скачать книгу бесплатно
Лени натянула джинсы, большой свитер, спустилась, обулась и вышла во двор. Папа сидел в этой штуке на сваях, похожей на собачью будку. В запаснике. К остову была прислонена лесенка из бревен, вроде той, что вела на чердак. Папа прибивал доски к крыше.
– Подай-ка мне вон те пенсовые гвозди,[33 - Маркировка гвоздей в Англии и Америке.] Рыжик, – скомандовал он. – Несколько штук.
Лени схватила синюю жестянку из-под кофе, полную гвоздей, и забралась по лестнице к папе. Выудила из банки гвоздь, подала ему.
– У тебя руки дрожат.
Он покосился на гвоздь, тот прыгал у него в кулаке. Папа был бледен, как лист пергамента, под глазами темные мешки, как фингалы.
– Я вчера перепил. Не выспался.
Лени встревожилась. Не выспавшись, папа места себе не находил. Правда, до сих пор на Аляске он спал превосходно.
– С перепоя вечно такая фигня, Рыжик. Мне, конечно, не следовало нажираться. Ну да что уж теперь. – Папа загнал последний гвоздь в замшевую рабочую перчатку, из которой сделали дверную петлю. (Марджи-шире-баржи посоветовала – на Аляске все мастерили из того, что под рукой.)
Лени спустилась по лестнице и спрыгнула на землю, гвозди загремели в жестянке из-под кофе.
Папа засунул молоток за пояс, приземлился рядом с Лени, взъерошил ей волосы:
– Ну что, мой маленький плотник?
– Я думала, я твой библиотекарь. Или книжный червь.
– Мама говорит, тебе самой решать, кем быть. Что-то там про рыбку и зонтик.
Ага. Лени это уже слышала. Наверно, очередная фразочка Глории Стайнем.[34 - Глория Мари Стайнем (р. 1934) – известная американская феминистка, журналистка, социально-политическая активистка.] Поди знай. Мама вечно сыплет цитатами. Для Лени в этом было не больше смысла, чем в том, чтобы сжечь хороший лифчик.[35 - Лени имеет в виду акцию протеста против конкурса «Мисс Америка» в 1968 году. На самом деле феминистки ничего не сжигали, они всего лишь демонстративно выбросили лифчики в мусорный бак.] С другой стороны, то, что в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году взрослая работающая женщина не может получить кредитную карту или открыть в банке счет на свое имя, тоже полный бред.
Миром правят мужчины.
Лени прошла за отцом от запасника к веранде мимо каркаса нового парника и обтянутой мусорными пакетами импровизированной коптильни. По другую сторону дома в новеньком загончике клевали землю цыплята. На мостках, которые вели к курятнику, сидел петух.
Отец зачерпнул воды из бочки, брызнул в лицо, и по щекам его побежали бурые капли. Вернулся на веранду, уселся на нижнюю ступеньку. Выглядел он паршиво. Как после многодневного запоя. (Как в те дни, когда ему снились кошмары и он срывался.)
– А твоей маме, похоже, приглянулся Том Уокер.
Лени насторожилась.
– Нет, ты слышала, как он тыкал нам в нос своим богатством? «Если хотите, Эрнт, я одолжу вам трактор, а может, вас в город подвезти?» Говорил со мной через губу!
– А мне он сказал, что считает тебя героем и что правительство вас предало, – соврала Лени.
– Да? – Папа откинул волосы с лица. На загорелом лбу проступила морщина.
– Мне здесь нравится, – тихо ответила Лени и вдруг поняла, что это правда. За считаные дни она почувствовала себя как дома. В Сиэтле ей никогда не было так хорошо, как на Аляске. – Нам тут хорошо. Я же вижу, как ты счастлив. Только… не пей больше, пожалуйста.
Повисло напряженное молчание: Лени с мамой, не сговариваясь, даже не заикались при папе ни о выпивке, ни о скандалах.
– Может, ты и права… – Папа задумчиво глянул на нее: – Ладно, Рыжик. Поехали в школу.
