скачать книгу бесплатно
– Черт тебя подери, Кора, неужели так трудно хоть раз меня поддержать?
Он встал и направился к висевшим у двери курткам. Его шатало. Лени послышалось, будто он пробормотал «дура чертова» и еще что-то. Он качал головой, сжимал и разжимал кулаки. В его движениях Лени почудилась с трудом сдерживаемая ярость, чувство, охватившее его стремительно и мощно, неукротимо.
Мама бросилась за ним, протянула к нему руки.
– Не трогай меня, – рявкнул папа и оттолкнул ее.
Схватил куртку, сунул ноги в сапоги и хлопнул дверью.
Лени поймала мамин взгляд. В ее больших голубых глазах, выражавших малейшие оттенки чувств, Лени, точно в зеркале, увидела собственную тревогу.
– Неужели он правда верит во все эти байки про конец света?
– Видимо, да, – ответила мама. – Или же хочет верить. Как знать? Да и неважно это. Так, одни разговоры.
Лени и сама знала, что на самом деле важно.
Погода портилась.
А с ней и папино состояние.
* * *
– Как оно вообще? – спросила Лени у Мэтью на следующий день в конце занятий. Дети в классе собирались домой.
– Что именно?
– Здесь зимой.
Мэтью задумался.
– Прекрасно и ужасно. Сразу понятно, выдержишь ли ты на Аляске. Большинство еще до весны сбегает на материк.
– Бескрайняя глушь, – процитировала Лени. Так окрестил Аляску Роберт Сервис.
– Ты выдержишь, – ответил Мэтью.
Лени кивнула, жалея, что не может ему сказать: последнее время она все больше опасается не столько того, что подстерегает ее за пределами дома, сколько того, что в доме.
Она о многом могла рассказать Мэтью, но только не об этом. Могла признаться, что отец слишком много пьет, орет или срывается на них, но только не в том, что порой она его боится. Такое предательство невозможно было даже представить.
Плечом к плечу они вышли из школы.
Снаружи Лени уже поджидал «фольксваген». Выглядел он неважно – помятый, поцарапанный, бампер держится на честном слове. Глушитель отвалился на очередном ухабе, и теперь старая развалина ревела, как гоночный автомобиль. В машине сидели родители – приехали за ней вдвоем.
– Пока, – бросила она Мэтью и направилась к автобусу. Швырнула рюкзак внутрь и уселась. – Привет, – сказала родителям.
Папа с трудом переключил передачу, сдал назад и развернулся.
– Чокнутый Эрл попросил меня кое-чему научить его домашних, – пояснил папа, сворачивая на главную дорогу. – Мы вчера как раз об этом говорили.
И вот они уже поднялись на холм и очутились на подворье Харланов. Папа первым выпрыгнул из автобуса, схватил лежавшее на заднем сиденье ружье и повесил на плечо.
Чокнутый Эрл сидел на крыльце; завидев папу, встал и помахал ему, крикнул что-то своим (слов Лени не расслышала), и те мгновенно положили лопаты, топоры, пилы и собрались на поляне в центре участка.
Мама открыла дверь и вылезла из автобуса. Лени выпрыгнула за ней, и ботинки ее увязли в грязи.
Рядом с «фольксвагеном» остановился помятый «форд» Акселя. Из машины вышли Аксель и две девочки, Агнес и Марти, устремились к толпе, собравшейся перед крыльцом Чокнутого Эрла.
Чокнутый Эрл стоял на покосившемся крылечке, широко расставив кривые ноги, и казалось, что ему самому так не слишком-то удобно стоять. Вдоль морщинистых щек висели седые волосы – корни жирные, концы вьются. На Эрле были грязные джинсы, заправленные в коричневые резиновые сапоги, и видавшая виды рабочая фланелевая рубашка.
– Ну-ка, давайте поближе, – махнул он собравшимся. – Эрнт, Эрнт, иди сюда, сынок.
Собравшиеся перед крыльцом загомонили и обернулись. Папа прошел мимо Тельмы и Теда, улыбнулся Клайду, хлопнул его по спине, поднялся на крыльцо и встал возле Эрла. Рядом с низкорослым старикашкой папа казался высоким и сильным. Черные волосы, густые черные усы – словом, писаный красавец.
– Мы с Эрнтом вчера вечером беседовали с глазу на глаз о том, что на большой земле творится черт-те что. Президент наш конченый аферист, да вот еще недавно самолет взорвался прямо в небе.[38 - Речь о катастрофе, которая произошла 8 сентября 1974 года: самолет Boeing 707 авиакомпании Trans World Airlines (TWA), выполнявший рейс Тель-Авив – Афины – Рим – Нью-Йорк, взорвался над Ионическим морем, потому что террористы заложили бомбу в хвостовую часть судна.] Мы теперь все в опасности.
Лени обернулась, посмотрела на маму, та пожала плечами.
