошатнулся и навалился на папу. Они держали друг друга.
– Ишь, возомнил о себе.
Лени отодвинулась от Мэтью, съежившись от стыда. Ей казалось, что она одна-одинешенька.
– Лени?
– Мне жаль, что ты это слышал, – ответила она.
Мало того, что папа бормотал ругательства, так еще и мама стояла рядышком с мистером Уокером и так ему улыбалась, словно сознательно нарывалась на неприятности.
Все как всегда. А ведь на Аляске все должно было быть иначе.
– Чего ты? – удивился Мэтью.
Лени покачала головой. Ее охватила привычная печаль. Она никогда не смогла бы ему объяснить, каково это – жить с отцом, который тебя пугает, и мамой, которая так сильно его любит, что вечно провоцирует на опасные доказательства любви. Например, флиртует с другими.
Лени ни с кем не делилась этими тайнами. Они лежали грузом на душе.
Все это время, все эти годы она мечтала найти настоящего друга, такого, которому можно доверить любые секреты. Как же она раньше не догадалась?
У нее никогда не будет такого друга, потому что она сама не сможет быть таким другом.
– Извини, – пробормотала Лени. – Все в порядке. Пошли поедим. Жрать хочу, умираю.
Шесть
Дома после вечеринки родители Лени набросились друг на друга, как возбужденные подростки. Они врезались в стены, тяжело дышали, прижимались друг к другу всем телом. Музыка и алкоголь (ну и, пожалуй, внимание Тома Уокера) сделали свое дело, и теперь они бешено хотели друг друга.
Лени поспешно вскарабкалась на чердак, спрятала голову под подушку и принялась мурлыкать себе под нос «Скорей улыбнись».[29 - Имеется в виду популярная песня Get Happy композитора Гарольда Арлена. Была музыкальной темой сериала «Семейка Партридж».] Когда в домике снова все стихло, Лени подползла к стопке книг, купленных в Армии спасения. Внимание ее привлек сборник стихов какого-то Роберта Сервиса.[30 - Роберт Уильям Сервис (1874–1958) – британско-канадский поэт и писатель, которого часто называют «бардом Юкона».] Она улеглась с книгой и открыла ее на стихотворении «Кремация Сэма Макги». Фонарь Лени не включала, потому что на улице до сих пор было светло, несмотря на поздний час.
Под солнцем полночным дела творят,
Кто до здешних богатств охоч;
Полярные тропы тайны хранят,
От которых стынет кровь.
Лени погрузилась в прекрасный, суровый мир стихотворения. Он так ее очаровал, что она стала читать дальше – про Опасного Дэна Макгру и леди по имени Лу[31 - Имеется в виду стихотворение Роберта Уильяма Сервиса «Убийство Дэна Макгру».] и про чары Юкона.
Это Юкон, таков здесь закон,
Он ясен, как день, и крут:
Глупец и слабак не сдюжит никак,
Лишь сильный выживет тут.[32 - Строки из стихотворения Роберта Уильяма Сервиса «Закон Юкона».]
С каждым словом ей открывались все новые и новые стороны странного штата, куда они перебрались, но выбросить Мэтью из головы никак не получалось. Лени не могла забыть, как ей было стыдно, когда Мэтью на вечеринке услышал гадость, которую ляпнул отец.
Захочет ли он теперь с ней дружить?
Ни о чем другом она думать не могла. От тревоги ей не спалось. Лени готова была поклясться, что глаз не сомкнула, однако утром ее разбудил оклик:
– Вставай, засоня. Поможешь мне, пока мама нам шамовку готовит. До школы еще есть время.
Шамовку? Что за простецкие словечки?