* * *
Час спустя Лени стояла перед школой. Перебросила рюкзак через плечо и направилась к двери. Коробочка с завтраком била в правый бок. Плетешься нога за ногу, сказала бы мама. Лени и правда не торопилась на урок.
Когда Лени была у самой двери, та распахнулась и на улицу, болтая и смеясь, высыпала стайка школяров. Посередине шла Женева, мама Мэтью. Она подняла заскорузлые от работы руки и попросила всех замолчать.
– О, Лени, а вот и ты, – приветствовала ее миссис Уокер.
– Ты так припозднилась, я уж думала, не придешь. Тика не смогла выбраться, так что сегодня занятия веду я. Ха! Сама-то я школу окончила с трудом, что уж там скрывать, – она рассмеялась, – и поскольку мальчишки интересовали меня куда больше уроков, мы с вами сегодня отправимся в поход. Ненавижу в такой прекрасный день сидеть в четырех стенах.
Лени шла рядом с миссис Уокер. Та обняла ее за плечи и прижала к себе:
– Я так рада, что ты приехала.
– Я тоже.
– До тебя Мэтью от дезодорантов шарахался как черт от ладана. Теперь хоть одежду менять стал. Сбылись наши мечты – я о тех, кто с ним живет в одном доме.
Лени понятия не имела, что на это отвечать.
Они толпой спустились к пристани, точно слоны из мультика про Маугли. Лени почувствовала, что Мэтью смотрит на нее. Дважды поймала его смущенный взгляд и тут же отвернулась.
Наконец добрались до причала. Вокруг скрипели, покачиваясь на волнах, рыбацкие лодки. Миссис Уокер поделила учеников на пары и сказала, кому в какое каноэ садиться.
– Мэтью, Лени, ваше зеленое. Не забудьте про спасательные жилеты. Мэтью, проследи, чтобы Лени все правильно надела.
Лени сделала, как велели, забралась в каноэ и села на корме, лицом к носу.
Следом залез Мэтью. Каноэ под ним качалось и скрипело.
Мэтью уселся лицом к Лени.
Лени не очень-то разбиралась в том, как плавают на каноэ, но точно знала: Мэтью сел неправильно.
– Ты вроде должен сидеть лицом в другую сторону.
– Мэтью Денали Уокер. Что ты вытворяешь? – Мимо них скользнули на каноэ Женева с Малышкой. – На тебя что, затмение нашло? Помнишь хоть, как меня зовут?
– Мне надо поговорить с Лени. Я быстро. Мы вас догоним.
Миссис Уокер бросила на сына многозначительный взгляд:
– Только недолго. Ты на уроке, а не на первом свидании.
Мэтью застонал.
– Ну мам, ты вечно как скажешь…
– Я тоже тебя люблю, – ответила миссис Уокер, рассмеялась и погребла прочь. – Вперед, – крикнула она остальным, – плывем в Орлиную бухту.
– Что смотришь? – спросила Лени у Мэтью, когда они остались одни.
Мэтью положил весло на колени. Волны глухо плескали о борт каноэ, убегая от пристани.
Лени догадалась: он ждет, что она скажет. Но сказать она могла только одно. Ветер ерошил волосы Лени, выдергивал тугие кудряшки из-под резинки, сдувал рыжие пряди ей на лицо.
– Прости меня за вчерашнее.
– За что простить?
– Да ладно тебе. Не играй в благородство.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Папа вчера напился, – осторожно ответила Лени.
Прежде она никому в этом не признавалась и сейчас чувствовала себя так, словно предала отца. И еще неизвестно, чем это аукнется. Мало, что ли, она смотрела специальных передач по Эй-би-си? У психически неуравновешенных родителей забирают детей. Власти могут разрушить любую семью из-за чего угодно. Лени старалась не болтать лишнего, чтобы никого не обеспокоить и не подвести отца.
Мэтью засмеялся:
– Да они там все были хороши. Подумаешь, тоже мне. В том году Чокнутый Эрл так напился, что нассал в коптильню.