– Мой сын Бо был лучшим из нас. Он любил Аляску, он так любил старые добрые Штаты, что отправился добровольцем на эту проклятую войну. И мы его потеряли. Но даже в той адской дыре он заботился о нас. Своей семье. Он хотел, чтобы мы были целы-невредимы и в безопасности. И поэтому он послал нам своего друга Эрнта Олбрайта, чтобы он стал одним из нас. – Чокнутый Эрл хлопнул папу по спине, как бы подтолкнул вперед. – Я наблюдал за Эрнтом все лето и точно знаю: он желает нам добра.
Папа вытащил из заднего кармана сложенную газету и расправил. Показал заголовок: «88 пассажиров погибли в результате взрыва бомбы на рейсе 841 компании TWA».
– Мы, конечно, живем в тайге, но при этом ездим в Хомер, Стерлинг, Солдотну. Мы знаем, что творится на материке. Теракты ИРА, ООП,[39 - ООП – Организация освобождения Палестины.] «Синоптиков». Люди убивают друг друга, похищают ради выкупа. В штате Вашингтон пропадают девушки, теперь вот кто-то убивает девушек в Юте. Симбионистская армия освобождения. Индия проводит испытания атомных бомб. Того и гляди, начнется Третья мировая. Атомная… или биологическая. И вот когда это случится, все действительно накроется медным тазом.
Чокнутый Эрл кивнул и что-то согласно пробормотал.
– Мам, – шепотом спросила Лени, – это правда?
Мама закурила сигарету.
– Не всякий факт – правда, и замолчи уже. Мы же не хотим, чтобы он взбесился.
Папа был в центре внимания и упивался этим.
– Вы тщательно подготовились к трудностям с продовольствием. Как все поселенцы, вы прекрасно умеете о себе позаботиться. У вас отличная система водосбора и большие запасы провизии. Вы застолбили за собой источники пресной воды, вы умелые охотники. Огород у вас хоть и маловат, зато ухоженный. Вы способны выжить в любых условиях. Кроме последствий военного положения.
– Ты о чем? – спросил Тед.
Папа преобразился. Стал как будто выше ростом. Раздался в плечах. Лени таким его сроду не видела.
– Атомная война. Пандемия. Электромагнитный импульс при ядерном взрыве. Землетрясение. Цунами. Торнадо. А может, извержение вулкана Денали или Рейнир. В Сибири в 1908 году взрыв был в тысячу раз мощнее бомбы, которую сбросили на Хиросиму. Существует миллион вариантов, как именно этому прогнившему, больному миру придет конец.
Тельма нахмурилась:
– Да ладно тебе, Эрнт, не пугай…
– Тише ты, – оборвал ее Чокнутый Эрл.
– Что бы ни случилось, техногенная катастрофа или стихийное бедствие, сразу же начнется беззаконие и беспорядки, – продолжал папа. – Вы только себе представьте: ни электричества. Ни связи. Ни продовольственных магазинов. Все продукты заразные. Ни воды. Ни цивилизации. Военное положение.
Папа сделал паузу и обвел взглядом собравшихся, каждому посмотрев в глаза.
– Типов вроде Тома Уокера, с его большим домом, дорогими лодками и экскаватором, это застигнет врасплох. Какой толк от всей этой земли и богатства, когда кончатся пища и медикаменты? Никакого. То-то и оно. А знаете, что будет, когда типы вроде Тома Уокера поймут, что ничегошеньки у них нет?
– Что? – Чокнутый Эрл взирал на папу так, словно узрел Бога.
– Он придет сюда, постучится к нам и будет умолять о помощи нас, тех самых людей, перед которыми так задается. – Папа выдержал паузу. – Поэтому мы должны уметь себя защитить и дать отпор мародерам, которым наверняка понадобится то, что у нас есть. Первым делом надо приготовить тревожные чемоданчики – то есть собрать вещи, необходимые для выживания. Чтобы можно было исчезнуть в любую минуту, прихватив с собой все, что нужно.
– Точно! – крикнул кто-то.
– Но этого мало. Все самое основное у нас есть. А вот безопасность хромает. Я уверен, Бо оставил мне эту землю, чтобы я приехал сюда, к вам, и сказал вам: одних запасов для выживания недостаточно. Вы должны драться за свое добро. Убить любого, кто на него покусится. Я знаю, вы все здесь умелые охотники, но когда ВНМТ, нам понадобятся не только ружья. Оружие ударного действия ломает кости. Ножом можно перерезать артерию. Стрелы пробивают тело. Я вам обещаю, что еще до первого снегопада каждый из нас будет готов к самому худшему, все вы, от мала до велика, сумеете защитить себя и свою семью от грядущей опасности.
Чокнутый Эрл кивнул.
– Ну что, тогда стройтесь. Я хочу проверить, как вы умеете стрелять. С этого и начнем.
Восемь
К первому ноября дни стремительно укорачивались. Лени остро ощущала утрату каждой секунды света. В девять неохотно занимался рассвет, а часов в пять – темная ночь. Меньше восьми часов дневного света. И шестнадцать часов тьмы. Ночь накрывала землю мгновенно, точно тень хищного крылатого чудовища. Лени никогда такого не видела.
Погода стала непредсказуемой. То дождь, то снег, то снова дождь. Вот и сейчас небо плевало в них ледяной смесью дождя со снегом. Вода собиралась в лужи, бежала ручейками, превращалась в корку льда, из которого торчали сорняки. Пока переделаешь все домашние дела, успеешь основательно помесить грязь. Накормив коз и кур, Лени с пустыми ведрами тащилась в лес за домом. Тополя облетели, осень превратила их в скелеты. Все живое попряталось, стараясь укрыться от ледяного дождя.
Лени карабкалась по склону холма к ручью, холодный ветер трепал волосы, со свистом рвал куртку. Лени ссутулилась и втянула голову в плечи.
Чтобы наполнить железную бочку, которую они держали у дома, нужно пять раз сходить туда-сюда. Помогал дождь, но надеяться на него нельзя. С водой, как и с дровами, нельзя полагаться на авось.
Потея от натуги, Лени зачерпнула ведро воды – часть расплескала на ботинки, – и тут опустилась ночь. «Опустилась» в буквальном смысле, стремительно и резко, как крышка на чугунок.
Лени повернула к дому, и перед ней простерлась непроглядная тьма. Не видно ни зги, на небе ни звездочки, ни луны, чтобы осветить тропинку.
Лени выудила из кармана куртки налобный фонарик, который дал ей папа, подтянула ремешок, надела, включила. Вытащила пистолет из кобуры, засунула за пояс.
Сердце колотилось. Лени наклонилась и подняла тяжелые ведра. Железные дужки врезались в руки, перчатки мало помогали.
Ледяной дождь превратился в снег, колол щеки и лоб.
Зима.
Вроде бы медведи еще не впали в спячку? Сейчас они опаснее всего, отъедаются перед зимовкой.
Из темноты на Лени смотрели два желтых глаза.
Да нет, показалось.
Тропинка под ногами изменилась, пошла под уклон. Лени споткнулась. Вода плеснула через края ведер, намочила перчатки.
Безпаникибезпаникибезпаники.
Фонарик выхватил из темноты валежину. Тяжело дыша, Лени перешагнула через бревно, услышала, как чиркнула по джинсам кора, но не остановилась, а пошла дальше, в гору, потом с горы и через густые черные заросли. Наконец впереди забрезжил огонек.
Свет. Дом.
Ее так и подмывало побежать. Ей отчаянно хотелось оказаться дома, и чтобы мама ее обняла, но Лени понимала: это глупо. Хватит и первой ошибки: нельзя было терять счет времени.
Ближе к дому тьма немного рассеялась. На черном фоне проступили темно-серые очертания, блеснула железная дымовая труба на крыше, засветилось боковое окно с силуэтами людей. Запахло дымом и уютом.
Лени поспешила к бочке возле стены, приподняла самодельную крышку и вылила то, что оставалось в ведрах. Тут же раздался плеск – значит, бочка заполнилась примерно на три четверти.
Лени так трясло, что дверь она открыла лишь со второй попытки.
– Я вернулась, – сказала она, входя. Ее била дрожь.
– Заткнись, – оборвал ее отец.
Мама стояла напротив папы. В поношенных спортивных штанах и огромном свитере она казалась неуверенной, слабой.
– Привет, доченька, – сказала мама. – Повесь куртку и сними ботинки.
– Кора, я с тобой разговариваю, – не унимался папа.
В его голосе Лени услышала злость и заметила, как вздрогнула мама.
– Отнеси рис обратно. И скажи Мардж, что у нас нет на него денег, – велел папа.
– Но… ты же пока не добыл лося, – возразила мама. – Нам нужно…
– Значит, это я виноват? – крикнул папа.
– Я не это имела в виду. Но надвигается зима, припасов у нас маловато, да и денег…
– Думаешь, я сам не знаю, что нам нужны деньги? – Папа толкнул стоявший перед ним стул, и тот с грохотом опрокинулся.
Взгляд у папы стал бешеный, сверкнули белки, так что Лени испугалась и попятилась.
Мама подошла к нему, погладила по щеке, пытаясь успокоить:
– Эрнт, родной, мы справимся.
Он отпрянул и бросился к двери. Сорвал куртку с крючка у окна, распахнул дверь, впустив слепящий, обволакивающий холод, вылетел из дома и захлопнул за собой дверь. Тут же взревел мотор «фольксвагена», окно пронзил луч фар, облил маму бледно-золотистым светом.
– Это все непогода. – Мама закурила сигарету, глядя, как отъезжает папа. Ее нежная кожа в свете фар вдруг пожелтела, стала восковой.
– Дальше будет хуже, – заметила Лени. – С каждым днем все темнее и холоднее.
– Да. – Испуг на мамином лице передался Лени. – Я знаю.
* * *