– Папа иногда… напивается… и ругается. На самом деле он вовсе ничего такого не имел в виду. Ты же слышал, что он сказал про твоего отца.
– Да я от кого только это не слышал. Особенно от Чокнутого Эрла. Полоумный Пит тоже папу недолюбливает, а Билли Хорчоу вообще как-то раз пытался его убить. Почему – мы так и не узнали. Это Аляска. Долгие зимы, народ пьет не просыхая и творит такое, что уму непостижимо. Так что я ни капли не обиделся. Да и папа тоже.
– То есть тебе все равно?
– Это Аляска. Тут закон такой: живи сам и дай жить другим. Мне нет никакого дела до того, как твой отец относится к моему. Главное для меня – это ты.
– Правда?
– А то.
Лени охватила небывалая легкость, того и гляди взлетит. Она открыла Мэтью одну из самых страшных, мучительных тайн, и он не отвернулся от нее.
– Ты сумасшедший.
– Еще какой.
– Мэтью Уокер, хорош трепаться, греби уже! – крикнула миссис Уокер.
– Значит, мы друзья? – спросил Мэтью. – Что бы ни случилось?
Лени кивнула:
– Что бы ни случилось.
– Круто. – Мэтью развернулся лицом к носу каноэ и погреб к далекому берегу. – Как доплывем, покажу тебе одну классную штуку, – бросил он через плечо.
– Какую?
– Там на болотах полным-полно лягушачьей икры. Склизкая, липкая – в общем, гадость. Может, мне удастся подговорить Акселя ее съесть. Он же чокнутый.
Лени взяла весло.
Хорошо, что Мэтью не видел, как она расплылась в улыбке.
* * *
Лени вышла из школы, смеясь какой-то шутке Мэтью, и увидела родителей, которые ждали ее. Оба. Мама высунулась из окна автобуса и помахала ей энергично, словно актриса массовки на пробах к телепередаче «Правильная цена».
– Ого. Да тебя как принцессу встречают.
Лени рассмеялась, попрощалась с Мэтью и залезла в автобус.
– Ну что, мой книжный червячок, – проговорил папа, когда они с грохотом катили по грязной дороге из городка, – что ты сегодня полезного узнала?
– Мы ходили в поход на каноэ, плавали в Орлиную бухту, собирали листья для проекта по биологии. Ты знал, что волчьи ягоды есть нельзя, а то сердце остановится? А от болотницы может быть приступ удушья?
– Какая прелесть, – заметила мама. – Тут даже растения опасны.
Папа рассмеялся:
– Вот это я понимаю. Наконец-то вас в школе научили хоть чему-то полезному.
– Еще нам рассказывали о золотой лихорадке на Клондайке. Канадская полиция пропускала за перевал Чилкут только тех, у кого была с собой печь. То есть эту печь им приходилось тащить на своем горбу. Но большинство старателей нанимали индейцев нести вещи.
Папа кивнул:
– Богачи вечно на бедняках ездят. Такова история цивилизации. Это-то и погубит Америку. Алчные проходимцы, которым все мало.
Лени заметила, что папа стал чаще высказываться в таком духе, с тех пор как познакомился с Чокнутым Эрлом.
Папа свернул на дорогу к дому, и автобус с грохотом пополз по ухабам. Во дворе отец ударил по тормозам и заявил:
– Ну что, девочки мои, сегодня будете учиться стрелять. Отец выскочил из автобуса, вытащил из-за курятника тюк почерневшего плесневелого сена и поволок по высокой траве. Мама закурила. Дым встал сизой короной над белокурыми мамиными волосами.
– Наверно, это весело, – уныло предположила она.
– Мы должны научиться стрелять. Тем более что и Марджи-шире-баржи, и Тельма нам об этом говорили.
Мама кивнула.
– Мам, ты заметила, что папа, как бы это сказать… сердится на мистера Уокера?
Мама обернулась, поймала взгляд Лени.
– Да? – равнодушно откликнулась она.
